Томас Мюнцер

Германия начала XVI века

Томас Мюнцер родился между 1490 и 1493 годами[1] в городе Штольберге (Саксония) в «Священной римской империи германской нации». Так называлась тогда Германская империя, включавшая современную Германию, Австрию, Венгрию, Чехо-Словакию, частью Югославию и Италию. XVI век для Германской империи, как и для всей Западной Европы, был критической эпохой великой ломки тысячелетнего строя феодализма, его хозяйства, государственности и миросозерцания.

Рост производительных сил, ограбление ряда стран в крестовых походах, колониальная торговля сильно двинули вперед развитие Западной Европы. В связи с этим начался бурный рост науки, техники, книгопечатания, мореплавания и военного искусства.

В 1492 году происходит открытие Америки, знаменовав^нее собой новую эру. Центр мирового хозяйства начинает передвигаться от стран Средиземного моря к странам Атлантического? океана, от Италии, к Испании с Португалией, а затем к Голландии и Англии. Перемещение мировых путей оттеснило Германию, игравшую до этого большую роль в хозяйстве Европы. Ее главная торговая компания — Ганза, владычица Северного и Балтийского морей, стала терять свое значение. Сельское хозяйство Германии начинает отставать от сельского хозяйства Франции, Голландии и Англии.

Однако общий под’ем хозяйства Западной Европы способствовал росту национального производства и в Германии. Средневековые приемы ведения сельского хозяйства заменяются новыми. Вводится и плодопеременная система, применяется травосеяние, начинают разводить красильные, травы и другие, прежде ввозившиеся растения. Обширные участки невозделанной земли превращаются в плодородные, хорошие пашни. Развивается товарное сельское хозяйство. Но развитие Германии идет неравномерно. Растут главным образом приморские области и города и деревни при судоходных реках. Отдаленные части страны, множество мелких городов и больших деревень, лежащих далеко от рек и торговых дорог, отстают и продолжают жить все еще в средневековых условиях экономической замкнутости.

Рост промышленности и торговли привел к усилению товарно-денежного хозяйства. Натуральное хозяйство разлагалось. Все это вызвало глубокие изменения во всей системе феодализма и перегруппировку классовых сил. В недрах феодализма начинается первоначальное капиталистическое накопление. Торговый и ростовщический капитал стал большой силой. Росли и крепли города. На основе товарно-денежных отношений все более крепли рыночные связи. Развитие рынка и денежного хозяйства привело к усилению эксплоатации феодалами подвластного им населения. Если в раннем феодализме эксплоатация ограничивалась Почти только хозяйственно-натуральными и потребительскими интересами феодала, то теперь, при развитии денежного хозяйства, феодалы получили могучий стимул к увеличению эксплоатации — ведь деньги можно накоплять без конца. Отныне предел эксплоатации мог быть положен только сопротивлением эксплоатируемых.

В других странах могущество наиболее сильного и крупного феодала превращалось в абсолютную монархическую власть. Так было во Франции, Англии и даже в соответствyющийпериод в России. Но в Германии рост абсолютизма выразился в особой форме. Старо-феодальная власть императора слабела, зато росла абсолютная власть ряда владетельных областных князей и курфюрстов[2]. Бранденбургские, баварские, саксонские и другие князья превращались в абсолютных монархов. Политической децентрализации способствовали в большинстве случаев относительная хозяйственная отсталость и отсутствие экономического единства Германской империи. Многие ее области были экономически очень мало между собою связаны.

Стремление князей к абсолютизму, ломка старых феодальных отношений, рост новых классов и усиление между ними противоречий — все это создало в Германии начала XVI века немало горючего материала.

Жертвой новой эпохи делалось мелкое рыцарство — дворянство, поскольку оно теряло свою политическую и экономическую самостоятельность. Удешевление денег, происходившее в эту эпоху, уменьшило его доходы. Грабежи на больших дорогах стали теперь опасны. Владетельный князь при помощи своей новой наемной армии ландскнехтов легко мог наказать любого рыцаря. Развитие военного дела и усовершенствование огнестрельного оружия ускорило подчинение рыцарства князьям. Феодальное рыцарство лишалось всякой базы. Обедневшее, оно вынуждено было итти на службу к владетельным князьям, к императору, но многим не нравилось служить под тяжелой рукой абсолютного владыки.

Большинство городов подчинялось феодалам и, хотя было недовольно поборами и налогами, в основном-все же поддерживало князей в их борьбе против рыцарства. Растущий абсолютизм был на-руку торговцам, — им нужна была крепкая централизованная власть как для расширения рынка, так и для усиления эксплоатации. Все это мог обеспечить крупный феодал. Он делал займы у ростовщиков, отдавал им часто на откуп налоги и гарантировал защиту внешней торговли. Власть в городах принадлежала верхушкам купечества — торговой знати, владевшей городами из рода в род. Всеми правдами и неправдам» заручившись поддержкой абсолютного властителя, торговая знать подчиняла себе интересы остальных слоев городского населения, в том числе и мелкой буржуазии — цеховых мастеров, мелких торговцев, подмастерьев. Из последних создавались кадры недовольных, которые непрочь были поддержать любое возмущение, если оно было направлено против городских заправил.

Ломка феодализма выбила из колеи немало народа. Отпущенные феодалами дружинники, разорившиеся крестьяне, беглецы-крепостные, обнищавшие — горожане — все это составляло широкие резервы бездомной и неимущей массы. В городах эта масса «не выступает в политической борьбе в качестве партии, а представляет из себя шумную, жадную до грабежей, продающую себя за несколько бочек вина толпу, плетущуюся в хвосте бюргерской оппозиции. В партию превращают ее лишь крестьянские восстания, и даже тогда она находится, в своих требованиях и выступлениях, в зависимости от крестьян, — замечательное доказательство того, насколько город тогда зависел еще от деревни»[3]. Да и по всей стране имелось много обездоленного люда, бродяг, нищих, воров и разбойников. Они всегда были готовы примкнуть к любому волнению и мятежу.

Низшие слои духовенства также были настроены оппозиционно. Они мало пользовались благами, которые получали духовные феодалы — князья церкви и монахи. Духовенство в деревне было по образу жизни недалеко от простого народа, часто жило его интересами, поэтому нередко принимало участие в крестьянской борьбе и дало немало идеологов и вожаков движения.

В среде крупных феодалов также шла борьба. Светские крупные феодалы-князья, концентрируя у себя земли, богатства, власть, все более зарились на богатства и земли монастырей и духовных феодалов.

Переломная эпоха родила соответствующую идеологию и соответствующее миросозерцание. В раннем феодализме безраздельно царствовал католицизм сего главой — римским папой. Могущество пап достигло своей вершины в XIII веке, — папа стоял над королями, имел на них огромное влияние и часто руководил ими даже в светских делах. Церковная организация во многом влияла на функции государства.

Авторитет церкви был огромен. Богатства церковников превосходили богатства светских феодалов. Наука, политика, жизнь и быт, даже чувства людей направлялись церковью. Малейшее отклонение от церковной догмы или ослушание вело к отлучению от церкви, что было равносильно об’явлению вне закона. В руках церкви был целый арсенал жестоких наказаний, проводившихся священной инквизицией, — пытки, заключение в монастыри, ссылка, конфискация имущества и смертная казнь. Господство религии было настолько сильно, что всякая оппозиция, даже политическая, могла Существовать только под знаком религии.

В XIV веке власть пап начинает терять авторитет. Ряд государей не только освобождается от светской власти пап, но даже, как, например, французские короли, держит их в так называемом Авиньонском пленении. Для большего обуздания пап французские короли заставили жить их не в Риме, а во французском городе Авиньоне (1305–1378).

Воспитание и образование стали выходить из-под влияния римской церкви, и церковь постепенно превращается в огромное торговое предприятие, где наиболее прибыльный товар — благодать бога (индульгенции), и как таковое всеми силами поддерживает феодальную систему.

На смену идейной диктатуре католицизма появляется новое миросозерцание. Начинается век гуманизма. На место слепого авторитета бога и его наместника папы гуманисты поставили человека и его разум. Они проповедывали свободное развитие личности и призывали к борьбе с церковным авторитетом. Гуманисты начали борьбу с католицизмом «а всех фронтах науки, литературы и искусства.

Зародился гуманизм в Италии, родоначальники его — Петрарка (1304–1371) и Бокаччио (1313–1375). В политике гуманисты поддерживали зарождающийся абсолютизм. Абсолютные монархи тех времен окружали себя гуманистами — философами, литераторами и художниками. Несколько позднее в Германии развился так называемый «северный гуманизм». Главою его был Эразм Роттердамский (1466–1536). Северный гуманизм резко выступал против феодализма, но в силу отсталости Северной Европы имел более религиозный характер, чем гуманизм итальянский. Северные гуманисты уделяли много внимания религиозным вопросам, и в этом отношении они являлись предшественниками лютеровской реформации.

Охваченные новой культурой, феодалы и буржуа были резко настроены против диктатуры папы и его идеологии.

Терпел удары католицизм и с другой стороны. Ереси, не прекращавшиеся во времена всего средневековья, особенно усилились в XV и XVI веках. Если гуманистическая культура почти не затрагивала народных низов, то ереси имели среди них широкое распространение. Некоторые ереси принимали утопическо-коммунистический характер. Коммунизм там строился на основе евангелия и легенд о жизни первых христиан.

В XIV и XV веках была сильна в Нидерландах коммунистическая секта беггардов. Имелись они и в Германии. В Англии они назывались лоллардами. В XV веке в Чехии возникла ересь Яна Гуса. Она выросла в могучую народную войну, охватившую почти половину Европы. Часть гуситов (сторонников Гуса) также пришла к утопическо-коммунистическим идеям и даже одно время проводила их в жизнь, правда, в значительной мере под влиянием военной обстановки, когда гуситы были вынуждены целыми семьями покидать свои насиженные места. Гуситская война напугала господствующие классы всей Западной Европы идеями коммунизма. Непобедимых в течение многих лет таборитов (так назывались гуситы по их городу — Табор) удалось разбить только в результате возникших среди них разногласий. В Швейцарии были секты вальденсов и анабаптистов, имевших своих последователей и в Германии.

Секты распространялись не только среди оппозиционных слоев городского населения, но и среди широких масс крестьянства. В сектах часть крестьянства искала выход своему недовольству все увеличивающейся эксплоатацией князей, дворянства, духовенства, торгового и ростовщического капитала.

К концу XV века все крестьянские повинности в Германии сильно выросли и взимались деньгами или натурой: скотом, шкурами, дичью, мясом, пряжей, сеном и др. «Если умирал крестьянин, приходилось платить помещику налог за смертный случай», т. е. отдавать лучшую одежду или лучшую голову скота… Наследник умершего или тот, в чьи руки переходило его имущество, обязан был при вступлении в свои права уплатить могарыч. Затем следовали подати. В знак своей принадлежности к крепостному состоянию крестьянин или давал курицу, которая фигурировала под названием «масленичная курица», «шейная курица», «лучшая курица», или выплачивал денежную сумму под именем «крепостные деньги» — «крепостной шиллинг», «крепостной пфенниг», «крепостная подать».

Положение крестьян ярко описано А. Бебелем в — его книге «Крестьянские войны в Германии»: «Находившиеся под покровительством церкви вносили на алтарь ежегодную подать в виде известного количества воска; находившиеся под покровительством светских владык платили «подымную курицу», «фогтскую» и другие. Брали куриц под соответствующим наименованием за позволение собрать в лесу листву и хворост, за право пользования выгоном, за совершеннолетие сына и т. д. Кроме того существовала «большая десятина», т. е. десятина со всего, что обрабатывалось при помощи плуга; к «большой десятине» причислялась также «десятина вина и сена»; затем шла «малая десятина», которая требовалась со всех других плодов; «десятина крови», которая взималась со всего принадлежащего к имению скота и птицы, как-то: жеребят, телят, ягнят, козлят, поросят, гусят, цыплят, утят и даже пчел.

«К барщине относились обработка господской пашни, обязанности, связанные с охотой, охраной леса, стройкой, караулом и т. д. Особый род барщины представляли из себя работы, направленные к поддержанию и ремонту крепостей и замков. Случалось помещику впадать в тяжелую распрю, — он взимал с крестьян особую подать; попадал он в плен, — крестьянам приходилось его выкупать; отдавал он замуж дочь или посвящал сына в рыцари, — за все эта платили крестьяне. Вообще, при всех семейных происшествиях, безразлично — радостного или печального характера, крестьянин являлся страдающей стороной. Отправлялся ли помещик в путешествие ко двору владетельного князя или императора, принимал ли гостей у себя дома, — крестьянину опять приходилось выплачивать, кроме текущих податей, особый налог».

Если присоединить к этому бесправие, поборы духовенства, насилия дворянства, князей и их слуг, то картина положения крестьянства будет полной. Но феодалы не ограничивались усилением поборов и барщины. Они захватывали земли, угодья и леса крестьянских общин. К гнету феодалов присоединялась эксплоатация торгового и ростовщического капитала, все более внедряющегося в деревню. Переход от сравнительно мягкой эксплоатации раннего феодализма к жесткому нажиму, усиливавшему крепостничество, вызывал протест и сопротивление крестьян.

Крестьянские восстания вспыхивали на протяжении всего средневековья и особенно усилились в течение XIV и XV веков.

Расширение товарно-денежных отношений вело к диференциации деревни. Движение против феодалов захватывало не только разоряющиеся слои крестьянства, но и богатейшую верхушку деревни. Эксплоатация и насилие феодалов тормозили рост ее богатства, и она присоединялась к революционной борьбе крестьянства.

Стихийное движение крестьян в Германии в конце XV века начинает принимать организованные формы.

В 1493 году в Эльзасе возник крестьянский союз под названием «Башмак». Крестьяне носили башмаки, так как рыцарские сапоги им носить запрещалось. Башмак стал символом крестьянства, символом их протеста, «Союз башмака» сумел создать большую тайную сеть своих организаций. К нему примкнула часть горожан и даже некоторые дворяне. В программе его были антикрепостнические требования. Однако союз был вскоре раскрыт и жестоко разгромлен. Но в 1502 году он возродился в Шпейерском епископстве с центром в Унтергрумбахе. Вождем его был необычайно талантливый, неутомимый организатор и конспиратор — Иосс Фриц. В программе наряду с антикрепостническими требованиями был пункт об уничтожении евреев. Антисемитизм усиленно поддерживался церковью и господствующими классами. Однако характерно, что позже, во время Крестьянской войны, евреев не трогали и в программах крестьян не было ни одного антисемитского пункта.

Этот союз тоже был разгромлен. Предал его заговорщик, рассказавший о нем на исповеди священнику. Заговорщик наивно спросил, не грех ли участвовать в подобном деле. Поп, конечно, выполнил свой «классовый долг» — донес правительству. Вожди бежали в Швейцарию.

В 1512 году Иосс Фриц вновь восстановил союз. Его программа состояла из четырнадцати пунктов: «Во-первых, отменяются все власти, кроме бога, императора и папы; во-вторых, все будут судиться местным судом; роттвейльский суд будет уничтожен, духовным судам предоставляются только духовные дела; в третьих, все ленные проценты (оброки), платившиеся так долго, что в сложности стали равны капиталу, отменяются, и все векселя и заемные письма об'являются недействительными; в-четвертых, относительно процентов, которые составляют менее двадцатой части капитала, будет поступлено сообразно с божественным правом; в-пятых, птичья и рыбная ловля, дрова, строевой лес и сенокос будут свободны; бедные и богатые будут пользоваться ими сообща; в-шестых, священники не могут иметь более одного прихода; в-седьмых, число монастырей будет ограничено, лишнее имущество будет у них отобрано, и из него составится военная касса общества; в-восьмых, прекращаются все несправедливые налоги и пошлины; в-девятых, будет учрежден вечный мир для всего христианства; с этой целью можно убивать всех противящихся ему, а тем, которые непременно хотят воевать, нужно давать денег и посылать против турок и неверных; в-десятых, вступающим в общество должно гарантировать жизнь и имущество, а противящихся этому наказывать; в-одиннадцатых, общество должно овладеть хорошим городом или крепостью, чтобы иметь центр и опору для своего предприятия; в-двенадцатых, каждый член общества должен содействовать его успехам; в-тринадцатых, должно уведомить о предприятии его императорское величество, как только соберутся все слои общества, и в-четырнадцатых, в случае, если бы его императорское величество отверг общество, просить помощи и союза у швейцарской федерации».

Как видим, в программе — смесь наивной веры в императора с антикрепостническими требованиями. Наряду с пунктами, которые предвосхищали буржуазный строй, в ней были очень умеренные требования. Но и этот союз разгромили в 1513 году. Поднять восстание в 1514 году не удалось.

Существовал тайный союз и в Вюртемберге. Там в 1503 году в Ремской долине возник свой «Башмак», но под названием «Бедный Конрад».

Восстание, поднятое этим союзом в 1514 году, также было подавлено.

Швабское дворянство, испуганное этим восстанием, заключило союз и скрепило его особым актом.

«Мы будем всячески поддерживать друг друга против всех покушений простого народа, — гласил союзный акт, — так как в настоящее время происходят бунты и возмущения подданных и бедных людей, которые поднимают «Башмак» и заключают незаконные союзы против своих законных, естественных властей и господ, осмеливаются пытаться сбросить с себя власть высших классов, подавить и истребить дворянство и все высшие сословия, так что можно опасаться, чтобы дворянству и рыцарству не пришлось испытать того же, что уже потерпели государи, города у духовенство».

В том же году произошло огромное крестьянское восстание в Венгрии под руководством Георга Дожа. Восстание с трудом было подавлено. От репрессий погибло около шестидесяти тысяч человек. Георг Дож был зажарен на раскаленном железном троне.

Известия о крестьянских восстаниях разносились по всей Германии, усиливая в стране общее брожение и революционные настроения.

В этой обстановке загнивающего феодализма, первоначального капиталистического накопления, роста абсолютизма князей, усиления крепостничества, крестьянских восстаний, падения авторитета католицизма, влияния гуманизма и коммунистических сект рос и воспитывался Томас Мюнцер.

Его отец был зажиточным человеком. По приговору штольбергского графа он — погиб на виселице. Так в юную жизнь Мюнцера вторгся ужас насилия, произвола и зажег в нем ненависть к феодалам. Матери его, как вдове повешенного, пришлось перенести немало преследований. Томас у нее был единственным сыном, и ей удалось дать ему образование. Учился он в Лейпциге и во Франкфурте-на-Одере. Окончил университет со степенью «баккалавра и магистра искусств». По окончании университета молодой монах Мюнцер стал учителем латинской школы в Ашерслебне, а затем в Галле. Здесь он организовал тайный союз против Эрнста II, архиепископа магдебургского. Союз хотел преобразовать развращенную церковь. Религиозные искания Мюнцера шли в направлении церковной реформы. Мюнцер находился под влиянием литературы гуманистов, особенно Эразма Роттердамского. «Похвала глупости» последнего вышла в 1 509 году. Молодой ученый увлекался также Яном Гусом (1369–1415) и его последователями — таборитами.

В 1515 году Мюнцер — священник женского монастыря во Фрозе близ Ашерслебена. Здесь, еще до выступления Лютера, он отступает от догматов римской церкви. Во время мессы (обедни) он сознательно пропускает требуемые слова о пресуществлении тела господня и предлагает вкушать церковный хлеб (причастие) неосвященным.

Во Фрозе он пробыл недолго. Юный революционер не мог быть в должности, которая требовала работы по укреплению католицизма и феодализма. Некоторое время он учительствовал в Брауншвейгской гимназии, но скоро ушел и оттуда. Беспокойный дух молодого реформатора не уживался в затхлой атмосфере школьных учреждений и монастырей. «Лишнему человеку» эпохи феодализма пришлось некоторое время прожить без дела у своих друзей и у матери. В это время социальный кризис разразился мощной национальной революцией — движением реформации.