Том 26, ч.2

[1) Смешение законов прибавочной стоимости с законами прибыли у Рикардо]

[636] Рикардо нигде не рассматривает прибавочную стоимость обособленно и отдельно от ее особых форм — прибыли (процента) и ренты. Поэтому его рассуждения об органическом строении капитала, имеющем столь фундаментальное значение, ограничиваются перешедшими от А. Смита (собственно — от физиократов) различиями в органическом строении капитала в том виде, в каком эти различия проистекают из процесса обращения (основной капитал и оборотный капитал), — причем Рикардо нигде не касается различий в органическом строении капитала внутри самого процесса производства, или он этих различий даже и не знает. Отсюда у него смешение стоимости и цены издержек, ошибочная теория ренты, ошибочные законы относительно причин повышения и понижения нормы прибыли и т. д.

Прибыль и прибавочная стоимость тождественны лишь постольку, поскольку авансированный капитал тождествен с капиталом, непосредственно затраченным на заработную плату. (Рента здесь не фигурирует, ибо прибавочная стоимость сперва полностью присваивается капиталистом, какие бы со доли ни приходилось ему потом отдавать своим компаньонам. Ведь и у самого Рикардо рента представлена как обособившаяся, выделившаяся часть прибыли.) Так вот, Рикардо я отвлекается в своих рассуждениях о прибыли и заработной плате от не затрачиваемой на заработную плату постоянной части капитала. Он рассматривает дело таким образом, будто весь капитал затрачивается непосредственно на заработную плату. Постольку, следовательно, он делает предметом своего рассмотрения прибавочную стоимость, а не прибыль, и постольку можно говорить поэтому о теории прибавочной стоимости у Рикардо. Но, с другой стороны, он полагает, что имеет дело с прибылью как таковой, и, действительно, всюду у него проявляются такие точки зрения, которые исходят из предпосылки прибыли, а не прибавочной стоимости. Там, где Ри-кардо правильно излагает законы прибавочной стоимости, он искажает их тем, что формулирует их непосредственно как законы прибыли. С другой стороны, он хочет законы прибыли непосредственно, без промежуточных звеньев, представить как законы прибавочной стоимости.

Когда мы говорим о теории прибавочной стоимости у Рикардо, то мы, стало быть, говорим о его теории прибыли, поскольку он прибыль смешивает с прибавочной стоимостью, т. е. рассматривает прибыль лишь по отношению к переменному капиталу, к той части капитала, которая затрачивается на заработную плату. То, что Рикардо говорит о прибыли в ее отличии от прибавочной стоимости, мы разберем позже.

То обстоятельство, что прибавочную стоимость можно рассматривать только по отношению к переменному капиталу, к капиталу, непосредственно затрачиваемому на заработную плату, — а без знания прибавочной стоимости никакая теория прибыли невозможна, — это обстоятельство настолько соответствует самой сути дела, что Рикардо рассматривает весь капитал как переменный и отвлекается от постоянного капитала, хотя этот последний местами и упоминается им в форме авансируемых затрат.

[637] Рикардо говорит (глава 26-я — «О валовом и чистом доходе») о таких

«отраслях торговли и промышленности, в которых прибыли пропорциональны капиталу, а не количеству применяемого труда» (цит. соч., стр. 418) [Русский перевод, том I, стр. 286].

К чему сводится все учение Рикардо о средней прибыли (на котором основывается его теория ренты), как не к утверждению, что прибыли «пропорциональны капиталу, а не количеству применяемого труда»? Если бы они были «пропорциональны количеству применяемого труда», то равные капиталы приносили бы весьма неравные прибыли, так как их прибыль равнялась бы произведенной в их собственной отрасли прибавочной стоимости, а последняя зависит не от величины капитала вообще, а от величины переменного капитала, или от «количества применяемого труда». Итак, как же можно утверждать. будто только некоторому особому применению капитала, особым отраслям производства, присуще в виде исключения то, что в них прибыли пропорциональны величине вложенного капитала, а не количеству применяемого труда? При данной норме прибавочной стоимости масса прибавочной стоимости для определенного капитала всегда должна зависеть не от абсолютной величины капитала, а от количества применяемого труда. С другой стороны, при данной средней норме прибыли масса прибыли всегда должна зависеть от величины применяемого капитала, а не от количества применяемого труда. Рикардо определенно говорит о таких отраслях, как

«водный транспорт, внешняя торговля с отдаленными странами и те отрасли, в которых требуется дорогое машинное оборудование» (стр. 418) [Русский перевод, том I, стр. 286].

Это значит: он говорит об отраслях, применяющих относительно много постоянного и относительно мало переменного капитала. Это вместе с тем такие отрасли, в которых, по сравнению с другими, велика общая масса авансированного капитала, другими словами — такие отрасли, в которых можно вести дело только с помощью крупных капиталов. При данной норме прибыли масса прибыли зависит вообще от величины авансированных капиталов. Но это отнюдь не является отличительной чертой тех отраслей, в которых применяются большие капиталы и много постоянного капитала (одно всегда связано с другим), по сравнению с теми отраслями, где применяются небольшие капиталы, а представляет собой лишь частный случай того положения, что равновеликие капиталы приносят равновеликие прибыли и что, следовательно, больший капитал приносит больше прибыли, чем меньший капитал. Это не имеет никакого отношения к «количеству применяемого труда». Но велика ли вообще норма прибыли или мала, — это, действительно, зависит от совокупного количества труда, применяемого капиталом всего класса капиталистов, от относительного количества применяемого неоплаченного труда и, наконец, от соотношения между капиталом, затраченным на труд, и тем капиталом, который всего лишь воспроизводится как условие производства.

Рикардо сам полемизирует против того взгляда А. Смита, что более высокая норма прибыли во внешней торговле, «большие прибыли, получаемые иногда отдельными купцами во внешней торговле, повышают общую норму прибыли в стране». Рикардо говорит:

«Утверждают, что равенство прибылей установится путем общего повышения прибылей; я же держусь того мнения, что прибыли той отрасли, которая находится в особо благоприятных условиях, быстро опустятся до общего уровня» (глава 7-я — «О внешней торговле», стр. 132–133) [Русский перевод, том I, стр. 113].

В какой мере правилен взгляд Рикардо, что чрезвычайные прибыли (если они вызваны не тем, что рыночная цена поднялась выше стоимости), несмотря на выравнивание, не повышают общей нормы прибыли; в какой мере правилен, далее, его взгляд, что внешняя торговля и расширение рынка не могут повысить норму прибыли, — это мы увидим позже^{98}. Но если признать правильность его взгляда, если признать вообще «равенство прибылей», то как может он проводить различие между одними отраслями, «где прибыли пропорциональны капиталу», и другими, где прибыли «пропорциональны количеству применяемого труда»? В цитированной выше главе 26-й — «О валовом и чистом доходе» — Рикардо говорит:

«Я допускаю, что в силу самой природы ренты любой данный капитал, примененный в земледелии на любой земле, кроме поступившей в обработку в последнюю очередь, приводит в движение большее количество труда, чем капитал равной величины, примененный в промышленности и в торговле» (стр. 419) [Русский перевод, том I, стр. 286].

Вся эта фраза — бессмыслица. Во-первых, ведь на земле, поступившей в обработку в последнюю очередь, применяется — согласно Рикардо — большее количество труда, чем на всех других участках земли. Поэтому-то и возникает, по его мнению, рента на других участках. Как же в таком случае возможно, что данный капитал должен на всех других землях, кроме той, которая поступила в обработку в последнюю очередь, приводить в движение большее количество труда, чем в промышленности и в торговле? То обстоятельство, что продукт лучших земель имеет рыночную стоимость, превышающую его индивидуальную стоимость, обусловленную тем количеством труда, которое применено занятым в возделывании этих земель капиталом, — это обстоятельство не тождественно ведь с тем, что данный капитал «приводит в движение большее количество труда, чем капитал равной величины, примененный в промышленности и в торговле»? Но, конечно, было бы правильно, если бы Рикардо сказал, что — помимо различия в плодородии земель — рента вообще проистекает из того, что земледельческий капитал приводит в движение большее по отношению к постоянной части капитала количество труда, чем средний капитал в неземледельческом производстве.

[638] Рикардо упускает из виду, что существуют такие причины, которые повышают или понижают прибыль, вообще оказывают на нее влияние — при данной прибавочной стоимости. Так как Рикардо отождествляет прибавочную стоимость с прибылью, то он последователен, когда хочет теперь доказать, что повышение и падение нормы прибыли обусловливается только теми обстоятельствами, которые вызывают повышение или падение нормы прибавочной стоимости. Далее, он упускает из виду, что, если отвлечься от тех обстоятельств, которые при данной массе прибавочной стоимости влияют на норму прибыли, хотя они и не влияют на массу прибыли, то норма прибыли зависит от массы прибавочной стоимости, а отнюдь не от нормы прибавочной стоимости. Масса прибавочной стоимости, если норма прибавочной стоимости. прибавочного труда, дана, зависит от органического строения капитала, т. е. от того числа рабочих, какое занимает капитал определенной стоимости, например в 100 ф. ст. При данном органическом строении капитала масса прибавочной стоимости зависит от нормы прибавочной стоимости. Она определяется, следовательно, обоими факторами: числом одновременно занятых рабочих и нормой прибавочного труда. Если капитал увеличивается, то, каково бы ни было его органическое строение, — при предположении, что несмотря на увеличение капитала его органическое строение остается неизменным, — масса прибавочной стоимости увеличивается. Но это ничего не меняет в том, что для капитала определенной стоимости, например в 100 единиц, масса прибавочной стоимости остается без изменения. Если она в данном случае равна 10, то для 1000 она будет 100, но пропорция от этого не изменяется.

{Рикардо пишет:

««В одной и той же отрасли хозяйства не может быть двух норм прибыли; поэтому, если стоимость продукта находится в различном отношении к капиталу, то различна будет земельная рента, а не прибыль» (стр. 212–213) (глава 12-я — «Земельный налог») [Русский перевод, том I, стр. 159].

Это относится только к нормальному уровню прибыли «в одной и той же отрасли хозяйства». Вообще же это находится в прямом противоречии с цитированным ранее^{99} положением:

«Меновая стоимость всех товаров, будь то промышленные изделия, продукты рудников или продукты сельского хозяйства, никогда не определяется наименьшим количеством труда, какое достаточно для их производства при наиболее благоприятных условиях, доступных лишь для тех, кто пользуется особенно выгодными обстоятельствами; наоборот, она определяется наибольшим количеством труда, какое по необходимости затрачивается на их производство теми, кто таких преимуществ не имеет, кто продолжает производство при самых неблагоприятных условиях; а под самыми неблагоприятными условиями следует понимать наиболее неблагоприятные из тех, при которых необходимо продолжать производство для того, чтобы было произведено требуемое количество продукта» (глава 2-я — «О ренте», стр. 60–61) [Русский перевод, том I, стр. 69].}

В главе 12-й — «Земельный налог» — Рикардо, между прочим, выдвигает против Сэя следующее возражение, — и тут мы видим, как англичанин всегда остро воспринимает экономические различия, тогда как житель континента постоянно забывает про них:

«Согласно предположению г-на Сэя, [в приведенном им примере] «земельный собственник благодаря своему трудолюбию, бережливости и искусству увеличивает свой годовой доход на 5000 франков». Но ведь земельный собственник не имеет возможности применять на принадлежащей ему земле свое трудолюбие, бережливость и искусство, если он сам не ведет на ней хозяйство; если же земельный собственник сам ведет свое хозяйство, то он производит улучшения как капиталист и фермер, а не как земельный собственник. Нельзя представить себе, что он мог до такой степени увеличить продукт своей фермы посредством какого-то своего особого искусства» {следовательно, также и с «искусством» дело обстоит так, что это более или менее пустая болтовня}, «не увеличив предварительно количество применяемого на этой ферме капитала» (стр. 209) [Русский перевод, том I, стр. 157].

В главе 13-й — «Налоги на золото» (эта глава важна для рикардовской теории денег) — Рикардо дает некоторые дополнения или дальнейшие определения относительно рыночной цены и естественной цены. Они сводятся к тому, что выравнивание обеих цен происходит быстрее или медленнее в зависимости от того, допускает ли данная отрасль хозяйства быстрое или медленное увеличение или уменьшение предложения, а это, в свою очередь, означает то же самое, что и быстрый или медленный приток капиталов в рассматриваемую отрасль или их отлив из нее. По поводу рассуждений Рикардо о земельной ренте выдвигались с разных сторон (Сисмонди и др.) упреки в том, что он упускает из виду трудности, которые представляет изъятие капитала для арендатора, применяющего много основного капитала и т. д. (История Англии за 1815–1830 гг. доказывает это в высокой мере.) Как ни справедлив этот упрек, он совсем не относится к теории, совершенно ее не затрагивает, ибо здесь речь идет всегда только о большей или меньшей степени, о более быстром или более медленном действии экономического закона. Совсем иначе, однако, обстоит дело с противоположным упреком относительно вложения нового капитала в новые земли. Рикардо предполагает, что последнее может происходить без вмешательства земельного собственника, что капитал здесь действует в такой среде, [639] в которой его движение не наталкивается на сопротивление. Это, однако, в корне ошибочно. Чтобы доказать эту предпосылку, чтобы доказать, что она имеет место там, где капиталистическое производство и земельная собственность уже развились, Рикардо всегда предполагает такие случаи, при которых земельная собственность — либо фактически, либо юридически — не существует и капиталистическое производство, по крайней мере в самом земледелии, тоже еще не развилось.

Что же касается упомянутых только что положений Рикардо относительно рыночной и естественной цены, то они гласят:

«Вследствие налогов на товары или увеличивающейся трудности их производства всегда происходит в конце концов повышение их цен; но сколько пройдет времени, пока рыночная цена придет в соответствие с естественной ценой, по необходимости зависит от природы данного товара и от степени легкости, с какой может быть уменьшено его количество. Если бы нельзя было уменьшить количество обложенного налогом товара, если бы нельзя было изъять для помещения в другие отрасли капитал, например, фермера или фабриканта шляп, то падение их прибылей ниже общего уровня, вызванное налогом, не повлекло бы за собой никаких последствий. Если только спрос на их товары не возрастет, фермер и фабрикант шляп никогда не смогут повысить рыночную цену хлеба и шляп до уровня возросшей естественной цены этих товаров. Их угрозы бросить свое занятие и перевести свои капиталы в отрасли, находящиеся в более благоприятных условиях, рассматривались бы как пустые угрозы, которых нельзя было бы осуществить; поэтому цену такого рода товара нельзя было бы повысить путем сокращения производства. Однако фактически всякий товар может быть уменьшен в своем количестве, и капитал может быть перемещен из менее прибыльных отраслей в более прибыльные, хотя и не с одинаковой быстротой. Чем легче поддается ограничению, без ущерба для производителя, предложение определенного товара, тем быстрее повысится его цена после того, как трудность его производства возросла вследствие обложения налогом или по какой-либо другой причине» (стр. 214–215) [Русский перевод, том I, стр. 160].

«Установление соответствия между рыночной и естественной ценой у всех товаров находится всегда в зависимости от степени легкости, с какой может быть увеличено или уменьшено предложение того или другого товара. В том случае, когда мы имеем дело с золотом, домами и трудом, равно как и со многими другими предметами, этот результат, при известных обстоятельствах, не может быть получен в короткий срок. Но иначе обстоит дело с такими товарами, которые потребляются и вновь производятся из года в год, как, например, шляпы, обувь, хлеб и одежда. Предложение таких товаров может быть, в случае необходимости, уменьшено, и не требуется большого промежутка времени, чтобы оно сократилось соответственно возрастанию издержек их производства» (стр. 220–221) [Русский перевод, том I, стр. 164].

[2) Различные случаи изменения нормы прибыли]

В той же главе 13-й — «Налоги на золото» — Рикардо говорит:

«Рента не есть создание богатства, а лишь перемещение его» (стр. 221) [Русский перевод, том I, стр. 165].

А разве прибыль есть создание богатства, и не является ли она скорее перемещением прибавочного труда от рабочего к капиталисту? Что касается заработной платы, то также и она не есть, в действительности, создание богатства, но она не есть и перемещение богатства. Она представляет собой присвоение части продукта труда теми, кто этот продукт произвел.

В той же главе Рикардо говорит:

«Налог на сырые продукты, получаемые с поверхности земли, падает… на потребителя и нисколько не затрагивает ренту. Последняя может претерпеть изменения лишь в том случае, если этот налог, уменьшая фонды, идущие на содержание труда, понизит заработную плату, сократит народонаселение и уменьшит спрос на хлеб» (стр. 221) [Русский перевод, том I, стр. 164].

Прав ли Рикардо, утверждая, что «налог на сырые продукты, получаемые с поверхности земли», падает не на земельного собственника и не на арендатора, а на потребителя, — это нас здесь не интересует. Но я утверждаю, что если он прав, такой налог может повысить ренту, тогда как Рикардо полагает, что этот налог не затрагивает ее, кроме того случая, когда он, удорожая жизненные средства и т. д., уменьшает капитал, народонаселение и спрос на хлеб. Дело в том, что Рикардо воображает, будто вздорожание сырого продукта лишь постольку затрагивает норму прибыли, поскольку оно удорожает жизненные средства, потребляемые рабочими. Здесь правильно то, что вздорожание сырых продуктов лишь этим путем может затронуть норму прибавочной стоимости, а потому и самое прибавочную стоимость, а значит, вследствие этого и норму прибыли. Но при данной прибавочной стоимости вздорожание «сырых продуктов, получаемых с поверхности земли», повысило бы стоимость постоянного капитала в сравнении с переменным, увеличило бы отношение постоянного капитала к переменному и поэтому понизило бы норму прибыли и, следовательно, повысило бы ренту. Рикардо исходит из того воззрения, [640] что, поскольку вздорожание или удешевление сырого продукта не затрагивает заработную плату, оно не затрагивает и прибыль; ибо, — рассуждает он { за исключением одного места, к которому мы вернемся позже^{100}}, — норма прибыли остается прежней, падает ли или же повышается стоимость авансированного капитала. Таким образом, если авансированный капитал возрастает в стоимости, то возрастает в стоимости также и продукт, а равным образом и та часть продукта, которая образует прибавочный продукт, т. е. прибыль. Обратное происходит при падении стоимости авансированного капитала. Это верно только в том случае, когда, вследствие ли вздорожания сырья, вследствие ли налогов или других причин, стоимость переменного капитала и постоянного капитала изменяется в одинаковой пропорции. В этом случае норма прибыли остается прежней, так как в органическом строении капитала никакого изменения не произошло. И даже в этом случае необходимо предположить то, что имеет место при изменениях временного характера, а именно — что заработная плата остается без изменения, хотя сырой продукт мог вздорожать или подешеветь (заработная плата, таким образом, остается без изменения, независимо от того, повышается ли или падает ее потребительная стоимость при данной, неизменной стоимости).

Возможны следующие случаи.

Прежде всего, два главных различия.

А) Вследствие изменения в способе производства изменяется соотношение между массами применяемого постоянного и переменного капитала. В этом случае норма прибавочной стоимости остается прежней, если заработная плата предполагается постоянной по своей стоимости. Но сама прибавочная стоимость подвергается изменениям, когда изменяется число рабочих, применяемых одним и тем же капиталом, т. е. когда величина переменного капитала изменяется. Если в результате изменений в способе производства относительно падает величина постоянного капитала, то возрастает прибавочная стоимость, следовательно и норма прибыли. В противоположном случае и результат будет противоположный.

Здесь все время предполагается, что стоимость [приходящаяся] pro tanto^{101}, например на 100 [натуральных] единиц постоянного и переменного капитала, остается одной и той же.

В данном случае невозможно, чтобы изменение в способе производства в одинаковой мере затрагивало и постоянный и переменный капитал, т. е. чтобы постоянный капитал и переменный капитал — без изменения стоимости [входящих в них товаров] — должны были, например, в одинаковой мере увеличиваться или уменьшаться. Ибо необходимость уменьшения и увеличения постоянного и переменного капитала здесь всегда связана с изменением производительности труда. Изменение в способе производства оказывает различное, а не одинаковое, воздействие на постоянный и переменный капитал, что не находится ни в какой связи с тем, должен ли — при данном органическом строении капитала — применяться большой или небольшой капитал.

B) Способ производства остается без изменения. Изменение в соотношении между постоянным и переменным капиталом, при неизменных относительных массах их (так что и тот и другой составляет такую же, как и прежде, долю совокупного капитала), происходит вследствие изменения стоимости товаров, входящих в постоянный или переменный капитал.

Здесь возможно следующее:

[1] Стоимость постоянного капитала не изменяется; стоимость переменного капитала повышается или падает. Это всегда отражалось бы на прибавочной стоимости, а вследствие этого и на норме прибыли.

[2] Стоимость переменного капитала не изменяется; стоимость постоянного капитала повышается или падает. Тогда норма прибыли в первом случае упала бы, во втором — повысилась бы.

[3] Если стоимость постоянного капитала и стоимость переменного капитала падают одновременно, но в неодинаковой пропорции, то стоимость одного по отношению к стоимости другого всегда либо повышается, либо падает.

[4] Стоимость постоянного капитала и стоимость переменного капитала — как в случае повышения обеих, так и в случае их падения — изменяются в одинаковой пропорции. Если обе стоимости повышаются, то норма прибыли падает, но не по той причине, что повышается стоимость постоянного капитала, а по той, что повышается стоимость переменного капитала и вследствие этого падает прибавочная стоимость (ведь повышается-то лишь стоимость переменного капитала, хотя капитал этот приводит в движение такое же, как и прежде, или, быть может, даже меньшее количество рабочих). Если стоимости обеих органических составных частей капитала падают, то норма прибыли повышается, но не по той причине, что падает стоимость постоянного капитала, а по той, что падает (в своей стоимости) переменный капитал и, следовательно, возрастает прибавочная стоимость.

C) Изменение в способе производства и изменение в стоимости элементов, образующих постоянный или переменный капитал.

Здесь одно изменение может парализовать другое, если, например, масса постоянного капитала возрастает, тогда как его стоимость либо падает, либо остается без изменения (стало быть, тоже падает pro tanto, на каждые 100 [натуральных] единиц), или если масса постоянного капитала падает, а его стоимость либо остается без изменения (стало быть, повышается pro tanto), либо повышается — [например] в той же пропорции. В этом последнем случае не произошло бы никакого изменения в органическом строении капитала. Норма прибыли осталась бы неизменной. Но, за исключением земледельческого капитала, нигде не возможен такой случай, чтобы масса постоянного капитала уменьшилась по отношению к переменному капиталу, в то время как его стоимость возросла.

Такое парализующее действие одного изменения на другое невозможно для переменного капитала (при неизменной реальной заработной плате).

За исключением вышеуказанного одного случая возможно, стало быть, только то, что стоимость и масса постоянного капитала одновременно падают или повышаются по отношению к переменному капиталу; что, следовательно, стоимость постоянного капитала безусловно повышается или падает по отношению к переменному капиталу. Этот случай уже рассмотрен. Если они падают или повышаются, хотя и одновременно, [641] но в различной пропорции, то это — согласно предпосылке — всегда сводится к тому, что стоимость постоянного капитала повышается или падает по отношению к переменному капиталу.

Это включает в себя также и другой случай. Ибо если увеличивается масса постоянного капитала, то масса переменного капитала относительно уменьшается, и наоборот. Точно так же обстоит дело и в отношении стоимости. [641]

[3) Противоположные друг другу изменения в стоимости постоянного и переменного капитала и их влияние на норму прибыли]

[642] По поводу случая С (стр. 640) необходимо заметить еще следующее: Возможно такое положение, что заработная плата повышается, а постоянный капитал понижается в стоимости, не в массе. Если бы повышение и понижение соответствовали друг другу на обоих концах, то норма прибыли могла бы остаться неизменной. Если, например, постоянный капитал = 60 ф. ст., заработная плата = 40 ф. ст. и норма прибавочной стоимости = 50 %, то продукт = 120 ф. ст., а норма прибыли = 20 %. Если бы постоянный капитал, при сохранении его массы без всяких изменений, упал до 40 ф. ст. и если бы заработная плата повысилась до 60 ф. ст., а прибавочная стоимость понизилась бы с 50 до 33¹/₃ %, то продукт по-прежнему был бы равен 120 ф. ст., а норма прибыли была бы равна 20 %. Это неверно.

Согласно предпосылке, общая стоимость, созданная примененным количеством [живого] труда, равна 60 ф. ст. Поэтому если бы заработная плата повысилась до 60 ф. ст., то прибавочная стоимость, а следовательно и норма прибыли, была бы равна нулю. Если бы заработная плата и не повысилась так значительно, то все же каждое повышение ее вызывало бы падение прибавочной стоимости. Если бы заработная плата повысилась до 50 ф. ст., то прибавочная стоимость была бы равна 10 ф. ст.; если бы она повысилась до 45 ф. ст., то прибавочная стоимость была бы равна 15 ф. ст. и т. д. Следовательно, при всех обстоятельствах прибавочная стоимость и норма прибыли падают в одинаковой степени. Ибо прибавочная стоимость и норма прибыли исчисляются здесь на остающийся без изменения совокупный капитал. При капиталах равной величины (имеется в виду совокупный капитал) норма прибыли обязательно должна повышаться и падать не с повышением и падением нормы прибавочной стоимости, а с повышением и падением абсолютной массы прибавочной стоимости.

Если в вышеприведенном примере [постоянный капитал состоит из льна и если] цена этого льна падает настолько, что масса его, превращаемая в пряжу тем же самым количеством рабочих, может быть куплена за 40 ф. ст., то мы имели бы следующее:

Постоянный капитал..40

Переменный капитал..50

Прибавочная стоимость..10

Стоимость продукта..100

Авансированный капитал..90

Норма прибыли..11¹/₉%

Здесь норма прибыли упала бы ниже 20 %.

Если же стоимость постоянного капитала упала бы до 30 ф. ст., то мы имели бы:

Постоянный капитал..30

Переменный капитал..50

Прибавочная стоимость..10

Стоимость продукта..90

Авансированный капитал..80

Норма прибыли..12¹/₂%

При падении стоимости постоянного капитала до 20 ф. ст. мы имели бы:

Постоянный капитал..20

Переменный капитал..50

Прибавочная стоимость..10

Стоимость продукта..80

Авансированный капитал..70

Норма прибыли..14²/₇%

При допущенной нами предпосылке падение стоимости постоянного капитала парализует повышение стоимости переменного капитала всегда лишь частично. При этой предпосылке падение стоимости постоянного капитала не может полностью парализовать повышение стоимости переменного капитала, ибо для того, чтобы норма прибыли равнялась 20 %, 10 ф. ст. прибавочной стоимости должны были бы составить ¹/₅ всего авансированного капитала. Но в данном случае, когда переменный капитал равен 50 ф. ст., это было бы возможно лишь тогда, если бы постоянный капитал равнялся 0. Если же мы примем, что переменный капитал повышается только до 45 ф. ст., то прибавочная стоимость будет составлять 15 ф. ст. И если при этом предположить, что постоянный капитал падает до 30 ф. ст., то мы будем иметь следующее:

Постоянный капитал..30

Переменный капитал..45

Прибавочная стоимость..15

Стоимость продукта..90

Авансированный капитал..75

Норма прибыли..20%

В этом случае, следовательно, оба движения полностью парализовали бы друг друга. [643] Возьмем, далее, такой случай:

Постоянный капитал..20

Переменный капитал..45

Прибавочная стоимость..15

Стоимость продукта..80

Авансированный капитал..65

Норма прибыли..23¹/₁₃%

Следовательно, в этом случае, даже при падении прибавочной стоимости^{102}, норма прибыли могла бы повыситься в силу значительно большего падения стоимости постоянного капитала. При том же самом капитале в 100 ф. ст. можно было бы применять больше рабочих, несмотря на повысившуюся заработную плату и падение нормы прибавочной стоимости. Несмотря на падение нормы прибавочной стоимости, сама прибавочная стоимость, а поэтому и прибыль, возросла бы, так как возросло бы число рабочих. Ведь вышеприведенное соотношение 20с + 45v дает нам при затрате капитала в 100 ф. ст. следующей соотношение:

Постоянный капитал..30¹⁰/₁₃

Переменный капитал..69³/₁₃

Прибавочная стоимость..23¹/₁₃

Стоимость продукта..123¹/₁₃

Авансированный капитал..100

Норма прибыли..23¹/₁₃%

Соотношение между нормой прибавочной стоимости и числом рабочих приобретает здесь очень важное значение. Рикардо нигде не рассматривает этого соотношения. [643]

* * *

[641] To, что было рассмотрено выше как изменение внутри органического строения одного капитала, может, само собой разумеется, иметь силу также и как различие органического строения между различными капиталами, между капиталами в различных отраслях производства.

Во-первых: вместо изменения в органическом строении одного капитала мы будем иметь различие в органическом строении различных капиталов.

Во-вторых: [вместо] изменения органического строения, вызванного изменением стоимости в двух частях одного капитала, мы будем иметь точно такое же различие между различными капиталами в отношении стоимости применяемых ими сырья и машин. Для переменного капитала это не имеет силы, так как предположена равная заработная плата в различных отраслях производства. Различие в стоимости различных рабочих дней в различных отраслях не имеет к этому никакого отношения. Если труд ювелира дороже труда чернорабочего, то и прибавочное рабочее время ювелира в такой же пропорции дороже, чем прибавочное рабочее время чернорабочего[101]. [641]

[4) Смешение цены издержек со стоимостью в Рикардовской теории прибыли]

[641] В главе 15-й — «Налоги на прибыль» — Рикардо говорит:

«Налоги на те товары, которые носят общее название предметов роскоши, падают исключительно на потребителей этих товаров… Но налоги на предметы необходимости часто падают на потребителей в пропорции гораздо более высокой, чем количество потребляемых ими предметов». Например, налог на хлеб [падает на фабриканта не только в той мере, в какой он потребляет хлеб, но и в той мере, в какой вздорожание хлеба повышает заработную плату]. «Это изменяет норму прибыли на капитал. Все, что увеличивает заработную плату, уменьшает прибыль на капитал; поэтому всякий налог на товары, потребляемые рабочим, имеет тенденцию понижать норму прибыли» (стр. 231) [Русский перевод, том 1, стр. 172].

Налоги на потребителей являются в то же время налогами на производителей, если объект налога входит не только в индивидуальное потребление, но и в производственное потребление, или если он входит только в последнее. Но в таком случае это относится не только к предметам необходимости, потребляемым рабочими. Это относится ко всем материалам, производственно потребляемым капиталистами. Каждый такой налог уменьшает норму прибыли потому, что он повышает стоимость постоянного капитала по отношению к переменному.

Возьмем, например, налог, который был бы введен на лен или на шерсть. [642] Лен повышается тогда в цене. Вследствие этого льнопрядильщик с капиталом в 100 не может уже закупить для переработки в пряжу такое же количество льна, как прежде. Так как способ производства не изменился, то льнопрядильщику требуется такое же, как и прежде, количество рабочих, чтобы переработать в пряжу прежнее количество льна. Но лен по отношению к капиталу, затрачиваемому на заработную плату, имеет теперь большую стоимость, чем прежде. Следовательно, норма прибыли падает. Повышение цены льняной пряжи не идет ему при этом на пользу. Абсолютная высота этой цены вообще безразлична для льнопрядильщика. Все дело только в избытке цены продукта над ценой авансированного капитала. Если же льнопрядильщик захотел бы повысить цену всего продукт? не только в том размере, в каком повысилась цена льна, но и в таком размере, чтобы то же самое количество пряжи приносило ему такую же прибыль, как и прежде, то сирое, упавший уже вследствие повышения цены сырья для пряжи, упал бы еще больше вследствие того, что цена продукта была искусственно поднята ради повышения прибыли. Несмотря на то, что норма прибыли в среднем дана, сделать эту надбавку к цене в таких случаях не удается[102]. [642]

[643] В той же главе 15-й — «Налоги на прибыль» — Рикардо говорит:

«В одной из предыдущих частей этой работы мы уже рассматривали то влияние, которое оказывает на цены товаров разделение капитала на основной и оборотный, или, точнее, на долговечный и преходящий капитал. Мы показали, что два фабриканта могут применять совершенно одинаковую сумму капитала и могут получать с него совершенно одинаковую сумму прибыли, но что они будут продавать своя товары за весьма различные суммы денег, в зависимости от того, быстро или медленно потребляются и воспроизводятся применяемые ими капиталы. Один из них может продавать свои товары за 4000 ф. ст., а другой — за 10000 ф. ст., хотя каждый из них применяет капитал в 10000 ф. ст. и получает 20 % прибыли, т. е. 2000 ф. ст. Капитал одного может состоять, например, из 2000 ф. ст. оборотного капитала, который должен быть воспроизведен, и из 8000 ф. ст. основного — в зданиях и машинах; напротив, капитал второго может состоять из 8000 ф. ст. оборотного капитала и всего лишь из 2000 основного капитала — в машинах и зданиях. Если бы теперь каждый из этих капиталистов был обложен налогом, составляющим 10 % его дохода, или 200 ф. ст., то один для получения общей нормы прибыли должен был бы повысить цену своих товаров с 10000 ф. ст. до 10200 ф. ст.; другой тоже должен был бы повысить цену своих товаров с 4000 ф. ст. до 4200 ф. ст. До введения налога товары, продаваемые одним из этих фабрикантов, стоили в 2¹/₂ раза дороже, чем товары другого; после введения налога они будут дороже в 2,42 раза. Товары одного рода повысились в цене на 2 %, а товары другого рода — на 5 %. Следовательно, налог на доход, если деньги сохраняют свою прежнюю стоимость, изменил бы относительные цены и стоимость товаров» (стр. 234–235) [Русский перевод, том I, стр. 174].

В этом последнем «и» — «цены и стоимость» — и содержится ошибка. Такое изменение цен доказывало бы только — совершенно так же, как и в случае с неодинаковым делением капитала на основной и оборотный, — что для того, чтобы установилась общая норма прибыли, определяемые, регулируемые ею цены, или цены издержек, должны быть весьма отличны от стоимостей товаров, а эта важнейшая точка зрения для Рикардо совершенно не существует.

В той же главе Рикардо говорит:

«Если бы в стране не было налогов и при этом деньги упали бы в стоимости, то их изобилие на каждом рынке» {здесь у Рикардо смехотворное представление, будто падение стоимости денег должно сопровождаться их изобилием на каждом рынке} [644] «оказало бы одинаковое действие на каждый товар. Если бы мясо повысилось в цене на 20 %, то хлеб, пиво, обувь, труд и всякий другой товар тоже повысились бы в цене на 20 %. Это необходимо должно произойти, чтобы обеспечить одинаковую норму прибыли во всех отраслях производства. Но иначе обстоит дело, когда какой-нибудь из этих товаров обложен налогом; если бы в этом случае цены на все товары повысились пропорционально падению стоимости денег, то прибыли оказались бы неодинаковыми; для товаров, обложенных налогами, прибыли поднялись бы выше общего уровня, и капитал стал бы переходить из одной отрасли в другую, пока не восстановилось бы равновесие прибылей, а это могло бы произойти только после изменения относительных цен» (стр. 236–237) [Русский перевод, том I, стр. 175].

И это равновесие прибылей устанавливается вообще тем путем, что относительные стоимости, действительные стоимости товаров подвергаются изменению и так приспосабливаются друг к другу, что соответствуют не своей действительной стоимости, а той средней прибыли, которую они должны приносить.

[5) Общая норма прибыли и норма абсолютной ренты в их соотношениях между собой. Влияние понижения заработной платы на цены издержек]

В главе 17-й — «Налоги на другие товары, кроме сырых продуктов» — Рикардо говорит:

«Г-н Бьюкенен полагает, что хлеб и сырые продукты продаются по монопольной цене, потому что они дают ренту. Он исходит из предположения, что все товары, дающие ренту, должны продаваться по монопольной цене; и отсюда он делает тот вывод, что все налоги на сырые продукты падают на земельного собственника, а не на потребителя. «Так как на цену хлеба, который всегда дает ренту, — говорит Бьюкенен, — ни в каком отношении не влияют издержки его производства, то эти издержки должны оплачиваться за счет ренты; когда они повышаются или падают, следствием этого является, таким образом, не повышение или понижение цены, а повышение или понижение ренты. С этой точки зрения все налоги на сельскохозяйственных рабочих, на лошадей или на земледельческие орудия являются, в действительности, налогами на землю, бремя которых ложится на фермера в продолжение всего срока аренды, а затем, при возобновлении арендного договора, — на земельного собственника. Подобным же образом все усовершенствованные сельскохозяйственные орудия, дающие фермеру возможность сократить издержки производства, — например молотилки и жатвенные машины, а также все то, что облегчает фермеру сообщение с рынком, как, например, хорошие дороги, каналы и мосты, — все это, хотя и уменьшает действительные издержки производства хлеба, но не уменьшает его рыночной цены. Следовательно, все, что сберегается путем этих усовершенствований, достается земельному собственнику как часть его ренты».

Очевидно» (говорит Рикардо), «что если мы признаем правильной основу, на которой г-н Бьюкенен строит свою аргументацию, а именно, что цена хлеба всегда дает ренту, то отсюда, конечно, получатся все те выводы, которые он отстаивает» (стр. 292–293) [Русский перевод, том I, стр. 208–209].

Это отнюдь не очевидно. Свою аргументацию Бьюкенен основывает не на том, что всякий хлеб дает ренту, а на том, что всякий хлеб, дающий ренту, продается по монопольной цене и что монопольная цена в том смысле, в каком ее понимает А. Смит, а также и Рикардо, означает «наивысшую цену, по которой потребители согласны покупать товар»[103].

Но это как раз и неверно. Хлеб, который дает ренту (оставляя в стороне дифференциальную ренту), продается не по монопольной цене в том смысле, в каком об этом говорит Бью-кенен. Хлеб продается по монопольной цене лишь постольку, поскольку он продается выше своей цены издержек, по своей стоимости. Его цена определяется количеством овеществленного в нем труда, а не издержками его производства, а рента есть избыток стоимости над ценой издержек и, следовательно, определяется последней: рента тем больше, чем меньше цена издержек по отношению к стоимости, и тем меньше, чем больше цена издержек по отношению к стоимости. Все улучшения понижают стоимость хлеба, потому что они уменьшают требующееся для его производства количество труда. Но приводят ли они к падению ренты, это зависит от различных обстоятельств. Если хлеб дешевеет и вследствие этого падает заработная плата, то норма прибавочной стоимости повышается. В этом случае упали бы, далее, издержки арендатора на семена, на корм для скота и т. п. В связи с этим повысилась бы норма прибыли во всех других, неземледельческих, отраслях производства, а потому также и в земледелии. В неземледельческих отраслях производства относительные массы непосредственного и накопленного труда остались бы неизменными; число рабочих осталось бы прежним (по отношению к постоянному капиталу), но стоимость переменного капитала понизилась бы, и, следовательно, прибавочная стоимость [645] повысилась бы, а значит, повысилась бы и норма прибыли. Вследствие этого прибавочная стоимость и норма прибыли повысились бы и в земледелии. Рента здесь падает, потому что повышается норма прибыли. Хлеб становится дешевле, но его цена издержек возрастает. Поэтому разность между его стоимостью и его ценой издержек уменьшается.

Согласно нашему предположению, соотношение для среднего неземледельческого капитала = 80с + 20v, норма прибавочной стоимости = 50 %; поэтому прибавочная стоимость = 10, а норма прибыли = 10 %. Следовательно, стоимость продукта капитала в 100, со средним строением, равна 110.

Предположим теперь, что вследствие понижения хлебных цен заработная плата упала на ¹/₄; тогда то же самое число рабочих, которое работает с постоянным капиталом в 80 ф. ст., т. е. с тем же количеством сырья и машин, обойдется всего лишь в 15 ф. ст. И прежнее количество товаров будет иметь стоимость 80с + 15v + 15m, так как количество выполняемого этими рабочими труда, согласно предположению, равно 30 ф. ст. Следовательно, стоимость того же самого количества товаров по-прежнему равняется 110 ф. ст. Но затраченный капитал составляет уже только 95 ф. ст., а 15 ф. ст. на 95 ф. ст. составляют 15¹⁵/₁₆%. При затрате прежней массы капитала, или при расчете на капитал в 100 ф. ст., соотношение получилось бы 84⁴/₁₉с + 15¹⁵/₁₉v. А прибыль равнялась бы 15¹⁵/₁₉ ф. ст. Стоимость продукта = 115¹⁵/₁₉ ф. ст. Но, согласно нашему предположению, земледельческий капитал = 60с + 40v, а стоимость его продукта равна 120 ф. ст. Рента была равна 10 ф. ст., пока цена издержек была 110 ф. ст. Теперь рента была бы равна всего лишь 4⁴/₁₉ ф. ст., потому что 115¹⁵/₁₉ ф. ст. + + 4⁴/₁₉ ф. ст. = 120 ф. ст.

Мы видим здесь следующее: капитал в 100 ф. ст., со средним строением, произвел товары, цена издержек которых составляет 115¹⁵/₁₉ ф. ст., вместо прежних 110 ф. ст. Повысилась бы вследствие этого средняя цена [единицы] товара?

Стоимость товара осталась бы прежней, так как требуется то же количество труда для превращения в продукт того же самого количества сырья и машин. Однако тот же капитал в 100 ф. ст. привел в движение большее количество труда и, вместо прежних 80 ф. ст., превратил теперь в продукт 84⁴/₁₉ ф. ст. постоянного капитала. Но в той же самой массе

[вновь присоединенного] труда неоплаченный труд составляет большую долю, чем прежде. Отсюда рост прибыли и совокупной стоимости всей товарной массы, произведенной капиталом в 100 ф. ст. Стоимость единицы товара осталась той же самой, но с помощью капитала в 100 ф. ст. произведено большее количество единиц товара, имеющих ту же самую стоимость. Но как обстояло бы дело с ценой издержек в различных отраслях производства?

Предположим, что неземледельческий капитал состоит из следующих капиталов:

Для случая 2) разность = —10, для 3) и 4), вместе взятых, = + 10. Для всего капитала в 400 эта разность составляет: 0 — 10 + 10 = 0. Если продукт капитала в 400 продается за 440, то произведенные этим капиталом товары продаются по их стоимости. Это составляет 10 % прибыли. Но в 2) товары были бы проданы на 10 ф. ст. ниже их стоимости, в 3) они были бы проданы на 2¹/₂ ф. ст. выше их стоимости, а в 4) на 7¹/₂ ф. ст. выше их стоимости. Только в 1) товар продается по своей стоимости, когда он продается по своей цене издержек, равняющейся 100 ф. ст. капитала плюс 10 ф. ст. прибыли.

[646] Но какое соотношение установилось бы вследствие того, что заработная плата понизилась на ¹/₄?

Для капитала 1). Вместо 80с + 20v мы имеем теперь 84⁴/₁₉c + 15¹⁵/₁₉v, прибыль — 15¹⁵/₁₉, стоимость продукта — 115¹⁵/₁₉.

Для капитала 2). На заработную плату затрачивается всего лишь 30 ф. ст., ибо ¹/₄ от 40 = 10, а 40–10 = 30. Стоимость продукта: 60с + 30v + прибавочная стоимость, равная 30 (ибо стоимость, созданная примененным трудом, равна здесь 60 ф. ст.). Это — на капитал в 90 ф. ст. Заработная плата составляет 33¹/₃ %. Для капитала в 100 соотношение получится 66²/₃с + 33¹/₃v; стоимость продукта = 133¹/₃. Норма прибыли = 33¹/₃ %.

Для капитала 3). На заработную плату затрачивается всего лишь 11¹/₄ ф. ст., ибо ¹/₄ от 15 = 3³/₄ а 15 — 3³/₄ = 11¹/₄. Стоимость продукта: 85с + 11¹/₄v + прибавочная стоимость, равная 11¹/₄ (стоимость, созданная примененным трудом, равна здесь 22¹/₂). Это — на капитал в 96¹/₄ ф. ст. Заработная плата составляет 111⁵³/₇₇%). Для капитала в 100 соотношение получится 88²⁴/₇₇c + 11⁵³/₇₇v, норма прибыли = 11⁵³/₇₇% а стоимость продукта 111⁵³/₇₇.

Для капитала 4). На заработную плату затрачивается всего лишь 3³/₄ ф. ст., ибо ¹/₄ от 5 = 1¹/₄ a 5–1¹/₄ = 3³/₄. Стоимость продукта: 95с + 3³/₄v + прибавочная стоимость, равная 3³/₄ (ибо стоимость, созданная совокупным [вновь присоединенным] трудом, равна здесь 7¹/₂). Это — на капитал в 98³/₄ ф. ст. Заработная плата составляет 3⁶³/₇₉%. Для капитала в 100 соотношение получится 96¹⁶/₇₉c + 3⁶³/₇₉v. Норма прибыли = 3⁶³/₇₉%. Стоимость продукта = 103⁶³/79.

Итак, мы имели бы:

Прибыль составляет 16 %, точнее — несколько больше чем 16¹/₇ %. Расчет не вполне сходится потому, что мы отбросили дробь при вычислении средней прибыли и не ввели эту дробь в дальнейшие выкладки, в результате чего для 2) несколько большей получилась отрицательная разность, а для 1), 3) и 4) несколько меньшей получилась [положительная разность].

Мы видим, однако, что, не будь этих неточностей в расчете, положительные и отрицательные разности взаимно уничтожили бы друг друга. Но мы видим также, что значительно возросла бы продажа товаров, с одной стороны, в 2) ниже их стоимости, а [с другой стороны] в 3) и особенно в 4) — выше их стоимости. Правда, для единицы продукта это повышение или понижение не столь велико, как это кажется по приведенным в таблице цифрам, ибо во всех четырех категориях применяется большее [чем прежде] количество труда, а поэтому и большее количество постоянного капитала (сырья и машин) превращается в продукт; так что указанные повышение и понижение распределились бы на большую товарную массу. Однако они все же были бы значительными.

Таким образом, оказалось, что понижение заработной платы вызвало повышение цены издержек [по сравнению со стоимостью] для 1) и 3) и весьма значительное повышение для 4).

Это тот самый закон, который вывел Рикардо при рассмотрении различия между оборотным и основным капиталом[104], но относительно которого он ни в какой мере не доказал — и доказать не мог, — что закон этот совместим с законом стоимости и что стоимость продуктов для совокупного капитала остается той же [как бы она ни распределялась между отдельными отраслями производства].

[647] Гораздо сложнее будет вычисление и выравнивание, если мы примем во внимание еще и те различия в органическом строении капитала, которые проистекают из процесса обращения. В самом деле, при нашем вычислении мы предположили. что весь авансированный постоянный капитал входит в продукт, т. е. что он включает в себя только износ основного капитала — например, в течение года (так как мы должны исчислять прибыль за год). Если бы мы не сделали этого предположения, то стоимости масс продуктов оказались бы весьма различны, тогда как при этом предположении они изменяются лишь вместе с переменным капиталом. Во-вторых, при одной и той же норме прибавочной стоимости, но при различном времени обращения, получились бы значительные различия в массе произведенной прибавочной стоимости по отношению к авансированному капиталу. В этом случае, при отсутствии различий в переменном капитале, массы прибавочных стоимостей относились бы друг к другу как массы различных стоимостей, производимых равновеликими капиталами. Норма прибыли стояла бы на еще гораздо более низком уровне там, где относительно большая доля постоянного капитала состоит из основного капитала, и на гораздо более высоком там, где относительно большая доля капитала состоит из оборотного капитала, а на самом высоком уровне там, где переменный капитал относительно велик по сравнению с постоянным капиталом, в котором вместе с тем доля основного капитала относительно невелика. Если бы соотношение между оборотной и основной частью постоянного капитала было одинаково у различных капиталов, то решающим было бы только различие между переменным капиталом и постоянным. Если бы одинаковым было отношение переменного капитала к постоянному, то решающим было бы лишь различие между основным и оборотным капиталом, различие внутри самого постоянного капитала.

Норма прибыли арендатора, как мы видели, при всех обстоятельствах повысилась бы, если бы, вследствие удешевления хлеба, возросла общая норма прибыли не земледельческого капитала. Повысилась ли бы его норма прибыли непосредственно, это еще вопрос, и зависит это, по-видимому, от характера введенных улучшений. Если введенные улучшения такого рода, что капитал, затрачиваемый на заработную плату, значительно уменьшился бы по сравнению с капиталом, затрачиваемым на машины и т. п., то нет необходимости в том, чтобы норма прибыли арендатора непосредственно повысилась. Если они, например, такого рода, что арендатору требуется рабочих на ¹/4 меньше, то ему приходилось бы затрачивать на заработную плату, вместо прежних 40 ф. ст., теперь только 30. Следовательно, его капитал будет теперь составлять 60с + 30v, или — при расчете на 100 — 66²/₃c + 33¹/₃v. И так как труд, оплачиваемый 40 единицами, дает 20 прибавочной стоимости, то труд, оплачиваемый 30, дает 15, а труд, оплачиваемый 33¹/₃, дает 16 %. Таким образом, органическое строение земледельческого капитала стало бы приближаться к строению неземледельческого капитала. А в вышеприведенном случае, при одновременном падении заработной платы на одну четверть, оно могло бы даже стать частным случаем строения неземледельческого капитала[105]. При таком положении вещей рента (абсолютная рента) исчезла бы.

После вышеприведенного замечания о Бьюкенене Рикардо продолжает:

«Надеюсь, я достаточно ясно показал, что пока в стране еще не вся земля обработана и, притом, не самым интенсивным образом, в ней всегда существует такая часть прилагаемого к земле капитала, которая не приносит никакой ренты, и» (!) «что именно эта часть капитала (продукт которой, как и в промышленности, делится на прибыль и заработную плату) регулирует цену хлеба. А так как на цену хлеба, не дающую ренты, влияют издержки его производства, то эти издержки не могут оплачиваться за счет ренты. Поэтому следствием роста этих издержек будет более высокая цена, а не более низкая рента» (цит. соч., стр. 293) [Русский перевод, том I, стр. 209].

Так как абсолютная рента равна избытку стоимости земледельческого продукта над его ценой производства [Produktionspreis], то ясно, что все, что уменьшает совокупное количество труда, требующегося для производства хлеба и т. п., уменьшает и ренту, потому что уменьшает стоимость, а значит и избыток стоимости над ценой производства. Поскольку цена производства состоит из оплаченных издержек, ее падение тождественно с падением стоимости и идет рука об руку с ним. Но поскольку цена производства (или «издержки») равняется авансированному капиталу плюс средняя прибыль, дело происходит как раз наоборот. Рыночная стоимость продукта падает, но та часть ее, которая равна цене производства, повышается, когда, вследствие падения рыночной стоимости хлеба, повышается общая норма прибыли. Рента, следовательно, падает здесь потому, что «издержки» в этом смысле — а Рикардо так и понимает их обычно, когда говорит об издержках производства, — повышаются. Улучшения в земледелии, вызывающие рост постоянного капитала по сравнению с капиталом переменным, значительно понизили бы ренту даже в том случае, если бы совокупное количество затраченного труда [живого и овеществленного] уменьшилось лишь незначительно, или если бы оно уменьшилось в столь слабой степени, что это не оказало бы никакого влияния на заработную плату (никакого непосредственного влияния на прибавочную стоимость). Если вследствие этих улучшений капитал 60с + 40v превращается в 66²/₃c + 33¹/₃v (это могло бы произойти в результате, например, повышения заработной платы, вызванного эмиграцией, войной, открытием новых рынков, процветанием неземледельческих отраслей производства, или же в результате конкуренции заграничного хлеба: в этих случаях арендатор мог бы оказаться вынужденным изыскивать средства для того, чтобы применять больше постоянного капитала и меньше переменного; эти же обстоятельства могли бы продолжать действовать и после введения улучшений, и потому заработная плата не упала бы, несмотря на улучшения), — [648] то стоимость земледельческого продукта понизилась бы с 120 до 116²/₃, т. е. на 3¹/₃. Норма прибыли осталась бы по-прежнему равной 10 %. Рента упала бы с 10 до 6²/₃, и притом это падение ренты имело бы место без какого бы то ни было падения заработной платы.

Абсолютная рента может повыситься по той причине, что вследствие дальнейшего прогресса в промышленности падает общая норма прибыли. Норма прибыли может понизиться потому, что имеет место повышение ренты, вызванное возрастанием стоимости земледельческого продукта, а значит и возрастанием разности между его стоимостью и его ценой издержек. (Вместе с тем норма прибыли падает здесь и потому еще, что повышается заработная плата.)

Абсолютная рента может упасть в результате того, что стоимость земледельческого продукта падает, а общая норма прибыли повышается. Она может упасть и потому, что стоимость земледельческого продукта падает вследствие переворота в органическом строении капитала, хотя норма прибыли при этом не повышается. Она может совершенно исчезнуть, как только стоимость земледельческого продукта и его цена издержек становятся равны друг другу, так что земледельческий капитал имел бы то же строение, какое в среднем имеет неземледельческий капитал.

Положение Рикардо было бы верно лишь в том случае, если бы оно было выражено таким образом: когда стоимость земледельческого продукта равна его цене издержек, то никакой абсолютной ренты не существует. Но у Рикардо это положение ошибочно, так как он говорит: не существует абсолютной ренты, потому что стоимость и цена издержек вообще тождественны — как в промышленности, так и в земледелии^{103}. В действительности дело обстоит как раз наоборот: земледелие являлось бы каким-то составляющим исключение видом производства, если бы в нем стоимость и цена издержек были тождественны.

Признавая возможность такого положения вещей, при котором не существует земли, не платящей никакой ренты, Рикардо полагает, что даже и в этом случае достаточной опорой служит для него то обстоятельство, что, по крайней мере, существуют такие дозы прилагаемого к земле капитала, которые никакой ренты не платят. Первое обстоятельство столь же безразлично для теории, как и второе. Действительный вопрос заключается в следующем: регулируют ли рыночную стоимость продукты таких земель или таких капиталов? Или же, напротив, не вынуждены ли они продавать свои продукты ниже их стоимости, потому что их добавочное предложение может быть продано только по рыночной стоимости, регулируемой помимо них, а не выше этой рыночной стоимости? В отношении дальнейших доз капитала дело обстоит просто, так как здесь при вложения добавочных доз земельная собственность для фермера не существует и его, как капиталиста, интересует лишь цена издержек; даже в том случае, когда он сам является владельцем добавочного капитала, для него выгоднее вложить этот капитал в арендуемую им землю с прибылью даже ниже средней, чем отдать его в ссуду и, следовательно, получить только процент, а не прибыль. Что касается земельных участков, то земли, не платящие ренты, образуют составные части таких земельных владений, которые платят ренту; от этих последних они неотделимы, вместе с ними они сдаются в аренду, хотя отдельно их нельзя сдать ни одному капиталистическому фермеру (но вполне можно сдать бедняку-арендатору, а также мелкому капиталисту). Эти клочки земли тоже не противостоят арендатору в качестве «земельной собственности». Или же собственник вынужден обрабатывать их сам. Фермер не может платить за них ренту, а даром земельный собственник не сдаст их в аренду, за исключением того случая, когда он хочет таким способом, без каких бы то ни было издержек со своей стороны, превратить свою землю в возделанную.

Иначе обстояло бы дело, если бы в какой-либо стране строение земледельческого капитала было равно среднему строению неземледельческого капитала, что предполагает высокое развитие земледелия или низкое развитие промышленности. В этом случае стоимость земледельческого продукта была бы равна его цене издержек. Тогда уплачиваться могла бы лишь дифференциальная рента. Те земельные участки, которые не дают дифференциальной ренты и могли бы приносить только [собственно] земледельческую ренту, тогда совсем не имели бы возможности платить какую бы то ни было ренту. Ибо, когда продукты этих земель продаются арендатором по их стоимости, то они лишь покрывают его цену издержек. Арендатор, следовательно, не платит никакой ренты. Собственнику приходится тогда самому возделывать эти земли, или же он забирает себе под названием арендной платы часть прибыли или даже заработной платы своего арендатора. То обстоятельство, что этот случай мог бы иметь место в одной стране, не мешало бы тому, чтобы в другой стране происходило прямо противоположное. Но там, где промышленность — следовательно, капиталистическое производство — развита слабо, там не существует капиталистических арендаторов, ибо предпосылкой их существования является капиталистическое производство в сельском хозяйстве. Тогда мы имеем дело с совершенно иными отношениями. чем та экономическая организация, при которой земельная собственность экономически существует только как земельная рента.

В той же главе 17-й Рикардо говорит:

«Сырые продукты не имеют монопольной цены, так как рыночная цена ячменя и пшеницы регулируется издержками их производства точно так же, как и рыночная цена сукна и холста. Единственное различие состоит в том, что цену хлеба регулирует одна часть применяемого в земледелии капитала, а именно, та часть, которая не платит никакой ренты, тогда как в производстве промышленных товаров каждая часть применяемого капитала дает одинаковые результаты; а так как ни одна из этих частей не платит ренты, то каждая из них в одинаковой мере является регулятором цены» (цит. соч., стр. 290–291) [Русский перевод, том I, стр. 207].

Это утверждение, согласно которому в промышленности каждая часть применяемого капитала дает одинаковые результаты и ни одна из этих частей не приносит ренты (которая, однако, в промышленности называется сверхприбылью), не только ошибочно, но и [650][106]опровергнуто, как мы ранее видели^{104}, самим Рикардо.

Теперь мы подходим к рассмотрению теории прибавочной стоимости Рикардо.

1) Количество труда и стоимость труда. [Неразрешимость проблемы обмена труда на капитал в ее рикардовской постановке]

Глава 1-я — «О стоимости» — сразу же открывается у Рикардо отделом I, носящим заголовок:

«Стоимость товара, или то количество любого другого товара, на которое он обменивается, зависит от относительного количества труда, необходимого для его производства, а не от большего или меньшего вознаграждения, уплачиваемого за этот труд» [Русский перевод, том I, стр. 33].

Соответственно манере, проходящей через все его исследование, Рикардо начинает здесь свою книгу положением о том, что определение стоимости товаров рабочим временем не противоречит заработной плате, или различному вознаграждению за это рабочее время, т. е. за это количество труда. Рикардо с самого же начала подвергает критике А. Смита, у которого определение стоимости товаров соответственным количеством труда, требующимся для их производства, смешивается со стоимостью труда (или с вознаграждением за труд).

Ясно, что соответственные количества труда, содержащиеся в двух товарах А и В, абсолютно не затрагиваются тем, много или мало из продукта своего труда получают рабочие, производящие товары А и В. Стоимость товаров A и В определяется количеством труда, которого стоит их производство, а не издержками на труд для владельцев товаров А и В. Количество труда и стоимость труда — две различные вещи. Количество труда, которое соответственно содержится в товарах А и В, не находится ни в какой связи с тем, какая часть труда, содержащегося в А и В, оплачена владельцами А и В или даже ими самими выполнена. Товары А и В обмениваются пропорционально не содержащемуся в них оплаченному труду, а пропорционально содержащемуся в них совокупному количеству труда, как оплаченного, так и неоплаченного.

«Адам Смит, который так правильно определил подлинный источник меновой стоимости и который последовательности ради обязан был держаться того взгляда, что все вещи обладают большей или меньшей стоимостью соответственно тому, больше или меньше труда затрачено на их производство, тем не менее выдвинул еще другую стандартную меру стоимости и утверждает, что вещи стоят больше или меньше в соответствии с тем, обмениваются ли они на большее или меньшее количество этой стандартной меры… Как будто это два равнозначащих выражения и как будто человек, труд которого стал бы вдвое производительнее и который поэтому мог бы производить вдвое большее количество товара, необходимо получал бы вдвое больше прежнего в обмен на него» (т. е. на свой труд). «Если бы это действительно было верно, если бы вознаграждение рабочего всегда было пропорционально тому, что он произвел, то количество труда, затраченное на изготовление какого-либо товара, и количество труда, которое можно купить на этот товар, были бы равны, и любое из них могло бы с точностью измерять изменения в стоимости других предметов. Но они не равны» (стр. 5) [Русский перевод, том I, стр. 35].

А. Смит нигде не утверждает, что «это два равнозначащих выражения». Наоборот, он говорит: так как в капиталистическом производстве заработная плата рабочего уже не равняется произведенному им продукту и, следовательно, количество труда, какого стоит товар, и количество товара, какое рабочий может купить этим трудом, представляют собой две различные вещи, — то именно в силу этого относительное количество труда, содержащееся в товарах, перестает определять их стоимость; последняя определяется скорее стоимостью труда, количеством труда, какое я посредством определенной массы товаров могу купить, получить в свое распоряжение. Поэтому мерой стоимостей — вместо относительного количества труда — становится, по Смиту, стоимость труда» Рикардо правильно отвечает А. Смиту, что относительное количество труда, содержащееся в двух товарах, ни в какой мере не затрагивается тем, какая доля из того, что произведено этим трудом, достается самим рабочим, не зависит от того, как этот труд вознаграждается; что, следовательно, если относительное количество труда было мерой товарных стоимостей до появления заработной платы (заработной платы, отличающейся от стоимости самого продукта), то нет никакого основания, почему бы это относительное количество труда не оставалось такой же мерой стоимости и после появления заработной платы. Рикардо верно отмечает, что А. Смит мог употреблять оба выражения, пока они были равнозначащими, но что это не является основанием для того, чтобы употреблять неправильное выражение вместо правильного, когда они перестали быть равнозначащими.

Однако этим Рикардо отнюдь не разрешил той проблемы, которая составляет внутреннюю основу противоречия А. Смита. Стоимость труда и количество труда остаются «равнозначащими выражениями», поскольку мы имеем дело с овеществленным трудом. [651] Они перестают быть таковыми, как только мы переходим к обмену между овеществленным трудом и трудом живым.

Два товара обмениваются в соответствии с овеществленным в них трудом. Равные количества овеществленного труда обмениваются друг на друга. Рабочее время является «стандартной мерой» их стоимости, но именно поэтому они и «стоят больше или меньше в соответствии с тем, обмениваются ли они на большее или меньшее количество этой стандартной меры». Если в товаре А содержится один рабочий день, то этот товар обменивается на любое количество другого товара, содержащее также один рабочий день; товар «стоит больше или меньше» в зависимости от того соотношения, в каком он обменивается на большее или меньшее количество овеществленного труда в других товарах, потому что это меновое отношение служит выражением относительного количества труда, содержащегося в самом товаре, тождественно с этим относительным количеством труда.

Но ведь наемный труд есть товар. Он даже представляет собой ту основу, на которой совершается производство продуктов как товаров. И вот оказывается, что на наемный труд закон стоимости не распространяется. Значит, этот закон вообще не господствует над капиталистическим производством. Здесь — противоречие. Это — одна проблема для А. Смита. Вторая проблема, которую мы позднее встретим в более развернутом виде у Мальтуса, заключается в том, что капиталистическое использование товара определяется не той пропорцией, в какой в товаре содержится труд, а той пропорцией, в какой товар распоряжается чужим трудом, дает господство над большим количеством чужого труда, чем то количество труда, которое содержится в нем самом. Это по сути дела второй тайный мотив для смитовского утверждения, что-де со времени возникновения капиталистического производства стоимость товаров определяется не тем трудом, который в них содержится, а тем живым трудом, которым они распоряжаются, — определяется, стало быть, стоимостью труда.

Рикардо просто-напросто отвечает, что так уж обстоит дело в капиталистическом производстве. Он не только не разрешает проблему, но даже и не улавливает ее у А. Смита. В соответствии со всем характером своего исследования он ограничивается доказательством того, что изменяющаяся стоимость труда — короче, заработная плата — не опровергает положения о том, что стоимость товаров, отличных от самого труда, определяется относительным количеством заключающегося в них труда. «Они не равны», а именно — «количество труда, затраченное на изготовление какого-либо товара, и количество труда, которое можно купить на этот товар». Рикардо удовлетворяется констатированием этого факта. Но чем отличается товар-труд от других товаров? В первом случае это — живой труд, во втором — овеществленный труд. Следовательно, это лишь две различные формы труда. Почему для одной из них имеет силу закон, который недействителен для другой, если различие здесь лишь формальное? Рикардо не отвечает на этот вопрос, он даже не ставит его.

Нисколько не помогает делу, когда он говорит:

«Разве стоимость труда не… изменяется? Ведь на нее влияет не только, как и на все другие предметы» (следовало сказать: товары), «соотношение между предложением и спросом, постоянно меняющееся с каждой переменой в состоянии общества, но также и изменение цен на пищу и другие предметы необходимости, на которые расходуется заработная плата» (стр. 7) [Русский перевод, том I, стр. 36].

Что цена труда, подобно цене других товаров, изменяется вместе с изменением спроса и предложения, это, по мнению самого Рикардо, ничего не доказывает там, где речь идет о стоимости труда, — так же как такое изменение цен других товаров вместе с изменением спроса и предложения ничего не доказывает относительно стоимости этих товаров. Однако и тот факт, что на «заработную плату», — а это только другое выражение для стоимости труда, — влияет «изменение цен на пищу и другие предметы необходимости, на которые расходуется заработная плата», также не даёт объяснения того, почему стоимость труда определяется (или кажется определяемой) иначе, чем стоимость других товаров. Ибо и на эти последние влияет изменение цен других товаров, которые входят в их производство, на которые они обмениваются. А расходование заработной платы на пищу и предметы необходимости не означает ведь ничего другого, кроме обмена стоимости труда на пищу и предметы необходимости. Вопрос именно в том и состоит, почему труд и те товары, на которые он обменивается, обмениваются не согласно закону стоимости, не по относительным количествам труда?

Вопрос, так поставленный, по самой сути своей неразрешим, — поскольку предпосылкой признаётся закон стоимости, — и неразрешим он по той причине, что здесь труд, как таковой, противопоставляется товару, определенное количество непосредственного труда, как такового, противопоставляется определенному количеству овеществленного труда.

Эта слабая сторона рикардовской трактовки вопроса содействовала, как мы увидим позже, разложению рикардианской школы и привела к нелепым гипотезам.

[652] Уэйкфилд справедливо говорит:

«Если рассматривать труд как товар, а капитал, продукт труда, как другой товар и если стоимости этих двух товаров регулируются одинаковыми количествами труда, то данное количество труда при всех обстоятельствах обменивалось бы на такое количество капитала, какое было произведено тем же количеством труда; прошлый труд всегда обменивался бы на то же самое количество настоящего труда. Но стоимость труда по отношению к другим товарам — по крайней мере, поскольку заработная плата зависит от дележа [продукта между капиталистом и рабочим], — определяется не одинаковыми количествами труда, а соотношением между предложением и спросом» (Э. Г. Уэйкфилд, примечание к стр. 230 в I томе его издания «Богатства народов» А. Смита, Лондон, 1835).

Это также один из коньков у Бейли; посмотреть его рассуждения позднее. Также и у Сэя, который очень радуется по поводу того, что здесь вдруг за предложением и спросом признаётся решающая роль[107].

* * *

[652] К1). Надлежит отметить еще следующее. Отдел III главы 1-й имеет у Рикардо такой заголовок:

«На стоимость товаров влияет не только труд, непосредственно примененный к данным товарам, но также и труд, затраченный на орудия, инструменты и здания, способствующие этому труду» [Русский перевод, том I, стр. 42].

Следовательно, стоимость товара в одинаковой мере определяется как количеством овеществленного (прошлого) труда. требующегося для его производства, так и количеством живого (теперь затрачиваемого) труда, требующегося для его производства. Другими словами: на те или другие количества труда отнюдь не влияет формальное различие, является ли труд овеществленным или живым, прошлым или настоящим (непосредственным). Если это различие не имеет значения при определении стоимости товаров, то почему же оно приобретает столь решающее значение, когда прошлый труд (капитал) обменивается на живой труд? Почему оно должно было бы упразднить здесь закон стоимости, если это различие, как таковое, — как это обнаруживается по отношению к товару, — не имеет значения для определения стоимости? Рикардо не дает ответа на этот вопрос и даже не ставит его. [652]

2) Стоимость рабочей силы. Стоимость труда. [Смешение у Рикардо труда и рабочей силы. Концепция «естественной цены труда»]

Для того чтобы определить прибавочную стоимость, Рикардо, подобно физиократам, А. Смиту и др., должен прежде всего определить стоимость рабочей силы, или, как он говорит вслед за Смитом и его предшественниками, стоимость труда. [652]

[652] Как же определяется стоимость, или естественная цена, труда? Ведь, по мнению Рикардо, естественная цена есть не что иное, как денежное выражение стоимости.

«Труд, подобно всем другим предметам, которые покупаются и продаются и количество которых может быть увеличено или уменьшено» (т. е. подобно всем другим товарам), «имеет свою естественную и свою рыночную цену. Естественная цена труда — это та цена, которая необходима, чтобы рабочие имели, в среднем, возможность существовать и продолжать свой род без увеличения или уменьшения их числа» (следовало бы сказать: с такой нормой увеличения, которая требуется для среднего роста производства). «Способность рабочего содержать себя самого и свою семью так, чтобы число рабочих не уменьшалось… зависит от цен, на пищу, на предметы необходимости и удобства, требующиеся для содержания рабочего и его семьи. С повышением цен на пищу и другие предметы необходимости повысится также и естественная цена труда; с падением их цен естественная цена труда упадет» (стр. 86) [Русский перевод, том I, стр. 85].

«Не следует думать, что естественная цена труда, даже выраженная в пище и предметах необходимости, абсолютно неподвижна и постоянна. Она изменяется с течением времени в одной и той же стране и очень значительно различается в разных странах. Она существенным образом зависит от обычаев и привычек народа» (стр. 91) [Русский перевод, том I, стр. 88].

Итак, стоимость труда определяется теми жизненными средствами, которые по традиции являются необходимыми в данном обществе для содержания рабочих и продолжения их рода.

Но почему? В силу какого закона стоимость труда определяется именно таким образом?

У Рикардо на этот вопрос нет фактически никакого другого ответа, кроме утверждения, что закон предложения и спроса сводит среднюю цену труда к средствам существования, необходимым (физически или социально необходимым в том или ином определенном обществе) для содержания рабочего. [653] Здесь, в одном из основных пунктов всей своей системы, Рикардо определяет стоимость посредством спроса и предложения, как не без злорадства замечает Сэй (см. перевод Констансио)[108].

Рикардо должен был бы говорить не о труде, а о рабочей силе. А тогда и капитал был бы представлен как такие вещные условия труда, которые противостоят рабочему в качестве обособившейся самостоятельной силы, и капитал сразу же предстал бы как определенное общественное отношение. Для Рикардо же капитал является лишь «накопленным трудом» в отличие от «непосредственного труда» и берется лишь как нечто просто вещное, просто как элемент в процессе труда, из чего никак нельзя вывести отношение труда и капитала, заработной платы и прибыли.

«Капитал — это та часть богатства страны, которая применяется в производстве и состоит из пищи, одежды, инструментов, сырья, машин и т. д., необходимых для того, чтобы привести в действие труд» (стр. 89) [Русский перевод, том I, стр. 86]. «Меньшее количество капитала — это то же самое, что меньшее количество труда» (стр. 73) [Русский перевод, том I, стр. 76]. «Труд и капитал, т. е. накопленный труд» (стр. 499) [Русский перевод, том I, стр. 338].

Скачок, который здесь [в вопросе о стоимости труда] делает Рикардо, правильно почувствовал Бейли:

«Г-н Рикардо довольно искусно обходит ту трудность, которая на первый взгляд грозит опрокинуть его учение о том, что стоимость зависит от количества труда, употребленного в производстве. Если проводить этот принцип со всей строгостью, то из него вытекает, что стоимость труда зависит от количества труда, употребленного в процессе его производства, — что, очевидно, нелепо. Поэтому г-н Рикардо ловким маневром ставит стоимость труда в зависимость от количества труда, требующегося для производства заработной платы, или, говоря его собственными словами, он утверждает, что стоимость труда надо определять количеством труда, требующимся для того, чтобы произвести заработную плату; а под этим он подразумевает количество труда, требующееся для производства денег или товаров, получаемых рабочим. Это то же, как если бы мы сказала, что стоимость сукна надо определять не тем количеством труда, какое затрачено на его производство, а тем, какое затрачено на производство того серебра, на которое обменивается сукно» («A Critical Dissertation on the Nature, Measures, and Causes of Value» etc., London, 1825, стр. 50–51).

Это возражение, если брать слова Рикардо, правильно. Рикардо различает номинальную и действительную заработную плату. Номинальная заработная плата — это заработная плата, выраженная в деньгах, денежная заработная плата:

«Номинальная заработная плата» — это «количество фунтов стерлингов, уплачиваемое рабочему в течение года», а «действительная заработная плата» — это «число рабочих дней, необходимое для того, чтобы добыть эти фунты стерлингов» (Рикардо, цит. соч., стр. 152) [Русский перевод, том I, стр. 123].

Так как заработная плата равна предметам необходимости, потребляемым рабочими, а стоимость этой заработной платы («действительной заработной платы») равняется стоимости этих предметов необходимости, то очевидно, что и стоимость этих последних равна «действительной заработной плате», равна тому труду, которым эта заработная плата может распоряжаться. Если изменяется стоимость предметов необходимости, то изменяется и стоимость «действительной заработной платы». Предположим, что предметы необходимости, потребляемые рабочим, состоят только из хлеба и что необходимое для него количество жизненных средств составляет 1 квартер хлеба в месяц. Тогда стоимость его заработной платы [за месяц] равна стоимости 1 квартера хлеба; если повышается или падает стоимость квартера хлеба, то повышается или падает стоимость месячного труда. Но как бы ни повышалась или как бы ни падала стоимость квартера хлеба (как бы много или мало труда ни содержалось в кварте ре хлеба), она всегда равняется стоимости месячного труда.

Здесь мы имеем скрытое основание того, почему А. Смит говорит, что как только появляется капитал, а следовательно и наемный труд, стоимость продукта регулируется уже не количеством затраченного на него труда, а тем количеством труда, которым данный продукт может распоряжаться. Определяемая рабочим временем стоимость хлеба (и других предметов необходимости) изменяется; но до тех пор, пока уплачивается естественная цена труда, остается без изменения то количество труда, которым может распоряжаться квартер хлеба. Следовательно, труд имеет постоянную относительную стоимость при сравнении с хлебом. Поэтому-то у Смита стоимость труда и стоимость хлеба (хлеб фигурирует здесь вместо пищи вообще; см. у Дикона Юма[109]) являются стандартными мерами стоимости, так как определенное количество хлеба, если оно оплачивает естественную цену труда, распоряжается определенным количеством труда, независимо от того количества труда, которое затрачивается на производство одного квартера хлеба. Одно и то же количество труда всегда распоряжается одной и той же потребительной стоимостью, или, вернее, одна и та же потребительная стоимость всегда распоряжается одним и тем же количеством труда.

Этим путем сам Рикардо определяет стоимость труда, его естественную цену. Рикардо говорит: квартер хлеба имеет весьма различную стоимость, хотя он всегда распоряжается одним и тем же [654] количеством труда, или одно и то же количество труда всегда распоряжается этим квартером. Да, говорит А. Смит, как бы ни изменялась определяемая рабочим временем стоимость квартера хлеба, рабочий всегда должен уплачивать (приносить в жертву) одно и то же количество труда, чтобы купить этот квартер хлеба. Следовательно, стоимость хлеба изменяется, но стоимость труда не изменяется, потому что 1 месяц труда = 1 квартеру хлеба. Да и стоимость хлеба изменяется лишь постольку, поскольку мы рассматриваем тот труд, который требуется для его производства. Если же мы рассматриваем то количество труда, на которое этот квартер хлеба обменивается, которое он приводит в движение, то стоимость его не изменяется. И именно поэтому то количество труда, на которое обменивается квартер хлеба, служит стандартной мерой стоимости. А стоимости других товаров относятся к труду так, как они относятся к хлебу. Данное количество хлеба распоряжается данным количеством труда. Данное количество всякого другого товара распоряжается известным количеством хлеба. Следовательно, всякий другой товар — или, вернее, стоимость всякого другого товара — выражается тем количеством труда, которым он распоряжается, так как стоимость этого товара получает свое выражение в количестве хлеба, каким данный товар распоряжается, а это количество хлеба выражается количеством труда, какое хлеб получает в свое распоряжение.

Но чем определяется стоимостное отношение других товаров к хлебу (к предметам необходимости)? Количеством труда, которым эти товары распоряжаются. А чем определяется количество труда, которым они распоряжаются? Количеством хлеба, которым распоряжается этот труд. Тут Смит неизбежно попадает в порочный круг. (Однако, заметим мимоходом, он никогда не применяет этой меры стоимости там, где он дает действительный анализ.) Кроме того, Смит смешивает здесь, что часто делает и Рикардо, труд, о котором он, как и Рикардо, говорит, что он есть

«основа стоимости товаров», причем «сравнительное количество труда, необходимое для их производства», есть «мера, определяющая соответственные количества товаров, которые должны быть даны в обмен друг на друга» (Рикардо, цит. соч., стр. 80) [Русский перевод, том I, стр. 81], —

эту имманентную меру стоимости Смит смешивает с внешней мерой, с деньгами, которые уже предполагают определение стоимости.

А. Смит ошибается, когда он из того обстоятельства, что определенное количество труда может быть обменено на определенное количество потребительных стоимостей, заключает, что это определенное количество труда служит мерой стоимости, всегда имеет одну и ту же стоимость, тогда как одно и то же количество потребительных стоимостей может представлять весьма различную меновую стоимость. Но Рикардо ошибается вдвойне, поскольку он, во-первых, не понимает проблемы, вызвавшей ошибку Смита, и, во-вторых, поскольку сам он, совершенно забывая о законе стоимости товаров и прибегая к закону предложения и спроса, определяет стоимость труда не тем количеством труда, какое затрачивается на производство рабочей силы [force of labour], а тем, какое затрачивается на производство достающейся рабочему заработной платы, т. е. он по сути дела говорит: стоимость труда определяется стоимостью тех денег, которые за него уплачиваются! А чем определяется эта последняя? Чем определяется масса денег, уплачиваемая за труд? Количеством потребительных стоимостей, которое распоряжается определенным количеством труда, или которым распоряжается определенное количество труда. В результате этого Рикардо впадает буквально в ту самую непоследовательность, за которую он порицал А. Смита.

Вместе с тем, как мы видели, это мешает ему понять специфическое различие между товаром и капиталом, между обменом товара на товар и обменом капитала на товар — соответственно закону товарного обмена.

Вышеприведенный пример был таков: 1 квартер хлеба = 1 месяцу труда. Предположим, что месяц труда равняется 30 рабочим дням. (Рабочий день — 12 часов.) В таком случае стоимость 1 квартера хлеба меньше 30 рабочих дней. Если бы 1 квартер хлеба был продуктом 30 рабочих дней, то стоимость труда была бы равна его продукту. Следовательно, не было бы никакой прибавочной стоимости, а потому и никакой прибыли. Не было бы никакого капитала. Значит, в действительности стоимость 1 квартера хлеба всегда меньше 30 рабочих дней, если он служит платой за 30 рабочих дней. Прибавочная стоимость зависит от того, насколько эта стоимость квартера хлеба меньше 30 дней. Пусть, например, 1 квартер хлеба есть продукт 25 рабочих дней. Тогда прибавочная стоимость = 5 рабочим дням, = ¹/₆ совокупного рабочего времени. Если 1 квартер (8 бушелей) = 25 рабочим дням, то 30 рабочих дней = 1 квартеру 1³/₅ бушеля. Таким образом, стоимость 30 рабочих дней (т. е. заработная плата, выплачиваемая за 30 рабочих дней) всегда меньше, чем стоимость того продукта, в котором содержатся 30 рабочих дней. Стоимость хлеба определяется, следовательно, не тем [655] трудом, которым он распоряжается, на который он обменивается, а тем трудом, который в нем содержится. Напротив, стоимость 30 дней труда [т. е. заработная плата, выплачиваемая за 30 рабочих дней] всегда определяется 1 квартером хлеба, какова бы ни была стоимость последнего.

3) Прибавочная стоимость. [Отсутствие у Рикардо анализа происхождения прибавочной стоимости. Рикардовский взгляд на рабочий день как на постоянную величину]

Если отвлечься от смешения труда и рабочей силы, то Рикардо в остальном правильно определяет среднюю заработную плату, или стоимость труда. А именно, она не определяется, говорит Рикардо, ни деньгами, ни жизненными средствами, получаемыми рабочими, а определяется тем рабочим временем, которого стоит производство этих последних, тем количеством труда, какое овеществлено в жизненных средствах, достающихся рабочему. Это Рикардо называет действительной заработной платой. (См. ниже.)

Это определение получается у него к тому же с необходимостью. Так как стоимость труда определяется стоимостью необходимых жизненных средств, на которые эта стоимость труда должна быть израсходована, а стоимость необходимых жизненных средств, как и всех других товаров, определяется затраченным на их производство количеством труда, то отсюда само собой следует, что стоимость труда равняется стоимости необходимых жизненных средств, равняется количеству труда, затраченного на производство этих необходимых жизненных средств.

Но как ни правильна эта формула (если отвлечься от того, что здесь непосредственно сопоставляются друг с другом труд и капитал), она все же недостаточна. Отдельный рабочий в возмещение своей заработной платы воспроизводит — а следовательно, если иметь в виду непрерывность этого процесса, — производит, хотя и не непосредственно те продукты, которые служат для поддержания его жизни {он может производить такие продукты, которые вовсе не входят в его потребление; и даже если он производит необходимые жизненные средства, то, вследствие разделения труда, он производит только один вид их, например хлеб в зерне, и придает ему лишь одну форму (например, хлеба в зерне, а не печеного хлеба)}, но он производит товар, обладающий стоимостью его жизненных средств, или производит стоимость своих жизненных средств. А это — если рассматривать ежедневное среднее потребление рабочего — означает, стало быть, следующее: рабочее время, содержащееся в необходимых жизненных средствах, потребляемых им за день, составляет часть его рабочего дня. Часть дня он работает, чтобы воспроизвести стоимость своих необходимых жизненных средств; товар, произведенный в течение этой части рабочего дня, имеет ту же стоимость, или содержит столько же рабочего времени, сколько содержится в потребляемых рабочим за день необходимых жизненных средствах. От стоимости этих необходимых жизненных средств (следовательно, от общественной производительности труда, а не от производительности той отдельной отрасли производства, в которой он работает) зависит, какая часть его рабочего дня посвящается воспроизводству или производству стоимости его жизненных средств, т. е. их эквивалента.

Рикардо, естественно, предполагает, что рабочее время, содержащееся в ежедневных необходимых жизненных средствах, равняется тому рабочему времени, в течение которого рабочий вынужден ежедневно работать, чтобы воспроизвести стоимость этих необходимых жизненных средств. Но этим Рикардо, — поскольку в его трактовке вопроса та или иная часть рабочего дня каждого рабочего не выступает непосредственно как предназначенная для воспроизводства стоимости его собственной рабочей силы, — затрудняет исследование этого вопроса и затемняет понимание имеющегося здесь отношения. Отсюда проистекает двойная путаница. Становится неясным происхождение прибавочной стоимости, и поэтому послерикардовские экономисты упрекали Рикардо в том, что он не понял, не развил природы прибавочной стоимости. Отчасти отсюда проистекают их схоластические попытки объяснить прибавочную стоимость. Но так как в таком виде происхождение и природа прибавочной стоимости не получают ясной формулировки, то прибавочный труд плюс необходимый труд — короче, совокупный рабочий день — рассматривается как некоторая фиксированная величина, упускаются из виду различия в величине прибавочной стоимости, остаются непонятыми производительность капитала, осуществляемое им принуждение к прибавочному труду — с одной стороны, в смысле производства абсолютной прибавочной стоимости, а затем — присущее капиталу внутреннее стремление сократить необходимое рабочее время; следовательно, не выясняется историческая правомерность капитала. Напротив, А. Смит уже дал правильную формулу. Насколько важно было свести стоимость к труду, настолько же важно было свести прибавочную стоимость к прибавочному труду, и притом в совершенно определенных выражениях.

Рикардо исходит из имеющегося налицо факта капиталистического производства. Стоимость труда меньше стоимости того продукта, который создается этим трудом. Стоимость продукта поэтому больше стоимости того труда, который производит этот продукт, или больше стоимости заработной платы. Избыток стоимости продукта над стоимостью заработной платы составляет прибавочную стоимость. (Рикардо ошибочно говорит о прибыли, но он отождествляет здесь, как уже раньше было отмечено, прибыль с прибавочной стоимостью и говорит в действительности об этой последней.) Для Рикардо является фактом, что стоимость продукта больше стоимости заработной платы. Как возникает этот факт, остается неясным. Рабочий день, взятый в целом, превышает ту часть рабочего дня, которая требуется для производства заработной платы. Почему? Это у Рикардо остается невыясненным. Поэтому величина совокупного рабочего дня ошибочно предполагается у Рикардо фиксированной, а отсюда непосредственно следуют неправильные выводы. В результате этого увеличение или уменьшение прибавочной стоимости Рикардо может объяснять только возрастанием или падением производительности того общественного труда, который производит необходимые жизненные средства. Иначе говоря, Рикардо знает только относительную прибавочную стоимость.

[656] Ясно, что если бы у рабочего весь его день уходил на то, чтобы производить свои собственные жизненные средства (т. е. товары, равные по стоимости его собственным жизненным средствам), то невозможна была бы никакая прибавочная стоимость, а следовательно, невозможны были бы капиталистическое производство и наемный труд. Для того чтобы капиталистическое производство существовало, производительность общественного труда должна быть достаточно развитой, чтобы имел место избыток совокупного рабочего дня над рабочим временем, необходимым для воспроизводства заработной платы, т. е. чтобы существовал прибавочный труд той или иной величины. Но столь же ясно, что, если при данном рабочем времени (при данной величине рабочего дня) может быть весьма различна производительность труда, то, с другой стороны, при данной производительности труда может быть весьма различно рабочее время, величина рабочего дня. Далее, ясно, что если необходимо предположить известный уровень развития производительности труда, чтобы мог существовать прибавочный труд, то одна только возможность этого прибавочного труда (т. е. наличие этого необходимого минимума производительности труда) еще не создает его действительности. Для этого необходимо предварительно вынудить рабочего работать сверх вышеуказанного предела, а вынуждает рабочего к этому капитал. Всего этого у Рикардо нет, а между тем отсюда-то и проистекает вся борьба за определение нормального рабочего дня.

На низкой ступени развития общественной производительности труда — следовательно, на той ее ступени, когда прибавочный труд относительно мал, — класс живущих чужим трудом бывает вообще мал по сравнению с числом работников. Класс этот может возрасти весьма значительно (относительно) по мере того, как возрастает производительность труда, как возрастает, следовательно, и относительная прибавочная стоимость.

Далее, подразумевается, что стоимость труда в различные периоды в одной стране и в один и тот же период в разных странах сильно меняется. Однако родиной капиталистического производства являются умеренные пояса. Общественная производительная сила труда может быть очень слабо развита, и тем не менее именно в производстве необходимых жизненных средств это может компенсироваться, с одной стороны, плодородием естественных факторов (как, например, почвы), а с другой — крайне низким уровнем потребностей жителей (вследствие климата и т. п.); то и другое имеет место, например, в Индии. При грубом, примитивном состоянии общества минимум заработной платы может быть, вследствие еще не развитых социальных потребностей, очень незначителен (количественно в отношении потребительных стоимостей), и тем не менее этот минимум стоит большого труда. Но даже если бы необходимый для его производства труд был всего лишь средней величины, все же произведенная прибавочная стоимость, хотя и высокая по отношению к заработной плате (к необходимому рабочему времени), т. е. даже при высокой норме прибавочной стоимости, была бы, будучи выражена в потребительных стоимостях, столь же скудна (относительно), как и сама заработная плата.

Пусть необходимое рабочее время = 10 часам, прибавочный труд = 2 часам, весь рабочий день = 12 часам. Если бы необходимое рабочее время равнялось 12 часам, прибавочный труд 2²/₅, а весь рабочий день составлял бы 14²/₅ часа, то произведенные стоимости были бы весьма различны. В первом случае произведенные стоимости = 12 часам, во втором они равны 14²/₅ часа. Точно так же различны были бы и абсолютные величины прибавочных стоимостей. В одном случае прибавочная стоимость равна 2 часам, в другом — 2²/₅ часа. Тем не менее норма прибавочной стоимости, или прибавочного труда, была бы одна и та же, ибо 2:10 = 2²/₅:12. Если бы во втором случае затраченный переменный капитал был больше, то больше была бы и присваиваемая им прибавочная стоимость, или прибавочный труд. Если бы в последнем случае прибавочный труд увеличился не на ²/₅, а на ⁵/₅ часа, так что он стал бы равен 3 часам, а совокупный рабочий день — 15 часам, то норма прибавочной стоимости повысилась бы несмотря на то, что необходимое рабочее время — или минимум заработной платы — возросло бы (ибо 2:10 = ¹/₅, а 3:12 = ¹/₄). И то и другое одновременно могло бы произойти в том случае, если бы вследствие вздорожания хлеба и т. д. минимум заработной платы возрос с 10 до 12 часов. Таким образом, даже в этом случае норма прибавочной стоимости не только могла бы остаться без изменения, но она, а вместе с нею и масса прибавочной стоимости могли бы еще возрасти.

Но предположим, что необходимая заработная плата по-прежнему равна 10 часам, прибавочный труд равен 2 часам, все другие условия остаются прежними (здесь, следовательно, совсем не принимается во внимание уменьшение издержек производства на постоянный капитал). Если рабочий работает теперь на 2²/₅ часа больше, из которых 2 часа он присваивает себе, а ²/₅ часа составляют прибавочный труд, то в этом случае одинаково возрастут и заработная плата и прибавочная стоимость, но первая будет представлять большую величину, чем необходимая заработная плата, или необходимое рабочее время.

Если взять какую-нибудь данную величину и разделить ее на две части, то очевидно, что одна из них может увеличиваться лишь постольку, поскольку другая уменьшается, и наоборот. Но при возрастающих (переменных) величинах дело обстоит отнюдь не так. Рабочий день (пока не завоеван нормальный рабочий день) как раз и представляет собой такую возрастающую величину. У таких величин могут возрастать обе части, одинаково или неодинаково. Увеличение одной не обусловлено уменьшением другой, и наоборот. Это и есть тот единственный случай, когда заработная плата и прибавочная стоимость могут по своей меновой стоимости возрастать одновременно, а при известных условиях даже в одинаковой мере. Что касается их потребительной стоимости, то это само собой разумеется; она может увеличиваться, [657] хотя стоимость труда. скажем, уменьшается. В период 1797–1815 гг., когда в Англии значительно повысились цена хлеба и номинальная заработная плата, — в этот самый период вместе с тем сильно увеличилась продолжительность рабочего дня в главных отраслях промышленности, переживавших тогда фазу безудержного развития, и я думаю, что это задержало падение нормы прибыли (так как задержало падение нормы прибавочной стоимости). Но в подобных случаях нормальный рабочий день удлиняется при всех обстоятельствах, и в соответствии с этим сокращается нормальный период жизни рабочего, а значит, и нормальная продолжительность существования его рабочей силы. Это неизбежно наступает тогда, когда удлинение рабочего дня является постоянным. Если же оно носит лишь временный характер, будучи направлено на то, чтобы компенсировать временное вздорожание заработной платы, то (за исключением тех случаев, когда речь идет о женском и детском труде) оно может и не иметь никаких других последствий, кроме приостановки падения нормы прибыли в тех предприятиях, где удлинение рабочего времени возможно по самому их характеру. (Меньше всего это имеет место в сельском хозяйстве.)

Рикардо этого совершенно не принял во внимание, так как он не исследует ни происхождения прибавочной стоимости, ни абсолютной прибавочной стоимости, а потому рассматривает рабочий день как некую данную величину. Следовательно, для указанного выше случая неверен его закон, что прибавочная стоимость и заработная плата (он ошибочно говорит: прибыль и заработная плата), — если рассматривать их со стороны меновой стоимости, — могут увеличиваться или уменьшаться только в обратном отношении друг к другу.

Предположим в качестве исходного пункта, что необходимое рабочее время остается без изменения, а также остается без изменения и прибавочный труд. Следовательно, мы имеем 10 + 2; рабочий день = 12 часам, прибавочная стоимость = 2 часам; норма прибавочной стоимости = ¹/₅.

Пусть теперь необходимое рабочее время останется тем же, а прибавочный труд возрастет с 2 до 4 часов. Тогда рабочий день будет 10 + 4, т. е. 14 часов; прибавочная стоимость = 4 часам; норма прибавочной стоимости = 4:10 = ⁴/₁₀= ²/₅.

В обоих случаях необходимое рабочее время одно и то же; но прибавочная стоимость в одном случае вдвое больше, чем в другом, а рабочий день во втором случае на одну шестую больше, чем в первом. Далее, произведенные стоимости, в соответствии с затраченными на них количествами труда, были бы весьма различны, хотя заработная плата одна и та же; в первом случае произведенные стоимости равны 12 часам, во втором = 12 + ¹²/₆= 14. Таким образом, неверно, будто при предположении одной и той же заработной платы (по стоимости, по необходимому рабочему времени) содержащиеся в двух товарах прибавочные стоимости относятся одна к другой как содержащиеся в этих товарах количества труда. Это верно только в том случае, если нормальный рабочий день остается без изменения.

Предположим далее, что вследствие повышения производительной силы труда необходимая заработная плата уменьшается с 10 до 9 часов (хотя она, будучи выражена в тех потребительных стоимостях, на которые она расходуется, остается неизменной) и что время прибавочного труда тоже уменьшается с 2 до 1⁴/5 часа (⁹/5). В этом случае 10:9 = 2:1⁴/5. Следовательно, время прибавочного труда уменьшилось бы в той же пропорции, как и необходимое время. Норма прибавочной стоимости в обоих случаях была бы одна и та же: так как 2 = ¹⁰/₅ и 1⁴/₅ = ⁹/₅, то 1⁴/₅:9 = 2:10. Количество потребительных стоимостей, какое можно купить на прибавочную стоимость, осталось бы, согласно предположению, тоже без изменения. (Но это относилось бы только к тем потребительным стоимостям, которые являются необходимыми жизненными средствами.) Рабочий день уменьшился бы с 12 до 10⁴/₅ часа. Масса стоимостей, которые производятся во втором случае, была бы меньше, чем в первом. И несмотря на эти неравные количества труда, норма прибавочной стоимости в обоих случаях была бы одна и та же.

При рассмотрении прибавочной стоимости мы различали: прибавочную стоимость и норму прибавочной стоимости. Рассматриваемая для одного рабочего дня, прибавочная стоимость равняется абсолютному числу часов, которое она представляет: двум, трем и т. д. Норма прибавочной стоимости равна отношению этого числа часов к тому числу часов, которое составляет необходимое рабочее время. Это различение уже потому очень важно, что оно указывает на различную продолжительность рабочего дня. Если прибавочная стоимость равна 2 часам, то она составляет одну пятую при необходимом рабочем времени в 10 часов и одну шестую при необходимом рабочем времени в 12 часов. В одном случае рабочий день составляет 12 часов, в другом — 14 часов. В первом случае норма прибавочной стоимости больше, и при этом рабочий в течение дня работает меньшее число часов. Во втором случае норма прибавочной стоимости меньше, стоимость рабочей силы больше, и при этом рабочий в течение дня работает большее число часов. Здесь мы видим, как при неизменной прибавочной стоимости (но при неодинаковом рабочем дне) норма прибавочной стоимости может быть различной. А в ранее приведенном случае (10:2 и 9:1⁴/₅) мы видели, как при неизменяющейся норме прибавочной стоимости (но при неодинаковом рабочем дне) может быть различной сама прибавочная стоимость (в одном случае — 2, в другом — 1⁴/₅).

Выше (глава 2-я) я показал, что, при данном рабочем дне (при данной его продолжительности), а также при данном необходимом рабочем времени, — следовательно, при данной норме прибавочной стоимости, — масса прибавочной стоимости зависит от числа одновременно занятых тем же капиталом рабочих[110]. Это положение было тавтологией. Ибо если 1 рабочий день дает мне 2 часа прибавочного труда, то 12 рабочих дней дают мне 24 часа — или 2 дня — прибавочного труда. Однако это положение приобретает весьма важное значение при определении прибыли, которая равна отношению прибавочной стоимости к авансированному капиталу и, стало быть, зависит от абсолютной величины прибавочной стоимости. Это приобретает важное значение потому, что капиталы равной величины, но различного органического строения применяют неодинаковое количество рабочих и, следовательно, должны производить неравную прибавочную стоимость, а значит и неравную прибыль. При падающей норме прибавочной стоимости прибыль может повышаться, а при повышающейся норме прибавочной стоимости прибыль может падать или оставаться неизменной, если повышение или падение нормы прибавочной стоимости уравновешивается обратным движением числа занятых рабочих. Здесь мы с самого же начала видим, как глубоко неправильно отождествлять законы [658] повышения и падения прибавочной стоимости с законами повышения и падения прибыли. Если рассматривать только простой закон прибавочной стоимости, то покажется тавтологией положение, что при данной норме прибавочной стоимости (и при данном рабочем дне) абсолютная масса прибавочной стоимости зависит от массы применяемого капитала, — ибо возрастание этой массы капитала и возрастание числа одновременно занятых рабочих, согласно предположению, тождественны, или представляют собой всего лишь выражения одного и того же факта. Но если перейти к рассмотрению прибыли, где масса применяемого совокупного капитала и масса применяемого количества рабочих весьма различны для капиталов одинаковой величины, то важность указанного закона станет понятной.

Рикардо исходит из рассмотрения товаров данной стоимости, т. е. товаров, представляющих данное количество труда. А при таком исходном пункте кажется, что абсолютная прибавочная стоимость и относительная прибавочная стоимость всегда совпадают. (Это, во всяком случае, объясняет односторонность его способа рассмотрения и соответствует всему его методу исследования — брать исходной точкой стоимость товаров, которая определена содержащимся в товарах рабочим временем, а затем исследовать, в какой мере на нее влияют заработная плата, прибыль и т. д.) Между тем, это — ложная видимость, так как здесь речь идет не просто о товаре, а о капиталистическом производстве, о товарах как продуктах капитала.

Пусть капитал применяет определенную массу рабочих, например 20 человек, и пусть заработная плата равняется 20 ф. ст. Для упрощения мы примем основной капитал равным О, т. е. не будем вовсе принимать его в расчет. Предположим, что эти 20 рабочих перерабатывают в пряжу на 80 ф. ст. хлопка, если они работают по 12 часов в день. Если фунт хлопка стоит 1 шилл., то 20 фунтов хлопка стоят 1 ф. ст., а 80 ф. ст. = 1600 фунтам хлопка. Если 20 рабочих перерабатывают в 12 часов 1600 фунтов хлопка, то в 1 час они перерабатывают ¹⁶⁰⁰/₁₂ фунтов = 133¹/₃ фунта. Таким образом, если необходимое рабочее время равно 10 часам, то прибавочное рабочее время составляет 2 часа и дает 266²/3 фунта пряжи. Стоимость 1600 фунтов пряжи составит 104 ф. ст.; ибо если 10 рабочих часов = 20 ф. ст., то 1 рабочий час =2 ф. ст., а 2 рабочих часа = 4 ф. ст.; следовательно, 12 рабочих часов = 24 ф. ст. (80 ф. ст. [стоимость сырья] + 24 ф. ст. [стоимость, созданная вновь присоединенным трудом] = 104 ф. ст.).

Но если предположить, что время прибавочного труда рабочих равняется 4 часам, то их продукт составит 8 ф. ст. (я имею в виду прибавочную стоимость, создаваемую рабочими; в действительности их продукт = 28 ф. ст.[111]). Совокупный продукт будет иметь стоимость в 121¹/₃ ф. ст.[112], и эти 121¹/₃ ф. ст. равняются 1866²/₃ фунта пряжи. Так как условия производства не изменились, то 1 фунт пряжи имел бы такую же стоимость, как и прежде; в нем содержалось бы столько же рабочего времени. Согласно предположению, оставалась бы без изменения и необходимая заработная плата (ее стоимость, содержащееся в ней рабочее время).

Производятся ли эти 1866²/₃ фунта пряжи при первых условиях или при вторых, т. е. при двух часах прибавочного труда или же четырех, — в обоих случаях они имели бы одну и ту же стоимость. А именно, 266²/₃ фунта хлопка, превращаемые в пряжу сверх прежних 1600 фунтов хлопка, стоят 13¹/₃ ф. ст. Если прибавить их к 80 ф. ст., уплаченным за 1600 фунтов хлопка, то это составит 93¹/₃ ф. ст., и в обоих случаях 4 добавочных рабочих часа 20 человек равны 8 ф. ст. Для всего [вновь присоединенного] труда это составит 28 ф. ст. Следовательно, стоимость 1866²/₃ фунта пряжи равна 121¹/₃ ф. ст. В обоих случаях заработная плата та же. Фунт пряжи стоит в обоих случаях 1³/₁₀ шилл. Так как стоимость 1 фунта хлопка = 1 шилл., то для вновь присоединенного труда, содержащегося в 1 фунте пряжи, в обоих случаях остается ³/₁₀ шилл., или 3³/₅ пенса (или ¹⁸/₅ пенса).

И тем не менее при предположенных условиях соотношение между стоимостью и прибавочной стоимостью в каждом фунте пряжи было бы весьма различно. В первом случае, — так как необходимый труд = 20 ф. ст., а прибавочный труд = 4 ф. ст., или первый = 10 часам, а второй = 2 часам, — прибавочный труд относится к необходимому, как 2:10, или 1:5. (Точно так же 4 ф. ст.: 20 ф. ст. = ⁴/₂₀ = ¹/₅.) В 3³/₅ пенса [вновь присоединенного труда, овеществленного] в 1 фунте пряжи, содержится, следовательно, в этом случае ¹/₅ неоплаченного труда = ¹⁸/₂₅ пенса, или ⁷²/₂₅ фартинга, т. е. 2²²/₂₅ фартинга. Во втором же случае необходимый труд составляет 20 ф. ст. (10 рабочих часов), прибавочный труд = 8 ф. ст. (4 рабочих часа). Прибавочный труд относился бы к необходимому, как 8:20 = ⁸/₂₀= ⁴/₁₀= ²/₅. Таким образом, в 3³/₅ пенса [вновь присоединенного труда, овеществленного] в 1 фунте пряжи, неоплаченный труд составляет ²/₅ этой суммы, т. е. 5¹⁹/₂₅ фартинга, или 1 пенс 1¹⁹/₂₅ фартинга. Прибавочная стоимость, содержащаяся в одном фунте пряжи, — [659] хотя в обоих случаях он имеет одну и ту же стоимость и хотя в обоих случаях уплачивается одинаковая заработная плата, — в одном случае вдвое больше, чем в другом. В единице товара, как определенной части продукта, должно, само собой разумеется, иметь место то же самое соотношение между стоимостью труда и прибавочной стоимостью, как и во всем продукте.

В одном случае [когда 1866²/₃ фунта хлопка перерабатываются в пряжу при 12-часовом рабочем дне] капитал, авансированный на хлопок, составляет 93¹/₃ ф. ст., сколько составляет капитал, авансированный на заработную плату? Заработная плата, затраченная здесь на превращение в пряжу 1600 фунтов хлопка, равняется 20 ф. ст.; стало быть, на превращение в пряжу добавочных 266²/₃ фунта хлопка она составит 3¹/₃ ф. ст. Следовательно, всего на заработную плату будет затрачено 23¹/₃ ф. ст. Совокупная же затрата = [постоянному] капиталу в 93¹/₃ ф. ст. + 23¹/₃ ф. ст. = 116²/₃ ф. ст. Продукт = 121¹/₃ ф. ст. Добавочная затрата [переменного] капитала в 3¹/₃ ф. ст. дала бы здесь всего лишь 13¹/₃ шилл. (или ²/₃ ф. ст.) прибавочной стоимости (20 ф. ст.: 4 ф. ст. = 3¹/₃ ф. ст.: ²/₃ ф. ст.).

Наоборот, в другом случае [когда те же 1866²/₃ фунта хлопка перерабатываются в пряжу при 14-часовом рабочем дне] авансированный капитал составлял бы только 93¹/₃ ф. ст. + 20 ф. ст. = 113¹/₃ ф. ст., и к 4 ф. ст. прибавочной стоимости прибавилось бы еще 4 ф. ст. В обоих случаях произведены одинаковые количества пряжи, и стоимость того и другого количества одинакова, т. е. они представляют равные совокупные количества труда; но эти равные совокупные количества труда приведены в движение неравновеликими капиталами, хотя заработная плата та же самая; напротив, рабочие дни неравны по величине, и поэтому количества неоплаченного труда различны. Если рассматривать отдельный фунт пряжи, то затраченное на него количество заработной платы, или содержащееся в нем количество оплаченного труда, неодинаково. Та же самая заработная плата распределяется здесь на большую массу товаров не потому, что труд в одном случае производительнее, чем в другом, а потому, что совокупная масса неоплаченного прибавочного труда, приводимого в движение, в одном случае больше, чем в другом. Поэтому при посредстве того же самого количества оплаченного труда в одном случае производится больше фунтов пряжи, чем в другом, хотя всего в обоих случаях производятся одинаковые количества пряжи и они представляют равные количества совокупного труда (оплаченного и неоплаченного). Если бы, наоборот, производительность труда во втором случае увеличилась, то при всех обстоятельствах (как бы ни складывалось отношение прибавочной стоимости к переменному капиталу) стоимость фунта пряжи упала бы.

Следовательно, в подобном случае было бы ошибкой утверждать, что так как дана стоимость фунта пряжи, составляющая 1 шилл. 3³/₅ пенса, дана, далее, стоимость присоединенного труда, равная 3³/₅ пенса, и так как заработная плата, согласно предположению, та же самая, т. е. необходимое рабочее время остается без изменения, — то поэтому прибавочная стоимость должна быть та же самая, и два капитала, при прочих равных условиях, производили бы пряжу с одинаковой прибылью. Это было бы верно, если бы речь шла об одном фунте пряжи, но здесь речь идет о таком капитале, который произвел 1866²/₃ фунта пряжи. А чтобы знать, как велика получаемая этим капиталом прибыль от одного фунта (т. е., собственно, прибавочная стоимость), мы должны знать, как велик рабочий день, или какое количество неоплаченного труда (при данной производительности) капитал этот приводит в движение. Но этого нельзя видеть по единице товара.

Итак, Рикардо исследует лишь то, что я назвал относительной прибавочной стоимостью. Он исходит из предпосылки (из которой, по-видимому, исходили также Смит и его предшественники), что величина рабочего дня дана. (У Смита, самое большее, упоминаются такие различия в величине рабочего дня в различных отраслях труда, которые сводятся на нет — или компенсируются — относительно большей интенсивностью труда, его трудностью, отталкивающим характером и т. п.) Исходя из этой предпосылки, Рикардо в общем правильно трактует относительную прибавочную стоимость. Но прежде чем говорить об основных пунктах его исследования, мы приведем еще несколько цитат, характеризующих рикардов-скую концепцию.

«Труд одного миллиона человек в промышленности всегда произведет одну и ту же стоимость, но не всегда он произведет одно и то же богатство» (цит. соч., стр. 320) [Русский перевод, том I, стр. 226].

Это значит, что продукт их однодневного труда всегда будет продуктом одного миллиона рабочих дней, будет содержать одно и то же рабочее время, а это неверно или же могло бы оказаться верным лишь в том случае, если бы повсюду был установлен один и тот же нормальный рабочий день, с учетом различных степеней трудности и т. п. в различных отраслях труда.

Однако даже и тогда это положение в той всеобщей форме, в какой оно здесь высказано, является неверным. Предположим, что нормальный рабочий день равен 12 часам. Предположим, что годовой продукт труда одного человека, выраженный в деньгах, равняется 50 ф. ст. и что стоимость денег остается без изменения. В этом случае продукт труда 1 миллиона человек будет всегда равняться 50 миллионам ф. ст. в год. Предположим, что необходимый труд равняется 6 часам. Тогда затрачиваемый на этот 1 миллион человек капитал составляет за год 25 миллионов ф. ст. Прибавочная стоимость также равняется 25 миллионам ф. ст. Продукт всегда был бы равен 50 миллионам, независимо от того, получают ли рабочие 25, 30 или 40 миллионов. Но прибавочная стоимость в первом случае была бы равна 25 миллионам, во втором — 20 миллионам, а в третьем — 10 миллионам. Если бы авансированный капитал состоял из одного лишь переменного капитала, т. е. только из капитала, затрачиваемого на заработную плату этого миллиона человек, то Рикардо был бы прав. Он был бы прав, следовательно, только в одном случае, а именно: если бы весь капитал был равен по-ременному капиталу, — эта предпосылка и проходит через все исследование как у Рикардо, так и у А. Смита, [660] поскольку этот последний говорит о капитале всего общества; но в условиях капиталистического производства такого положения вещей не существует ни в какой-либо отдельной его отрасли, ни, тем более, во всем общественном производстве в целом.

Та часть постоянного капитала, которая входит в процесс труда, не входя в процесс образования стоимости, не входит в продукт (в стоимость продукта), а потому совершенно не интересует нас здесь, где речь идет о стоимости годового продукта, как ни важно учитывать эту часть постоянного капитала при определении общей нормы прибыли. Иначе обстоит дело с той частью постоянного капитала, которая входит в годовой продукт. Мы видели, что одна часть этой части постоянного капитала — или то, что в одной сфере производства выступает как постоянный капитал, — в другой сфере, на протяжении одного и того же годового периода производства, выступает как непосредственный продукт труда; что, следовательно, значительная часть ежегодно затрачиваемого капитала, которая с точки зрения отдельного капиталиста или особой сферы производства выступает как постоянный капитал, с точки зрения всего общества или всего класса капиталистов сводится к переменному капиталу. Следовательно, эта часть содержится в упомянутых 50 миллионах, в той части этих 50 миллионов, которая образует переменный капитал, или затрачивается на заработную плату.

Но иначе обстоит дело с той частью постоянного капитала, которая потребляется для возмещения потребленного в промышленности и в земледелии постоянного капитала, с потребленной частью постоянного капитала, занятого в тех отраслях производства, которые производят постоянный капитал — сырье в его первичной форме, основной капитал и вспомогательные материалы. Стоимость этой части постоянного капитала появляется вновь, воспроизводится в продукте. И от имеющейся налицо величины этой стоимости (предполагается, что производительность труда осталась без изменений; однако, как бы она ни изменялась, стоимость эта всегда имеет ту или иную определенную величину) зависит целиком и полностью то, в каких пропорциях она входит в стоимость всего продукта. (В среднем, если оставить в стороне некоторые исключения в сельском хозяйстве, от величины этого постоянного капитала, представляющего собой предпосылку производства, будет, конечно, зависеть также и масса продуктов, т. е. масса произведенного одним миллионом человек богатства, в том смысле, в каком Рикардо отличает богатство от стоимости.) Эта часть стоимости продукта не существовала бы без нового годового труда одного миллиона человек. С другой стороны, труд одного миллиона человек не дал бы той же массы продукта без этого постоянного капитала, существующего независимо от их годового труда. Указанный постоянный капитал, в качестве условия производства, входит в процесс труда, но для воспроизводства этой части стоимости всего годового продукта не затрачивается труда ни на один час больше. Таким образом, как стоимость, эта часть не является результатом годового труда, хотя без этого годового труда ее стоимость не могла бы быть воспроизведена в продукте.

Предположим, что та часть постоянного капитала, которая входит в продукт, равна 25 миллионам. Тогда стоимость продукта одного миллиона человек будет равна 75 миллионам. Если бы входящая в продукт часть постоянного капитала была равна 10 миллионам, то стоимость этого продукта равнялась бы только 60 миллионам, и т. д. А так как в процессе капиталистического развития отношение постоянного капитала к переменному растет, то стоимость годового продукта одного миллиона человек имеет тенденцию постоянно возрастать пропорционально возрастанию прошлого труда, участвующего в качестве фактора в годовой производственной деятельности этого миллиона человек. Уже из этого видно, что Рикардо не мог понять ни сущности накопления, ни природы прибыли.

С возрастанием отношения постоянного капитала к переменному растет также и производительность труда, растут произведенные людьми производительные силы, при помощи которых действует общественный труд. Правда, вследствие этого же увеличения производительности труда часть имеющегося в наличии постоянного капитала все время обесценивается, поскольку его стоимость определяется не тем рабочим временем, какого он первоначально стоил, а тем рабочим временем, какое должно быть затрачено на его воспроизводство, а это рабочее время постоянно уменьшается с увеличением производительности труда. Хотя поэтому стоимость постоянного капитала возрастает не пропорционально его массе, все же она растет, ибо масса постоянного капитала растет еще быстрее, чем падает ею стоимость. Однако к взглядам Рикардо на накопление мы вернемся позже.

Во всяком случае, уже здесь ясно, что, при данном рабочем дне, стоимость всего продукта годового труда одного миллиона человек окажется весьма различной в зависимости от различий в массе постоянного капитала, входящего в продукт, и что, несмотря на рост производительности труда, эта стоимость будет больше там, где постоянный капитал составляет значительную долю совокупного капитала, чем при таких общественных условиях, где он составляет относительно небольшую долю совокупного капитала. С прогрессом производительности общественного труда, сопровождающимся — как это происходит в действительности — ростом постоянного капитала, относительно все большая часть всего годового продукта труда будет поэтому приходиться на долю капитала, как такового, и, следовательно, капиталистическая собственность (не говоря уже о доходе капиталистов) будет все время увеличиваться, а доля той части стоимости, которую создает [вновь присоединенный труд] отдельного рабочего и даже всего рабочего класса, будет все более понижаться [661] по отношению к противостоящему им в качестве капитала продукту их прошлого труда. Поэтому постоянно возрастают отчуждение и противоположность между рабочей силой и объективными условиями труда, получившими в капитале обособленное самостоятельное существование. (Мы не говорим здесь о переменном капитале, о той части продукта годового труда, которая требуется для воспроизводства рабочего класса; но даже и эти средства существования рабочего класса противостоят ему как капитал.)

Взгляд Рикардо, что рабочий день есть величина данная, ограниченная, фиксированная, высказывается им также и в других местах его книги, например:

«Они» (заработная плата и прибыль на капитал) «вместе всегда имеют одну и ту же стоимость» (цит. соч., стр. 499, глава 32-я: «Взгляды г-на Мальтуса на ренту») [Русский перевод, том I, стр. 338].

Это означает другими словами только следующее; рабочее время (рабочий день), продукт которого делится между заработной платой и прибылью на капитал, всегда одно и то же, является постоянной величиной.

«Заработная плата и прибыль, вместе взятые, имеют одну и ту же стоимость» (стр. 491, примечание) [Русский перевод, том I, стр. 332].

Мне незачем повторять здесь, что вместо прибыли здесь всегда следует читать: прибавочная стоимость.

«Заработная плата и прибыль, взятые вместе, всегда будут составлять одну и ту же стоимость» (стр. 490–491) [Русский перевод, том I, стр. 332].

«Заработная плата должна оцениваться по ее действительной стоимости, т. е. по количеству труда и капитала, употребленному на ее производство, а не по ее номинальной стоимости, будет ли она выражена в сюртуках, в шляпах, в деньгах или в хлебе» (глава 1-я: «О стоимости», стр. 50) [Русский перевод, том I, стр. 63].

Стоимость жизненных средств, которые получает рабочий (которые он покупает на свою заработную плату), — хлеба, одежды и т. д. — определяется совокупным рабочим временем, требующимся для их производства: как количеством непосредственного труда, так и количеством овеществленного труда, необходимого для их производства. Но Рикардо запутывает вопрос тем, что не формулирует его в чистом виде и не говорит: «ее (заработной платы) действительная стоимость, т. е. та часть рабочего дня, которая требуется для воспроизводства стоимости его (рабочего) собственных необходимых жизненных средств, для воспроизводства эквивалента необходимых жизненных средств, уплаченных ему в виде заработной платы, или обмененных на его труд». «Действительную заработную плату» следовало бы определять тем средним временем, в течение которого рабочий должен ежедневно затрачивать свой труд, чтобы произвести или воспроизвести свою собственную заработную плату. [Рикардо же дает такую формулировку:]

«Рабочий только тогда получает действительно высокую цену за свой труд, когда на свою заработную плату он может купить продукт большого количества труда» (стр. 322) [Русский перевод, том I, стр. 227, примечание].

4) Относительная прибавочная стоимость. [Анализ относительной заработной платы как научная заслуга Рикардо]

Относительная прибавочная стоимость — это, фактически, единственная форма прибавочной стоимости, которую, под названием прибыли, исследует Рикардо.

Количество труда, требующееся для производства товара и содержащееся в нем, определяет стоимость товара, которая в силу этого является величиной данной, определенной. Величина эта делится между наемным рабочим и капиталистом. (Рикардо. как и Смит, не учитывает здесь постоянного капитала.) Ясно, что доля одного может расти или падать только в той мере, в какой падает или растет доля другого. Так как стоимость товаров обязана своим происхождением труду рабочих, то при всех условиях предпосылкой является сам этот труд, а он невозможен без того, чтобы рабочий жил и поддерживал свое существование, следовательно — получал необходимую заработную плату (минимум заработной платы, которая отождествляется со стоимостью рабочей силы). Таким образом, заработная плата и прибавочная стоимость — эти две категории, на которые, по Рикардо, распадается стоимость товара или сам продукт, — не только находятся в обратном отношении друг к другу, но первичным, определяющим моментом оказывается движение заработной платы. Ее повышение или падение вызывает обратное движение на стороне прибыли (прибавочной стоимости). Заработная плата повышается или падает не потому, что падает или повышается прибыль (прибавочная стоимость), а наоборот, прибавочная стоимость (прибыль) падает или повышается потому, что повышается или падает заработная плата. Прибавочный продукт (следовало бы, собственно говоря, сказать: прибавочная стоимость), остающийся после того как рабочий класс получил свою долю в созданной его собственным трудом годовой продукции, образуя ту субстанцию, за счет которой живет класс капиталистов.

Так как стоимость товаров определяется количеством содержащегося в них труда, а заработная плата и прибавочная стоимость (прибыль) представляют собой лишь доли, пропорции, в каких два класса производителей распределяют между собою стоимость товара, то ясно, что хотя повышение или падение заработной платы определяет норму прибавочной стоимости (у Рикардо — норму прибыли), но оно не оказывает влияния на стоимость товара или на его цену (представляющую собой денежное выражение стоимости товара). Та пропорция, в какой целое делится между двумя участниками дележа, не делает само это целое ни большим, ни меньшим. Следовательно, это — ложный предрассудок, будто повышение заработной платы повышает цены товаров; оно приводит лишь к падению прибыли {следовало бы сказать: прибавочной стоимости). Даже приводимые у Рикардо исключения, при которых повышение заработной платы будто бы влечет за собой падение меновых стоимостей одних товаров и повышение меновых стоимостей других, не соответствуют действительности, если говорить о стоимостях, и верны лишь для цен издержек.

[662] Так как норма прибавочной стоимости (прибыли) определяется относительной высотой заработной платы, то чем же определяется эта последняя? Если отвлечься от конкуренции, заработная плата определяется ценой необходимых жизненных средств. А эта цена, в свою очередь, зависит от производительности труда, которая тем выше, чем плодороднее почва (при этом Рикардо предполагает капиталистическое производство). Каждое «усовершенствование» уменьшает цену товаров, жизненных средств. Таким образом, заработная плата, или «стоимость труда», повышается или падает в обратном отношении к развитию производительной силы труда, поскольку последний производит необходимые жизненные средства, входящие в обычное потребление рабочего класса. Следовательно, норма прибавочной стоимости (прибыли) падает или повышается в прямом отношении к развитию производительной силы труда, так как это развитие понижает или повышает заработную плату.

Норма прибыли (прибавочной стоимости) не может падать без повышения заработной платы и не может повышаться без падения заработной платы.

Стоимость заработной платы следует расценивать не по количеству жизненных средств, какое получает рабочий, а по количеству труда, какого стоят эти жизненные средства (в действительности, по той доле рабочего дня, которую рабочий присваивает себе), по пропорциональной доле, какую рабочий получает из совокупного продукта или, вернее, из совокупной стоимости этого продукта. Возможно, что заработная плата рабочего, оцениваемая в потребительных стоимостях (в определенном количестве товара или денег), повышается (при увеличивающейся производительности труда) и тем не менее по стоимости — падает, и наоборот. Одной из больших заслуг Рикардо является анализ относительной, или пропорциональной, заработной платы и установление ее как категории. До Рикардо заработная плата всегда рассматривалась лишь безотносительно, а рабочий рассматривался поэтому как животное. Здесь же он рассматривается в его общественном отношении. Положение классов по отношению друг к другу обусловливается в большей мере относительной заработной платой, чем ее абсолютной величиной.

В подтверждение формулированных выше положений приведем теперь цитаты из Рикардо.

«Стоимость оленя, продукта однодневного труда охотника, будет в точности равна стоимости рыбы, продукта однодневного труда рыболова. Сравнительная стоимость рыбы и дичи всецело будет регулироваться количеством труда, содержащегося в той и другой, каково бы ни было количество продукции или как бы высока или низка ни была обычная заработная плата или прибыль. Если… рыболов… нанимает десять человек, годовой труд которых стоит 100 ф. ст. и которые за один день добывают своим трудом двадцать лососей; если… охотник тоже нанимает десять человек, годовой труд которых стоит 100 ф. ст. и которые за один день доставляют ему десять оленей, то естественная цена оленя составляла бы два лосося, как бы ни была велика или мала доля всего продукта, достающаяся людям, которые добывают его. Доля, уплачиваемая в качестве заработной платы, имеет величайшее значение для вопроса о прибыли; ибо с самого начала очевидно, что прибыль высока или низка в точном соответствии с тем, низка или высока заработная плата. Но на относительную стоимость рыбы и дичи это не могло бы повлиять ни в малейшей степени, так как заработная плата будет высока или низка одновременно в обоих этих промыслах» (глава 1-я: «О стоимости», стр. 20–21) [Русский перевод, том I, стр. 45–46].

Мы видим, что Рикардо всю стоимость товара выводит из труда людей, занятых в производстве. Их собственный труд, или продукт этого труда, или стоимость этого продукта и есть то, что распределяется между ними и капиталом.

«Никакое изменение в заработной плате не вызвало бы изменения в относительной стоимости этих товаров. Ибо если мы предположим, что заработная плата повысилась, то ни в одном из этих промыслов не потребуется большее количество труда, хотя за этот труд будет уплачиваться более высокая цена… Заработная плата может повыситься на двадцать процентов, а прибыль может вследствие этого упасть в большей или меньшей степени, не вызывая ни малейшего изменения в относительной стоимости этих товаров» (там же, стр. 23) [Русский перевод, том I, стр. 47—481.

«Повышение стоимости труда невозможно без падения прибыли. Если хлеб подлежит разделу между фермером и рабочим, то чем больше доля, достающаяся последнему, тем меньше остается для первого. Точно так же, если сукно или хлопчатобумажные товары делятся между рабочим и его нанимателем, то чем больше доля первого, тем меньше остается для последнего» (там же, стр. 31) [Русский перевод, том I, стр. 52].

[663] «Адам Смит и все последующие писатели, без единого, насколько мне известно, исключения, утверждали, что повышение цены труда обязательно повлекло бы за собой повышение цен всех товаров. Надеюсь, мне удалось показать, что для такого мнения нет никаких оснований» (там же, стр. 45) [Русский перевод, том I, стр. 60].

«Повышение заработной платы вследствие того обстоятельства, что рабочий получает более щедрое вознаграждение или вследствие затруднений в производстве предметов необходимости, на которые расходуется заработная плата, не влечет за собой, за исключением некоторых случаев, повышения цен, но оказывает большое влияние на прибыль в сторону ее понижения». Иначе обстоит дело, когда повышение заработной платы происходит вследствие «изменения в стоимости денег». «В одном случае» {а именно, в последнем из упомянутых случаев} «на содержание рабочих не затрачивается более значительная доля годового труда страны; в другом случае — затрачивается» (там же, стр. 48) [Русский перевод, том I, стр. 62].

[663] «С повышением цен на пищу и другие предметы необходимости повысится также и естественная цена труда; с падением их цен естественная цена труда упадет» (цит. соч., стр. 86) [Русский перевод, том I, стр. 85].

«Прибавочный продукт, остающийся после того как удовлетворены потребности наличного населения, необходимо должен быть пропорционален легкости производства, т. е. он тем больше, чем меньше число лиц, занятых в производстве» (стр. 93) [Русский перевод, том I, стр. 89].

«Ни фермер, обрабатывающий землю того разряда, который регулирует цену, ни промышленник, производящий промышленные товары, не жертвуют ни одной частью своего продукта на уплату ренты. Вся стоимость их товаров делится только на две части: одна образует прибыль на капитал, другая — заработную плату» (стр. 107) [Русский перевод, том I, стр. 98].

«Предположим, что цена шелка, бархата, мебели и любых других товаров, на которые рабочий не предъявляет спроса, повысилась вследствие того, что на них приходится затрачивать больше труда. Не повлияет ли это на прибыль? Конечно, нет, ибо, кроме повышения заработной платы, ничто на прибыль влиять не может; шелк и бархат не потребляются рабочими, и поэтому повышение их цены не может повысить заработную плату» (стр. 118) [Русский перевод, том I, стр. 105].

«Если труд десяти рабочих на земле определенного качества дает 180 квартеров пшеницы, стоимостью в 4 ф. ст. за квартер, или всего 720 ф. ст. (стр. 110) [Русский перевод, том I, стр. 100]… то во всех случаях одна и та же сумма в 720 ф. ст. должна быть разделена между заработной платой и прибылью… Повышается ли или падает заработная плата или прибыль, и та и другая должны быть взяты именно из этой суммы в 720 ф. ст. С одной стороны, прибыль никогда не может подняться так высоко, чтобы поглотить из этих 720 ф. ст. столь большую долю, что оставшегося количества будет недостаточно для обеспечения рабочих предметами абсолютной необходимости; с другой стороны, заработная плата никогда не может подняться так высоко, чтобы из этой суммы ничего не осталось для прибыли» (стр. 113) [Русский перевод, том I, стр. 101–102].

«Прибыль зависит от высокой или низкой заработной платы, заработная плата — от цены необходимых жизненных средств, а цена необходимых жизненных средств зависит главным образом от цен на пищу, так как количество всех других необходимых предметов может быть увеличено почти беспредельно» (стр. 119) [Русский перевод, том I, стр. 105].

«Хотя производится большая стоимость» (при ухудшении почвы), «но зато и большая доля того, что остается от этой стоимости после уплаты ренты, потребляется производителями» {Рикардо отождествляет здесь рабочих и производителей}, «а это, и только это, и определяет размеры прибыли» (стр. 127) [Русский перевод, том I, стр. 110].

«Существенное свойство усовершенствований — это уменьшать количество труда, требовавшееся раньше для производства товара; а такое уменьшение не может иметь места без падения цены товара, или его относительной стоимости» (стр. 70) [Русский перевод, том I, стр. 74–75].

«Уменьшите издержки производства шляп, и цена их в конце концов упадет до уровня их новой естественной цены, хотя бы спрос на них удвоился, утроился или учетверился. Уменьшите издержки производства необходимых для людей средств существования путем понижения естественной цены пищи и одежды, служащих для поддержания жизни, и заработная плата в конце концов упадет, несмотря на то, что спрос на рабочих [664] может очень сильно возрасти» (стр. 460) [Русский перевод, том I, стр. 314].

«Чем меньше приходится на долю заработной платы, тем больше приходится на долю прибыли, и наоборот» (стр. 500) [Русский перевод, том I, стр. 338].

«Одной из задач этого сочинения было показать, что вместе с каждым падением действительной стоимости предметов необходимости падает заработная плата и повышается прибыль на капитал, — другими словами, что в этом случае из каждой данной годовой стоимости менее значительная доля достается рабочему классу и более значительная доля тем, чьи фонды доставляют занятие этому классу, применяют его».

{Только в этом последнем выражении, всецело вошедшем в обиходный язык, Рикардо, если и не угадывает, то все же высказывает природу капитала. Не накопленный труд применяется рабочим классом, самими рабочими, а «фонды», «накопленный труд», «применяют этот класс», применяют настоящий, непосредственный труд.}

«Предположим, что стоимость товаров, производимых на какой-нибудь фабрике, составляет 1000 ф. ст. и что она делится между хозяином и его рабочими» { в этом выражении опять-таки отразилась природа капитала: капиталист — хозяин, рабочие — его рабочие} «так. что рабочие получают 800 ф. ст., а хозяин — 200 ф. ст. Если бы стоимость этих товаров упала до 900 ф. ст. и 100 ф. ст. были сбережены на заработной плате вследствие понижения цен на предметы необходимости, то чистый доход хозяина нисколько не уменьшился бы» (стр. 511–512) [Русский перевод, том I, стр. 345–346].

«Если бы обувь и одежду рабочих можно было производить благодаря усовершенствованию машин с затратой труда вчетверо меньшей, чем требуется для их производства теперь, то они, вероятно, упали бы в цене на 75 %; но из этого еще вовсе не следует, что рабочий благодаря этому имел бы возможность постоянно потреблять четыре куртки и четыре пары обуви вместо одной; под влиянием конкуренции и стимула к усиленному росту населения его заработная плата в непродолжительном времени пришла бы, вероятно, в соответствие с новой стоимостью предметов необходимости, на которые она расходуется. Если бы такие усовершенствования распространились на все предметы потребления рабочего, то уже через очень небольшое число лет, вероятно, оказалось бы, что размер его потребления увеличился лишь незначительно (если вообще увеличился), хотя меновая стоимость этих товаров, по сравнению с любыми другими товарами, значительно понизилась и хотя они теперь представляют продукт сильно уменьшившегося количества труда» (стр. 8) [Русский перевод, том I, стр. 37].

«Когда заработная плата повышается, то это всегда происходит за счет прибыли, а когда она падает, прибыль всегда повышается» (стр. 491, примечание) [Русский перевод, том I. стр. 332].

«На протяжении всего этого сочинения я старался показать, что норма прибыли может повышаться только вследствие падения заработной платы и что длительное падение последней возможно лишь в результате падения цены предметов необходимости, на которые расходуется заработная плата. Если поэтому, благодаря расширению внешней торговли или усовершенствованию машин, пища и другие предметы необходимости, потребляемые рабочими, смогут поступать на рынок по более низкой цене, то прибыль повысится. Если, вместо того чтобы самим возделывать хлеб и самим изготовлять одежду и другие предметы необходимости, потребляемые рабочими, мы откроем новый рынок, откуда сможем получать эти товары по более дешевой цене, то заработная плата упадет, а прибыль повысится; но если товары, получаемые — благодаря расширению внешней торговли или усовершенствованию машин — по более дешевой цене, потребляются исключительно только богатыми, то в норме прибыли не произойдет никаких изменений. Если вино, бархат, шелк и прочие дорогие товары упадут в цене на 50 %, то на норме заработной платы это не отразится, и, следовательно, прибыль останется без изменения.

Итак, хотя внешняя торговля в высшей степени выгодна для страны, так как она увеличивает количество и разнообразие тех предметов, на которые может затрачиваться доход, и благодаря обилию и дешевизне товаров создает побуждение к сбережению» { а почему не побуждение к тратам?} «и к накоплению капитала, но она вовсе не имеет тенденции повышать прибыль на капитал, если ввозимые товары не принадлежат к разряду тех, на которые расходуется заработная плата рабочих.

Замечания, сделанные относительно внешней торговли, одинаково приложимы и к внутренней торговле. Норма прибыли никогда не повышается»

{только что Рикардо сказал прямо противоположное; он, очевидно, имеет в виду, что норма прибыли никогда не повышается, за исключением тех случаев, когда благодаря упомянутым усовершенствованиям уменьшается стоимость труда}

«вследствие лучшего распределения труда, изобретения машин, проведения дорог и каналов или вследствие других способов сокращать труд, затрачиваемый при изготовлении товаров или при их перевозке. Все эти причины влияют на цены товаров и всегда приносят большую выгоду потребителю, так как они дают потребителям возможность в обмен на то же количество труда получать большее количество такого товара, в производстве которого применяются усовершенствования, но они, эти причины, не оказывают решительно никакого влияния на прибыль. С другой стороны, всякое [665] уменьшение заработной платы рабочих повышает прибыль, но не оказывает никакого действия на цену товаров. Одно выгодно для всех классов, потому что все классы являются потребителями»

{но как это может быть выгодно для рабочего класса, когда, по предположению Рикардо, эти товары, если они входят в число тех предметов, на которые расходуется заработная плата, уменьшают ее, а если они не уменьшают заработную плату своим удешевлением, то и не входят в число покупаемых на заработную плату предметов?};

«другое выгодно одним только производителям. Они получают больше прибыли, но цены на все предметы остаются прежние»

{опять-таки, как это возможно, если, по предположению Рикардо, уменьшение заработной платы рабочих, повышающее прибыль, происходит именно потому, что цена необходимых жизненных средств упала, и, значит, никоим образом нельзя сказать, что «цены на все предметы остаются прежние»}.

«В первом случае они получают столько же прибыли, сколько и прежде, но меновая стоимость всех предметов» {это снова неверно; следовало бы сказать: всех предметов кроме необходимых жизненных средств}, «на которые расходуется их прибыль, уменьшается» (стр. 137–138) [Русский перевод, том I, стр. 115–116].

Мы видим, что весь этот отрывок написан в высшей степени небрежно. Но помимо этих формальных недостатков все это правильно только в том случае, если вместо «нормы прибыли» читать «норма прибавочной стоимости», как и во всем этом исследовании об относительной прибавочной стоимости. Даже для предметов роскоши указанные усовершенствования могут повышать общую норму прибыли, так как норма прибыли в этих сферах производства, как и во всех других, участвует в выравнивании всех особых норм прибыли в среднюю норму прибыли. Если в подобных случаях, благодаря упомянутым влияниям, падает стоимость постоянного капитала по отношению к переменному капиталу или же сокращается продолжительность времени оборота (т. е. происходит изменение в процессе обращения), то норма прибыли повышается. Далее, влияние внешней торговли получило здесь у Рикардо совершенно одностороннюю трактовку. Существенным для капиталистического производства является развитие продукта в товар, а это существенным образом связано с расширением рынка, с созданием мирового рынка и, следовательно, с внешней торговлей.

Но если оставить это в стороне, Рикардо выдвигает правильное положение, что все усовершенствования, обусловлены ли они разделением труда, улучшением машин, усовершенствованием средств транспорта или внешней торговлей, короче говоря, все средства, сокращающие в промышленности или в перевозке товаров необходимое рабочее время, увеличивают прибавочную стоимость (а значит, и прибыль) и, следовательно, обогащают класс капиталистов, так как эти «усовершенствования» понижают — и в той мере, в какой они понижают, — стоимость труда.

В заключение мы должны в этом отделе привести еще несколько мест, в которых Рикардо исследует природу относительной заработной платы.

«Если мне надо нанять рабочего на неделю, и я, вместо десяти шиллингов, плачу ему восемь, причем никакого изменения в стоимости денег не произошло, то возможно, что на восемь шиллингов рабочий получит теперь больше пищи и других предметов необходимости, чем раньше на десять шиллингов. Но это происходит не вследствие повышения действительной стоимости его заработной платы, как утверждал А. Смит и недавно г-н Мальтус, а вследствие падения стоимости тех предметов, на которые рабочий расходует свою заработную плату, — а это совершенно различные вещи. И тем не менее, когда я называю это падением действительной стоимости заработной платы, мне говорят, что я употребляю новую и необычную терминологию, несовместимую с истинными принципами науки» (цит. соч., стр. 11–12) [Русский перевод, том I, стр. 39].

«Правильно судить о норме прибыли, ренты и заработной платы можно не по абсолютному количеству продукта, получаемому тем или другим классом, а по количеству труда, требующемуся для производства этого продукта. Благодаря усовершенствованиям в машинах и в земледелии весь продукт может быть удвоен; но если заработная плата, рента и прибыль тоже возрастут вдвое, то соотношение между всеми тремя останется прежнее, и ни об одной из них нельзя будет сказать, что она относительно изменилась. Но если заработная плата не участвует в полной мере в этом росте, если она, вместо того чтобы удвоиться, увеличивается только наполовину… то в таком случае, по моему мнению, было бы правильным сказать, что… заработная плата упала, тогда как прибыль повысилась; ибо, если бы мы обладали неизменным масштабом для измерения стоимости продукта, то мы нашли бы, что на долю рабочего класса теперь достается менее значительная стоимость… а на долю класса капиталистов более значительная, чем прежде» (стр. 49) [Русский перевод, том I, стр. 62–63].

«Падение заработной платы было бы действительным падением несмотря на то, что она» (заработная плата) «в состоянии доставить теперь рабочему большее количество дешевых товаров, чем его прежняя заработная плата» (стр. 51) [Русский перевод, том I, стр. 63–64].

* * *

Де Квинси отмечает некоторые из развитых Рикардо положений, противополагая их взглядам других экономистов:

«У дорикардовских экономистов дело обстояло так: когда их спрашивали, чем определяется стоимость всех товаров, то ответ гласил, что она определяется главным образом заработной платой; когда, далее, спрашивали: чем определяется заработная плата? — то указывалось, что заработная плата должна сообразоваться со стоимостью тех товаров, на которые она затрачивается; ответ сводился по существу к тому, что заработная плата определяется стоимостью товаров» («Dialogues of Three Templars on Political Economy, chiefly in relation to the Principles of Mr. Ricardo», [666] «London Magazine», Vol. IX, 1824, стр. 560).

В этих же «Диалогах» говорится о законе измерения стоимости количеством труда и о законе измерения ее стоимостью труда:

«Эти две формулы настолько далеки от того, чтобы представлять собой всего лишь два различные выражения одного и того же закона, что закон г-на Рикардо (а именно, положение о том, что стоимость А относится к стоимости В как количества производящего их труда) можно было бы в отрицательной формулировке лучше всего выразить так: стоимость А не относится к стоимости В как стоимости производящего их труда» [там же, стр. 348].

(Если бы органическое строение капитала в отраслях А и В было одно и то же, то, действительно, можно было бы сказать, что стоимости продуктов этих капиталов относятся друг к другу как стоимости производящего их труда. Ибо в этом случае количества накопленного труда, содержащиеся в продуктах А и В, относились бы друг к другу как содержащиеся в них количества непосредственного труда. Количества же оплаченного труда в А и В относились бы как совокупные количества непосредственного труда, примененного обоими капиталами. Предположим, что строение обоих капиталов составляет 80с + 20v, а норма прибавочной стоимости — 50 %. Если бы один капитал был равен 500, а другой — 300, то продукт в одном случае составлял бы 550, а в другом — 330. Продукты относились бы тогда как заработная плата 5 х 20 (т. е. 100) относится к заработной плате 3 х 20 (т. е. 60). Ибо 100:60 = 10:6 = 5:3. Стоимости продуктов А и В относились бы друг к другу как 550 к 330, или как 55 к 33, или как ⁵⁵/₁₁ к ³³/₁₁ (ибо 5 х 11 = 55 и 3 х 11 = 33); следовательно, как 5 к 3. Но даже и в этом случае было бы известно лишь их соотношение, а не действительные стоимости рассматриваемых продуктов, так как отношению 5:3 могут соответствовать весьма различные количества стоимости.)

«Если цена продукта равна 10 шиллингам, то заработная плата и прибыль, вместе взятые, не могут превышать 10 шиллингов. Не обстоит ли. однако, дело наоборот, не определяют ли цену заработная плата и прибыль, взятые вместе? Нет, это — старое, отжившее учение» (Th. De Quincey. The Logic of Political Economy. Edinburgh and London, 1844, стр. 204).

«Новая политическая экономия показала, что цена всякого товара определяется относительным количеством производящего его труда, и только им. Раз сама цена уже определена, она ipso facto^{105} определяет тот фонд, из которого должны черпать свои особые доли и заработная плата и прибыль» (там же). «Всякое изменение, которым может быть нарушено существующее соотношение между заработной платой и прибылью, должно исходить от заработной платы» (там же, стр. 205).

«В учение о земельной ренте Рикардо внес то новое, что свел его к вопросу, действительно ли рента отменяет закон стоимости» (там же, стр. 158).