Толкования на Пятикнижие

Эта чудная истина иносказательно представлена нам в том факте, что Агнец сохранялся "с десятого до четырнадцатого дня" месяца. Агнец этот был, несомненно, прообразом Христа, что особенно ясно указывается в следующем изречении: "Пасха наша, Христос, заклан за нас" (1 Кор. 5,7). "Зная, что не тленным серебром или золотом искуплены вы от суетной жизни, преданной вам от отцов, но драгоценною кровью Христа, как непорочного и чистого Агнца, предназначенного ещё прежде создания мира, но явившегося в последние времена для вас" (1 Пет. 1:18-20).

От начала веков все намерения Божий относились ко Христу, и никакое усилие врага не могло изменить этого; напротив, все его усилия лишь способствовали проявлению непостижимой мудрости и непоколебимой твёрдости предначертаний Божиих. Если Агнец "без пятна и порока" был "предназначен ещё прежде создания мира", то дело искупления, значит, ещё до создания мира уже было в мыслях Божиих. Благословенному Богу не пришлось придумывать способ, которым Он мог уничтожить следы ужасного зла, внесённого в мир врагом; нет, из неисследимого тайника чудных предначертаний Своих Ему только стоило явить истину относительно Агнца без порока, предназначенного от вечности и "явившегося в последние времена" для нас.

Выходя из рук Творца, молодой и чистый мир не имел нужды в крови Агнца; все его явления, все его части носили на себе дивный отпечаток божественной руки, неоспоримые доказательства "вечной силы Его и божества" (Рим. 1,20). Но когда "одним человеком (Рим. 5,12) грех вошёл в мир", тогда была открыта мысль об искуплении кровью Христовой - самая глубокая, самая совершенная, самая славная из когда-либо существовавших мыслей. Эта удивительная истина проявилась прежде всего среди глубокого мрака, окружавшего наших прародителей при их изгнании из Эдемского сада; лучи её стали пробиваться в прообразах и тенях постановлений закона Моисеева; во всем своём блеске она обнаружилась, когда "во плоти явился" (1 Тим. 3,16) "Восток свыше" (Лук. 1,78), а многозначительные и славные последствия этой истины осуществятся тогда, когда великое множество людей в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих предстанет пред престолом Бога и Агнца, и весь мир успокоится под сенью скипетра мира Сына Давидова.

Итак, Агнец, хранимый с десятого до четырнадцатого дня, прообразно представляет нам Христа, предназначенного Богом от вечности, но явленного нам в последнее время. Вечное намерение Бога во Христе делается основанием мира верующей души. Ничто другое не могло бы дать этот мир. Дело идёт о времени, предшествовавшем творению мира, началу веков и грехопадению на земле, так что все это никак не могло повлиять на основание нашего мира. Выражение "предназначенного ещё прежде создания мира" переносит нас в неизгладимую глубину веков и показывает нам Бога, предначертывающего Свои планы любви и искупления, всецело основанные на искупительной силе непорочного и драгоценного Агнца. Христос всегда был первой мыслью Отца; поэтому как только Бог начинает говорить и действовать, Он всегда в соответствующем прообразе представляет нам Того, Кто занимал высшее место в советах и сердце Его; и, исследуя богодухновенные письмена, мы видим, что всякий обряд, всякая церемония, всякий обычай и всякое жертвоприношение заранее указывали на "Агнца Божия", Который берёт на себя грех мира" (Иоан. 29,36); особенно явственно указывает на Него праздник "Пасхи". Пасхальный агнец со всеми обстоятельствами, с ним связанными, представляет собою один из типичнейших и поучительнейших прообразов Писаний.

При исследовании 12-й главы книги Исход мы встречаемся с одним собранием общества израильского и одной жертвой. "Пусть заколет все собрание общества Израильского вечером" (ст. 6). Здесь отмечается (и это вполне понятно) не число семейств, каждое со своим агнцем, а все собрание общества и один агнец. Всякое семейство являлось лишь местным, частным выражением всего общества, собранного вокруг агнца, подобно тому, как вся Церковь Христова собрана Духом Святым во имя Иисуса; всякая её часть, где бы она ни собиралась, является местным выражением этой церкви.

"И пусть возьмут от крови его и помажут на обоих косяках и на перекладине дверей в домах, где будут есть его. Пусть съедят мясо его в сию самую ночь, испечённое на огне; с пресным хлебом и с горькими травами пусть съедят его. Не ешьте от него недопечённого или сваренного в воде, но ешьте испечённое на огне, голову с ногами и внутренностями" (ст. 7-9). Пасхальный агнец представляется нам с двух различных сторон: как основание мира и как центр единения. Кровь на перекладине дверей обеспечивала Израилю мир. "И увижу кровь и пройду мимо вас" (ст. 13). Достаточно было Израилю стать под защиту крови кропления, и мир становился его уделом, и Ангел-губитель не прикасался к нему. Смерть должна была сделать своё страшное дело в стране Египетской. "Человекам положено однажды умереть" (Евр. 9,27). Но в великом милосердии Своём Бог нашёл жертву без пятна и порока: она заменяла Израиль и на неё падал смертный приговор. Так требование славы Божией и нужды Израиля находили себе удовлетворение в одном и том же: в крови агнца. Кровь на наружных косяках домов показывала, что все было предусмотрено, потому что Бог Сам взялся выполнить это дело; вследствие этого полный мир царил и внутри, в сердце. Всякая тень сомнения в сердце израильтянина явилась бы бесславием для основания мира, для крови искупления.

Конечно, всякий, находившийся за помазанной кровью кропления дверью, непременно сознавал, что если бы он получил должное возмездие за свой грех, меч губителя неминуемо поразил бы и его; но заслуженную им казнь понёс агнец. Это составляло незыблемое основание мира. Осуждение, ожидавшее его, пало на жертву, предусмотренную Богом; и, веря в это, он мог мирно вкушать трапезу в своём доме. Иметь малейшее сомнение - значило уже делать Бога лжецом, потому что Он сказал: "Увижу кровь, и пройду мимо." Этого было достаточно. Речь шла не о личной заслуге: я совершенно исключалось из этого вопроса. Все, защищённые этой кровью, были в безопасности. Спасение не только их ожидало - они уже были спасены. Им не приходилось жить надеждою на спасение или молиться о спасении; авторитет слова, передающийся из поколения в поколение, делал непреложным фактом для них спасение. Они не были спасены лишь отчасти, чтобы подвергнуться некоторому осуждению; нет, они были спасены полностью. Кровь агнца и слово Иеговы составляли основание мира Израиля в ту ужасную ночь, когда смерть поражала всех первенцев египетских. Если бы один волос с головы пропал у израильтянина, этот факт опроверг бы слова Иеговы, обесценил бы значение крови агнца.

Очень важно иметь ясное представление о том, что составляет основание мира грешника в присутствии Божием. К совершенному Христом делу людьми прибавляется столько, что неуверенность и мрак вселяются во многие души. Они не признают относительно себя безусловности искупления кровью Христа. Они как бы пребывают в неведении относительно того, что полное прощение грехов основано на очевидном факте совершенного искупления, факте, подтверждённом на глазах всей мыслящей твари воскресением из мёртвых Того, Кто поручился за грешников. Они знают, что нельзя спастись иначе, как кровью Христа, но это знают и бесы; пользы от этого, однако, им нет никакой. Они не знают того, что именно так необходимо для нас: не знают, что мы спасены. Израиль не только знал, что кровь служила ему защитою; он знал, что сам он в безопасности. И почему в безопасности? Потому ли, что он это чувствовал, это заслужил или так думал? Нисколько; но потому, что Бог сказал: "Увижу кровь, и пройду мимо вас." Он покоился на свидетельстве Божием; он верил тому, что сказал Бог, потому что Бог сказал это. "Принявший Его свидетельство, сим запечатлел, что Бог истинен" (Иоан. 3,33).

Заметь, дорогой читатель: не на своих собственных мыслях, не на своих чувствах, не на опыте своём основывал Израиль свою веру в пролитую за него кровь. Это значило бы строить свой дом на песке. Мысли и чувства могли быть глубокими или поверхностными; глубокие или поверхностные, они не оказывали никакого влияния на его мир. Бог не сказал: "Когда вы увидите кровь и придадите ей подобающее значение, Я пройду мимо вас." Этого было бы достаточно, чтобы погрузить израильтянина в самое глубокое отчаяние относительно его собственной участи, потому что душа человеческая не способна оценить достойным образом значение драгоценной крови Агнца. Факт, что взор Иеговы покоился на искупительной крови, уверенность израильтянина, что Бог знает цену этой крови - вот что давало ему мир. "Увижу кровь!" - вот в чем сердце обретало покой. Кровь была вне дома, на косяках и перекладине дверей, и израильтянин, находившийся дома, не мог её видеть; но Бог видел кровь, и этого было достаточно.

Все вышесказанное легко применимо к вопросу о мире грешника. Пролив в полное оставление грехов драгоценную Свою кровь, Господь Иисус внёс эту кровь в присутствие Божие; кровью кропления было освящено все; свидетельство Божие указывает верующему грешнику, что все необходимое для него совершилось, но совершилось не благодаря тому, что он сумел оценить кровь, а благодаря самой этой крови, столь драгоценной в глазах Божиих, что ради неё, и только ради неё, Бог по справедливости может простить всякий грех и признать грешника всецело оправданным во Христе. Как мог бы человек обладать неизменным миром, если бы мир его стоял в зависимости от делаемой им оценки крови? Как бы высоко ни оценил эту кровь ум человеческий, оценка эта будет куда неизмеримо ниже её Божественной цены; поэтому если наш мир должен был зависеть от верного определения нами его цены, мы не могли бы наслаждаться устойчивым и неизменным миром более, чем если бы искали этот мир в "делах закона" (Рим. 9,32; Гал. 2,16; 3,10). Необходимо, чтобы только в одной крови было заложено непоколебимое основание мира; иначе мы его никогда не обретём. Примешивать к значению этой крови нашу собственную оценку - это значит разрушать все домостроительство христианства совершенно так же, как если бы повели грешника к подножию горы Синайской и поставили бы его в зависимость от ветхозаветных дел. Или жертва, принесённая Христом, достаточна, или нет. Если она достаточна, к чему ведут все эти сомнения и страхи? Словами уст наших мы свидетельствуем, что дело окончено; сомнения же и страхи сердца доказывают, что в действительности это не так. Все сомневающиеся в полученном ими прощении грехов, полном и вечном, отрицают по отношению к себе совершившийся факт и превосходство жертвы Христовой.

Но есть огромное число людей, которые устрашились бы мысли открыто и сознательно подвергнуть сомнению действенность жертвы Христа, и которые, тем не менее, лишены мира свыше. Эти люди говорят, что они вполне убеждены, что кровь Христа с избытком покрывает все нужды грешника, но не знают, находятся ли они под действием этой крови; не уверены, имеют ли они истинную веру. Многие благочестивые души находятся в этом грустном положении. Они заняты своими чувствами и своей верой вместо того, чтобы быть занятыми кровью Христа и словом Божиим; они смотрят, одним словом, внутрь и на самих себя, тогда как им надлежит взирать помимо себя, на Христа. Это не вера, а потому нет у них и мира. Израильтянин, нашедший защиту под сенью крови кропления, мог бы преподать этим душам полезный урок. Он был спасён не ценою, которую он лично придавал крови, а единственно этой кровью. Конечно, он не мог не ценить этой крови, не мог размышлять о силе её; но Бог не сказал: "Когда Я увижу, что вы цените кровь, я пройду мимо вас"; но "Я увижу кровь, и пройду мимо вас". Кровь со всей своей ценою, с божественной действительностью своей, представлялась Израилю; и если бы вопрос своей безопасности Израиль поставил в зависимость не только от крови, но и от вкушения опресноков, этим он сделал бы Бога лжецом и дерзнул бы отрицать непреложную действительность дарованного Богом орудия.

Мы всегда склонны в себе самих или в своих действиях искать чего-либо, могущего наряду с кровью Христовой составить основание нашего мира. В этом важном пункте у многих христиан замечается прискорбный пробел света и понимания, что и доказывается сомнениями и страхами, которыми многие из нас страдают. Мы гораздо охотнее видим основание нашего мира в плодах духа в нас самих, чем в деле Христа за нас. Вскоре мы будем иметь случай увидеть, какое место в христианстве занимает работа Духа Святого; но нигде в Священном Писании она не представляется основой нашего мира. Дух Святой не установил мира; мир установил Христос; не сказано, что Дух Святой - мир наш, но сказано, что мир наш - Христос; Бог не послал "благовествовать мир через Духа Святого, но возвестил мир "через Иисуса Христа" (Деян. 10,36; Еф. 2,14; Кол. 1,20). Эта разница необыкновенно проста и очевидна. Кровью Христа мы обрели мир, полное оправдание, божественную праведность; кровь же очищает совесть; она же вводит нас в Святое Святых, даёт Богу праведному возможность принять верующего грешника, а нам даёт право на получение всех радостей, всех почестей, всей славы неба (см. Рим. 3,24-26; 5,9; Еф. 2,13-18; Кол. 1,20-22; Евр. 9,14; 10,19; 1 Пётр. 1,19; 2,24; 1 Иоан. 1,7; Откр. 7,14-17).

Да не помыслит никто, что, желая показать великое значение драгоценной крови Христовой в глазах Божиих, я делаю это с намерением умалить существенную важность действий Духа Святого. Сохрани меня Бог! Дух Святой открывает нам Христа, даёт нам познания о Христе, вводит нас в блаженное общение с Ним, питает нас Им; Он свидетельствует о Христе, берёт от Христа и открывает это нам. Он - сила общения, печать, свидетель, залог, помазание. Словом, благословенные действия Духа исполнены первостепенной важности. Без Него мы не можем ничего ни видеть, ни слышать, ни чувствовать, ни испытывать на опыте, ни являть Христа, ни пользоваться Им. Учение о действиях Духа ясно изложено в Писании; оно понимается и принимается всяким верным и изучающим Слово Божие христианином.

И тем не менее работа Духа Святого не есть основание мира; иначе мы не могли бы обрести прочный и незыблемый мир раньше пришествия Христа ввиду того, что работа Духа только тогда будет закончена, а теперь Дух все ещё продолжает Своё дело в верующей душе. "Он ходатайствует за неё воздыханиями неизречёнными" (Рим. 8,26). Он силится преобразить нас в образ, нам предназначенный, образ во всех отношениях сходный с образом Сына; Он - единый источник всякого нашего благого желания, всякого святого стремления, всякого чистого чувства, Божественного опыта, святого убеждения; но естественно, что работа Его достигнет в нас полноты, лишь когда мы покинем этот мир, чтобы быть со Христом во славе Его, как раб Авраама закончил ему порученное дело, лишь приведя Ревекку к Исааку.

Иначе обстоит вопрос с делом Христа ради нас. Оно безусловно и раз и навсегда выполнено. Христос мог сказать: "Я совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить" (Иоан. 17,4). И ещё: "Совершилось!" (Иоан. 19,30). Но Дух Святой ещё не может сказать, что Он завершил Своё дело. Как истинный наместник Христа на земле, Он ещё работает среди различных враждебных Богу влияний, окружающих сферу Его действий; Он работает в сердцах детей Божиих, дабы опытом и на практике довести их до высшего уровня великого Примера, образу Которого им надлежит уподобиться. Но Он никогда не ставит мир, испытываемый душою пред лицом Божиим, в зависимость от совершаемого Им в душе дела. Духу Святому поручено возвещать об Иисусе; он не говорит о Себе. "От Моего возьмёт, - говорит Христос, - и возвестит вам" (Иоан. 16,13-14). Если, таким образом, мы лишь чрез помазание Духа усваиваем себе основание мира и если Дух сам о Себе никогда не говорит, то очевидно, что Он указывает нам на дело Христово, как на основание, на котором навек покоится душа; более этого: ради этого дела Христова Дух Святой вселяется в душу верующего и могущественно действует в ней. Он не есть наше право доступа, хотя через Него мы и познаем это право, и Он даёт нам способность понимать Его и наслаждаться Им.

Таким образом, Пасхальный Агнец, служивший основанием мира для Израиля, является замечательным и чудным прообразом Христа как основания мира верующей души. Ничего не следовало прибавлять к крови на перекладине двери, ничего не приходится добавлять и к пролитой искупительной крови. Опресноки и горькие травы были также нужны; но они не имели никакого отношения к основанию мира. Они представляли собою потребность домашнего обихода, являлись характеризующими знаками совершавшейся в доме трапезы: основанием же всего была единственно кровь Агнца. Она спасала Израиль от смерти и вела его к жизни, свету и миру. Она составляла связь между Богом и Его искупленным народом. Ответственность, которую несли на себе по отношению к Богу израильтяне в качестве принадлежащего Богу и навек искупленного народа, также составляла одно из его преимуществ, но обязанности эти не связывали израильтян с Богом, а являлись лишь следствием их связи с Богом.

Я хочу также напомнить читателю, что жизнь послушания Христа не считается в Священном Писании причиной даруемого нам прощения; лишь крёстная смерть Христова открыла нам доступ к любви Божией. Если бы Христос до сих пор ходил по городам, "благотворя и исцеляя всех" (Деян. 10,38), завеса в храме оставалась бы ещё в целости и преграждала бы ещё и сегодня свободный доступ к Богу. Смерть Христова "разодрала надвое сверху до низу" эту таинственную завесу (Марк. 15,38). Ранами Его, а не Его жизнью послушания мы исцелились (Ис. 53,5; 1 Пётр. 2,24); раны эти получил Он именно на кресте. Его собственные слова, произнесённые Им в течение Его благословенной жизни, вполне уясняют нам смысл изречения: "Крещением должен я креститься; и как Я томлюсь, пока сие совершится" (Лук. 12,50). К чему относятся эти слова, как не к смерти крёстной, в которой совершилось Его крещение и которая открыла Его любви путь, по которому она свободно могла излиться на преступных Адамовых сынов? Далее Он говорит: "если пшеничное зерно, падши в землю, не умрёт, то останется одно" (Иоан. 12,24). Это драгоценное "пшеничное зерно" - Он Сам; хотя Он и принял на Себя подобие плоти, Он остался бы навек Один, если бы смертью "на проклятом древе" (Гал. 3,13) Он не удалил с пути все, что мешало Ему соединиться со Своим народом в воскресении Его. "Если умрёт, принесёт много плода."

Читатель хорошо сделает, приложив много труда к выяснению этого серьёзного и важного вопроса. По отношению к нему всегда следует иметь в виду два факта: что соединиться со Христом можно только путём воскресения; и что Христос только на кресте пострадал за грехи. Не следует воображать себе, что Христос соединил нас с собою воплощением - это было невозможно. Как могла наша греховная плоть соединиться этим путём со Христом? Тело смерти должно было подвергнуться истреблению смертью; грех должен был быть снят: слава Божия требовала этого; сила вражья должна была быть сокрушена. Как могло все это осуществиться иначе, как посредством подчинения драгоценного и непорочного Агнца Божия смерти крёстной? "Надлежало, чтобы Тот, для Которого все и от Которого все, приводящего многих сынов в славу, Вождя спасения их совершил чрез страдания" (Евр. 2,10). "Се, изгоняю бесов и совершаю исцеление сегодня и завтра, и в третий день кончу" (Лук. 13,32). Выражение "совершил чрез страдания" не относится ко Христу в отвлечённом смысле: как Сын Божий, Он от начала веков представлял Собою полное совершенство; совершенством был Он и как человек. Но как "Вождь спасения", как "приводящий многих сынов в славу", "как приносящий много плода", как приобретающий Себе народ искупленный, Он должен был достичь совершенства, все окончить в "третий день". Один спустился Он в "страшный ров, в тинистое болото"; но тотчас же "поставил ноги Свои на камне" воскресения и приобрёл "многих сынов" (Пс. 39,2-4). Один сражался Он в битве; но как могущественный победитель наделяет Он затем богатой добычей Своей, плодами Своей победы всех, окружающих Его, дабы мы воспользовались и вовек наслаждались ими.

Не следует также смотреть на крест Христов, как на одну из принадлежностей жизни христианина, исполненной искупающих грехи страданий. Крест был единым и великим актом, искупающим грех. "Он грехи наши Сам вознёс телом Своим на древо" (1 Пётр. 2,24). Он вознёс их именно на крест, Он не отнёс их ни в ясли, ни в пустыню, ни в сад Гефсиманский - Он вознёс их единственно "на древо". Нигде Он не соприкоснулся с грехом, кроме креста; и на кресте Он склонил главу и испустил дух под бременем всей совокупности грехов народа Своего. Нигде также не поразила Его десница Иеговы, кроме креста; здесь же Иегова скрыл от Него лицо Своё, потому что Он "сделался жертвою за грех" (2 Кор. 5,21).

Это течение мыслей, выходящих одна из другой, и места Писания, откуда они взяты, помогут, быть может, читателю осуществить могущественное действие слов: "Когда Я увижу кровь, пройду мимо вас." Агнец должен был, конечно, быть непорочным, чтобы вынести на себе взгляд святых очей Иеговы. Но если бы кровь не была пролита, Иегова не мог бы пройти мимо беззаконий народа, потому что "без пролития крови не бывает прощения" (Евр. 9,22). Вопрос этот мы более всесторонне изучим с Божьей помощью в прообразах книги Левит; он заслуживает полного внимания всех, искренне любящих Господа Иисуса Христа.

Рассмотрим теперь Пасху с другой точки зрения, т.е. как центр, вокруг которого было в мирном, святом, блаженном единении духа собрано общество Израилево. Израиль, спасённый кровью - это одно; а Израиль, вкушающий Агнца, - это нечто совсем другое. Израильтяне были спасены единственно чрез кровь; собраны они были, очевидно, вокруг закланного агнца. Мы не случайно разделяем эти два факта. Кровь Христа есть одновременно основание и нашего отношения к Богу, и нашего отношения друг к другу. Пред Богом и друг пред другом мы являемся омытыми кровью Агнца. Вне полного искупления этой кровью не может быть общения ни с Богом, ни с церковью Божией. Все верующие собраны Духом Святым вокруг Христа, живущего на небесах. Мы, соединённые с живым небесным Вождём, пришли к "живому камню" (1 Пётр. 2,4). Он - наш центр. Обретя мир посредством Его крови, мы признаем Его великим центром нашего соединения, звеном, нас связывающим.

"Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них" (Матф. 18,20). Собирает только Дух Святой; Христос составляет единственный центр, вокруг которого мы собраны; и церковь, собранная таким образом, должна носить на себе печать святости, дабы Господь, Бог наш, мог обитать среди нас. Дух Святой может собирать только вокруг Христа, и Он не может собирать в систему, в наименование, в доктрину или устав. Он собирает вокруг Одного определённого Лица, и это Лицо - Христос, прославленный на небе. Этот факт сообщает особый характер церкви Божией. Людей могут соединять ими самими избранные предметы, центры и основы; но когда это совершает Дух Святой, Он делает это на основании уже совершенного искупления, вокруг Христа и с целью создать святое жилище Богу (1 Кор. 3,16-17; 6,19; Еф. 2,21-22; 1 Пётр. 2,4-5).

Теперь нам предстоит подробно рассмотреть в отдельности принципы, олицетворённые праздником Пасхи. Собранное под защитою крови общество Израилево должно было иметь устройство, достойное Иеговы. Чтобы избежать суда, не требовалось, как мы видели, ничего, кроме искупительной крови; но для установления общения, которое создавалось под защитою крови, требовалось нечто, чем безнаказанно пренебрегать было нельзя.

Прежде всего мы читаем: "Пусть съедят мясо его в сию самую ночь, испечённое на огне; с пресным хлебом и горькими травами пусть съедят его. Не ешьте от него недопечённого или сваренного в воде; но ешьте испечённое на огне, голову с ногами и внутренностями" (ст. 8-9). Агнец, вокруг которого было собрано общество Израилево, и которого оно вкушало при праздновании Пасхи, был испечён и подвержен действию огня. Здесь мы видим "Христа, нашу Пасху" (1 Кор. 5,7), Самого Себя подвергающего действию огня святости и суда Божия, встретивших в Нем совершенство. Он мог сказать: "Ты испытал сердце Моё, посетил Меня ночью, искусил Меня и ничего не нашёл; от мыслей Моих не отступают уста Мои" (Пс. 16,3). Все в Нем было совершенно; пламя испытало Его и не открывало в Нем никакой примеси. "Голова, ноги и внутренности", т.е. тайник Его разума, Его видимое хождение и все мотивы, им управляющие, все подвергалось действию огня, и все оказалось совершенным. Способ, которым должно было испечь агнца, также был очень знаменателен, как вообще знаменательны все подробности постановлений Божиих.

"Не ешьте от него недопечённого или сваренного на воде". Если бы агнец вкушался в этом виде, он не был бы выражением великой и драгоценной истины, прообразом которой он по плану Божию являлся; а именно наш Пасхальный Агнец должен был перенести на кресте огонь праведного суда Иеговы. Мы не только находимся под вечной защитой крови Агнца, но верою мы питаемся Самим Агнцем. Многие из нас не дают себе в этом отчёта. Мы склонны довольствоваться совершенным для нас Христом спасением, не стремясь пребывать в святом общении с Ним. Его любящее сердце не может довольствоваться этим. Он приблизил нас к себе, чтобы мы могли пользоваться Им, питаться Им и радоваться в Нем. Он представляется нам как перенёсший на Себе всю ярость пламенного гнева Божия, дабы сделаться в этом виде пищею искупленных наших душ.

Но как же следовало вкушать этого агнца? "С пресным хлебом и с горькими травами". Закваска всюду в Писании служит эмблемой зла. Нигде: ни в Ветхом, ни в Новом Завете не представляет она собою чего-либо чистого, святого или доброго. Также и в этой главе "праздник опресноков" является прообразом действительного отделения от зла, отделения, проистекающего из того факта, что мы кровью Агнца омыты от грехов наших; отделения, составляющего непременное следствие нашего соучастия в страданиях Его. Испечённого Агнца можно было вкушать только с пресным хлебом. Самая малая доза того, что является типичным олицетворением зла, разрушила бы духовный характер всего постановления Божия. Как можем мы внести что-либо злое в наше общение со Христом, страдающим за грехи мира? Это невозможно. Все, силою Духа Святого постигшие значение креста, этой же силою удалят, конечно, и всякую закваску из своей среды. "Пасха наша, Христос, заклан за нас. Посему станем праздновать не со старой закваскою, не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины" (1 Кор. 5,7-8). Праздник, о котором идёт речь, в этом изречении соответствует жизнью и поведением Церкви ветхозаветному празднику опресноков. Последний продолжался "семь дней"; и вся Церковь, и всякий христианин в отдельности призваны свято ходить на земле в течение семи дней, т.е. в течение всего периода своего земного существования, и все это является следствием факта, что они омыты кровью Христа и участвуют в страданиях Его.

Израиль избегал закваски не для того, чтобы спастись, а потому, что он уже был спасён; и если он не заботился об удалении закваски, хотя и впадал в существенную ошибку, но, однако, от этого не лишался защиты крови: он только терял общение с жертвенником и всем обществом собрания. "Семь дней не должно быть закваски в домах ваших; ибо кто будет есть квасное, душа та истреблена будет из общества Израильтян, - пришелец ли то, или природный житель земли той" (ст. 19). "Истреблению" израильтянина из общества соответствует для христианина нарушение общения с Богом, когда он позволяет себе что-либо несовместимое со святостью присутствия Божия. Бог не может терпеть зла. Одна нечистая мысль уже лишает душу общения с Господом; и пока пятно, нанесённое этой мыслью, не снято исповеданием греха, основанным на ходатайстве Христа, общение с Ним восстановлено быть не может (см. 1 Иоан. 1,5-10; сравн. Пс. 31,3-5). Христианин, сердце которого искренне радуется, что это так, всегда может "славить память святыни" Божией (Пс. 29,4; 96,12). Он ни на волос не хотел бы уменьшить меру святости Бога. Великою радостью для него является факт хождения рука об руку с Тем, Кто не терпит ни малейшего атома "закваски" в Своём присутствии.

Благодарение Богу за то, что мы знаем, что ничто не может порвать связи, которые связывают с Богом верующую душу. Мы спасены "спасением вечным в Господе"; не условным спасением, а "спасением вечным" (Ис. 45,17). Но спасение и общение - вещи разные. Есть много спасённых душ, хотя они этого не знают; есть много и душ, которые не пользуются плодами своего спасения Я не могу чувствовать себя счастливым под защитой помазанной кровью кропления перекладины дверей, если у меня в доме есть закваска. Это аксиома (несомненная истина) христианской жизни. Да будет она записана в сердцах наших! Хотя святость жизни и не есть основание нашего спасения, она нераздельно связана с нашей радостью спасения. Не отсутствие закваски в хлебе, а кровь агнца спасла израильтянина; но употребление квасного хлеба также лишило бы его общения с Богом. Что же касается христианина, то его спасает не святость жизни, а кровь Христова; однако, если он терпит в себе зло в мысли, слове или действии, он не будет иметь истинной радости спасения и истинного общения с самим Агнцем.

В этом, я не сомневаюсь, кроется причина духовной засухи и отсутствия истинного и постоянного мира в сердцах детей Божиих. Они не хранят святости, не соблюдают "праздника опресноков" (Исх. 23,15). Кровь виднеется на перекладине дверей, но закваска, находящаяся в их домах, мешает им пользоваться защитой, оказываемой им кровью. Одобрение, которое мы высказываем злу, нарушает наше общение, хотя оно и не порывает уз, вечно соединяющих нас с Богом. Принадлежащие к обществу Божию члены должны быть святы; они освободились не только от вины и последствий греха, но и от греховных привычек, от силы греха и любви к нему. Факт освобождения Израиля кровью Пасхального агнца возлагал на него обязанность удалить из своего дома закваску. Не впадая в противоречие с волею Божией, израильтяне не могли говорить: "Теперь, когда мы спасены, мы можем делать, что угодно". Никак! Спасённые благодатью, они спасены были для святости. Душа, могущая хвалиться доступностью Божественной благодати и совершенством искупления во Христе Иисусе и в то же время "живущая во грехе" (Римл. 6,1), явно доказывает, что она не понимает на благодати, ни искупления.

Благодать не только спасает душу спасением вечным: она ещё сообщает душе природу, находящую радость во всем, что Божие, потому что она Божественна. Мы делаемся причастными Божескому естеству, которое впадать в грех не может, будучи рождённым от Бога. Ходить в силе Божеского естества - значит истинно соблюдать праздник опресноков. В новом естестве нет ни "старой закваски", ни "закваски порока и лукавства", потому что оно исходит от Бога, а Бог свят и "Бог есть любовь" (1 Иоан. 4,8). Поэтому очевидно, что мы освобождаемся от закваски не для того, чтобы улучшить нашу неисправимо порочную ветхую природу; делаем это также не с целью получить новую природу, а потому, что мы уже имеем последнюю. Мы имеем жизнь, и в могуществе этой жизни попираем зло. Лишь когда мы свободны от вины греха, мы можем понять и проявить истинное могущество святости; напрасно было бы пытаться сделать это другим путём. Соблюдать праздник опресноков можно лишь находясь под защитою крови.

Таким же нравственным значением, такою же типичностью исполнен и второй прообраз, сопровождавший вкушение опресноков; мы говорим о "горьких травах". Мы не можем участвовать в страданиях Христовых, не проникнувшись воспоминанием, что именно привело Его к этим страданиям; и это воспоминание о том, неминуемо должно проявить в нас дух смиренный и сокрушённый, настроение, изображённое при праздновании Пасхи "горькими травами". Если испечённый на огне агнец представляет Христа, несущего на себе ярость гнева Божия на кресте, горькие травы обозначают сознание, которым проникнута верующая душа, сознание того, что "Христос пострадал за нас"': "Наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились" (Ис. 53,5). При той постыдной беспечности, которая присуща нашим сердцам, нам необходимо глубоко вникнуть в значение "горьких" трав. Кто может прочесть Псалмы 6, 21, 37, 68, 87 и 108, не усвоив себе хотя бы отчасти значения хлеба без закваски, опресноков с горькими травами? Повседневная святость жизни, соединённая с глубокой покорностью души, - вот последствия истинного соучастия в страданиях Христовых; потому что нравственное зло и легкомыслие не могут устоять пред лицом этих страданий.

Но, спросят, быть может, некоторые, не находит ли душа глубокую радость в мысли, что Христос понёс на Себе грехи наши; что Он вместо нас испил до дна чашу праведного гнева Божия? Несомненно, что в этом заключается основание нашей радости. Но можем ли мы хотя бы на одну минуту забыть, что Христос пострадал за наши грехи! Можем ли мы выпустить из виду эту покоряющую душу истину, что Агнец Божий склонил главу Свою под бременем прегрешений наших? Конечно, нет. Мы должны вкушать нашего Агнца с горькими травами, которые представляют собой, разумеется, не слезы бесполезной и поверхностной сентиментальности, а правдивый, глубокий опыт души, с духовным пониманием и могуществом усвоившей себе смысл и жизненное значение креста.

Обращая наши взгляды на крест, мы открываем в нем то, что изглаживает все наши беззакония, и душа наполняется миром и радостью. Но крест также полностью устраняет действия плоти; он есть "распивание плоти", смерть "ветхого человека" (см. Рим. 6,6; Гал. 2,20; 6,14; Кол. 2,11). Это приведёт к практическим результатам, весьма "горьким" для плоти, заставит нас отречься от самих себя, умерщвлять земные члены наши (Кол. 3,5); считать своё "я" мёртвым для греха (Рим. 6,11). Все это может казаться очень страшным, но человек, проникший внутрь дома, на двери которого была положена кровь кропления, иначе думает об этом. Травы, горечь которых почувствовали бы египтяне, входили в состав праздника освобождения Израиля. Люди, искупленные кровью Агнца, познавшие сладость общения с Ним, считают для себя "праздником" необходимость отвергать зло и почитать плоть мёртвою.

"Не оставляйте от него до утра; но оставшее от него до утра сожгите на огне" (ст. 10). Это повеление показывает нам, что общение не должно было никоим образом отделяться от жертвы, на которой это общение было основано. Сердце постоянно должно помнить, что истинное общение нераздельно связано с совершенным искуплением. Думать, что общение с Богом возможно на каком-либо другом основании, значит воображать себе, что Бог может иметь общение со злом, которое в нас; думать же, что возможно иметь духовное общение с человеком на другом основании, - это значит образовать не Божий союз, от которого нельзя ожидать ничего другого, кроме замешательства и несправедливости. Все, одним словом, должно основываться на крови и быть с нею непосредственно связанным. Вот прямое значение этого постановления, требовавшего, чтобы пасхальный агнец полностью съедался в ночь пролития его крови. Общение духа не должно отделяться от того, на чем оно основано.

Какую чудную картину являет нам собою общество Израиля, укрывавшееся под защитою крови, мирно вкушающее испечённого агнца с опресноками и горькими травами! Не приходилось страшиться суда, страшиться гнева Иеговы, опасаться справедливого возмездия, в полночь, как внезапно налетевшая буря, постигшего Египет. За косяками дверей, окроплённых кровью, все дышало глубоким миром. Ничто не угрожало израильтянам извне; ничто не могло смутить их внутри их домов кроме закваски, которая оказалась смертельным ударом для их безмятежного мира, для их великого счастья. Какой прообраз для Церкви! Какой прообраз для христианина! Да поможет нам Господь проникнуться его глубоким значением и в смирении души сообразоваться с ним!

Не только одному этому научает нас ветхозаветное установление Пасхи. Мы рассмотрели положение Израиля и пищу Израиля; остановимся теперь на одежде Израиля.

"Ешьте же его так: пусть будут чресла ваши препоясаны, обувь ваша на ногах ваших и посохи ваши в руках ваших, и ешьте его с поспешностью; это Пасха Господня" (ст. 11). Израильтяне должны были вкушать Пасху, как народ, готовый оставить страну смерти и мрака, гнева и суда, чтобы направиться в страну Обетованную, к наследию, предназначенному им. Кровь, предохранявшая их от судьбы, постигшей египетских первенцев, была также и основанием их избавления от рабства египетского; и теперь им следовало пуститься в путь и идти рука об руку с Богом к стране, текущей молоком и мёдом. Они ещё, правда, не перешли Чермного моря; не прошли ещё "пути трёх дней" в пустыне; но в принципе они уже были искупленным народом, народом отделённым, народом пришлым, чаявшим освобождения и томившимся в рабстве; и вся одежда их должна была сообразовываться с их настоящим положением и с ожидавшею их будущностью. "Препоясанные чресла" Израиля обозначали резкое и решительное отделение его от всего его окружающего и его подготовленность к служению. "Ноги, обутые в обувь", свидетельствовали о готовности Израиля покинуть окружающую его обстановку; "посох же" в руке был выразительной эмблемой народа-странника, нашедшего для себя опору вне себя. Да будут все эти отличительные черты народа Божия все более и более проявляться в каждом из членов его искупленной семьи!

Дорогой читатель, "будем заботиться об этом" (1 Тим. 4,15). Милостью Божией мы испытали на себе освящающее действие крови Иисуса; поэтому мы имеем преимущество питаться благословенным Господом, погружаться в Его "неисследимые богатства", "участвовать в страданиях Его, сообразуясь смерти Его" (Фил. 3,10) Будем же и мы вкушать опресноки с горькими травами; да будут и наши чресла препоясаны, ноги обуты в обувь, да будут и посохи в руках наших. Да будем и мы, одним словом, для всякого, видящего нас, народом, запечатлённым святостью, народом, распятым для мира, народом бодрствующим и деятельным, народом, заведомо идущим навстречу Богу, к славе, предназначенной Царству Его. Да проникнемся мы, милостью Божией, таким серьёзным сознанием глубины и могущества всего этого, чтобы все эти истины не были для нас лишь теориями, нас бесполезным знанием и бесплодным исследованием Писаний, а сделались действительностью живой, Божественной, на опыте испытанной и проявленной в жизни нашей во славу имени Божия.

Мы закончим эту главу рассмотрением стихов 43-49. Эти стихи показывают нам, что в то время как всякий истинный израильтянин имел преимущество вкушать Пасху, ни одному необрезанному пришельцу не дано было участвовать в её праздновании. "Никакой иноплеменник не должен есть её... Все общество Израиля должно совершать её." Празднованию Пасхи должно было предшествовать обрезание. Другими словами, плоть наша должна подпасть под смертный приговор раньше, чем мы становимся способными питаться Христом сознательно и разумно, как основанием мира нашего, или же как центром единения друг с другом. Крест есть осуществление смысла, заключавшегося в обрезании, в этом Божественном знаке завета Божия с евреями и совлечения греховной плоти (ср. Кол. 2,11-12). Чтобы войти в число искупленных израильтян, требовалось обрезание; обрезание перешло в реальность во Христе. Христиане, осуществившие всю действительность смерти могуществом жизни в Нем и жизни, в них пребывающей, почитают себя мёртвыми, и они верою совлекли с себя греховное тело; они распяты со Христом; и сила Самого Бога, действовавшая во Христе, создают в них жизнь Христову. "Если же поселится у тебя пришелец, и захочет совершить Пасху Господню, то обрежь у него всех мужского пола, и тогда пусть приступят к совершению её, и будет как природный житель земли; а никакой необрезанный не должен есть её." - "Живущие по плоти Богу угодить не могут" (Рим. 8,8).

Установление обрезания составляло великую разделительную грань между Израилем Божиим и всеми народами земли; и крест Господа Иисуса составляет черту отделения между Церковью и миром. Какое значение имеют личные преимущества или положение человека? Пока пришелец не прошёл чрез обрезание плоти, он не имел части с Израилем. Обрезанный нищий был ближе к Богу, чем необрезанный царь. Так и теперь нельзя участвовать в радости искупленных Божиих минуя крест Иисуса Христа; крест этот уничтожает все личные достоинства, сглаживает все различия и соединяет всех искупленных в один великий сонм поклонников Божиих, омытых кровью Христа. Крест представляет собой ограду столь высокую, оборонительную стену столь непроницаемую, что ни один атом земли или плоти не может чрез неё проникнуть, чтобы приметаться к "новой твари". Все от Бога, примирившего нас с собою (2 Кор. 5,18).

Не только отделение Израиля от всех иноплеменников нашло себе очевидное выражение в празднике Пасхи; в ней прообразно представлено было и единство Израиля. "В одном доме должно есть её; не выносите мяса вон из дома, и костей её не сокрушайте" (ст. 46). Трудно было бы найти образ прекраснее только что разобранного нами, в котором так ярко отразилось бы единство "одного тела и одного духа" (Еф. 4,4). Церковь Божия -одна. Такою Бог её видит и такою её соблюдает, и такою же явит её пред лицом Ангелов, людей и демонов, вопреки всему, что препятствовало обнаружению этого святого единства. Благодарение Богу, единство Церкви охраняется Им Самим, как хранилось Им тело Его возлюбленного Сына на кресте; да, единство Церкви охраняется Богом также, как и её оправдание, её принятие и её вечная безопасность. Несмотря на жестокосердие и грубый нрав римских воинов, Бог нашёл средство для выполнения относившегося ко Христу слова: "Кость Его да не сокрушится", и ещё: "Он хранит все кости Его; ни одна из них не сокрушится" (ст. 46; Числ. 9,12; Пс. 33,21; Иоан. 19,36). Таким образом, вопреки всем враждебным влиянием, из века в век восстававшим на Церковь, Бог хранит Церковь Свою: тело Христово одно, и таковым оно останется до конца (ср. Матф. 16,18; Иоан. 11,52; 1 Кор. 1,12; 12.4-27; Еф. 1,22-23; 2,14-22; 4.3-16; 5,22-23; Отк. 22,17). "Одно тело и один дух"; так оно и есть уже на земле. Блаженны те, которые верою усвоили себе эту драгоценную истину и применяют её в жизни в эти последние дни, несмотря на препятствия, подчас почти непреодолимые, встречаемые ими на пути. Бог знает и почтит верных слуг Своих.

Да избавит нас Господь от духа неверия, побуждающего нас судить по взгляду очей наших, вместо того, чтобы все испытывать в свете неизменного Слова Божия!

Глава 13

Первые стихи этой главы ясно и определённо указывают нам, что преданность Богу и личная святость составляют плоть Божественной любви в сердцах возлюбленных Богом искупленных Его. Посвящение первенцев и празднование Праздника опресноков здесь непосредственно следуют за освобождением народа из земли Египетской. "Освяти мне каждого первенца, разверзающего всякие ложесна между сынами Израилевыми, от человека до скота: Мои они. И сказал Моисей народу: помните сей день, в который вышли вы из Египта, из дома рабства: ибо рукою крепкою вывел вас Господь оттоле; и не ешьте квасного." И ещё: "Семь дней ешь пресный хлеб, и в седьмой день - праздник Господу. Пресный хлеб должно есть семь дней; и не должно находиться у тебя квасного хлеба, и не должно находиться у тебя квасного во всех пределах твоих" (ст. 2, 3, 6, 7).

Причина этих постановлений указана в дальнейших стихах: "И объяви в день тот сыну твоему, говоря: это ради того, что Господь сделал со мною, когда я вышел из Египта" (ст. 8). И далее: "И когда после спросит тебя сын твой, говоря: это что? то скажи ему: "Рукою крепкою вывел нас Господь из Египта, из дома рабства. Ибо, когда Фараон упорствовал отпустить нас, Господь умертвил всех первенцев в земле Египетской, от первенца человеческого до первенца из скота: посему я приношу в жертву Господу все, разверзающее ложесна, мужского пола, и всякого первенца из сынов моих выкупаю" (ст. 14,15).

Чем более мы будем познавать силою Духа Святого глубину искупления в Иисусе Христе, тем решительнее будет наша жизнь отделения, тем послушнее Богу будет наше сердце. Ничего нет непроизводительнее усилия приобрести то или другое, пока дело искупления не проникнет в наше сознание. Все, что мы делаем, мы должны делать на основании того, что совершил для нас Господь, а никак не с целью получить что-либо от Него. Усилия, которые мы прилагаем к тому, чтобы приобрести жизнь и мир, показывают, что мы ещё чужды могуществу крови; напротив, святые плоды усвоенного нами искупления способствуют хвале Искупившего нас. "Благодатью вы спасены чрез веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился. Ибо мы Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять" (Еф. 2,8-10). Бог уже приготовил путь добрых дел, дабы мы шли этим путём, и, по милости Своей, Он же делает нас способными идти по нему. Мы настолько можем идти этим путём, насколько мы постигли спасение. В противном случае мы имели бы возможность хвалиться; принимая же в расчёт, что как мы сами, так и путь, по которому мы следуем, все - дело рук Божиих, мы теряем всякий повод хвалиться чем бы то ни было (Рим. 3,27; 1 Кор. 27-31).

Истинное христианство есть лишь проявление жизни Христовой, рождённой в нас действием Духа Святого по предвечным предначертаниям высшей благости Господней; и все дела, совершенные нами до рождения в нас этой жизни, являются "делами мёртвыми", от которых совести нашей надлежит очиститься (Евр. 9.14). Выражение "дела мёртвые" обозначает все дела, творимые людьми с целью приобретения жизни. Кто ищет жизнь, очевидно, её ещё не имеет; нельзя, конечно, отрицать искренности этого искания, но сама эта искренность ещё очевиднее свидетельствует о том, что он не имеет сознания, что нашёл то, чего искал. Итак, всякое дело, совершаемое с целью приобретения жизни, есть дело мёртвое, потому что оно совершается помимо жизни Христовой, единой истинной жизни, единого источника, дающего начало добрым делам. И, заметьте это, здесь не идёт речь о "дурных делах"; такими делами никто и не подумал бы приобретать себе жизнь. Напротив; но человек, мы видим, постоянно прибегает к "делам мёртвым", чтобы облегчить совесть, подавленную сознанием "дел порочных". Божественное же откровение показывает нам, что совесть нуждается в очищении как от тех, так и от других дел этого рода.

Относительно праведности мы читаем, что "вся праведность наша, как запачканная одежда (Ис. 64,6). Не сказано, что только все беззакония наши, как "запачканная одежда". Этого никто не решился бы оспаривать. Но нам необходимо убедиться, что лучшие плоды, приносимые нами под видом благочестия и праведности, на страницах вечной истины представлены "делами мёртвыми" и "запачканною одеждою". Усилия, которые мы делаем для получения жизни, только лишний раз свидетельствуют о том, что мы мертвы; сами усилия наши достичь праведности доказывают, что мы облечены "одеждою запачканной". Лишь вступив в истинное и настоящее владение вечной жизнью и Божественной праведностью, мы можем идти путём добрых дел, уготованных нам Богом. Мёртвые дела и запачканная одежда не встречаются на этом пути. Только лишь "искупленные от Господа" (Ис. 62,12) могут идти этой дорогой. Только искупленный Израиль мог совершать праздник опресноков и посвящать своих первенцев Иегове. Мы уже познакомились с первым из этих постановлений; второе изобилует не менее поучительными подробностями.

Ангел-истребитель прошёл по стране Египетской, чтобы умертвить всех первенцев, но первенцы Израиля избежали смерти благодаря приготовленному Богом заместителю. Вследствие этого израильские первенцы представляются нам здесь народом живым, посвящённым Богу. Спасённые кровью Агнца, они получают преимущество посвятить свою искупленную жизнь Тому, Кто их искупил. Только как выкупленные имели они жизнь. Только благодать Божия отличила их от других и дала им место в Его присутствии, как живым. Им нечем было хвалиться, потому что здесь мы видим, что по своим заслугам и личной оценке они стояли наравне с нечистым и негодным животным. "Всякого из ослов, разверзающего, заменяй агнцем: а если не заменишь, выкупи его и каждого первенца человеческого из сынов твоих выкупай" (ст. 13). Было два разряда животных: животные чистые и животные нечистые; человек был причислен ко вторым. Агнец делался ответственным за животное нечистое; если ослёнок не заменялся агнцем, следовало выкупить его; человек, за которого не был внесён выкуп, приравнивался к нечистым животным, не имевшим никакой цены. Какая унизительная картина для человека, остающегося в своём природном естестве! О, если бы жалкие, но гордые сердца наши прониклись глубоким сознанием этой истины! Тогда мы более радовались бы при мысли о блаженном преимуществе быть омытыми от беззаконий наших в крови Агнца и освобождёнными от унижения нашего, навеки схороненного во гробу, в котором погребён был наш Поручитель.

Христос был Агнец, Агнец без пятна и порока. Мы были запятнаны грехом; но да будет вовеки благословенно святое имя Его! Он занял наше место, на кресте сделался жертвою за грех и получил возмездие грешника. На кресте Он претерпел то, что мы должны были испытывать в течение всех веков. Там и в то время Он принял на Себя все, что нас ожидало, дабы мы могли раз навсегда войти в пользование тем, что Он заслужил. Он получил следовавшее нам возмездие, дабы мы получили заслуженное Им. Непорочный, Он временно занял место беззаконников, Праведный - место нечестивых, дабы беззаконники навек могли занять место Того, Кто был непорочен. Таким образом, по природному естеству нашему низведённые до уровня нечистого животного, каким в Ветхом Завете почитался ослёнок, по благодати мы имеем своим Представителем на небесах Христа, воскресшего и прославленного. Поразительная разница! Славу человеческую Он повергает в прах и в то же время возвеличивает сокровища искупительной любви. Он заставляет умолкну суетную и тщеславную речь человеческую и влагает в уста наши хвалебную песнь Богу и Агнцу, песнь, которая не умолкнет на небесах во веки веков. [Интересно видеть, что по природе мы причислены к нечистому животному, а по благодати мы соединены со Христом, Агнцем без пятна и порока. Ничто не может быть ниже места нашего, которое принадлежит нам по природе, и ничто не может быть выше того места, которое принадлежит нам по благодати. Посмотрите, например, на осла невыкупленного, которому должно сломить шею (см. 13 ст. в англ, переводе). Вот какова цена неискупленного человека. Смотрите на драгоценную кровь Христа; вот чего стоит искупленный человек. "Итак, Он для вас верующих драгоценность" (1 Петра 2,7) и все участники, омытые кровью Христа - Его драгоценности. Как Он, живой камень, так и они - живые камни, как Он - драгоценный камень, так и они - драгоценные камни. Они получают жизнь и ценность от Него и в Нем. Они, как и Он; каждый камень в строении драгоценен, потому что искуплен не меньшей ценой, как кровь Агнца. Да познает народ Божий с большей полнотой своё место и преимущество во Христе.]

С какой силою припоминаются нам здесь памятные слова апостола: "Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним, зная, что Христос, воскресши из мёртвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти. Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха; а что живёт, то живёт для Бога. Так и вы почитайте себя мёртвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашим. Итак да не царствует грех в смертном нашем теле, чтобы вам повиноваться ему в похотях его; и не передавайте членов ваших греху в орудия неправды, но представьте себя Богу, как оживших из мёртвых, и члены ваши Богу в орудия праведности. Грех не должен над вами господствовать "ибо вы не под законом, но под благодатью" (Рим. 6,8-14). Мы не только искуплены от власти смерти и гроба, но и соединены с Тем, Который искупил нас ценою своей жизни, чтобы силою Духа Святого мы посвятили служению Ему нашу новую жизнь со всеми её возможностями, дабы имя Его прославилось в нас по воле Бога и Отца нашего.

В последних стихах 13-й главы мы находим чудный и трогательный пример сострадания, которым горит сердце Господа по отношению к народу Его. "Ибо Он знает состав наш, помнит, что мы - персть" (Пс. 102,14). Искупив Израиль и вступив в завет с ним, Иегова, по бесконечной и неисследимой благодати Своей, взялся выполнить все нужды и немощи народа Своего. Не все ли было равно, что израильтяне из себя представляли и в чем они нуждались, когда Тот, Кто именуется "Я есмь сущий", всюду ходил с ними? Из Египта Он ввёл их в Ханаан; и теперь мы видим, Он готовил подходящий для них путь. "Когда же Фараон отпустил народ, Бог не повёл его по дороге земли Филистимской, потому что она близка; ибо сказал Бог: чтобы не раскаялся народ, увидев войну, и не возвратился в Египет. И обвёл Бог народ дорогою пустынною к Чермному морю" (ст. 17-18).

По благодати и великодушию Своему Господь устраивает обстоятельства таким образом, что в начале своего нового поприща искупленные Его не встречают на своём пути тяжёлых испытаний, которые могли бы подорвать их энергию и заставить их обратиться вспять. "Пустынная дорога" была гораздо длиннее дороги по земле Филистимской; но Бог имел в виду преподать Своему народу много важных уроков, выучить которые они могли лишь в пустыне. Факт этот припоминается впоследствии в следующем изречении: "Помни весь путь, которым вёл тебя Господь, Бог твой, по пустыне вот уже сорок лет, чтобы смирить тебя, чтобы испытать тебя и узнать, что в сердце твоём, будешь ли хранить заповеди Его или нет" (Втор. 8,2-4). Никогда не извлёк бы Израиль столь драгоценных уроков из путешествия по стране Филистимской. На этом пути израильтяне с первого же дня могли бы узнать, что такое война; на "пустынной дороге" они познали, что такое плоть со всей её испорченностью, неверием, сопротивлением Богу. Но Тот, Кто носит имя "Я есмь сущий", был там, а в Нем были с ними и Его долготерпеливая благодать, и Его неизречённая мудрость, и Его бесконечное могущество; лишь Он Один мог усмотреть их насущные нужды. Лишь Он Один может вынести вид глубокого тайника человеческого сердца открытого пред Ним. Обнаружение тайных помышлений моего сердца в присутствии кого бы ни было, кроме Божественной благодати, повергло бы меня лишь в полное отчаяние. Сердце человеческое - это ад в миниатюре. Какое безграничное блаженство кроется в уверенности, что существует избавление от этих ужасных глубин!

"И двинулись сыны Израилевы из Сокхофа, и расположились станом в Ефаме, в конце пустыни. Господь же шёл перед ними днём в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном, светя им, дабы идти им и днём и ночью" (ст. 20-22). Иегова не только избрал для Своего народа дорогу, но и Сам сошёл с неба, чтобы сопровождать их и приходить им на помощь в нуждах их. Он не только вывел народ целым и невредимым за пределы земли Египетской, но Сам как бы воссел на колесницу Свою, дабы вести Израиль чрез все превратности его странствования по пустыне. Так действовала божественная благодать. Израильтяне, будучи избавлены от печи Египетской, затем не были предоставлены самим себе, чтобы самим пролагать себе трудный путь к земле Ханаанской. Бог знал, что им предстоял путь тяжёлый и опасный, что на пути этом их ожидали змеи и скорпионы, западни и затруднения, засуха и бесплодие пустыни; и - да будет благословенно имя Его! - Он не хотел оставить их одних. Он желал сопутствовать им, разделяя все их трудности и опасности; более того: "Он шёл пред ними." Он был их вождём, их славой, их защитой; Он избавлял их от всякого рода страха. Зачем огорчали они Его жестокосердием своим? Если бы они ходили смиренно, доверяясь Ему и довольствуясь Им, все их странствование с начала до конца сделалось бы победоносным шествием. Когда во главе их шёл Сам Иегова, ничто не могло замедлить их пути из Египта в Ханаан. Он привёл бы их на гору наследия, по обетованию Своему и по могуществу десницы Своей посадил бы их там; Он не допустил бы, чтобы в стране Ханаанской уцелел хотя бы один природный её житель, могущий сделаться "тёрном" для Израиля. Так оно и будет вскоре, когда Иегова во второй раз приложит Свою руку к освобождению Своего народа от всех притеснителей его. Да ускорит Господь наступление этого времени!

Глава 14

"Отправляющиеся на кораблях в море, производящие дела на больших водах видят дела Господа и чудеса Его в пучине" (Пс. 106,23-24).

Как это верно! И однако как склонно трусливое сердце наше отступать пред "большими водами"!

Мы предпочитаем оставаться на небольшой глубине, а потому и лишаем себя возможности видеть дела и чудеса нашего Бога; потому что они видны и познаются лишь в морской пучине.

В день испытания и бедствия познает душа великое и несказанное блаженство, заключающееся в возможности полагаться на Бога. Если бы все в жизни шло гладко, этого не случилось бы. Не тогда, когда лодка скользит по поверхности спокойного озера, ощущается действительное присутствие Учителя: к этому сознанию приходят, когда ревёт буря и волны покрывают судно. Господь не обещает вести нас по пути, свободному от всякого рода испытаний и невзгод; напротив, он предупреждает нас, что и то, и другое вскоре нас ожидает; но Он обещает быть с нами среди всех трудностей нашего пути, и это гораздо желательнее, чем отсутствие всяких опасностей. Лучше осуществлять присутствие Божие в испытании, чем не проходить чрез испытание вообще и не иметь этого чудного опыта. Испытать на деле, что сердце Божие горит сочувствием к нам блаженнее, чем испытать могущество Его руки, поднятой для защиты нашей. Присутствие Господина среди верных слуг Его, проходящих чрез огненные испытания, было драгоценнее, чем если бы сила Его полностью предохранила их от этой раскалённой печи (Дан. 3). Часто мы хотели бы не испытывать никаких препятствий на нашем пути, но в этом случае мы много потеряли бы. Никогда так не ценно присутствие Божие, как именно в минуты величайших затруднений.

Это испытали на себе израильтяне в обстоятельствах, описанных в рассматриваемой нами главе. Они стоят пред страшным, непреодолимым затруднением. Они призваны "производить дела на больших водах", "мудрость их исчезает" (Пс. 106,27). Фараон, раскаиваясь, что отпустил их из своей страны, готовится сделать отчаянное усилие, чтобы заставить их вернуться назад. "Фараон запряг колесницу свою, и народ свой взял с собою. И взял шестьсот колесниц отборных, и все колесницы Египетские, и начальников над всеми нами. - Фараон приблизился, и сыны Израилевы оглянулись, и вот, Египтяне идут за ними: и весьма устрашились и возопили сыны Израилевы к Господу" (ст. 6-10). Страшное испытание ожидало сынов Израиля; испытание, среди которого оказалось бы тщетным всякое усилие человеческое. Пытаться остановить прилив в океане соломинкой было бы равносильно попытке народа своими силами выйти из этого затруднения. Перед ними лежало море; позади них находились полчища фараоновы, вокруг них - горы; и все это было допущено и предназначено для них Богом! Бог избрал место, где сыны Израилевы должны были расположиться станом "при Пи-Гахирофе, между Мигдолом и между морем, пред Вал-Цефоном". Итак, сам Бог допустил то, что фараон настигал их. Допустил для чего? Для того, чтобы явить Самого Себя в спасении народа Своего и в полном поражении врага этого народа. "Разделил Чермное море, ибо во век милость Его; и провёл Израиля посреди его, ибо во век милость Его; и низверг Фараона и войско его в море Чермное, ибо во век милость Его" (Пс. 135,13-15).

Среди всех испытаний, постигавших в пустыне искупленных Божиих, не было ни одного, пределы которого не были бы тщательно определены рукою всеобъемлющей Премудрости и бесконечной Любви. Особенное значение и влияние каждого из этих испытаний были заранее точно исчислены. Все "Пи-Гахирофы" и "Мигдолы" распределены так, что расположение их находилось в непосредственной связи с духовным состоянием народа, ведомого чрез все извилины и лабиринты пустыни, а также и с проявлением истинного характера Божия. Неверие часто вопрошает: почему это так, а не иначе? Господь знает почему; и Он без сомнения откроет, почему то или другое случается всякий раз, когда это откровение будет содействовать Его славе и благу народа Его. Не спрашиваем ли мы у Него, зачем и с какой целью мы поставлены в те или другие обстоятельства? Не стараемся ли мы дознаться причины, по которой переносим то или другое испытание? Насколько блаженнее было бы для нас в покорном смирении склонить голову со словами: "все хорошо" и "все будет хорошо"! Когда Бог усматривает наше положение, мы можем быть уверены, что оно для нас является мудро избранным и спасительным; даже когда, по безумию нашему, мы выбираем себе положение по своему произволу, Бог, по милосердию Своему, исправляет и безумие наше, устраивая обстоятельства, которые мы сами на себя навлекли, так, что они содействуют нашему духовному благу.

Именно находясь в величайших затруднениях и испытаниях, дети Божий получают преимущество видеть наилучшие проявления характера и дел Божиих; вот почему Бог часто посылает им испытания, дабы особенно ярко являть Самого Себя. Он мог провести Израиль чрез Чермное море и сделать невозможным преследование его полчищами фараона раньше, чем последний двинулся из Египта; но этим путём имя Его не прославилось бы так величественно, не был бы приведён в полное смятение враг, на котором Он хотел "показать славу Свою" (ст. 17). Слишком часто выпускаем мы из виду эту великую истину; вследствие этого нам и недостаёт мужества в день испытания. Если бы всякое безвыходное положение мы считали лишь случаем, дающим Богу возможность явить всепокрывающую полноту Божественной благодати по отношению к нам, наши души сохранили бы своё равновесие, и мы могли бы прославлять Бога и среди самых глубоких вод.

Ропот израильтян в рассматриваемом нами случае может нас удивить и казаться нам непонятным; но чем более мы познаем глубину порочных наших сердец, тем большее сходство откроем мы между собою и этим народом. Казалось, они забыли столь недавнее проявление могущества Божия по отношению к ним. Они видели богов египетских посрамлёнными, силу Египта - сокрушённой жезлом Иеговы. Видели, как десница Его расторгла железные узы египетского рабства, как она угасила пламя печи египетской. Все это они видели, и, несмотря на это, при первом же появлении тёмной тучи на горизонте их доверие исчезает: мужество оставляет их; они предаются ропоту неверия, говоря Моисею: "Разве нет гробов в Египте, что ты привёл нас умирать в пустыне? что это ты сделал с нами, выведши нас из Египта? - Ибо лучше быть нам в рабстве у Египтян, нежели умереть в пустыне" (ст. 11-12). Слепое неверие способно только заблуждаться и осуждать пути Божий. Таково неверие всех веков: "Когда-нибудь попаду я в руки Саула, и нет для меня ничего лучшего, как убежать в землю Филистимскую" (1 Цар. 27,1). А между тем обстоятельства изменились. Саул был убит на горе Гелвуе, и престол Давида утвердился навек. Неверие побудило также Илию Фесвитянина в минуту отчаяния бежать от гневных угроз Иезавели. И что же случилось? Иезавель была выброшена из окна. Илия же был в огненной колеснице восхищён на небо (4 Цар. 9,30-37).

То же случилось и с народом Израильским в первую минуту постигшего его испытания. Он думал, что Иегова действительно путём столь неимоверных усилий освободил его от рабства Египетского лишь с целью погубить его в пустыне; израильтяне способны были поверить, что кровь Пасхального агнца вырвала их из рук смерти лишь для того, чтобы похоронить их в пустыне. Так всегда рассуждает неверие; оно заставляет нас ставить Бога в зависимость от затруднения вместо того, чтобы рассматривать затруднения в присутствии Божием. Вера возносится над всякого рода трудностями и с высоты, на которой она пребывает, она видит Бога во всей Его верности, в Его любви и могуществе. Верующая душа имеет преимущество постоянно пребывать в присутствии Божием; её вела туда кровь Господа Иисуса, и она должна отвращаться от всего, отвлекающего её. Место, уготованное ей в присутствии Божием, она никогда потерять не может ввиду того, что Христос, Начальник и Заместитель её, занимает его вместо неё. Но и не теряя самого места, она может лишиться радости, блаженного опыта и силы, связанных с присутствием Божиим. Всякий раз, когда затруднения становятся между душою и Господом, душа, очевидно, теряет ощущение присутствия Божия и унывает при виде возникших пред нею затруднений; так туча, вставшая между нами и солнцем, мешает нам некоторое время радоваться его лучам. Туча не мешает солнцу сиять; она только лишает нас возможности им пользоваться. Так случается и с нами, когда мы позволяем жизненным испытаниям, горестям и затруднениям лишать наши души блестящих лучей, исходящих от лица Отца нашего, неизменно являющего свет Свой в Иисусе Христе. Для Бога нет трудностей слишком больших; более этого: чем больше затруднения, тем более имеет Он возможности явить Свой истинный характер как Бог всеблагий и всемогущий. Конечно, положение Израиля, описанное в первых стихах этой главы, было большим испытанием для него, угнетало плоть и кровь; но Владыка неба и земли был с ним, и сынам Израилевым надлежало лишь покоиться на Нем.

А между тем как скоро, дорогой читатель, мы теряем мужество в минуту испытания! Чувства, о которых мы говорим, приятны для нашего уха, кажутся прекрасными на бумаге и, благодарение Богу, полны Божественной истины; но суть в том, чтобы применять их на практике при всяком благоприятном случае. Лишь применение их в жизни даёт им настоящую силу, доказывает заключающееся в них блаженство. "Кто хочет творить волю Его, тот узнает о сём учении, от Бога ли оно" (Иоан. 7,17).

"Но Моисей сказал народу: не бойся, стойте, и увидите спасение Господне, которое Он соделает вам ныне; ибо Египтян, которых видите вы ныне, более не увидите во веки. Господь будет поборать за вас, а вы будете спокойны" (ст. 13-14). "Быть спокойным!"- вот первое действие веры пред лицом испытания. Для плоти и крови это невозможно. Кто сколько-нибудь познал неуравновешенность человеческого сердца в испытаниях и трудностях, которые оно предвидит, понимает, чего стоит решимость "быть спокойным".

Плоть всегда порывается действовать; она бросается в разные стороны, хочет принимать участие в деле; но как она ни старается оправдать и возвысить свои действия, давая им пышное и избитое название "применения к делу законных средств", все, что она ни делает, является лишь прямым и очевидным плодом неверия, всегда исключающего Бога и всегда страшащегося тёмных туч, созданных его собственным воображением. Неверие создаёт или преувеличивает затруднения, которые, в сущности, только подымают вокруг нас облака пыли, мешающие нам видеть спасение Господне. Вера, напротив, возносит душу над всеми затруднениями, направляя её взоры на Самого Бога и давая нам способность действительно пребывать спокойными.

Мы ничего не выигрываем своими усилиями, своим тревожным беспокойством. "Не можешь ни одного волоса сделать белым или чёрным". "Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть" (Матф. 5,36; 6,27). Что мог сделать Израиль, стоявший лицом к лицу с Чермным морем? Мог ли он иссушить море? Мог ли уравнять горы, уничтожить полчища Египетские? Неопреодолимые стены трудностей окружали его; при виде их плоть могла лишь содрогаться и сознавать своё полное бессилие. Но для Бога именно теперь наступила минута действия. Когда неверие отстранено, Бог может проявить Свою силу; но чтобы увидеть Его действия в их истинном свете, необходимо быть спокойными. Всякое движение плоти, каковы бы ни были его действие и значение, является серьёзным препятствием, не дающим нам видеть вмешательство Божие в нашу жизнь, мешающим нам радоваться ему.

Это случается с нами на всех этапах нашей истории. Так бывает с нами, когда, сознавая себя грешниками под гнётом греха, тяготящего нашу совесть, мы склонны прибегнуть к нашим собственным делам; этим путём мы также надеемся найти облегчение и своим страданиям. А между тем именно в этом случае нам следует "быть спокойными", дабы увидеть "спасение Божие". Потому что как мы можем участовать в делах искупления греха? Можем ли мы вознестись с сыном Божиим на кресте? Можем ли последовать за Ним в "страшный ров", в "тинистое болото?" (Пс. 39,3). Можем ли мы сами проложить путь к вечной скале, на которую Он вознёсся воскресением Своим? Всякий искренний человек сочтёт подобную мысль величайшим кощунством. В искуплении Бог действует Один; нам же лишь приходиться быть спокойными и смотреть на спасение Божие. Самый факт, что это спасение Божие, уже свидетельствует о том, что оно совершается помимо человека.

При нашем вступлении на поприще христианской жизни основа остаётся все той же. Во всяком новом затруднении, великом и малом, мы докажем свою мудрость, оставаясь в покое, отказываясь от своих собственных действий и ища себе успокоение в спасении Божием. Не следует нам также вдаваться и в определение степени сложности возникающих затруднений; мы не можем сказать, что между нами возникают затруднения лёгкие, пред которыми мы можем устоять, тогда как другие непременно требуют вмешательства руки Божией. Нет, все они превосходят нашу силу. Мы столь же бессильны изменить цвет одного волоса, как и передвинуть гору с одного места на другое; создать былинку в поле или сотворить гору. Все эти вещи одинаково недоступны для нас; все они одинаково подчинены силе Божией. Итак, нам остаётся только с полным доверием отдаться в руки Того, "Кто приклоняется (одинаково в обоих случаях), чтобы призирать на небо и на землю" (Пс. 112,6). Иногда мы победоносно проходим чрез величайшие испытания, между тем как иной раз мы теряем мужество, мы дрожим, мы слабеем при самых обыденных затруднениях. Почему так бывает? Потому что в важных испытаниях мы бываем вынуждены возложить наше бремя на Господа, тогда как в трудностях менее значительных мы в безумии пробуем нести их сами. Христианин сам по себе, если б мог только сознавать это, все получает из неистощимого источника - Им одинаково принимается золотая монета или пёрышко.

"Господь будет поборать за вас, а вы будете спокойны" (ст. 14). Блаженная уверенность, способная успокоить дух пред лицом серьёзнейших затруднений и величайших опасностей! Господь не только становится между нами и нашими грехами, но ещё и между нами и обстоятельствами, среди которых мы живём. В первом случае Он даёт мир нашей совести; во втором - нашему сердцу. Что это две вещи совершенно разные, известно всякому возрождённому христианину. Многие христиане имеют мир в совести, не имея его в сердце. Благодатию и верою они познали, что Христос с драгоценною кровью искупления стоит между ними и их грехами; но они не умеют в простоте души видеть Христа, исполненного Божественной мудрости, любви и силы, стоящего между ними и обстоятельствами, в которые они поставлены. Все это налагает значительный отпечаток на весь склад их души, а также и на характер их свидетельства. Ничто так не содействует прославлению имени Иисуса, как это спокойное состояние духа, вытекающее из сознания, что Христос стоит между нами и всем, что могло бы сделаться источником беспокойства для сердца нашего.

"Твёрдого духом Ты хранишь в совершенном мире; ибо на Тебя уповает он" (Ис. 26,3).

"Но, - возразят многие, - разве нам следует ничего не делать?" Другой вопрос может послужить ответом на это; а именно: "что можем мы сделать"? "Все, действительно познавшие себя, ответят: "Ничего!" Итак, если мы ничего не можем сделать, не лучше ли нам совсем отказаться от действий? Если Господь действует за нас, не лучше ли нам отойти в сторону? Неужели же мы побежим пред Ним? Неужели дерзнём вмешаться в сферу Его действий и встанем Ему поперёк дороги? Бесполезно, чтобы двое действовали там, где Один способен сделать все. Никто конечно, не вздумает зажечь свечу в полдень с целью увеличить ослепительное сияние солнца. И, однако, поступивший так мог бы считаться мудрым в сравнении с тем, кто думает помогать Богу своею неразумною деятельностью.

Когда в великой милости Своей Бог открывает пред человеком дорогу, вера может идти по ней; оставляя путь человеческий, вера избирает путь Божий. "И сказал Господь Моисею: Что ты вопиешь ко мне? Скажи сынам Израилевым, чтобы они шли" (ст. 15). Только научившись быть спокойными, сможем мы действительно идти вперёд; иначе все наши усилия обнаружат лишь наше безумие и наше бессилие. Поэтому истинно мудр тот, кто "остаётся спокойным", и какое затруднение, какое безвыходное положение ни постигало бы его, он ожидает единственно Бога, Который не замедлит, конечно, открыть пред нами путь; и тогда мы пойдём по нему мирно и уверенно. Когда Бог открывает пред нами путь, произвольно нами избранный, он будет путём сомнений и мучительных колебаний. Невозрожденный может идти по своему собственному пути, по-видимому, твёрдо и неуклонно; но одной из отличительных особенностей нового человека является его неуверенность в себе самом рядом с уверенностью в Боге, Который усматривает все. Когда своими собственными глазами мы видим спасение Божие, мы делаемся способными идти по этому пути; но мы никогда не научимся ясно различать его пред собою прежде, чем не убедимся в бесполезности наших собственных жалких усилий.

Особенной силой и красотою дышат слова: "увидите спасение Господне"! Сам факт, что мы призваны видеть спасение Господне, уже говорит за то, что спасение это -спасение полное. Он открывает нам, что спасение совершено и явлено Богом, чтобы мы его видели и им пользовались. Спасение не является делом отчасти человеческим, отчасти Божиим; потому что иначе оно не могло бы называться "спасением Божиим" (ср. Лук. 3-6; Деян. 28,28). Чтобы быть спасением Божиим, оно должно быть полностью чуждо характеру человеческому; усилия же человеческие способны лишь затмить вид спасения Божия.

"Скажи сынам Израилевым, чтобы они шли". Похоже, что сам Моисей не знает, что ему делать; потому что Господь спрашивает его: "Что ты вопиешь ко мне?" Моисей мог сказать народу: "Остановитесь и смотрите на спасение Господне", между тем, как его дух выражает свои переживания перед Богом глубоким воплем. Во всяком случае, бесполезно вопиять, когда следует выжидать; но именно так поступаем мы, - пробуем идти, когда следовало бы остановиться, и останавливаемся, когда надо идти вперёд. Израильтяне действительно могли спрашивать себя: "Куда нам идти"? Непреодолимое препятствие, казалось, преграждало им путь. Как перейти море? Вот в чем было затруднение. Никогда плоть не могла решить этого вопроса; но мы можем быть вполне уверены, что никогда Бог не даёт приказания, не давая в то же время и силы его выполнить. Сердце может устрашиться повеления Божия, но душа, наученная благодатью повиноваться Богу, получает свыше силу для повиновения. Человек, которому Христос велел простереть свою сухую руку, естественно, мог спросить: "Как могу я вытянуть сухую руку?" - но он ничего не спросил, потому что вместе с повелением из того же самого источника дана была ему и сила повиноваться (ср. Лук. 6:8).

Так и для Израиля повеление двинуться в путь сопровождалось открытием пред ним дороги. "А ты подними жезл твой и простри руку твою на море, и раздели его, и пройдут сыны Израилевы среди моря по суше" (ст. 16). То был путь веры. Рука Божия открывает путь, чтобы мы могли сделать на нем первый шаг; больше этого вера не требует. Бог никогда не направляет двух шагов сразу. Нам следует сделать один шаг; затем мы получим указание, как сделать второй шаг; и, таким образом, сердце наше сохранится в постоянной зависимости от Бога. "Верою перешли они Чермное море, как по суше." (Евр. 11,29). Конечно, море не сразу на всем своём поперечном протяжении разделилось надвое: Богу угодно было вести свой народ "верою", а не "видением". Для того, чтобы пуститься в путь, видный на всем протяжении, веры не требуется; вера нужна, когда виден один лишь первый шаг. По мере того, как Израиль шёл вперёд, море открывалось, так что каждый новый его шаг зависел от Бога. Таков был путь, по которому ведомы были рукою Иеговы искупленные Его. Они шли среди мрачных вод смерти, и что же? - "Воды были им стеною по правую и по левую сторону", и они шли, как по суше (ст. 22).

Египтяне не могли следовать за ними по этому пути. Они, однако, пошли по нему, видя, что путь этот был открыт: они руководствовались видением, а не верою. "На что покусившись, Египтяне потонули" (Евр. 11,29). Поражение и смятение ожидает человека, который берётся за дело, совершить которое может одна лишь вера. Путь, по которому призвана идти вера, не должен быть попираем плотью. "Плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия", (1 Кор. 15,50); не могут они также ходить путями Божиими. Вера представляет собою характерный принцип Царствия Божия, и одна она делает нас способными ходить путями Божиими. "Без веры угодить Богу невозможно" (Евр. 11,6). Бог несказанно прославляется, когда мы идём с Ним, так сказать, с завязанными глазами, потому что этим мы доказываем, что доверяем Его зрению больше, чем своему собственному. Зная, что Бог смотрит на меня, я, конечно, могу закрыть глаза и в святой уверенности бодро идти вперёд. В делах человеческих известно, что если сторож или часовой стоит на часах, окружающие могут спать спокойно. Насколько спокойней можем мы отдыхать, зная, что Тот, Который "не дремлет и не спит", видит нас и окружает нас десницею Своею (Пс. 120,4)?

"И двинулся Ангел Божий, шедший пред станом Израильтян, и пошёл позади их; двинулся и столп облачный от лица их, и стал позади их; и вошёл в средину между станом Египетским и между станом Израильтян, и был облаком и мраком для одних и освещал ночь для других; и не сблизились одни с другими во всю ночь" (ст. 19-20). Иегова встал как раз между Израилем и его неприятелем; Он сделался защитою израильтян. Раньше, чем фараон мог дотронуться до одного волоса на голове израильтянина, он должен был перешагнуть чрез самое знамя Всемогущего; более этого - чрез Самого Всемогущего. Бог всегда становится между Своим народом и его врагом; так что "ни одно орудие, сделанное против него, не будет успешно" (Ис. 54,17). Бог встал между нами и грехами нашими; мы пользуемся преимуществом видеть Его стоящим между нами и всяким человеком, всяким обстоятельством, восстающим на нас; только это даёт нам одновременно как мир сердца, так и мир совести. Напрасно будет христианин тревожно и тщательно разыскивать свои грехи; он больше их не найдёт. Почему? Потому что Бог стоит между ним и его грехами. "Бросил все грехи наши за хребет Свой" (Ис. 38,17), в то же время освещая нас, примирённых с Ним, светом лица Своего.

Таким же образом напрасно будет христианин искать возникшие на его пути затруднения; он не найдёт их, потому что Бог стоит между ним и его трудностями. Если бы вместо того, чтобы останавливаться на своих грехах и своих затруднениях, взор наш мог быть устремлён на Христа, более чем одна чаша страданий миновала бы нас; тёмный час сделался бы светом для нас. Но всякий день мы приходим к рискованному заключению, что большую часть наших испытаний и наших огорчений приносят нам наши несвоевременные опасения и воображаемое горе, существующие лишь в нашем больном духе, поражённом недугом неверия. Да испытает же читатель мой, что значит иметь благодатный мир совести и сердца, даруемый сознанием, что Христос во всей своей полноте стоит между ним и всеми его грехами, всеми его невзгодами.

Величественное и вместе с тем поучительное зрелище представлял собою двоякий вид "столпа", описанного в этой главе. "Он был облаком и мраком" для египтян; для израильтян же он "освещал путь ночью". Какое удивительное сходство с крестом нашего Господа Иисуса Христа! Крест также имеет два значения. Он составляет основание мира верующей души и в то же время налагает печать осуждения на виновный пред Богом мир. Кровь, очищающая совесть верующего и дающая ему полный мир, осуждает эту землю и довершает её грех. Совершенное Сыном Божиим дело искупления, совлекающее с мира укрывшее его покрывало и лишающее его всякого предлога к извинению, облекает Церковь славными ризами праведности и насполняет её уста непрестанною хвалой. Агнец, Который во гневе Своём поразит ужасом все племена, все народы земные, Тот же Агнец нежной рукою Своей всегда будет водить сонм искупленных Кровью Его по злачным пажитям у вод тихих (ср. Откр. 6,15-17 с 7,13-17).

Конец этой главы показывает нам Израиль, с торжеством вступающий на противоположный берег Чермно-го моря, и полчища фараона, погибшие в волнах того же моря. Этот факт доказывал очевидную неосновательность как опасений израильтян, так и надменных речей египтян. Славное дело Иеговы уничтожило и те, и другие. Те же воды, которые послужили охранною стеною для искупленных Иеговы, сделались могилою фараону; ищущие верою находят путь, по которому можно идти; другие же находят там могилу. Эта знаменательная истина, которая нимало не опровергает факта, что, покусившись перейти Чермное море, фараон открыто и решительно противился воле Божией; так всегда будут постыжены все, подражающие делам веры. Блаженны те, которые хотя бы с трудом могут ходить верою! Они идут стезёю неизречённых благословений Божиих, стезёю, испещрённою, быть может, их ошибками и немощами, но начатой в Боге, продолжаенной в Боге и оконченной в Нем. Проникнемся же сознанием Божественной действительности, спокойной возвышенности и святой независимости этого пути.

Прежде, чем расстаться с этой изобилующей поучениями частью книги Исход, мы хотим вспомнить слова апостола Павла, относящиеся к столпу и морю. "Не хочу оставить вас, братья, в неведении, что отцы наши все были под облаком, и все пошли сквозь море" (1 Кор. 10,1-2). В этих словах заключается глубокое и драгоценное поучение для христианина, потому что апостол продолжает, говоря: "А это были образы для нас" (ст. 6), научая нас таким образом своим Божественным авторитетом видеть "в столпе и море" тип крещения Израиля; и действительно, это знаменательный и назидательный прообраз. Получив это крещение, израильтяне начали своё странствование по пустыне, между тем, как Тот, Чьё имя - "любовь", уготовал для них и "духовную пищу", и "духовное питие" в пустыне. Другими словами, они явились типом народа, мёртвого для Египта и всего, имевшего отношение к Египту. Столп укрывал их от врагов их; море отделяло от Египта; таким же образом укрывает крест и нас от всего, что могло бы восстать против нас: мы перенесены на ту сторону могилы Иисуса; отсюда начинается наше странствование по пустыне мира сего; здесь мы начинаем вкушать манну небесную, пить воду, истекающую из "духовного камня", направляя наш страннический путь к земле покоя, обетованной нам Богом.

Замечу здесь, что необходимо понять разницу, существующую между переходом чрез Чермное море и переходом чрез Иордан. И то, и другое событие осуществились в смерти Христа. Но первое из них представляло собою отделение от Египта, второе же - вступление в землю Ханаанскую. Крестом Христовым верующие не только отделены от лукавого века сего, но Бог их ещё и вывел обновлёнными из гроба Христа, "воскресил с Ним и посадил на небесах во Христе Иисусе" (Еф. 2,6-7). Итак, хотя и живущие ещё среди Египта, христиане по духовному своему опыту находятся теперь в пустыне и в то же время энергией веры перенесены в небеса, где Христос пребывает одесную Отца. Верующий не только получил прощение всех своих грехов, но он ещё и фактически соединён со Христом, вознёсшимся на небеса по воскресении Своём; он не только спасён Христом, но и навек соединён с Ним. Ничто меньше не удовлетворяло бы Его предначертаний относительно Церкви.

Понятно ли тебе все это, читатель? Веруешь ли ты этому? Осуществляешь ли это? Являешь ли силу всего этого? Слава благодати Божией, соделавшей все это непреложной истиной и достоянием всякого члена тела Христова, будь он глаз или ухо, рука или нога этого теда - все равно! Истинность этого зависит, таким образом, не от того, проявляем ли мы это в жизни своей, от того, что мы осуществляем или понимаем, а от "драгоценной крови Христа", изгладившей все наши грехи и положившей основание выполнению всех предначертаний Божиих относительно нас. В этом заключается покой для всякого сердца сокрушённого и для всякой грехом обременённой совести.

Глава 15

Эта глава начинается чудным хвалебным гимном, воспетым Израилем на берегу Чермного моря, когда он увидел "руку великую, которую явил Господь над Египтянами" (гл. 14,31). До сих пор нам не приходилось ещё слышать хвалебного гимна; не было и речи о нем. Мы слышали крик глубокого отчаяния народа, обременённого непосильною работой у печей для обжигания кирпичей в Египте; слышали вопль его неверия, когда Израиль был окружён затруднениями, на его взгляд непреодолимыми; гимн хвалы ещё не раздавался в наших ушах. Лишь тогда, когда спасённый Господом сонм искупленных его стал лицом к лицу с неопровержимыми доказательствами избавления Божия, лишь тогда раздались торжествующие звуки хвалебного гимна. Только пройдя чрез крещение "в облаке и море", только видя египтян мёртвыми на берегу моря" (гл. 14,30), израильтяне могли воспеть гимн победы: шестьсот тысяч голосов возносили хвалу Богу. Воды Чермного моря отделяли их от Египта; на берегу стоял Израиль, искупленный Богом народ; потому-то и могли они прославлять имя Иеговы.

И в этом отношении, как и во всяком другом, они служили "образом для нас". Чтобы приближаться к Богу с чистыми руками, чтобы разумно служить Ему, мы должны проникнуться всей силой спасения Божия, спасения, даруемого смертью и воскресением Христа. Иначе душа останется в томительном сомнении и колебании, которые в ней вызывают неспособность понять всю цену искупления, совершенного Иисусом Христом. Недостаточно признать, что спасение заключается только во Христе, и ником другом; это совсем ещё не то, что мы осуществляем, верою усваивая характер и основание этого спасения и считая его своим достоянием. Дух Божий совершенно ясно открывает в Писании, что в смерти и воскресении Церковь соединена со Христом; более того - что Христос, воскресший и воссевший одесную Бога, есть залог принятия Богом Церкви, Которой уготовано место в небесах. Когда человек имеет эту уверенность -всякое сомнение, всякое колебание отпадает само собой. Как может христианин оставаться в области сомнений, зная, что Заступник, "Иисус Христос, Праведник" постоянно ходатайствует за него пред престолом Божиим? (1 Иоан. 2,1). Самый слабый член Церкви Божией имеет преимущество знать, что вместо него пострадал на кресте Христос и что все его грехи были исповеданы, выстраданы, осуждены и искуплены на этом кресте. Вот божественная истина, осуществляя которую верою, мы получаем мир; без признания же этой истины пребывать в мире невозможно. Можно тщательно соблюдать все постановления закона, все обязанности и обряды религии; но ничто всецело не освобождает душу и совесть от сознания греха, кроме уверенности, что грех осуждён во Христе, сделавшемся жертвою за грех, во Христе, вознесённом на древо (ср. Евр. 9,26; 10,1-18). Если грех "раз навсегда" был таким образом осуждён, вопрос о грехе делается для верующей души вопросом, навек решённым Богом. А что грех был таким образом осуждён, доказывает нам воскресение нашего Поручителя. "Познал я, что все, что делает Бог, пребывает вовек; к тому нечего прибавлять и от того нечего убавить; и Бог делает так, чтобы благоговели пред лицом Его" (Еккл. 3,14).

Считая все это непреложной истиной по отношению к Церкви, взятой во всей её совокупности, многие, однако, не решаются приложить это к себе. Они охотно присоединяются к словам псалмопевца: "Как благ Бог к Израилю, к чистым сердцем! А я..." и т.д. (Пс. 72,1-2). Вместо того, чтобы смотреть на Христа, распятого и воскресшего, они смотрят на самих себя. Они более принимают в расчёт свои способности, чем свои преимущества; таким образом, они остаются в состоянии плачевной неуверенности и, следовательно, не могут занять место в рядах блаженных и разумных служителей Божиих; они более заняты своими личными взглядами на Христа, чем Самим Христом. Они молятся о спасении вместо того, чтобы сознательно пользоваться уже дарованным им спасением. Они смотрят на своё несовершенство, отвращая свой взор от совершенного Христом искупления.

Прислушиваясь ко всем оттенкам хвалебного гимна 15-й гл. кн. Исход, мы нигде не встречаем в нем чего-либо относящегося к своему личному "я", к человеческим действиям, словам, чувствам и плодам: все, от начала до конца, относится только к Иегове. Моисей начинает так: "Пою Господу, ибо Он высоко превознесся; коня и всадника его ввергнул в море." Эти слова свидетельствуют об общем духе всего гимна; с начала до конца в песне говорится о свойствах и действиях Иеговы. В 14-й главе сердце народа как бы было стеснено тяжёлым стечением обстоятельств; но в 15-й главе бремя снято, и сердце народа свободно изливается в сладком гимне хвалы. "Я" забыто; обстоятельства отошли на второй план. Виден лишь Один, лишь Сам Господь с характером и путями, присущими Ему. Израиль мог сказать: "Ты возвеселил меня, Господи, творением Твоим; я восхищаюсь делами рук Твоих" (Пс. 91,5). Вот истинное поклонение. Когда мы теряем сознание нашего "я" со всем, к нему относящимся, когда один Христос наполняет сердца наши, тогда мы способны поклоняться Господу, как это Ему подобает. Жажда поклонения возникает не вследствие усилий плотской набожности, не внешнее, номинальное благочестие возжигает в душе пламя благоугодного Богу поклонения Ему. Пусть сердце будет занято Личностью Христа, и хвалебные гимны неудержимо вознесутся из него к Богу. Взгляды обращены на Него, а значит, и сердце в благоговении склоняется пред Ним. Созерцая поклонение воинов небесных, окружающих престол Бога и Агнца, мы замечаем, что оно всегда бывает вызвано какой-либо особенностью Божественного совершенства или путей Божиих. Так должно быть в Церкви; и если это не так, то происходит это оттого, что мы придаём значение вещам, не имеющим ничего общего с областью полного света и полного блаженства. Во всяком истинном поклонении Сам Бог одновременно является предметом, сущностью и силою воздаваемого поклонения.

Таким образом, глава, рассматриваемая нами, представляет собою чудный образец гимна хвалы. Это песнь искупленного народа, прославляющего Того, Кто его искупил: "Господь крепость моя и слава моя; Бог отца моего, и превознесу Его. Господь муж брани, Иегова имя Ему. - Десница Твоя, Господи, прославилась силою; десница Твоя, Господи, сразила врага. - Кто, как Ты, Господи, между богами? Кто, как Ты, величественен святостию, досточтим хвалами, творец чудес? Ты простёр десницу Твою; поглотила их земля. Ты ведёшь милостию Твоею народ сей, который Ты избавил; провождаешь силою Твоею в жилище святыни Твоей. - Господь будет царствовать во веки и в вечности." Какую обширную сферу охватывает этот гимн! Он начинается искуплением" и кончается славой; начинается крестом и кончается наступлением Царства Божия. Он подобен роскошной радуге, один конец которой погружён в "страдания", другой же - "в последующую за ними славу" (1 Пётр. 1,11). В нем речь идёт исключительно об Иегове. Это излияние души, вызванное созерцанием Бога милосердия и славы, созерцанием чудных дел Его.

Вместе с тем гимн указывает и на уже наступившее осуществление намерения Божия: "Ты провожаешь его силою Твоею в жилище святыни Твоей" (ст. 13). Хотя Израиль успел ещё только едва вступить на пустынный берег моря, он был прав, говоря так. Его песнь не была выражением неверной, ни на чем не основанной надежды. Нет; когда душа занята только Богом, она может погрузиться в полноту Его благодати, согреться светом, исходящим от лица Его и радоваться неисчислимым сокровищам Его милосердия и благости. Пред нею открывается безоблачная перспектива; возносясь на незыблемую скалу, куда её возвела любовь Бога спасения, соединённая со Христом воскресшим, она видит пред собою необъятную сферу планов и намерений Божиих, созерцает несравненный блеск славы, которую Бог приготовил для всех, омывших и убеливших одежды свои в крови Агнца.

Это объясняет особенную прелесть, возвышенность и полноту всех гимнов хвалы, встречаемых в Священном Писании. Творение отстранено на второй план; Бог составляет единую цель, и Один наполняет Собою всю сферу, открывающуюся взору души. Там нет места человеку, его чувствам и опыту; потому и хвала может звучать непрестанно. Как отличаются эти песни от песен, наполненных выражением наших нужд, наших немощей, нашей несостоятельности, песен, так часто звучащих в устах христиан! Когда мы смотрим на себя, наши гимны никогда не будут торжествующими и духовными. В самих себе мы непременно открываем что-либо, препятствующее нашему поклонению Богу. Многие христиане считают особенным преимуществом пребывание в состоянии постоянного сомнения, вечной неуверенности; их песнопения носят характерную окраску их внутреннего состояния.Эти люди, как бы искренни и благочестивы они ни были, никогда ещё на личном своём опыте не осознали истинной причины поклонения Богу. Они ещё не покончили с самими собою; они ещё не перешли моря, не заняли ещё силою воскресения на противоположном берегу место народа, получившего духовное крещение; так или иначе они ещё заняты собою: их собственное "я" ещё не распято, ещё не отдано раз и навсегда в руки Божий.

Дух Святой да даст всем детям Божиим более полное, более соответствующее их положению и преимуществам понимание, открывая им, что омытые в крови Христовой от грехов своих, они приобрели в глазах Божиих бесконечное и полное благоволение, изливающееся прежде всего на Христа, как на воскресшую и прославленную Главу Его Церкви. Сомнения и страх должны быть чужды детям Божиим, потому что их Божественный поручитель отнял у них всякую тень повода для сомнения или страха. Они вступили за завесу храма. Им дано "дерзновение входить в святилище посредством крови Иисуса Христа" (Евр. 10,19). Приличествует ли сомнение или страх святому месту? Не очевидно ли, что всякий сомневающийся не признает, в сущности, совершенства дела Христова, того дела, которое Бог засвидетельствовал пред всем творением, воскресив Христа из мёртвых? Христос не мог выйти из гроба, пока не исчезнет опасность каких-либо сомнений или страхов для Его народа. Христианину, таким образом, даровано чудное преимущество - всегда пребывать в радости полного спасения. Сам Бог сделался "его спасением"; ему остаётся только пользоваться плодами дела, совершенного для него, и жить для славы Божией, ожидая времени, когда "Иегова будет царствовать вовеки и в вечности" (ст. 18).

На одно место песни Моисея и сынов Израилевых мне хочется обратить особенное внимание читателя: "Он Бог мой, и прославлю Его" (ст. 2). Достойно замечания то, что в минуту, когда сердце было залито радостью искупления, Моисей высказывает желание "прославить Бога" (в подлиннике выражение: "прославить Бога" означает также "приготовить Богу жилище"). Поразмысли об этом слове, читатель-христианин! Мысль о Боге, обитающем среди людей, встречается во всем Священном Писании, начиная 15-ю главой Исхода и кончая Откровением. Послушайте речь сердца, преданного Богу: "Не войду в шатёр дома моего, не взойду на ложе моё, не дам сна очам моим и веждам моим дремания, доколе не найду места Господу, жилище Сильному Иакова" (Пс. 131,3-5). И далее: "Ревность по доме Твоём снедает меня" (Пс. 68,10; Иоан. 2,17). Я не буду дальше развивать здесь эту мысль, но мне хотелось бы заинтересовать ею дорогого читателя, чтобы он сам с молитвою изучил этот вопрос, рассмотрев все касающиеся его места Священного Писания, начиная с начала Божественной Книги и кончая следующим благословенным и утешительным обетованием: "Се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом и Сам Бог с ними будет Богом их; и отрёт Бог всякую слезу с очей их" (Откр. 21,3-4).

"И повёл Моисей Израильтян от Чермного моря, и они вступили в пустыню Сур; и шли они три дня по пустыне, и не находили воды" (ст. 22). Испытывая на личном опыте, что такое жизнь в пустыне, мы обязательно проходим чрез мытарства, которые должны доказать нам, до какой степени мы знаем Бога и наше собственное сердце. Начало нашего христианского поприща всегда сопровождается духовною свежестью и избытком радости, которые, однако, вскоре умеряются иссушающим действием ветра пустыни; тогда, если глубокое сознание того, что такое Бог, не преобладает над всеми нашими остальными мыслями, мы бываем близки к отчаянию, готовы "обратиться сердцами нашими к Египту" (Деян. 7,39). Дисциплина пустыни необходима не для получения права на вступление в землю Ханаанскую, а для познания Бога и нашего собственного сердца, для того, чтобы мы прониклись мыслью о силе нашей связи с Богом и сделались способными наслаждаться Ханааном, когда мы туда действительно войдём (см. Втор. 8,2-5).

Свежая и роскошная зелень весны с особенной, ей одной присущей прелестью, проходит скоро, ещё до наступления палящего летнего зноя; но теплота, иссушающая это молодое и свежее убранство весны, благотворным свои действием вызывает к существованию сладкие и спелые плоды осени. То же случается и в христианской жизни; потому что всякому известно наличие поразительной и поучительной аналогии между принципами, характеризующими царство благодати; и то, и другое является делом рук того же Бога.

Мы видим Израиль в трёх положениях: в Египте, в пустыне и в земле Ханаанской. В каждом из этих положений он служит прообразом для нас; но мы занимаем сразу все эти три положения. Эта мысль может показаться парадоксальной, но оно так. Мы находимся в Египте среди природы и мира, вполне отвечающих стремлениям нашего сердца. Но настолько, насколько благодатию Бога мы призваны к общению с Сыном Его, Иисусом Христом, и согласно чувствованиям и вкусам новой природы, от Него полученной, мы выведены из Египта [Есть великая разница между Египтом и Вавилоном, что весьма важно усвоить. Египет был тем, из чего вышел Израиль, а Вавилон указывает на то, куда они впоследствии были переселены (сравните Амос. 5: 25-27 Деян. апост. 7,42, 43) Египет представляет из себя то, что человек сделал из мира, а Вавилон представляет из себя то, что сатана сделал из исповедующей церкви; отсюда мы окружены не только обстоятельствами Египта, но также и моральными принципами Вавилона.

Это придаёт нашим дням значение, которое Дух Божий определяет "тяжкие" - "трудные". Это требует особенной энергии Духа Божия, духовного подчинения авторитету слова, дабы мы могли бороться с соединённым влиянием Египта и с духом и принципами Вавилона. Первое испытывает естественное желание сердца, между тем как последнее присоединяется и имеет отношение к религиозной стороне нашей природы, чем и держит цепко в руках сердце человеческое. Человек - религиозное существо, способное подвергаться влиянию, которое возникает от музыки, скульптуры, искусства и торжественных обрядов и церемоний. Когда это имеет отношение к полному удовлетворению нужд человека, со всеми удобствами и роскошью жизни, только могучая сила слова Божия и Духа может удержать человека верным Христу.

И вот, вы заметьте, что есть чрезвычайная разница между судьбами Египта и судьбами Вавилона. Гл. 19 Исайи указывает на те благословения, которые уготованы Египту. Она заканчивается так: "И поразит Господь Египет; поразит и исцелит; они обратятся к Господу, и Он услышит их, и исцелит их. В тот день из Египта в Ассирию будет большая дорога, и будет приходить Ассир в Египет, а Египтяне в Ассирию; и Египтяне вместе с Ассириянами будут служить Господу. В тот день Израиль будет третьим с Египтом и Ассириею; благословение будет посреди земли, которую благословит Господь Саваоф, говоря: благословен народ Мой - Египтяне, и дело рук Моих - Ассирияне, и наследие Моё - Израиль".

Большая разница с концом истории Вавилона, если рассматривать его в буквальном смысле или как духовную систему. "И сделаю его владением ежей и болотом, и вымету его метлою истребительною, говорит Господь Саваоф" (Исайя 14,23), "Не заселится никогда и в роды родов не будет жителей в нем" (Исайя 13,20). Так вот о Вавилоне, не думая буквально, а взирая на него с мистической и духовной точки зрения, мы читаем его судьбы в Откровении гл 18, которая вся посвящена описанию Вавилона и заканчивается таким образом, ст. 21: "И один сильный Ангел взял камень, подобный большому жёрнову", и поверг в море, говоря: с таким стремлением повержен будет Вавилон, великий город, и уже не будет его."

С какой необычайной торжественностью должны достигнуть слуха всех, кто каким-нибудь способом связан с Вавилоном, т.е. с лживой профессиональной церковью (Откр. 18,4). "Выйди от нея, народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах ея и не подвергнуться язвам ея." Сила Духа Святого обязательно будет действовать или проявит себя в известной форме, а вражеское намерение всегда таково: лишить профессиональную церковь силы, направляя её держаться внешней формы, подражая ей, когда Дух и жизнь уже исчезли. Таким образом, создаётся духовный Вавилон. Камни, из которых построен город - это безжизненные исповедники, а глина и известь, которыми связываются камни, это "имеющие вид благочестия, а силы его отрёкшиеся". О, мой возлюбленный читатель, будем же полностью, ясно и со вниманием понимать это!], т.е. из мира, со всем ему присущим естеством; и это даёт нам познать, что такое пустыня, или, другими словами, переносит нас, как это доказывает опыт, в пустыню. Божественная природа воздыхает, пламенно желая изменения окружающей нас обстановки, тяготея к атмосфере более чистой и возвышенной, и давая нам чувствовать, что в духовном смысле Египет является для нас пустынею.

Кроме того, соединённые в глазах Божиих навеки с Тем, Который победоносно вошёл в небеса небес, воссев одесную величия Божия, мы имеем преимущество знать, что верою мы "посажены с Ним" на небесах (Еф. 2.6). И потому, телом пребывая в Египте, опытом нашим мы, однако, пребываем в пустыне; вера же вводит наш дух в то же время в Ханаан, давая нам способность питаться "произведениями Ханаана", т.е. Христом; не только Христом, сошедшим на землю, но и Христом, вознёсшимся на небеса и во славе воссевшим одесную Бога.

Последние стихи 15-й главы представляют нам жизнь Израиля в пустыне. До сих пор все шло благоприятно для Израиля. Страшные суды постигли Египет, Израиля же они не коснулись; полчища египетские умерли на берегу моря; Израиль торжествовал. Все шло как нельзя лучше, но вдруг - увы! Видимые обстоятельства изменились; песни хвалы уступили место словам ропота: "Пришли в Мерру, и не могли пить воды в Мерре, ибо она были горькая, почему и наречено тому месту имя: Мерра [Горечь]. И возроптал народ на Моисея, говоря: "Что нам пить"? (гл. 15,23-24). И ещё: "И возроптало все общество сынов Израилевых на Моисея и Аарона в пустыне. И сказали им сыны Израилевы: о, если бы мы умерли от руки Господней в земле Египетской, когда мы сидели у котлов с мясом, когда мы ели хлеб досыта! ибо вывели вы нас в эту пустыню, чтобы все собрание это уморить голодом" (гл. 16,2-3).

Вот испытания пустыни: "Что нам есть? И что нам пить?" Воды Мерры испытали сердце Израиля и обнаружили его мятежный дух; но Иегова доказал, что нет горечи, которой Он не мог бы смягчить действием благодати Своей. "Моисей возопил к Господу, и Господь показал ему дерево, и он бросил его в воду, и вода сделалась сладкою. Там Бог дал народу устав и закон, и там испытывал его" (ст. 25). Это "дерево" является чудным прообразом Того, Который, по бесконечной благодати Божией, был ввергнут в горькие воды смерти, дабы навеки лишить эти воды горечи. Воистину мы можем сказать: "Горечь смерти прошла", - нам дарована вечная сладость воскресения.

26-й стих показывает нам всю важность значения первого периода пребывания в пустыне искупленных Иеговы. В этом периоде человек легко впадает в беспокойство духа, в нетерпение и ропот. Единственный способ предохранить себя от этого - это устремить свои взоры на Иисуса, "взирать на Иисуса" (Евр. 12,2). Он всегда, благодарение Ему, проявляет себя, как того требуют нужды народа Его; и души, Ему принадлежащие, вместо того, чтобы сетовать на обстоятельства, в которые они поставлены, должны были видеть в них лишь повод для того, чтобы постоянно взывать к Господу. Таким образом, пустыня даёт нам возможность познать сущность Бога. В этой школе мы знакомимся с долготерпеливою Его благодатью и обилием Его источников. "Около сорока лет времени питал их в пустыне" (Деян. 13,18). Духовно настроенный человек всегда будет держаться того мнения, что великое преимущество - встретить на своём пути горькие воды; он тогда становится свидетелем того, что Господь отнимает их горечь. "Хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам" (Рим. 5,3-5).

Но наряду с "Меррами" в пустыне бывают и "Елимы", наряду с горькими водами - оазисы с источниками и финиковыми пальмами. "И пришли в Елим; там было двенадцать источников воды и семьдесят финиковых дерев; и расположились там станом при водах" (ст. 27). Господь, в великой благости и нежной любви Своей, уготовляет зелёные пажити на пути странствующего в пустыне народа Своего, и хотя это только редкие оазисы, они освежают дух и оживляют сердце путников. Пребывание в Елиме могло успокоить сердце израильтян и прекратить их ропот. Чудная тень финиковых пальм и освежающие воды источников пришлись как нельзя более кстати для Израиля после испытания в Мерре, и они прообразно представляют собою великие преимущества служения, поручаемого Богом Его народу на земле. Числа "двенадцать" и "семьдесят" находятся в тесной связи с этим служением.

Но Елим не был Ханааном. Источники вод и пальмы были лишь предвкушением блаженной страны, расположенной за пределами бесплодной пустыни, в которую только что вступили искупленные. Израиль мог, конечно, утолить там жажду и укрыться от палящего зноя, но это были воды и тень пустыни; они могли лишь временно освежить и подкрепить народ на его пути к Ханаану. Таково же и назначение служения в Церкви; оно является источником, восполняющим наши нужды, освежением, подкреплением и поддержкою для душ наших, "доколе мы все придём в единство веры... в меру полного возраста Христова" (Еф. 4,13).

Глава 16

"И двинулись из Елима, и пришло все общество сынов Израилевых в пустыню Син, что между Елимом и между Синаем, в пятнадцатый день второго месяца по выходе их из земли Египетской" (ст. 1). Важно отметить, в каком удивительном положении представляется нам в этой главе Израиль; он ещё, конечно, в пустыне, а именно "между Елимом и между Синаем". Первое было местом, где они только что убедились в утешающих источниках Божественного служения; последнее же было местом, где они всецело отошли от основания, дарованной им неограниченной благодати, и поставили сами себя в зависимость от дел. В этих фактах "пустыня Син" описана как особенно интересная часть путешествия народа израильского. Особенности этой пустыни и последствия пребывания в ней так же ясно представлены, как и любое из мест по всему их пути. Сыны израилевы являются здесь предметом той же благодати, которая вывела их из земли египетской. Этим объясняется, почему Бог немедленно спешит им на помощь, преклоняя Своё ухо к их ропоту. Когда Бог действует в силе Своей благодати, нет границ Его милости; благословения, от Него истекающие, льются непрерывно. Только подставив себя под закон, человек теряет все, потому что тогда Бог позволяет ему на опыте познать, чего он может требовать на основании своих собственных дел.

Посещая и искупая народ Свой, выводя его затем из земли Египетской, Бог, конечно, не намеревался поразить его в пустыне смертью от голода и жажды. Сыны Израилевы не должны были сомневаться в этом. Им следовало довериться Богу и жить в тесном общении с Любовью, столь славным путём избавившей их от ужасов египетского рабства. Им следовало помнить, что несравненно лучше жить в пустыне с Богом, чем с фараоном среди печей для обжигания кирпичей. Но нет: сердце человеческое с большим трудом верит любви Божией, чистой и совершенной; оно охотнее доверяется сатане, чем Богу (ср. Быт. 3,1-6). Всмотритесь на одну минуту во все страдания, скорби и унижения, которые навлёк на себя человек, послушавшись голоса сатаны; и несмотря на это, вы никогда не услышите, чтобы он жаловался на трудность служения ему или высказывал желание освободиться из-под его власти. Незаметно, чтобы человек тяготился игом сатаны или устал ему служить. Всякий день пожинает он горькие плоды, выросшие на поле, которое сатана открыл пред человеком, и всякий день продолжает он сеять то же самое семя, продолжает все ту же работу.

Совершенно иначе относится человек к Богу. Вступив на путь Божий, мы готовы при первом же намёке на испытание или затруднение роптать и возмущаться; происходит это от отсутствия в нас духа благодарности и доверия к Богу. Вид одного лёгкого лишения изглаживает в нас память о тысяче полученных благодеяний. Мы получили даром "прощение грехов" (Еф. 1,7; Кол. 1,14); мы "облагодатствованы в Возлюбленном" (Еф. 1,6); мы соделались наследниками Божиими и сонаследниками Христу; мы живём в ожидании вечной славы, к тому же путь, ведущий нас чрез пустыню, усеян бесчисленными милостями; и, однако, стоит только появиться на нашем горизонте облаку, величиною не более нашей руки, облаку, которое изольёт, быть может, обилие благословений на нашу голову - и мы забываем многие милости, уже дарованные нам. Мысль эта должна бы повергать нас в глубокое смирение в присутствии Божием. Как отличался от нас в этом, как и во всех остальных отношениях, благословенный Иисус Христос, великий пример нам!

Смотрите: вот Он, истинный Израиль, в пустыне, окружённый дикими зверями; в течение сорока дней не принимает Он никакой пищи. Роптал ли Он? Жаловался ли Он на Свою долю? Желал ли Он перенестись в другие обстоятельства? Нет; Бог был частью наследия и чаши Его (Пс. 15). И потому, когда искуситель приступил к Нему, предлагая предоставить Ему земные блага, славу, отличия, почести мирские, Он отказался от всего и продолжал пребывать в положении полной зависимости от Бога и слепого повиновения Слову Его. Он не желал получить хлеб от кого-либо помимо Бога; и только от Бога Он ожидал славу.

Не то было с Израилем по плоти! Не успели сыны Израилевы почувствовать мучения голода, как они уже "возроптали в пустыне на Моисея и на Аарона". По-видимому, они забыли, что Сам Иегова освободил их, потому что говорили: "вывели вы нас в эту пустыню", и ещё: "роптал народ на Моисея, говоря: зачем ты вывел нас из Египта уморить жаждою нас, и детей наших и стада наши?" (гл. 17,3). Так при всяком удобном случае обнаруживали они раздражительность и неудовбльствие, доказывая этим, как мало ощущали они присутствие их всемогущего и милосердного Избавителя, как мало умели опираться на Его руку.

Ничто так не бесславит Бога, как ропот тех, которые ему принадлежат. Апостол Павел в духе ропота видит особенное доказательство испорченности язычников, которые "познавши Бога, не прославили Его, как Бога, и не возблагодарили" (Рим. 1,21). Затем он указывает практическое последствие их греха; они "осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце". Сердце человека, не питающего чувства благодарности к Богу в своей душе, вскоре "омрачится". Так и Израиль утратил сознание, что он в руках Божиих; поэтому, как и следовало ожидать, он вовлечён был в ещё густейший мрак, и впоследствии мы услышим его безумные слова: "Для чего Господь ведёт нас в землю сию, чтобы мы пали от меча? Жены наши и дети наши достанутся в добычу врагам" (Числ. 14,3). Так падает все ниже и ниже душа, потерявшая общение с Богом. Она начинает с того, что утрачивает сознание своего пребывания в руках Божиих и благословения, с этим связанного, а кончает тем, что считает пребывание в руках Божиих несчастием для себя. Грустный результат отступления от пути Божия!