Том 26, ч.2

[1) Противоречия у Смита в постановке проблемы ренты]

[619] Мы здесь не останавливаемся на интересной Смитовской трактовке вопроса о том, каким образом рента, получаемая с главного растительного предмета питания, определяет все остальные в строгом смысле слова сельскохозяйственные ренты (в скотоводстве, в лесном хозяйстве, в культуре технических растений), поскольку эти отрасли производства могут быть взаимно превращены одна в другую. Смит выделяет, в виде исключения, культуру риса там, где рис служит основным растительным предметом питания, так как рисовые болота не могут быть превращены в луга, в засеянные пшеницей поля и т. п., а также и наоборот.

Смит правильно определяет ренту как «цену, уплачиваемую за пользование землей» ([франц. издание 1802 г.] том I, стр. 299) [Русский перевод, том I, стр. 130], где под землей следует понимать всякую силу природы как таковую, следовательно также воду и т. д.

В противоположность странному представлению Родбертуса[96], Смит уже во введении [к главе 11-й] перечисляет составные части земледельческого капитала: «капитал, доставляющий семена» (сырье), «оплачивающий труд, покупающий и содержащий скот и другие земледельческие орудия» (там же) [Русский перевод, том I, стр. 130].

Но что же представляет собой эта «цена, уплачиваемая за пользование землей»?

«Все то, что остается от продукта или от его цены сверх этой части» {той части, которая возмещает авансированный капитал «и, сверх того, обычную прибыль»}, «каков бы ни был этот остаток, собственник стремится удержать у себя в качестве ренты за свою землю» (там же, стр. 300) [Русский перевод, том I, стр. 130].

«Этот избыток всегда можно рассматривать как естественную земельную ренту» (стр. 300) [Русский перевод, том I, стр. 130].

Смит возражает против смешения ренты о процентом на вложенный в землю капитал:

«Собственник требует ренту даже за такую землю, которая не подверглась улучшению» (стр. 300–301) [Русский перевод, том I, стр. 130],

и даже эта вторая форма ренты^{87}, добавляет он, имеет ту особенность, что процент на использованный для улучшения земли капитал представляет собой процент на капитал, вложенный не собственником, а арендатором.

«Он» (собственник) «требует иногда ренту за то, что вообще не может быть улучшено человеком» (стр. 301) [Русский перевод, том I, стр. 131].

Смит с полной определенностью подчеркивает, что «ренту требует» земельная собственность, земельный собственник как собственник. Рассматривая, таким образом, ренту как простое следствие земельной собственности, Смит признаёт ренту монопольной ценой, что совершенно верно, так как только в результате вмешательства земельной собственности продукт продается по цене большей, чем цена издержек, продается по своей стоимости.

«Земельная рента, рассматриваемая как цена, уплачиваемая за пользование землей, естественно, представляет собой монопольную цену» (стр. 302) [Русский перевод, том I, стр. 131].

Это, действительно, такая цена, уплачивать которую вынуждает только монополия собственности на землю и которая, являясь в этом отношении монопольной ценой, отличается от цены промышленных продуктов.

С точки зрения капитала — а капитал господствует в производстве — цена издержек требует лишь того, чтобы продукт оплачивал, кроме авансированных затрат, также и среднюю прибыль. В этом случае продукт, — безразлично, будет ли это продукт земли или какой-нибудь другой продукт, — может

«поступать на рынок». «Если обычная цена превышает достаточную, то избыток ее, естественно, идет на земельную ренту. Если она является всего лишь достаточной, то товар вполне может поступать на рынок, но не может давать ренту земельному собственнику. Будет ли цена выше достаточной или нет? Это зависит от спроса» (том I, стр. 302–303) [Русский перевод, том I, стр. 131].

Переходим к вопросу: почему, по мнению Смита, рента входит в цену иначе, чем заработная плата и прибыль? Вначале Смит правильно разложил стоимость на заработную плату, прибыль и ренту (если оставить в стороне постоянный капитал). Но он тотчас же сбивается на противоположный путь — он отождествляет стоимость и «естественную цену» (т. е. определяемую конкуренцией среднюю цену товаров, или их цену издержек) и составляет последнюю из заработной платы, прибыли и ренты.

«Эти три части образуют, по-видимому, непосредственно или в конечном счете всю цену» (том I, стр. 101) (книга I, глава 6) [Русский перевод, том I, стр. 47].

«Тем не менее в наиболее развитых обществах всегда встречаются, хотя и в небольшом количестве, такие товары, цена которых разливается только на две части: на заработную плату и прибыль на капитал, и еще меньшее количество таких товаров, у которых цена состоит исключительно из заработной платы. В цене морской рыбы, например, одна часть оплачивает труд рыбаков, а другая часть — прибыль на капитал, вложенный в рыболовный промысел. Рента редко составляет часть [620] этой цены… В некоторых местностях Шотландии живут бедняки, промышляющие собиранием на морском берегу пестрых камешков, известных в народе под названием шотландских голышей. Цена, которую платит им за эти камешки гранильщик, состоит целиком из платы за их труд: в нее не входят ни рента, ни прибыль. Но вся цена любого товара всегда в конечном счете разлагается на какую-нибудь из этих частей или на все три части» (том I, стр. 103–104) (книга I, глава 6) [Русский перевод, том I, стр. 48–49].

В приведенных местах (да и вообще в этой 6-й главе, трактующей о «составных частях цены товаров») свалены в одну кучу разложение стоимости на заработную плату и т. д. и составление цены из заработной платы и т. д. (И только глава 7-я впервые трактует о «естественной цене» и «рыночной цене».)

Главы 1-я, 2-я и 3-я первой книги трактуют о «разделении труда», глава 4-я — о деньгах. Как в этих, так и в следующих главах попутно дается определение стоимости. Глава 5-я трактует о действительной цене товаров и их номинальной цене; о превращении стоимости в цену. Глава 6-я — «о составных частях цены товаров». Глава 7-я — о естественной цене и рыночной цене. Затем глава 8-я — о заработной плате. Глава 9-я — о прибыли на капитал. Глава 10-я — о заработной плате и прибыли в различных отраслях приложения труда и капитала. Наконец, глава 11-я — о земельной ренте.

Но мы здесь хотим обратить внимание в первую очередь на следующее: согласно только что приведенным положениям, существуют товары, цена которых состоит из одной лишь заработной платы, равно как и другие, цена которых состоит лишь из заработной платы и прибыли, и, наконец, третьи, цена которых состоит из заработной платы, прибыли и ренты. Поэтому:

«Вся цена любого товара всегда… разлагается на какую-нибудь из этих частей или на все три части».

Согласно этому, не было бы, следовательно, основания говорить, что рента входит в цену иначе, чем прибыль и заработная плата; но нужно было бы сказать, что рента и прибыль иначе входят в цену, чем заработная плата, ибо последняя входит всегда, а рента и прибыль — не всегда. Откуда же это различие?

Далее, Смит должен был бы исследовать вопрос: возможно ли, чтобы те немногие товары, в которые входит только заработная плата, продавались по их стоимости? Или, не являются ли те бедняки, которые собирают шотландские голыши, скорее наемными рабочими гранильщиков, которые платят этим беднякам за доставляемый ими товар лишь обычную заработную плату, т. е. платят им за весь, на первый взгляд целиком им принадлежащий, рабочий день лишь столько, сколько получает рабочий в других отраслях, где часть его рабочего дня образует прибыль и принадлежит не ему, а капиталисту? Смит должен был бы либо подтвердить это, либо, напротив, заявить, что в данном случае прибыль лишь по внешней видимости выступает как нечто не отличающееся от заработной платы. Он сам говорит:

«Когда эти три различных вида дохода принадлежат различным лицам, их легко отличить друг от друга; но когда они принадлежат одному и тому же лицу, их иногда смешивают друг с другом, по крайней мере в обыденной речи» (том I, стр. 106) (книга I, глава 6) [Русский перевод, том I, стр. 50].

Между тем у Смита дело принимает следующий вид:

Если независимый работник (подобно шотландским беднякам, о которых шла речь выше) применяет только труд (не нуждаясь при этом в капитале), вообще применяет только свой труд и данные природой элементы, — то цена, при ее разложении, сводится к одной лишь заработной плате. Если работник применяет также и небольшой капитал, то он в одном лице соединяет того, кто получает заработную плату, и того, кто получает прибыль. Если, наконец, он применяет свой труд, свой капитал и свою земельную собственность, то в нем соединяются все три лица — земельный собственник, арендатор и рабочий.

{Вся нелепость постановки вопроса у Смита обнаруживается в одной из заключительных фраз 6-й главы I книги:

«Так как в цивилизованной стране найдется только очень мало таких товаров, вся меновая стоимость которых происходит исключительно из труда» (здесь труд и заработная плата отождествляются), «и так как в меновую стоимость подавляющей части товаров значительной долей входят рента и прибыль, то годовой продукт труда этой страны» (здесь, стало быть, товары всё же равняются продукту труда, хотя не «вся стоимость этого продукта происходит исключительно из труда») «всегда будет достаточен для того, чтобы купить и получить в свое распоряжение гораздо большее количество труда, чем то, которое нужно было употребить на выращивание, обработку и доставку на рынок этого продукта» (там же, том I, стр. 108–109) [Русский перевод, том I, стр. 50–51].

Выходит, что продукт труда не равняется стоимости этого продукта. Скорее (так можно понять мысль Смита), эта стоимость повышена добавлением прибыли и ренты. Поэтому продукт труда может получить в свое распоряжение, купить большее количество труда, т. е. он может купить в виде труда большую стоимость, чем та, которую составляет содержащееся в продукте количество труда. Это положение было бы верно. если бы оно было сформулировано так:

[621] Смит говорит:

«Так как в цивилизованной стране найдется только очень мало таких товаров, вся меновая стоимость которых происходит исключительно из труда, и так как в меновую стоимость подавляющей части товаров значительной долей входят рента и прибыль, то годовой продукт труда этой страны всегда будет достаточен для того, чтобы купить и получить в свое распоряжение гораздо большее количество труда, чем то, которое нужно было употребить на выращивание, обработку и доставку на рынок этого продукта».

Следовало бы сказать с его же собственной точки зрения: «Так как в цивилизованной стране найдется только очень мало таких товаров, вся меновая стоимость которых сводится, при ее разложении, исключительно к заработной плате, и так как у подавляющей части товаров значительная доля их стоимости разлагается на ренту и прибыль, то годовой продукт труда этой страны всегда будет достаточен для того, чтобы купить и получить в свое распоряжение гораздо большее количество труда, чем то, которое нужно было оплатить (а значит, и употребить) при выращивании, обработке и доставке на рынок этого продукта».

(Смит здесь опять возвращается к своему второму представлению о стоимости; относительно последней он в этой же главе говорит:

«Следует иметь в виду, что действительная стоимость всех различных составных частей цены измеряется количеством труда, которое каждая из них может купить, или получить в свое распоряжение. Труд» (в этом смысле) «измеряет стоимость не только той части цены, которая сводится к труду» (следовало сказать: к заработной плате), «но и той ее части, которая сводится к ренте, и той, которая сводится к прибыли» (том I, книга I, глава 6, стр. 100) [Русский перевод, том I, стр. 47].

В главе 6-й преобладает еще «разложение стоимости на заработную плату, прибыль и ренту». Только в главе 7-й, трактующей о естественной цене и рыночной цене, уже берет верх тот взгляд, что цена складывается из этих конститутивных элементов.)

Итак: меновая стоимость годового продукта труда состоит не только из заработной платы за труд, примененный в производстве этого продукта, но также из прибыли и ренты. Но распоряжение этим трудом, или купля его, осуществляется посредством той лишь части стоимости, которая сводится к заработной плате. Таким образом, можно привести в движение гораздо большую массу труда в том случае, если часть прибыли и ренты употребить на то, чтобы получить в свое распоряжение, или купить, труд, т. е. если превратить эту часть в заработную плату. Получается, стало быть, следующее: меновая стоимость годового продукта труда разлагается на оплаченный труд (заработную плату) и неоплаченный труд (прибыль и ренту). И вот, если из той части стоимости, которая сводится к неоплаченному труду, некоторую долю превратить в заработную плату, то можно купить большее количество труда, чем в том случае. когда для новой купли труда предназначается только та часть этой стоимости, которая состоит из заработной платы.}

Теперь вернемся к нашему предмету.

«Независимый работник, обладающий небольшим капиталом, достаточным для того, чтобы приобрести материалы и просуществовать до тех пор, пока он сможет вынести на рынок свой продукт, получит одновременно как заработную плату поденщика, который работает у хозяина, так и прибыль, какую этот хозяин извлек бы из труда поденщика. Тем не менее совокупную выручку этого работника называют прибылью, и заработная плата здесь смешивается с прибылью. Садовник, который своими руками обрабатывает свой собственный сад, соединяет в себе три различных лица — земельного собственника, арендатора и рабочего. Продукт его сада должен поэтому оплатить ему ренту первого, прибыль второго и заработную плату третьего. Тем не менее все это обычно рассматривается как продукт его труда. Как рента, так и прибыль смешиваются здесь с заработной платой» (том I, книга I, глава 6, стр. 108) [Русский перевод, том I, стр. 50].

У Смита здесь, действительно, смешение всех понятий. Разве «все это» не есть «продукт его труда»? И разве отношения капиталистического производства, — где, с отделением труда от его объективных условий, рабочий, капиталист и земельный собственник противостоят друг другу как три различных лица, — не переносятся здесь, наоборот, на этого садовника, когда продукт его труда или, вернее, стоимость этого продукта рассматривается частью как заработная плата, служащая оплатой его труда, частью как прибыль на примененный капитал и частью как рента, которая приходится на долю земли или, вернее, собственника земли? В рамках капиталистического производства совершенно правильно и для таких трудовых отношений, при которых указанные элементы (фактически) не отделены друг от друга, предполагать их отделенными друг от друга и, таким образом, рассматривать этого садовника как своего собственного [622] поденщика и своего собственного земельного собственника, соединенных in una persona^{88}. Но здесь у Смита уже определенно проскальзывает вульгарное представление, будто заработная плата возникает из труда, а прибыль и рента возникают — независимо от труда рабочего — из капитала и земли как из самостоятельных источников, из которых проистекает не присвоение чужого труда, а само богатство. Таким причудливым образом переплетаются у Смита самые глубокие взгляды с самыми несуразными представлениями, какие создает себе вульгарное сознание, выхватывая путем абстрагирования отдельные явления конкуренции.

После того как Смит сперва разложил стоимость на заработную плату, прибыль и ренту, он затем, наоборот, составляет стоимость из заработной платы, прибыли и ренты, определяемых независимо от стоимости. Позабыв таким образом свои же собственные правильные выводы относительно происхождения прибыли и ренты, Смит может теперь сказать:

«Заработная плата, прибыль и рента представляют собой три первичных источника всякого дохода, точно так же как и всякой меновой стоимости» (том I, стр. 105) (книга I, глава 6) [Русский перевод, том I, стр. 49].

В соответствии со своей собственной аргументацией он должен был бы сказать:

«Стоимость товара проистекает исключительно из труда (количества труда), заключенного в этом товаре. Эта стоимость разлагается на заработную плату, прибыль и ренту. Заработная плата, прибыль и рента являются теми первичными формами, в которых наемный рабочий, капиталист и земельный собственник получают свои доли из созданной трудом рабочего стоимости. В этом смысле заработная плата, прибыль и рента представляют собой три первичных источника всякого дохода, хотя ни один из этих так называемых источников не участвует в создании стоимости».

Из приведенных мест мы видим, как Смит в главе 6-й, трактующей о «составных частях цены товаров», приходит к тому, что сводит цену к заработной плате, когда в производство входит только труд (непосредственный), разлагает ее на заработную плату и прибыль, когда, вместо независимого работника, имеется работающий на капиталиста поденщик (т. е. имеется капитал), и, наконец, — на заработную плату, прибыль и ренту, когда, кроме капитала и труда, в производство входит «земля»; причем, однако, заранее предполагается, что земля обращена в собственность, т. е. что рядом с рабочим и капиталистом выступает также и земельный собственник (хотя Смит замечает, что все эти три характерные фигуры — или две из них — могут быть соединены в одном лице).

А в главе 7-й, трактующей о естественной цене и рыночной цене, рента совершенно так же, как и заработная плата и прибыль, представлена в качестве конституирующей части естественной цены (в том случае, когда в производство входит земля).

Доказательством этого служат следующие места (книга I, глава 7):

«Когда цена товара не выше и не ниже того, что необходимо для оплаты по их естественным нормам и земвльной ренты, и заработной платы, и прибыли на капитал, употребленный на то, чтобы произвести товар, обработать его и доставить на рынок, тогда товар этот продается по цене, которую можно назвать его естественной ценой. Товар тогда продается в точности за столько, сколько он стоит» (том I, стр. 111) [Русский перевод, том I, стр. 52]. (Здесь вместе с тем «естественная цена» объявляется тождественной со стоимостью товара.)

«Рыночная цена каждого отдельного товара определяется соотношением между количеством этого товара, находящимся в данное время на рынке, и спросом на него со стороны тех, кто готов заплатить его естественную цену, или полную стоимость ренты, прибыли и заработной платы, которые должны быть оплачены для того, чтобы товар поступал на рынок» (том I, стр. 112) [Русский перевод, том I, стр. 53].

«Если количество какого-нибудь товара, поступившее на рынок, отстает от действительного спроса на него, то невозможно, чтобы все те, кто готов заплатить полную стоимость рент ы, заработной платы и прибыли, необходимых для поступления его на рынок, получили нужное им количество этого товара… Тогда рыночная цена в большей или меньшей степени превысит естественную цену, в зависимости от того, насколько размеры дефицита в этом товаре, либо богатство конкурентов, либо же их прихоть, усилят конкуренцию между ними» (том 1, стр. 113) [Русский перевод, том I, стр. 53].

«Если поступившее на рынок количество товара превышает действительный спрос на него, то не все это количество может быть продано тем, кто готов заплатить полную стоимость ренты, заработной платы и прибыли, необходимых для поступления его на рынок… Рыночная цена упадет тогда ниже естественной цены, в большей или меньшей степени, в зависимости от того, насколько имеющийся избыток товара усилит конкуренцию между продавцами, или же в зависимости от того, насколько для них важно немедленно сбыть с рук свой товар» (том I, стр. 114) [Русский перевод, том I, стр. 53–54].

«Если поступившее на рынок количество как раз достаточно для удовлетворения действительного спроса, то рыночная цена будет, конечно, в точности соответствовать… естественной цене… Конкуренция между различными продавцами заставляет их принять эту цену, но она не вынуждает их принять цену более низкую» (том I, стр. 114–115) [Русский перевод, том I, стр. 54].

[623] По Смиту, земельный собственник изымает свою землю из производства или переходит от производства одного товара (например, пшеницы) к производству другого (например, к пастбищному хозяйству) [или же, напротив, расширяет производство своего товара], когда вследствие состояния рынка его рента падает ниже или поднимается выше своей естественной нормы.

«Если это» (поступившее на рынок) «количество превышает в течение некоторого времени действительный спрос, то какая-нибудь из составных частей цены товара должна быть оплачена ниже своей естественной нормы. Если в таком положении окажется рента, то интересы земельных собственников тотчас же побудят их изъять из этого производства часть своей земли» (том I, стр. 115) [Русский перевод, том I, стр. 54].

«Если, напротив, поступившее на рынок количество товара отстает в течение некоторого времени от действительного спроса, то какие-нибудь из составных частей цены товара необходимо поднимутся выше своей естественной нормы. Если в таком положении окажется рента, то интересы всех остальных земельных собственников, естественно, побудят их использовать большую площадь земли для производства этого товара» (том I, стр. 116) [Русский перевод, том I, стр. 54].

«Случайные и временные колебания рыночной цены товара влияют главным образом на те части его цены, которые сводятся к заработной плате и прибыли. На той части цены, которая сводится к ренте, это отражается в меньшей степени» (том I, стр. 118–119) [Русский перевод, том I, стр. 55].

«Монопольная цена представляет собой во всех случаях самую высокую цену, какая только может быть получена. Напротив, естественная цена, или цена, устанавливающаяся в результате свободной конкуренции, является самой низкой ценой, на какую можно согласиться, не в любой, правда, момент, но на протяжении сравнительно продолжительного отрезка времени» (том I, стр. 124) [Русский перевод, том I, стр. 58].

«Хотя рыночная цена отдельного товара может длительное время держаться выше естественной цены, все же трудно предположить, чтобы длительное время она стояла ниже последней. Какая бы из частей этой цены ни оплачивалась ниже своей естественной нормы, те люди, интересы которых затронуты этим, вскоре заметили бы понесенный ими ущерб и немедленно извлекли бы из данной отрасли производства столько земли или труда или капитала, что поступающее на рынок количество этого товара вскоре оказалось бы всего лишь достаточным для удовлетворения действительного спроса. Следовательно, рыночная цена этого товара вскоре повысится до уровня его естественной цены; по крайней мере это произойдет там, где господствует полная свобода» (том I, стр. 125) [Русский перевод, том I, стр. 58].

После такой трактовки вопроса в главе 7-й очень трудно понять, на каком основании Смит в главе 11-й «О земельной ренте» (книга I) утверждает, что рента не всегда входит в цену там, где в производство входит обращенная в собственность земля; очень трудно понять, как может Смит проводить различие между тем способом, каким в цену входит рента, и тем способом, каким в нее входят прибыль и заработная плата, — после того как в главах 6-й и 7-й он представил ренту, совершенно так же как и прибыль и заработную плату, в виде конституирующей части «естественной цены». Но вернемся к главе 11-й (книги I).

Мы видели, что в главах 6-й и 7-й рента определяется как избыток, остающийся от цены продукта после того, как были оплачены авансированные капиталистом (арендатором) затраты и средняя прибыль.

В главе 11-й Смит абсолютно все переворачивает. Рента уже не входит в естественную цену. Или, вернее, А. Смит прибегает здесь к обычной цене, которая, как правило, отличается от естественной цены, хотя в главе 7-й мы слышали, что обычная цена никогда не стоит в течение сколько-нибудь длительного времени ниже естественной цены и никогда не может в течение длительного времени оплачивать какую-либо из конституирующих частей естественной цены ниже ее естественной нормы, а тем более не может совсем не оплачивать ее, как это теперь утверждается относительно ренты. Смит ничего не говорит нам также и о том, продается ли продукт ниже своей стоимости, когда он не оплачивает ренты, или же он продается выше своей стоимости, когда он оплачивает ренту.

Раньше естественная цена товара определялась как

«полная стоимость ренты, прибыли и заработной платы, которые должны быть оплачены для того, чтобы товар поступал на рынок» (том I, стр. 112) [Русский перевод, том I, стр. 53].

Теперь мы слышим:

«На рынок обычно могут поступать лишь те продукты земли, обычная цена которых достаточна для возмещения капитала, употребляемого на то, чтобы они поступали на рынок, доставляя обычную прибыль на этот капитал» (стр. 302–303) [Русский перевод, том I, стр. 131].

Следовательно, обычная цена не есть естественная цена, и для того, чтобы товар поступал на рынок, нет необходимости уплачивать его естественную цену.

[624] Раньше мы слышали, что когда обычная цена (в 7-й главе говорилось: рыночная цена) недостаточна для оплаты всей ренты (полной стоимости ренты и т. д.), земля будет изыматься из производства до тех пор, пока рыночная цена не поднимется до уровня естественной цены и по станет оплачивать всю ренту. Теперь, напротив, мы слышим:

«Если обычная цена превышает ту, которая достаточна» (для возмещения капитала и оплаты обычной прибыли на этот капитал), «то избыток ее, естественно, идет на земельную ренту. Если она является всего лишь достаточной, то товар вполне может поступать на рынок, но не может давать ренту земельному собственнику. Будет ли цена выше достаточной или нет? Это зависит от спроса» (том I, стр. 303) (книга I, глава 11) [Русский перевод, том I, стр. 131].

Из конституирующей части естественной цены рента вдруг превращается в избыток над достаточной ценой, наличие или отсутствие которого зависит от состояния спроса. Но достаточная цена — это цена, необходимая для того, чтобы товар поступал на рынок, а значит, чтобы он был произведен, т. е. это — цена производства [Produktionspreis] товара. Ибо цена, которая является необходимым условием для предложения товара, которая необходима для того, чтобы он вообще производился, появлялся на рынке как товар, есть, конечно, его цена производства, или цена издержек. Это sine qua non^{89} его существования. С другой стороны, спрос на некоторые продукты земли всегда по необходимости оказывается таким, что их обычная цена дает избыток над ценой производства и, следовательно, приносит ренту. В отношении других продуктов земли спрос может быть таким, но может быть и иным.

«На некоторую часть продуктов земли спрос всегда по необходимости таков, что они продаются по цене, превышающей ту, которая достаточна для поступления их на рынок. Существуют и другие продукты земли, спрос на которые может быть таким, что за них дают цену, которая превышает достаточную цену, но может быть и таким, что за них подобной цены не дают. Первые всегда должны доставлять ренту земельному собственнику, последние иногда будут доставлять ее, а иногда — нет, в зависимости от различных обстоятельств» (том I, стр. 303) [Русский перевод, том I, стр. 131].

Итак, вместо естественной цены мы имеем здесь достаточную цену. Обычная цена, опять-таки, отлична от этой достаточной цены. Обычная цена, когда она включает ренту, превышает достаточную цену. Обычная цена, когда она исключает ренту, равна достаточной цене. А для достаточной цены даже характерно то, что она исключает ренту. Обычная цена стоит ниже достаточной цены, если она только возмещает капитал и не оплачивает средней прибыли. Следовательно, достаточная цена представляет собой на самом деле цену производства, или цену издержек, в том виде, в каком Рикардо, путем абстрагирования, извлек ее из учения А. Смита и в каком она действительно выступает с точки зрения капиталистического производства, т. е. это — цена, оплачивающая, сверх авансированных капиталистом затрат, среднюю прибыль; это — средняя цена, создаваемая конкуренцией между капиталистами в различных сферах приложения капитала. Именно это абстрагирование отдельных явлений конкуренции приводит Смита к тому, что выдвигаемой им же естественной цене он противопоставляет достаточную цену, хотя в смитовской трактовке естественной цены, напротив, достаточной для более или менее длительного периода объявляется только та обычная цена, которая оплачивает конституирующие части естественной цены — ренту, прибыль, заработную плату. Так как производством товаров управляет капиталист, то достаточной ценой является та, которая достаточна для капиталистического производства, достаточна с точки зрения капитала, а эта достаточная для капитала цена не включает ренту, а, напротив, исключает ее.

С другой стороны: эта достаточная цена оказывается, однако, недостаточной для некоторых продуктов земли. Для этих последних обычная цена должна быть настолько высокой, чтобы давать некоторый избыток над «достаточной ценой» и таким образом приносить ренту земельному собственнику. У других продуктов земли это зависит-де от обстоятельств. Противоречие, заключающееся в том, что достаточная цена оказывается недостаточной, что цена, достаточная для того, чтобы продукт поступал на рынок, недостаточна для того, чтобы он поступал туда, — это противоречие не смущает Смита.

Хотя Смит ни на минуту не оглядывается назад, на то, что им было развито в главах 5-й, 6-й и 7-й, он все же сознает (усматривая, однако, в этом не противоречие, а некое новое открытие. на которое он неожиданно натолкнулся), что этой «достаточной ценой») он опрокинул все свое учение о «естественной цене».

«Следует, стало быть, заметить» (в такой чрезвычайно наивной форме Смит переходит от одного утверждения к прямо противоположному), «что рента иным образом входит в состав цены товаров, чем заработная плата и прибыль. Высокий или низкий уровень заработной платы и прибыли является причиной высокой или низкой цены [625] товаров; а высокий или низкий уровень ренты является результатом этой цены. Цена отдельного товара высока или низка по той причине, что необходимо оплатить высокие или низкие заработные платы и прибыли для того, чтобы он поступал на рынок. Но товар приносит избыток, который может быть уплачен в качестве высокой или низкой ренты, или же товар не приносит никакого избытка для уплаты ренты — в зависимости от того, высока или низка цена товара, превышает ли она намного или незначительно или совсем не превышает ту цену, которая достаточна для оплаты этих заработных плат и прибылей» (том I, стр. 303–304) [Русский перевод, том I, стр. 131–132].

Прежде всего обратим внимание на заключительную фразу. Получается, что достаточная цена, цена издержек, оплачивающая лишь заработную плату и прибыль, исключает ренту. Если продукт продастся по цене, значительно превышающей достаточную цену, то он оплачивает высокую ренту. Если он продастся по цене, лишь немного превышающей достаточную цену, то он оплачивает небольшую ренту. Если продукт продается как раз по достаточной цене, то он никакой ренты не приносит. Если действительная цена продукта совпадает с его достаточной ценой, оплачивающей прибыль и заработную плату, то он не оплачивает никакой ренты. Рента всегда представляет собой избыток над достаточной ценой. Достаточная цена по природе своей исключает ренту. Это — рикардовская теория. Рикардо перенимает идею достаточной цены, цены издержек, от А. Смита; он избегает непоследовательности А. Смита, заключающейся в допущении различия между достаточной ценой и естественной ценой, и последовательно проводит идею достаточной цены. Смит, допустив все указанные непоследовательности, продолжает быть настолько непоследовательным, что для некоторых продуктов земли требует такой цены, которая превышает их достаточную цену. Но сама эта непоследовательность является опять-таки результатом некоторого более правильного «наблюдения»^{90}.

Однако начало приведенного отрывка поистине поразительно по своей наивности. В главе 7-й Смит доказывал, что рента, прибыль и заработная плата одинаковым образом входят в состав естественной цены, — после того как разложение стоимости на ренту, прибыль и заработную плату он недозволительным образом превратил в сложение стоимости из естественных цен ренты, прибыли и заработной платы. Теперь он говорит, что рента входит в «состав цены товаров» иначе, чем прибыль и заработная плата. Но в чем же состоит тот иной способ, каким рента входит в состав цены? В том именно, что рента совсем не входит в состав цены. Здесь мы впервые получаем настоящее объяснение «достаточной цены». Цена товаров дорога или дешева, высока или низка, по той причине, что заработная плата и прибыль — естественные нормы этих последних — высоки или низки. Товар не поступает на рынок, не производится, если не оплачиваются эти высокие или низкие прибыли и заработные платы. Они образуют цену производства товара, его цену издержек; значит, они действительно являются конституирующими элементами его стоимости или цены. Напротив, рента не входит в цену издержек, в цену производства. Рента не является конституирующим элементом меновой стоимости товара. Она уплачивается только тогда, когда обычная цена товара превышает его достаточную цену. Прибыль и заработная плата, в качестве конституирующих элементов цены, являются причинами цены; рента, наоборот, представляет собой лишь результат цены, лишь следствие ее. Рента, стало быть, не входит, как элемент, в состав цены, в отличие от прибыли и заработной платы. И это на языке Смита означает, что рента иначе входит в состав цены, чем прибыль и заработная плата. Смит, по-видимому, совершенно не чувствует, что опрокинул все свое учение о «естественной цене». Ибо что означала у него «естественная цена»? Она означала тот центр, к которому тяготеет рыночная цена, ту «достаточную цену», ниже которой продукт не может продаваться, если он на протяжении сколько-нибудь длительного времени должен поступать на рынок, производиться.

Таким образом, рента рассматривается теперь как избыток над «естественной ценой», между тем как прежде она рассматривалась как конституирующий элемент «естественной цены»; теперь она объявляется следствием цены, прежде она объявлялась ее причиной.

Напротив, нет никакого противоречия в смитовском утверждении, что для определенных продуктов земли условия рынка всегда таковы, что их обычная цена должна превышать их достаточную цену, другими словами, таковы, что земельная собственность обладает властью взвинчивать цену выше того уровня, который был бы достаточен для капиталиста, если бы он не встречал никакого противодействующего влияния.

[626] После того как Смит таким образом в главе 11-й опрокинул все сказанное в главах 5, 6 и 7-й, он преспокойно продолжает: теперь он-де приступит вплотную к делу и рассмотрит 1) продукты земли, которые всегда доставляют ренту, 2) продукты земли, которые иногда доставляют ее, иногда нет, и, наконец, 3) те изменения, которые в различные периоды развития общества происходят в относительной стоимости этих двух видов продуктов как в их отношении друг к другу, так и в их отношении к промышленным товарам.

[2) Положение Смита об особом характере спроса на земледельческий продукт. Физиократический элемент в теории ренты Смита]

Первый отдел: о продуктах, всегда доставляющих избыток для уплаты ренты.

Смит начинает с теории народонаселения. Предметы питания всегда создают-де для себя спрос. Когда возрастает количество предметов питания, то возрастает и число людей, потребителей предметов питания. Предложение этих товаров создает, следовательно, спрос на них.

«Так как люди, подобно всем другим живым существам, естественно размножаются в соответствии с имеющимися средствами, их существования, то на предметы питания всегда бывает больший или меньший спрос. Предметы питания всегда могут купить, или получить в свое распоряжение, большее или меньшее количество труда, и всегда найдется кто-нибудь, готовый сделать что-либо, чтобы получить их» (том I, стр. 305) (книга I, глава 11) [Русский перевод, том I, стр. 132].

«Так вот» {почему?} «земля, почти при всех возможных обстоятельствах, производит большее количество предметов питания, чем нужно для содержания всего того труда, который участвует в том, чтобы эти предметы питания поступали на рынок, хотя бы этот труд содержался на самых щедрых условиях, какие когда-либо имели место для данного рода труда. Избыток этих предметов питания точно так же всегда превышает то их количество, которое достаточно для того, чтобы с прибылью возместить капитал, приводящий в движение этот труд. Поэтому здесь всегда имеет место какой-то остаток для уплаты ренты земельному собственнику» (там же, стр. 305–306) [Русский перевод, том I, стр. 132].

Это звучит совсем физиократически и не содержит ни доказательства, ни объяснения того, почему «цена» этого особого товара доставляет избыток над «достаточной ценой», т. е. ренту.

В качестве примера Смит тут же приводит пастбища и пустоши. Затем следует фраза о дифференциальной ренте:

«Рента изменяется в зависимости от плодородия земли, каков бы ни был ее продукт, и в зависимости от местоположения земли, каково бы ни было ее плодородие» (том I, стр. 306) [Русский перевод, том I, стр. 133].

Здесь мы видим, что рента и прибыль выступают у Смита как простой избыток продукта, остающийся после того, как вычтена та часть продукта, которая in natura^{91} кормит рабочего. (Это — собственно физиократическое воззрение, которое в действительности основывается на том, что при господстве земледелия человек живет почти исключительно земледельческими продуктами и что сама промышленность, мануфактура, выступает как деревенский побочный труд, употребляемый на обработку местных продуктов природы.)

«Этот последний продукт^{92} должен обеспечивать содержание большего количества труда, и, следовательно, соответственно должен уменьшиться тот избыток, из которого получается как прибыль арендатора, так и рента земельного собственника» (том I, стр. 307) [Русский перевод, том I, стр. 133].

Поэтому-де возделывание пшеницы должно давать большую прибыль, чем пастбищное хозяйство:

«Пашня умеренного плодородия, засеянная пшеницей, производит гораздо большее количество предметов питания для человека, чем самое лучшее пастбище таких же размеров».

(Здесь, стало быть, речь идет не о цене, а об абсолютной массе предметов питания для человека в их натуральной форме.)

«Хотя обработка пашни требует большего количества труда, однако тот избыток, который остается после возмещения семян и издержек по содержанию всего этого труда, еще гораздо более значителен».

(Хотя пшеница стоит большего количества труда, однако избыток питательных веществ, даваемый — сверх оплаты труда — засеянным пшеницей полем, превышает тот избыток, который дает пастбище, служащее для скотоводства. И избыток этот обладает большей стоимостью не потому, что пшеница стоит большего количества труда, а потому-де, что избыток в пшенице содержит больше питательных веществ.)

«Поэтому, если бы мы предположили, что фунт мяса никогда не стоил больше, чем фунт хлеба, то этот больший» (для пшеницы) «избыток» (ибо одна и та же земельная площадь дает больше фунтов пшеницы, чем мяса) «всюду представлял бы собой большую стоимость» {ибо предположено, что 1 фунт хлеба равняется 1 фунту мяса (по стоимости) и что с одной и той же земельной площади, после прокормления рабочих, остается большее количество фунтов хлеба, чем фунтов мяса} «и составил бы более обильный фонд как для прибыли арендатора, так и для ренты земельного собственника» (том I, стр. 308–309) [Русский перевод, том I, стр. 133–134].

Поставив на место естественной цены достаточную цену и установив, что рента есть избыток над достаточной ценой, Смит забывает потом, что здесь вообще речь идет о цене, и выводит ренту из соотношения между количеством предметов питания, доставляемым земледелием, и тем количеством предметов питания, которое потребляет земледелец.

Фактически, — если оставить в стороне этот физиократический способ объяснения, — Смит предполагает, что цена того сельскохозяйственного продукта, который служит главным предметом питания, приносит, кроме прибыли, еще и ренту. Исходя из этой основы, он рассуждает дальше. С развитием земледельческой культуры площадь естественных пастбищ становится недостаточной для скотоводства, для удовлетворения спроса на мясо домашних животных. Для этой цели приходится использовать обработанную землю. [627] Следовательно, цена мяса должна повыситься настолько, чтобы она могла оплачивать не только труд, примененный в скотоводстве, но также

«прибыль и ренту, которые эта земля, будучи использована как пашня, могла бы приносить арендатору и земельному собственнику. Скот, выращенный на совершенно необрабатываемых пустошах, имеет, — если он доставлен на тот же рынок, — соответственно своему весу и качеству, такую же цену, как и скот, выращенный на отлично возделанной земле. Собственники таких пустошей пользуются этим и повышают ренту со своих земель соответственно цене скота, который на них выращивается».

(Здесь Смит правильно выводит дифференциальную ренту из избытка рыночной стоимости над индивидуальной стоимостью. Но рыночная стоимость повышается в этом случае не по той причине, что совершается переход от лучшей земли к худшей, а по той причине, что имеет место переход от менее плодородной земли к более плодородной.)

«Таким образом, с прогрессом в обработке земли рента и прибыль с естественных пастбищ определяются в известной мере рентой и прибылью с возделываемой земли, а эти последние, в свою очередь, определяются рентой и прибылью с хлебных полей» (том I, стр. 310–311) [Русский перевод, том I, стр. 134–135].

«Повсюду, где не существует местных преимуществ… рента и прибыль, доставляемые хлебом или любым другим растительным продуктом, который служит главным предметом питания для народа, должны естественно определять ренту и прибыль с земли, пригодной для возделывания этого продукта, но используемой как пастбище.

Использование искусственных лугов, возделывание турнепса, моркови, капусты и т. д. и все другие средства, применяемые для того, чтобы на данной земельной площади прокормить больше скота, чем это возможно на естественных пастбищах, — все это должно было, по-видимому, способствовать некоторому снижению того высокого, по сравнению с ценой на хлеб, уровня цены на мясо, который естественным образом имеет место в странах с развитым земледелием. Такой результат, по-видимому, и был произведен всеми этими средствами» и т. д. (стр. 315) [Русский перевод, том I, стр. 136].

Определив указанным образом соотношение между рентой в скотоводстве и рентой в земледелии, Смит продолжает:

«Во всех крупных странах большая часть возделываемой земли отводится под производство предметов питания для людей или кормов для скота. Рента и прибыль с этих земель определяют ренту и прибыль со всех других возделываемых земель. Если бы какой-нибудь отдельный продукт давал меньше, то земля, на которой он возделывается, вскоре была бы обращена под возделывание хлеба или использована в качестве луга, а если бы продукт давал больше, то вскоре под возделывание этого продукта была бы обращена некоторая часть земли, находящейся под культурой хлеба или используемой в качестве луга» (том I, стр. 318) [Русский перевод, том I, стр. 137].

Дальше Смит говорит о виноградарстве, садоводстве, огородничестве и т. д.:

«Хотя в этих производствах, требующих или более значительных первоначальных затрат для того, чтобы сделать землю пригодной для них, или более значительных ежегодных издержек по обработке земли, ренты и прибыли часто значительно превосходят те ренты и прибыли, которые получаются с хлебов и луговых трав, — однако во всех тех случаях, когда они лишь компенсируют эти авансы или чрезвычайные затраты, они на самом деле определяются рентами и прибылями с этих двух обычных продуктов земледелия» (том I, стр. 323–324) [Русский перевод, том I, стр. 140].

После этого Смит упоминает о возделывании сахарного тростника и табака в колониях [а затем говорит:]

«Таким образом, рента с той возделываемой земли, которая производит предметы питания для людей, определяет ренту с большей части других возделываемых земель» (том I, стр. 331) [Русский перевод, том I, стр. 143]. «В Европе пшеница является главным продуктом земли, который служит непосредственно пищей для человека. Поэтому, если не считать некоторых особых обстоятельств, рента с земель, на которых возделывается пшеница, определяет в Европе ренту со всех других возделываемых земель» (том I, стр. 331–332) [Русский перевод, том I, стр. 143].

Вслед за этим Смит снова возвращается к физиократической теории в том виде, какой он ей придал, а именно — к положению о том, что предметы питания сами создают себе потребителей. Если культура пшеницы сменяется другой, которая на самой обыкновенной земле при такой же обработке ее дает гораздо большее количество предметов питания,

«то рента земельного собственника, или избыток предметов питания, остающийся у него после оплаты труда и возмещения с обычной прибылью капитала арендатора, с необходимостью будет значительно больше. Каковы бы ни были в этой стране обычные расходы на содержание труда, этот больший избыток предметов питания всегда даст возможность содержать большее количество труда и, следовательно, позволит земельному собственнику покупать, или получать в свое распоряжение, большее количество труда» (том I, стр. 332) [Русский перевод, том I, стр. 143–144].

В качестве примера Смит приводит рис.

«В Каролине, как и в других английских колониях, плантаторы, как правило, являются в одно и то же время и фермерами и земельными собственниками, и там рента сливается вследствие этого с прибылью» (том I, стр. 333) [Русский перевод, том I, стр. 144].

[628] Однако рисовое поле

«не пригодно ни для возделывания хлеба, ни для пастбища, ни для виноградарства, ни для разведения какого-либо другого полезного для человека растения, а все земли, пригодные для этих различных культур, не годятся для культуры риса. Поэтому даже в тех странах, где рис является главной пищей, рента с находящейся под рисом земли не может определять ренту с других возделываемых земель, которые невозможно использовать для культуры риса» (том I, стр. 334) [Русский перевод, том I, стр. 144].

Второй пример — картофель (рикардовская критика этого взгляда Смита приведена выше^{93}). Если бы вместо хлеба главным предметом питания стал картофель,

«то в результате этого та же самая площадь возделываемых земель прокормила бы гораздо большее количество людей; и так как рабочие питались бы, как правило, картофелем, то после возмещения капитала и прокормления всех занятых возделыванием картофеля рабочих оставался бы гораздо больший избыток. И земельному собственнику доставалась бы более значительная доля этого избытка. Население увеличилось бы, и ренты поднялись бы гораздо выше того уровня, на котором стоят теперь» (том I, стр. 335) [Русский перевод, том I, стр. 145].

Немногими дальнейшими замечаниями о пшеничном хлебе, об овсяном хлебе и о картофеле заканчивается затем первый отдел главы 11-й.

Мы видим, что этот первый отдел, трактующий о тех продуктах земли, которые всегда дают ренту, можно резюмировать следующим образом: при предположении, что рента с главного растительного продукта заранее дана, здесь объясняется, как она регулирует ренту в скотоводстве, виноградарстве, садоводстве и т. д. О природе самой ренты здесь ничего не сказано кроме общей фразы о том, что — если опять-таки предположить наличие ренты — плодородие земли и ее местоположение определяют высоту ренты. Однако это относится только к различию рент, к различию в их величине. Но почему рассматриваемый здесь продукт всегда дает ренту? Почему его обычная цена всегда превышает его достаточную цену? Смит отвлекается здесь от цены и опять впадает в физиократизм. Но повсюду у него проходит при этом следующая мысль: спрос на земледельческий продукт всегда так велик по той причине, что этот продукт сам создает тех, кто предъявляет на него спрос, создает своих собственных потребителей. Но даже при этом предположении остается непонятным, почему спрос должен превысить предложение и в силу этого поднять цену выше достаточной цены. Однако здесь снова незаметно всплывает воспоминание о естественной цене, которая включает ренту так же, как и прибыль и заработную плату, и которая уплачивается в том случае, когда предложение и спрос соответствуют друг другу:

«Если поступившее на рынок количество как раз достаточно для удовлетворения действительного спроса, то рыночная цена будет, конечно, в точности соответствовать… естественной цене» (том I, стр. 114) [Русский перевод, том I, стр. 54].

Характерно, однако, что Смит нигде в первом отделе главы 11-й не высказывает этого взгляда. Ведь как раз в самом начале главы 11-й он сказал, что рента не входит в цену в качестве ее конституирующей части. Противоречие было слишком очевидным.

[3) Смитовская трактовка соотношения между предложением и спросом у различных видов продуктов земли. Выводы Смита для теории ренты]

Второй отдел: о продуктах, иногда дающих ренту, а иногда ее не дающих.

Только в этом отделе собственно и исследуется общая природа ренты.

«Пища человека является, по-видимому, единственным продуктом земли, который всегда и необходимо приносит какую-нибудь ренту земельному собственнику» (почему «всегда» и «необходимо», не показано). «Другие виды продуктов, смотря по обстоятельствам, могут иногда давать ренту, и иногда могут и не давать ее» (том I, стр. 337) [Русский перевод, том I, стр. 146].

«После предметов питания двумя наиболее значительными потребностями человека являются одежда и жилище» (том I, стр. 338) [Русский перевод, том I, стр. 146]. «В своем первобытном и необработанном состоянии» земля доставляет материалы для одежды и жилища большему количеству люден, «чем она может прокормить». Вследствие такого «избытка этих материалов» в сравнении с числом людей, какое земля может прокормить, т. е. в сравнении с населением, материалы эти имеют небольшую «цену» или даже не имеют никакой «цены». Значительная часть этих «материалов» остается неиспользованной и бесполезной, «а цена тех из них, которые используются, рассматривается только как эквивалент за труд и издержки, необходимые для того, чтобы сделать их пригодными для употребления». Но эта цена не приносит «никакой ренты земельному собственнику». Когда же земля находится в обработанном состоянии, число лиц, «которое она в состоянии прокормить», т. е. численность населения, превышает массу этих доставляемых землей материалов, по крайней мере массу «тех материалов, которые эти лица желали бы получить и за которые они готовы заплатить». Возникает относительный «недостаток» в этих материалах, «а это с необходимостью повышает их стоимость». «Часто имеет место спрос на большее их количество, чем то, какое может быть получено». Тогда за них платят такую цену, которая превышает «издержки, необходимые для того, чтобы они поступали на рынок; таким образом, их цена всегда может дать некоторый избыток для уплаты ренты земельному собственнику» (том I, стр. 338–339) [Русский перевод, том I, стр. 146].

[629] Итак, рента объясняется здесь у Смита тем, что спрос превышает то предложение товара, которое может быть доставлено по достаточной цене.

Материалами для одежды вначале служили шкуры и кожи «самых крупных животных». У охотничьих и пастушеских народов, которые употребляют главным образом животную пищу, «каждый человек, добывая себе пищу, добывает в то же время и материалы для одежды, притом в большем количестве, чем он в состоянии носить». Не будь внешней торговли, большая часть их выбрасывалась бы как ненужная. Внешняя торговля, предъявляя спрос на этот излишек материалов, поднимает цену их «выше издержек по доставке их на рынок. Эта цена приносит, следовательно, некоторую ренту собственнику земли… Английская шерсть, благодаря сбыту во Фландрию, несколько повысила ренту с земли, на которой эта шерсть получалась» (том I, стр. 339–340) [Русский перевод, том I, стр. 146–147].

Внешняя торговля в этом случае настолько повышает цену побочного продукта сельского хозяйства, что земля, на которой он производится, оказывается в состоянии давать некоторую ренту.

«Строительные материалы не всегда могут перевозиться на такое же большое расстояние, на какое перевозятся материалы для одежды, и не так легко становятся предметом внешней торговли. Если в стране, которая их производит, они имеются в избытке, то часто бывает, даже при теперешнем состоянии мировой торговли, что они не представляют никакой стоимости для собственника земли». Так, каменоломня может давать ренту вблизи Лондона, но не дает ее во многих местностях Шотландии и Уэльса. Так же обстоит дело со строевым лесом. Последний приносит ренту «в густо населенной и цивилизованной стране», но гниет на месте «во многих районах Северной Америки». Собственник был бы счастлив избавиться от него. «Если строительные материалы имеются в таком изобилии, то стоимость той их части, которая употребляется в дело, соответствует только труду и издержкам, необходимым для того, чтобы сделать эти материалы пригодными для употребления. Они не приносят никакой ренты земельному собственнику, который обычно разрешает пользоваться ими всякому, кто дает себе труд просить об этом. Однако иногда земельный собственник может извлечь из них ренту, когда более богатые народы предъявляют спрос на такого рода материалы» (том I, стр. 340–341) [Русский перевод, том I, стр. 147].

Численность населения той или другой страны соответствует не тому «количеству людей, которому продукты данной страны могут обеспечить одежду и жилище, а тому количеству людей, которое продукты, данной страны могут прокормить. Когда нет недостатка в предметах питания, тогда нетрудно найти материалы, необходимые для одежды и жилища. Но часто можно иметь последние под рукой и все же испытывать значительные затруднения в добывании предметов питания. В некоторых местностях, даже в Английском королевстве, достаточно одного рабочего дня одного человека, чтобы построить то, что в этих местах называется домом… У диких и варварских народов достаточно ¹/₁₀₀ годового труда, чтобы получить необходимую им одежду и жилище. Остальные ⁹⁹/₁₀₀ годового труда часто оказываются необходимыми для того, чтобы добыть нужную им пищу. Но если благодаря обработке и улучшению земли труд одной семьи может. дать пропитание для двух семей, то труда одной половины общества достаточно для прокормления всего общества. Тогда другая половина может удовлетворять другие потребности и прихоти людей, Главными объектами этих потребностей и прихотей являются одежда, жилище, домашняя обстановка и то, что называют утварью». Потребность в пище ограниченна. Указанные выше потребности безграничны. Те, у кого есть излишек предметов питания, «всегда бывают готовы обменять этот излишек». «Бедняки, чтобы добыть себе кусок хлеба», заняты удовлетворением этих «прихотей» богачей и к тому же еще соперничают в этом друг с другом. Число рабочих возрастает с увеличением количества предметов питания, т. е. возрастает соответственно развитию земледелия. Их «занятия» позволяют проводить «очень далеко идущее разделение груда»; поэтому еще гораздо быстрее, чем число рабочих, увеличивается количество обрабатываемого ими сырья. «Вследствие этого возникает спрос на всякого рода материалы, которые человеческая изобретательность может использовать для усовершенствования или украшения жилищ, одежды, утвари, домашней обстановки; усиливается спрос на минералы и другие ископаемые, скрытые в недрах земли, на благородные металлы и драгоценные камни.

Таким образом, предметы питания не только служат первоначальным источником ренты, но если в дальнейшем какой-нибудь другой продукт земли приносит ренту, то этим прибавлением стоимости он обязан тому увеличению производительной силы труда в производстве предметов питания, которое достигается благодаря обработке и улучшению почвы» (том I, стр. 342–345) [Русский перевод, том I, стр. 147–149].

То, что говорит здесь Смит, есть тот правильный взгляд на данную природой основу, из которого исходит физиократия, а именно, что всякое созидание прибавочной стоимости (включая ренту) базируется на относительной производительности земледелия. Первая реальная форма прибавочной стоимости — это избыток сельскохозяйственных продуктов (предметов питания); а первая реальная форма прибавочного труда выражается в том, что труда одного человека достаточно для производства предметов питания на двоих. Во всем остальном это не имеет никакого отношения к анализу этой специфической формы прибавочной стоимости — ренты, — формы, предполагающей капиталистическое производство.

Смит продолжает:

«Другие продукты земли» (кроме предметов питания), «в дальнейшем доставляющие ренту, дают ее не всегда. Спрос на них, даже в странах с наилучшей обработкой земли, не всегда бывает достаточно велик для того, чтобы их цена превысила- ту цену, которая необходима для оплаты труда, затраченного на их производство и доставку на рынок, и для возмещения с обычной прибылью примененного при этом капитала. [630] От различных обстоятельств зависит, будет ли спрос достаточно велик для этого или нвт» (том I, стр. 345) [Русский перевод, том I, стр. 149].

Значит, здесь мы опять имеем следующее: рента проистекает из того, что спрос на продукты земли превышает их предложение по достаточной цене, которая не включает ренту, а включает только заработную плату и прибыль. Что же это может означать кроме того, что [рента отсутствует там, где] предложение продуктов земли по достаточной цене настолько велико, что земельная собственность не может оказать никакого сопротивления выравниванию капиталов или труда, так что земельная собственность, даже если она юридически и существует, не существует здесь фактически, или фактически не может действовать в качестве таковой? Ошибка Смита состоит в непонимании того, что земельная собственность, продавая свои продукты по цене, превышающей достаточную цену, продает их по их стоимости. Что у Смита хорошо по сравнению с Рикардо, так это — понимание того, что только от обстоятельств зависит, может ли или не может земельная собственность выявить свое экономическое значение. Эту часть его анализа надлежит поэтому проследить шаг за шагом. Смит начинает с угольных копей, переходит затем к лесу, потом возвращается к угольным копям и т. д. Начнем поэтому с того места, где он говорит о лесе:

В зависимости от состояния земледелия цена леса изменяется по тем же причинам, что и цена скота. Когда земледелие находится еще в младенческом состоянии, всюду преобладают леса, представляющие собой помеху для собственника, который охотно готов отдать лес тому, кто его вырубил бы. Прогресс земледелия сопровождается обезлесеньем — отчасти в результате расширения пахотных земель, отчасти вследствие увеличения поголовья скота, который пожирает или обгладывает корни и молодые деревца. «Хотя количество этих животных увеличивается не в такой степени, как количество хлеба, который целиком является продуктом человеческого труда, однако размножению их способствуют заботы и покровительство человека». Лес, таким образом, становится редкостью, и это повышает его цену. Поэтому лес может давать настолько высокую ренту, что пахотная земля (или земля, пригодная для пашни) отводится под лесонасаждение. Так обстоит дело в Великобритании. Рента с лесов никогда не может в течение длительного времени превышать ренту с пахотной земли или лугов. Но она может достигать такого же уровня (том I, стр. 347–349) [Русский перевод, том I, стр. 150].

Стало быть, рента, получаемая с лесов, по природе своей действительно тождественна с рентой, получаемой с лугов. Она относится к той же категории, хотя лес и не является предметом питания. Экономическая категория определяется не потребительной стоимостью продукта; она определяется здесь тем, может ли данная земля быть превращена в пашню или нет, и наоборот.

Угольные копи. Продуктивность или непродуктивность копей вообще, как правильно замечает Смит, зависит от того, много или мало минералов можно извлечь из различных копей при затрате одинакового количества труда. Низкая продуктивность копей может парализовать их благоприятное местоположение, так что окажется совершенно невозможным эксплуатировать подобные копи. С другой стороны, неблагоприятное местоположение может парализовать высокую продуктивность копей, так что эти копи, несмотря на свою природную продуктивность, окажутся непригодными для эксплуатации. Так бывает в особенности там, где нет ни хороших дорог, ни судоходства (том I, стр. 346–347) [Русский перевод, том I, стр. 149–150].

Существуют такие копи, продукта которых хватает лишь на то, чтобы покрывать достаточную цену. Они поэтому приносят прибыль предпринимателю, но не приносят никакой земельной ренты. Вследствие этого земельный собственник вынужден их эксплуатировать сам. Он получает таким путем «обычную прибыль на примененный им капитал». Такого рода угольных копей много в Шотландии. Эксплуатировать их каким-либо иным способом было бы невозможно:

«Земельный собственник никому другому не разрешил бы эксплуатировать их без уплаты ренты, а платить ренту никто не был бы в состоянии» (том I, стр. 346) [Русский перевод, том I, стр. 149].

Здесь Смит правильно определил те условия, при которых — там, где земля обращена в собственность, — рента не уплачивается. Это бывает там, где земельный собственник и предприниматель соединены в одном лице. Раньше Смит уже сказал нам, что это имеет место в колониях. Арендатор не может здесь возделывать землю, потому что не может платить ренту. Но собственник земли может возделывать ее с прибылью, хотя никакой ренты земля ему и не дает. Так обстоит дело, например, в колониях Западной Америки, потому что здесь всегда возможно присвоение новой земли. Земля, как таковая, не есть противодействующий элемент, и конкуренция земельных собственников, которые сами обрабатывают свою землю, здесь в действительности является конкуренцией между работниками или между капиталистами. Что касается каменноугольных копей или рудников вообще, то в предположенном случае дело обстоит иначе. Рыночная стоимость, определяемая теми рудниками, которые доставляют предлагаемые ими товары как раз по этой стоимости, дает для менее продуктивных или хуже расположенных рудников меньшую ренту или совсем не дает никакой ренты, а лишь покрывает цену издержек. Эти рудники могут здесь разрабатываться только такими людьми. для которых не существует сопротивления, оказываемого земельной собственностью и исключающего свободное распоряжение землей, т. е. людьми, соединяющими в одном лице земельного собственника и капиталиста; эти рудники могут разрабатываться только в тех случаях, когда земельная собственность, как самостоятельный элемент, противостоящий капиталу, фактически исчезает. Случай этот отличается от того, который имеет место в колониях, в том отношении, что там земельный собственник никому не может запретить эксплуатировать новую землю. Здесь же он может это делать. Только самому себе он разрешает эксплуатировать рудник. Это не даст земельному собственнику возможности получать ренту, но позволяет ему, устранив других лиц, получать прибыль от вложения своего капитала в рудник.

То, что сказано здесь Смитом о регулировании ренты самой продуктивной шахтой, я уже рассмотрел выше, когда говорил о Рикардо и о его полемике против Смита^{94}. Здесь надо отметить лишь следующее место:

«Самая низкая цена» (раньше Смит говорил: достаточная цена), «по которой уголь может продаваться в течение сколько-нибудь продолжительного времени, это, как и для всех других товаров, та цена, которая всего лишь достаточна для возмещения, вместе с обычной прибылью, капитала, затрачиваемого на производство товара и доставку его на рынок» (том I, стр. 350) [Русский перевод, том I, стр. 151].

Мы видим, что достаточная цена заняла место естественной цены. Рикардо отождествляет их, и с полным основанием. [631] Смит утверждает, что

рента с угольных копей гораздо меньше ренты, получаемой с земледельческих продуктов: в сельском хозяйстве рента обычно достигает Уз валового продукта, для угольных же копей ¹/5 представляет собой очень высокую ренту, ¹/₁₀— обычную ренту. Металлорудные копи в меньшей степени зависят от местоположения, так как их продукты более транспортабельны; мировой рынок для них более доступен. Их стоимость поэтому больше зависит от продуктивности, чем от местоположения, тогда как для угольных копей дело обстоит как раз наоборот. Продукты самых отдаленных (друг от друга) металлорудных копей конкурируют между собой. «Поэтому цена даже неблагородных и — в еще большей степени — цена благородных металлов наипродуктивнейших рудников необходимо должна влиять на цену тех же металлов, добытых из всякого другого рудника на земном шаре» (том I, стр. 351–352) [Русский перевод, том I, стр. 151–152].

«Таким образом, поскольку цена любого металла, добытого из любого рудника, регулируется в известной мере ценою этого металла, доставляемого наипродуктивнейшим из эксплуатируемых в данное время на земном шаре рудников, — постольку в значительном большинстве рудников эта цена почти не превышает того, что необходимо для покрытия издержек по эксплуатации, и редко может доставить очень высокую ренту земельному собственнику. Поэтому для большинства рудников рента составляет лишь небольшую часть цены металлов, и еще гораздо меньшую часть она составляет в цене благородных металлов. Труд и прибыль составляют большую часть этой цены» (том I, стр. 353–354) [Русский перевод, том I, стр. 152].

Смит здесь правильно разъясняет случай, представленный таблицей С^{95}.

Говоря о благородных металлах, Смит снова повторяет свое определение достаточной цены, которую он ставит на место естественной цены, когда трактует о ренте. Там, где он говорит о неземледельческом производстве, у него в этом нет необходимости, так как здесь, согласно его первоначальному определению, достаточная цена и естественная цена совпадают; это именно та цена, которая оплачивает авансированный капитал и среднюю прибыль.

«Самая низкая цена, по которой, в течение сколько-нибудь продолжительного времени, могут продаваться драгоценные металлы… регулируется теми же правилами, которые определяют самую низкую обычную цену всех других товаров. Эту цену определяет тот капитал, который обычно нужно затратить, чтобы драгоценные металлы поступили из рудника на рынок, т. е. ее определяют предметы питания, одежда и жилище, которые обычно потребляются во время этой работы. Необходимо, чтобы цена была по крайней мере достаточна для возмещения этого капитала с обычной прибылью» (том I, стр. 359) [Русский перевод, том I, стр. 155].

Относительно драгоценных камней Смит замечает:

«Спрос на драгоценные камни вызывается исключительно их красотой. Они служат только для украшения, и красота их оценивается еще значительно выше вследствие их редкости, или вследствие тех трудностей и издержек, с которыми связана их добыча us рудников. Поэтому заработная плата и прибыль в большинстве случаев и составляют почти всю их — весьма высокую — цену. Рента входит в эту цену лишь весьма небольшой долей, а очень часто и совсем не входит в нее, и только самые продуктивные рудники могут давать сколько-нибудь значительную ренту» (том I, стр. 361) [Русский перевод, том I, стр. 156].

Здесь возможна лишь дифференциальная рента:

«Так как цена драгоценных металлов и драгоценных камней во всем мире регулируется их ценой на самом продуктивном руднике, то из этого следует, что рента, которую какой-либо из этих рудников может давать земельному собственнику, находится в соответствии не с абсолютной продуктивностью рудника, а с тем, что можно назвать относительной продуктивностью его, т. е. в соответствии с его превосходством над другими рудниками подобного рода. Если бы были открыты новые рудники, превосходящие рудники Потоси в такой же мере, в какой эти последние превосходят европейские рудники, то стоимость серебра могла бы вследствие этого понизиться до такого уровня, что не стоило бы затрачивать труд на разработку даже рудников Потоси» (том I, стр. 362) [Русский перевод, том I, стр. 156].

Продукты менее продуктивных рудников благородных металлов и драгоценных камней не приносят никакой ренты по той причине, что рыночную стоимость всегда определяет самый продуктивный рудник и с течением времени открываются всё более продуктивные новые рудники, так что движение происходит постоянно по восходящей линии. Продукты менее продуктивных рудников продаются, следовательно, ниже их стоимости, всего лишь по их цене издержек.

«Изобилие с необходимостью снижает стоимость продукта, если стоимость последнего обусловлена главным образом его редкостью» (том I, стр. 363) [Русский перевод, том I, стр. 156].

Вслед за этим Смит снова приходит к более или менее ошибочным выводам.

«Иначе обстоит дело с земельными владениями на поверхности земли. Стоимость их продукта и размер приносимой ими ренты пропорциональны не их относительному, а их абсолютному плодородию. Земля, которая производит известное количество предметов питания или материалов для одежды или для жилища, всегда может прокормить, одеть и снабдить жилищем известное количество людей; и какова бы ни была доля земельного собственника в этом продукте» (вопрос как раз в том и состоит, получаст ли земельный собственник долю в продукте и какую именно), «эта доля [632] всегда предоставит в его распоряжение соответствующее количество труда этих людей и тех товаров, которые их труд может ему доставить» (том I, стр. 363–364) [Русский перевод, том I, стр. 157].

«Стоимость самой неплодородной земли не уменьшается от соседства самой плодородной земли. Напротив, ее стоимость обычно от этого повышается. Большое количество людей, которых кормят плодородные земли, создает рынок для целого ряда продуктов неплодородных земель; такого рынка эти продукты никогда не нашли бы у тех людей, которых мог бы прокормить собственный продукт этих неплодородных земель».

(Однако это бывает лишь тогда, когда эти неплодородные земли производят не тот же продукт, что плодородные земли, находящиеся по соседству; лишь тогда, когда продукт неплодородных земель не конкурирует с продуктом более плодородных земель. В отношении такого случая Смит прав, и это, действительно, имеет важное значение для понимания того, как благодаря плодородию земли, производящей пищу, может возрастать общая сумма ренты с различного рода продуктов земли.)

«Все, что ведет к увеличению плодородия земли, дающей предметы питания, увеличивает не только стоимость тех земель, которые подверглись улучшению» {все это может уменьшить эту стоимость, даже свести ее на нет}, «но еще и способствует равным образом увеличению стоимости многих других земель, создавая новый спрос на их продукты» (или же, вернее, спрос на новые продукты) (том I, стр. 364) [Русский перевод, том I, стр. 157].

Что во всем этом остается у Смита необъясненным, так это абсолютная рента, существование которой он допускает для земли, производящей пищу. Смит справедливо замечает, что абсолютная рента может и не существовать для других земель, например для рудников, потому что последние всегда имеются в столь относительно неограниченном количестве (по сравнению со спросом), что земельная собственность не может здесь оказывать никакого сопротивления капиталу; она экономически не существует, даже если и существует юридически.

(См. стр. 641 о ренте с домов.)[97][632]

* * *

[641] (См. стр. 632.) О ренте с домов А. Смит говорит:

«Вся та часть ренты с домов, которая остается после вычета того, что достаточно для получения этой умеренной прибыли» (собственником дома, построившим этот дом), «приходится, естественно, на ренту с застроенных участков земли; и когда собственник земли и собственник дома — два различных лица, эта часть в большинстве случаев полностью уплачивается первому. Дома, находящиеся на значительном расстоянии от больших городов, в сельских местностях, где возможен широчайший выбор свободной земли, дают крайне незначительную земельную ренту — не больше того, что приносила бы земля, на которой стоит дом, если бы эта земля была использована для земледелия» (книга V, глава 2) [Русский перевод, том II, стр. 354–355].

При земельной ренте с домов местоположение имеет такое же решающее значение для дифференциальной ренты, какое имеет для нее — при ренте в земледелии — плодородие (и местоположение) земли.

А. Смит, отдавая, вместе с физиократами, особое предпочтение земледелию и земельному собственнику, разделяет физиократическое воззрение, что они являются наиболее подходящим объектом для налогового обложения. Он говорит:

«Как рента с застроенных участков земли, так и обыкновенная земельная рента представляют собой такой вид дохода, которым собственник земли во многих случаях пользуется без всяких забот и усилий с его стороны. И если часть этого дохода будет отнята у него для покрытия расходов государства, то от этого никакой вид труда не потерпит никакого ущерба. Годовой продукт земли и труда общества, действительное богатство и доход основной массы населения могут, после введения такого налога, остаться без изменений. Вот почему рента с застроенных участков земли и обыкновенная земельная рента являются, пожалуй, тем видом дохода. который лучше всего может вынести обложение его особым налогом» (книга V, глава 2)[98] [Русский перевод, том II, стр. 358].

Против этого Рикардо (стр. 230)[99] выдвигает совершенно обывательские возражения. [641]

[4) Смитовский анализ изменений цен на продукты земли]

[632] Третий отдел: об изменениях в соотношении между стоимостями тех продуктов, которые всегда дают ренту, и тех, которые иногда дают ренту, а иногда не дают ее (глава 11, книга I, том II).

«В стране, которая отличается естественным плодородием, но в которой преобладающая часть земли совсем не обработана, скот, птица, дичь всякого рода могут быть получены при весьма малой затрате труда; поэтому на них можно купить, или получить в свое распоряжение, лишь весьма малое количество труда» (том II, стр. 25) [Русский перевод, том I, стр. 167].

Каким причудливым образом измерение стоимости количеством труда смешивается у Смита с «ценой труда», или с тем количеством труда, которым тот или иной товар может распоряжаться, — это видно из вышеприведенной цитаты, но в особенности из нижеследующего отрывка, который показывает также, как Смит пришел к тому, что местами возводит хлеб в мерило стоимости.

«При любом состоянии общества, на любой ступени развития его цивилизации хлеб всегда является продуктом человеческого труда. Но среднее количество продукта любой отрасли труда всегда более или менее точно соответствует среднему потреблению, среднее предложение соответствует среднему спросу. Кроме того, на различных ступенях цивилизации для выращивания одинаковых количеств хлеба на той же самой земле и при том же климате всегда требуется в среднем почти одинаковое количество труда, или, что сводится к тому же самому, цена почти одинакового количества труда. Ибо непрерывное увеличение производительных сил труда при повышении культуры земледелия более или менее уравновешивается непрерывным возрастанием цен на скот, служащий главным орудием в земледелии. Ввиду всего этого мы можем быть уверены, что при любом возможном состоянии общества, на любой ступени цивилизации одинаковые количества хлеба будут более верными представителями ил и эквивалентами одинаковых количеств труда, чем одинаковые количества какого-либо другого сырого продукта земли. Поэтому хлеб… на всех различных ступенях развития богатства и цивилизации общества является более точной мерой стоимости, чем какой-либо другой товар или какая-либо другая группа товаров… Кроме того, хлеб или вообще то растение, которое является обычной и излюбленной пищей народа, составляет во всякой цивилизованной стране основную часть средств существования рабочего… Поэтому денежная цена труда в гораздо большей степени зависит от средней цены хлеба, являющегося средством существования рабочего, чем от цены мяса или какого-нибудь другого сырого продукта земли. Вследствие этого действительная стоимость золота и серебра, действительное количество труда, какое они могут купить, или получить в свое распоряжение, зависит в гораздо большей степени от количества хлеба, какое они могут купить или представить, чем от количества мяса или другого продукта земли, которым они могут располагать» (том II, стр. 26–28) [Русский перевод, том I, стр. 167–168].

При сравнении стоимости золота и серебра Смит еще раз развивает свой взгляд на «достаточную цену» и [633] определенно указывает, что она исключает ренту:

«Товар можно назвать дорогим или дешевым не только в зависимости от того, составляет ли его обычная цена большую или малую сумму, но и в зависимости от того, превышает ли эта обычная цена в большей или меньшей мере самую низкую цену, по которой товар может поступать на рынок в течение сколько-нибудь продолжительного времени. Этой самой низкой ценой является та цена, которая как раз достаточна для того, чтобы с умеренной прибылью возместить капитал, необходимый для поступления товара на рынок. Это — такая цена, которая ничего не дает земельному собственнику, цена, в которую рента не входит составной частью и которая разлагается лишь на заработную плату и прибыль» (том II, стр. 81) [Русский перевод, том I, стр. 189].

«Цена бриллиантов и других драгоценных камней, вероятно, еще в большей мере, чем цена золота, приближается к той самой низкой цене, по которой они могут поступать на рынок» (том II, стр. 83) [Русский перевод, том I, стр. 190].

По Смиту, существуют три группы сырых продуктов (том II, стр. 89) [Русский перевод, том I, стр. 192]. Первая состоит из тех продуктов, умножение которых почти не зависит — или совсем не зависит — от человеческого труда; вторая — из продуктов, количество которых может быть увеличено соответственно спросу; к третьей группе относятся те продукты, на увеличение количества которых человеческий труд «оказывает лишь ограниченное или непостоянное воздействие».

Первая группа: рыба, редко встречающиеся птицы, всякого рода дичь, почти все дикие птицы, в особенности перелетные птицы, и т. п. Спрос на эти продукты сильно возрастает вместе с ростом богатства и роскоши.

«Так как количество этих товаров остается неизменным или почти неизменным, между тем как конкуренция между покупателями все увеличивается, то цена их может подняться до любой высоты» (том II, стр. 91) [Русский перевод, том I, стр. 193].

Вторая группа. «Она состоит из тех полезных растений и животных, которые на необрабатываемых землях создаются природой в таком изобилии, что они имеют лишь небольшую стоимость или совсем не имеют стоимости, и которые по мере распространения земледельческой культуры вынуждены уступать место другим, более выгодным продуктам. В течение длительного времени, вместе с прогрессом цивилизации, количество продуктов этой группы непрерывно уменьшается, тогда как одновременно с этим спрос на них непрерывно возрастает. Таким образом, их действительная стоимость, действительное количество труда, какое они могут купить, или получить в свое распоряжение, все больше возрастает, пока в конце концов не достигает такой высоты, что делает их продуктами столь же выгодными, как и всякий другой продукт, полученный при помощи человеческого труда на самой плодородной и лучше всего возделанной земле. Если стоимость этих продуктов уже достигла такого уровня, то она уже не может дальше повышаться. В противном случае вскоре стали бы применять большее количество земли и труда, чтобы увеличить количество этого продукта» (том II, стр. 94–95) [Русский перевод, том I, стр. 194]. Так обстоит дело, например, со скотом.

«Из всех различных товаров, составляющих эту вторую группу сырых продуктов, домашний скот, пожалуй, является тем товаром, цена которого с развитием цивилизации в первую очередь достигает такой высоты» (том II, стр. 96–97) [Русский перевод, том I, стр. 195]. «Если домашний скот одним из первых достигает этой цены» {т. е. той цены, которая оправдывает обработку земли с целью получения корма для скота}, «то дичь, вероятно, достигает этой цены одной из последних. Какой бы чрезмерно высокой ни казалась цена крупной дичи в Англии, эта цена еще недостаточна для покрытия расходов по содержанию охотничьего парка, где водятся эти животные, как хорошо известно всем, кто занят разведением дичи этого рода» (том II, стр. 104) [Русский перевод, том I, стр. 198].

«На каждой ферме отбросами из амбара и хлева можно прокормить некоторое количество домашней птицы. Так как домашняя птица ест то, что иначе пропало бы без пользы, то ее разводят просто потому, что из всего хотят извлечь выгоду; и так как домашняя птица почти ничего не стоит фермеру, то ему выгодно продавать ее даже по весьма невысокой цене». Пока имеющееся предложение является достаточным, домашняя птица так же дешева, как и мясо домашнего скота. С возрастанием богатства увеличивается спрос, а в результате этого цена домашней птицы поднимается выше цены говядины или баранины, до тех пор пока «не становится выгодным обрабатывать землю специально для откармливания домашней птицы». Так происходит во Франции и т. д. (том II, стр. 105–106) [Русский перевод, том I, стр. 199].

Свинью, как и птицу, «сначала разводят потому, что из всего хотят извлечь выгоду». Она питается отбросами. Но в конце концов цена ее поднимается настолько, что становится необходимым возделывать землю специально для откармливания свиней (том II, стр. 108–109) [Русский перевод, том I, стр. 200].

Молоко, молочная ферма (том II, стр. 110 и следующие) [Русский перевод, том I, стр. 200 и следующие]. (Масло, сыр; там же.)

Постепенное возрастание цены этих сырых продуктов доказывает, по мнению Смита, только то, что они постепенно становятся продуктами человеческого труда, тогда как раньше они были почти исключительно продуктами природы. Их превращение из продуктов природы в продукты труда само является результатом развития культуры, которое все более и более ограничивает простор для продуктов, создаваемых стихийными силами природы. С другой стороны, значительная часть указанных выше продуктов при менее развитых условиях производства продавалась ниже своей стоимости. Они начинают продаваться по своей стоимости, как только из побочного продукта они превращаются в самостоятельный продукт какой-либо отрасли сельского хозяйства (отсюда и возрастание цен).

«Очевидно, что земли какой-либо страны никогда не могут быть полностью возделаны и улучшены раньше, чем цена любого продукта, который предполагается вырастить на них при помощи человеческого труда, не достигнет высоты, достаточной для покрытия издержек по такому возделыванию и улучшению земли. Чтобы это было возможно, цена каждого отдельного продукта должна быть достаточна, во-первых, для уплаты ренты, получаемой с хорошей земли под хлебом, так как именно эта земля определяет ренту с большей части остальных возделываемых земель; во-вторых, для того, чтобы оплатить труд и издержки арендатора не хуже, чем они обычно оплачиваются на хорошей земле под хлебом, другими словами, чтобы возместить с обычной прибылью затраченный арендатором капитал. Такое повышение цены каждого отдельного продукта должно, очевидно, [634] предшествовать улучшению и возделыванию земли, предназначенной для выращивания этого продукта… Теперь эти различные виды сырых продуктов стоят не только большего количества серебра, чем прежде, но и большего количества труда и средств существования. Так как приходится затрачивать большее количество труда и средств существования, чтобы эти продукты поступали на рынок, то поэтому они, поступив на рынок, представляют большее количество труда и средств существования, или стоят этого большего количества» (том II, стр. 113–115) [Русский перевод, том I, стр. 202–203].

Здесь мы опять видим, что понятие стоимости, определяемой тем количеством труда, которое она может купить, применяется Смитом лишь в той мере, в какой он эту стоимость смешивает со стоимостью, определяемой количеством труда, требующегося для производства данного товара.

Третья группа. Эта группа состоит, по определению Смита, из таких сырых продуктов,

«на увеличение количества которых человеческий труд оказывает лишь ограниченное или непостоянное воздействие» (том II, стр. 115) [Русский перевод, том I, стр. 203].

Количество шерсти и кож ограничено количеством имеющегося крупного и мелкого скота. Но эти самые ранние побочные продукты имеют широкий рынок сбыта уже тогда, когда сам скот еще не имеет его. Рынок для мяса домашних животных почти всегда ограничен пределами данной страны. А шерсть и невыделанные кожи даже на первых ступенях цивилизации в большинстве случаев имеют уже внешние рынки. Они весьма транспортабельны и доставляют сырье для многочисленных промышленных изделий. Поэтому более развитые в промышленном отношении страны могут служить для них рынком уже тогда, когда отечественная промышленность еще не нуждается в них.

«В малокультурных и потому весьма слабо заселенных странах цена шерсти и кож всегда составляет гораздо большую долю цены всего животного, чем в странах, где благодаря большему богатству и более многочисленному населению существует больший спрос на мясо». То же самое относится и к салу. С развитием промышленности и с ростом населения повышение цены скота приходится больше на его тушу, чем на шерсть и кожу. Ибо с ростом промышленности и населения в стране расширяется рынок для мяса, тогда как рынок для указанных побочных продуктов уже раньше вышел за пределы страны. Но с развитием отечественной промышленности цена на шерсть и т. п. все-таки тоже несколько повышается (том II, стр. 115–119) [Русский перевод, том I, стр. 203–205].

Рыба (том II, стр. 129–130) [Русский перевод, том I, стр. 208–209]. Если спрос на рыбу возрастает, то для удовлетворения его требуется большее количество труда. «Рыбу приходится тогда обычно отыскивать в более отдаленных местах, приходится употреблять суда более значительных размеров, пользоваться более дорогим оборудованием всякого рода». Спрос на рыбу «не сможет быть тогда удовлетворен без затраты труда», превышающей затрату того «труда, который был необходим, чтобы снабдить рынок рыбой при прежнем его состоянии». «Поэтому действительная цена этого товара должна естественно повыситься с развитием цивилизации» (том II, стр. 130) [Русский перевод, том I, стр. 209].

Здесь, следовательно, Смит определяет действительную цену количеством труда, необходимого для производства товара.

По Смиту, действительная цена растительных продуктов (хлеба и т. п.) с развитием цивилизации необходимо падает:

«Если распространение земледельческих улучшений необходимо повышает цену всякого рода животной пищи по сравнению с ценой хлеба, то, с другой стороны, оно столь же необходимо понижает цену всякого, как я полагаю, рода растительной пищи. Оно повышает цену животной пищи по той причине, что значительная часть земли, доставляющей животную пищу, теперь, после того как она сделалась пригодной для производства хлеба, должна давать земельному собственнику и арендатору ренту и прибыль, обычные для земли под хлебом. Оно понижает цену растительной пищи потому, что, увеличивая плодородие земли, увеличивает вместе с тем обилие этого вида пищи. Земледельческие улучшения вводят также много новых видов растительной пищи, которые требуют меньше земли и не больше труда, чем хлеб, а потому поступают на рынок по гораздо более дешевой цене, чем хлеб. Таковы картофель и кукуруза… Кроме того, разведение многих видов растительной пищи при низком уровне развития земледелия не выходит за пределы огорода и осуществляется с помощью одной лишь лопаты; с развитием же земледельческой культуры их начинают сеять в открытом поле и возделывать с помощью плуга. Таковы репа, морковь, капуста и т. п.» (глава 11, том II, стр. 145–146) [Русский перевод, том I, стр. 214–215].

Смит видит, что цены промышленных товаров, как правило, понизились всюду, где

«действительная цена сырья не повышается или не очень сильно повышается» (том II, стр. 149) [Русский перевод, том I, стр. 216].

С другой стороны, Смит утверждает, что действительная цена труда, т. е. заработная плата, повысилась с развитием производства. Стало быть, цены товаров, также и по его мнению, не обязательно повышаются вследствие повышения заработной платы, или цены труда, хотя заработная плата и представляет собой, по его мнению, «конституирующую часть естественной цены» и даже «достаточной цены», или, другими словами, «самой низкой цены, по которой товары могут поступать на рынок». Как же Смит объясняет это? Падением прибыли? Нет (хотя он и допускает, что общая норма прибыли с развитием цивилизации понижается). Падением ренты? Тоже нет. Он говорит:

«Более совершенные машины, [635] возросшее искусство в работе и более целесообразное разделение и распределение труда (все это является естественным следствием развития страны) приводят к тому, что требуется гораздо меньшее количество труда, чтобы произвести какой-нибудь предмет; и хотя в результате цветущего состояния общества действительная цена труда должна значительно повыситься, все же резкое уменьшение количества труда, требующегося для производства каждой вещи, с избытком компенсирует, как правило, любое повышение, которое может произойти в цене этого труда» (том II, стр. 148) [Русский перевод, том I, стр. 215–216].

Итак, стоимость товаров понижается по той причине, что уменьшается количество труда, необходимое для их производства, и понижается она несмотря на то, что действительная цена труда повышается. Если здесь под действительной ценой труда подразумевается его стоимость, то прибыль с необходимостью при этом падает, когда цена товаров уменьшается вследствие уменьшения их стоимости. Если же под этим подразумевается та сумма жизненных средств, которую получает рабочий, то положение Смита правильно даже тогда, когда прибыль повышается.

Всюду, где Смит дает действительный анализ, он применяет правильное определение стоимости; это видно также в конце главы, где он исследует вопрос, почему шерстяные ткани были дороже в XVI столетии [чем в XVIII]:

««Требовалось гораздо большее количество труда для изготовления этих предметов, а потому, будучи доставлены на рынок, они должны были продаваться или поступать в обмен за цену большего количества труда» (том II, стр. 156) [Русский перевод, том I, стр. 218–219].

Ошибка здесь только в слове цена.

[5) Взгляд Смита на движение ренты и его оценка интересов различных общественных классов]

Заключение главы. А. Смит кончает свою главу о ренте замечанием, что

«всякое улучшение в состоянии общества имеет тенденцию прямо или косвенно повышать действительную земельную ренту». «Расширение и улучшение обрабатываемой земли приводят к этому непосредственно. Доля земельного собственника в продукте необходимо увеличивается вместе с увеличением количества этого продукта» (том II, стр. 157–158) [Русский перевод, том I, стр. 219]. Повышение «действительной цены тех сырых продуктов, вздорожание которых первоначально является следствием распространения земледельческих улучшений, а затем становится причиной их дальнейшего развития» — например, повышение цены скота — повышает, во-первых, действительную стоимость доли земельного собственника, а, во-вторых, также и относительную величину этой доли; ибо «после того как действительная цена такого продукта повысилась, для его производства требуется не больше труда, чем прежде. Следовательно, меньшая доля продукта, чем прежде, окажется достаточной для того, чтобы с обычной прибылью возместить капитал, приводящий в движение этот труд. Остающаяся после этого часть продукта, являющаяся долей земельного собственника, будет поэтому составлять большую, чем прежде, часть всего продукта» (том II, стр. 158–159) [Русский перевод, том I, стр. 219–220].

Точно таким же способом Рикардо объясняет увеличение доли ренты при вздорожании хлеба, получаемого с более плодородных полей. Но вызывается это вздорожание не земледельческими улучшениями, и поэтому Рикардо приходит к выводу, противоположному тому, какой делает Смит.

Смит указывает затем на то, что всякое развитие производительной силы труда в промышленности приносит выгоду земельному собственнику:

«Все, что понижает действительную цену продуктов первого рода^{96}, повышает действительную цену продуктов второго рода^{97}». Далее, при каждом увеличении действительного богатства общества возрастает и население, с ростом населения возрастает спрос на сельскохозяйственные продукты, а тем самым и вложенный в сельское хозяйство капитал, а «с увеличением продукта возрастает и рента». Наоборот, все противоположные обстоятельства, задерживающие рост богатства общества, приводят к падению ренты, а потому и к уменьшению действительного богатства земельного собственника (том II, стр. 159–160) [Русский перевод, том I, стр. 220].

Отсюда Смит заключает, что интересы лендлордов (земельных собственников) всегда гармонируют с «интересами всего общества». С интересами всего общества гармонируют, по Смиту, также и интересы рабочих (том II, стр. 161–162) [Русский перевод, том I, стр. 221]. Но Смит настолько честен, что проводит здесь определенное различие:

«Класс земельных собственников может, пожалуй, больше выигрывать от процветания общества, чем они» (рабочие), «но ни один класс не страдает так жестоко от упадка общества, как класс рабочих» (том II, стр. 162) [Русский перевод, том I, стр. 221].

Напротив, интересы капиталистов (промышленников и торговцев) не тождественны с

«интересами всего общества» (том II, стр. 163) [Русский перевод, том I, стр. 222]. «Частные интересы тех, кто применяет свой капитал в какой-либо отрасли торговли или промышленности, всегда в каком-нибудь отношении отличны от интересов общества и даже противоположны им» (том II, стр. 164–165) [Русский перевод, том I, стр. 2221. «… [Это] класс людей, интересы которых [636] никогда не совпадают в точности с интересами общества, — людей, которые обычно заинтересованы в том, чтобы обманывать общество и даже угнетать его, и которые поэтому весьма часто и обманывали его и угнетали» (том II, стр. 165) [Русский перевод, том I, стр. 222][100]^. [636]