Томас Мюнцер

Рыцарское восстание

Из Цвиккау Мюнцер отправился в Богемию и прибыл в Прагу осенью 1521 года.

Изгнаннику представлялось, что в стране Гуса и таборитов он найдет благоприятные условия для своей деятельности. Но Мюнцера постигло разочарование. Народное движение после жестокого поражения таборитов у Чешского брода было подавлено окончательно. Последовавший затем разгул реакции почти истребил остатки таборитского учения. Торжествующая аристократия позаботилась о том, чтобы задушить ненавистные ей идеи уравнительного коммунизма, которые проповедывали табориты. Бюргерские элементы и низшее дворянство стали и здесь на сторону аристократии.

Население Праги в большинстве своем было настроено реакционно, и Прага являлась совершенно неудобным поприщем для проповедей магистра Томаса. Мюнцер не знал чешского языка и проповедывал с помощью переводчика.

Первого ноября 1521 года он выпустил воззвание на латинском, немецком и чешском языках, названное им «Протестом».

«Я, Томас Мюнцер из Штольберга, вместе с верным и достославным поборником Христа Яном Гусом, наполняя звонкие трубы новым гимном, свидетельствую перед церковью избранных и целым миром, что я с прилежанием учился у всех живущих в мое время, пока не удостоился достигнуть полного и редкого познания непобедимой святой христианской веры. Бывшие до меня говорили о ней холодными устами. Они передавали друг другу слова, не воспринимая их сердцем. Я слышал от них одно лишь писание, которое они выкрали из библии, как ловкие воры и грабители… Они надругались над верой, хотя должны были крепкой стеной защищать народ божий от поругателей… Они облечены в покров папской мерзости и помазаны елеем греха, который покрывает их с головы до пят; их безумие исходит от дьявола, осквернителя и отступника, и проникает в глубину их суетных сердец… Долгое время мир (смущаемый многими ересями) невыразимо жаждет божественной истины… Они не сделали этого для детей, не научили их истинному познанию божьему, и потому-то христиане стали так беспомощны в защите своей веры. И они еще смеют надменно болтать, что бог не говорит более с людьми, как будто бы он стал нем; они находят достаточным то, что написано в книгах и что они могут в непереваренном виде изрыгать из себя, подобно тому как аисты изрыгают лягушек в гнезда своим птенцам… Они превращают человека в бездушную машину, у которой в устах жалкие тексты, а сердце — за сотни тысяч миль После того, что с нами произошло… неудивительно, что нас, христиан, высмеивают нее народы… Горько оплакиваю я величайшее бедствие христианства… что со смертью апостольских учеников непорочная девственница — церковь, изменив духу, стала блудницей и останется ею до той поры, пока плевелы не будут отделены от пшеницы и деяния ее не поступят на праведный суд. Но радуйтесь, возлюбленные, всходы ваших пашен побелели и готовы к жатве. Небо наняло меня в поденщики по грошу в день, и я точу мой серп, чтобы жать колосья. Голос мой возвестит высшую истину и уста мои проклянут безбожников, обличить и искоренить которых я и пришел в ваши благословенные пределы, о, любезные чешские братья… Я верю и знаю, что на севере рухнут преграды под напором изливающейся благодати. И получит начало обновленная апостольская церковь и оттуда распространится на весь мир».

Это был манифест, в котором провозглашалось упразднение духовенства и создание духовной общины верующих, а непосредственное общение человека с богом противопоставлялось, как единственно ведущее к истине, посредничеству духовенства и всяческому толкованию буквы писания. Кроме того, правда еще в очень туманной форме, народ призывался к восстанию, чтобы «искоренить» безбожников.

Деятельность Мюнцера обратила на себя внимание властей. Мюнцер был отдан под надзор полиции, к нему приставили стражей, а в январе 1522 года он был изгнан из Богемии.

В это время в Германии назревали новые события.

Единый фронт реформации распадался. Разорявшееся рыцарство выступило против абсолютизма владетельных князей и курфюрстов.

Мелкое дворянство не хотело добровольно уступать дорогу новым общественным силам — буржуазии и абсолютизму крупнейших феодалов. В 1522 году была сделана попытка повернуть вспять колесо истории и возродить былую политическую мощь рыцарства. Для того чтобы начать борьбу, рыцарству требовались идеолог, который сформулировал и возвестил бы своему сословию и миру программу возрождения Германии силами рыцарства, и вождь, который повел бы их в бой. Идеологом рыцарского восстания стал Ульрих фон Гуттен, известный гуманист и главный автор антикатолического памфлета «Письма темных людей».

Ульрих фон Гуттен, яркая фигура своего замечательного времени, происходил из семьи бедного франконского рыцаря. Отданный юношей в Фульдский монастырь, он быстро понял, что монашеская жизнь не для его деятельной натуры, и бежал из-под надзора святых отцов. Ряд лет он вел полуголодную и беспорядочную жизнь странствующего студента и исколесил почти всю Германию. Известно о его пребывании в этот период в Кельне, Эрфурте, Франкфурте-на-Одере, Лейпциге, Грефсвальде, Ростоке, Виттенберге, Вене. В этот период он считал своим главным призванием поэзию, а целью жизни — лавровый венок поэта, который впоследствии ему и удалось получить из рук императора Максимилиана.

Талантливый, остроумный, образованный Гуттен рано сошелся с гуманистами и скоро стал наиболее видной фигурой среди так называемых младших гуманистов.

Он рано втягивается в политическую и религиозную борьбу.,Е.го тяготит сознание политического убожества Германии, которое он особенно ярко почувствовал после пребывания в Италии (1512–1513) и после службы наемником в войсках императора Максимилиана. Здесь в нем рождается жгучая ненависть к Риму и его главе — папе, исконному врагу Императора и эксплоататору народа. Еще в 1513 году в своих эпиграммах он называет Юлия «язвой человечества». Он опубликовывает сочинения итальянского гуманиста Валлы, поднимая их как стяг в походе на злоупотребления римской курии. Наконец в «Письмах темных людей» он наносит страшный удар схоластике и католическому духовенству.

Выступление Лютера не было понято Гуттеном Ему казалось, что спор Лютера со своими противниками носит чисто догматический характер. Он даже говорил: «Монахи постоянно и везде спорят между собой; пусть их пожирают друг друга, пока пожрут их самих». Но когда Гуттен увидел революционный эффект выступления Лютера и растущий разлад между Германией и Римом, — лютеровская деятельность нашла в нем своего горячего сторонника. Под его влиянием Франц фон Зиккинген в январе и феврале 1 520 года предлагал Лютеру защиту и убежище. Во время Вормского сейма они оба агитировали в пользу виттенбержца и готовились в случае необходимости вооруженной рукой притти ему на помощь.

В сентябре 1520 года Гуттен в послании к королю Карлу и курфюрсту Фридриху декларировал свою программу государственного переворота. Цель переворота — восстановление падшей мощи имперской власти и искоренение пороков церкви. Средство к достижению этой цели — уничтожение главенства папы, секуляризация церковных имуществ, сокращение духовного сословия, уничтожение монастырей и установление церковной независимости Германии. Огромные богатства, которые освободятся этим путем и перейдут из бездонных папских карманов в руки нации должны быть употреблены в первую очередь на создание великой имперской армии силами рыцарства, а также на народное образование и призрение бедных. (. созданием могучей и богатой германской рыцарской армии возникала сила, которая открывала возможность экономического укрепления рыцарства и восстановления его былого политического значения. Программа требовала упразднения абсолютного владычества князей и установления дворянской демократии во главе с императором, как это было в раннем средневековье. Об уничтожении крепостничества ничего не говорилось.

Но дворянская демократия была уже пройденным историческим этапом. Нормальное развитие торговли — то, что нужно было поднимающейся буржуазии, — обеспечивала сильная централизованная власть, которую разоряющееся дворянство не могло создать. Даже такая государственная система, как областное единство во главе с владетельными князьями — крупнейшими феодалами, казалась купцам более приемлемой, чем власть рыцарской вольницы, тем более, что на стороне князей было их богатство, деньги, армия ландскнехтов. Города предпочитали власть крупных феодалов власти вольных рыцарей, от которых им так много приходилось терпеть раньше.

Политическая позиция рыцарства носила на себе яркие следы средневековья. Крестьян они не захотели привлечь в свои ряды, — крестьянское движение страшило их больше, чем диктатура крупных феодалов. Военная тактика, несмотря на изобретение огнестрельного оружия, также мало отошла от приемов прежних турнирных боев. Естественно, что рыцарству предстояло выступить в полном одиночестве.

Гуттен, конечно, понимал, что рыцарству придется встретиться с могущественным врагом — духовенством, и еще более сильным — князьями. И все же он Мечтал о «веселой войне» против них, твердо Надеясь на помощь рыцарству со стороны городов.

Эти замыслы Гуттена отвратили от него виттенбергского реформатора. Лютер боялся всякого восстания: кто бы ни начал мятеж, — угнетенный народ возьмется за оружие. Умаление княжеской власти в угоду рыцарству также никак не входило в планы Лютера; он уже сделал выбор и признал княжескую власть единственной твердой опорой своего дела и видел в ней гарантию личной безопасности и благополучия. На поддержку Лютера Гуттен рассчитывать не мог. Стремясь к намеченной цели, он натолкнулся на человека, который, казалось, был рожден для роли вождя в предстоявшей «веселой войне». Это был Франц фон Зиккинген.

Зиккинген — знаменитый военачальник, один из могущественнейших, богатейших имперских рыцарей, неоднократно дрался вместе со своими людьми как на стороне императора, так и против него с иностранными государями, в зависимости от того, кто больше платил. Он не гнушался и простым разбоем, отличаясь в этом от мелких рыцарей лишь более крупными масштабами своих грабительских предприятий.

И он, и Гуттен являлись выразителями стремлений своего сословия, которое видело в начавшемся реформационном движении удобный момент для выступления со своими собственными планами. В 1521 году брожение охватило рыцарство во всех областях Германии. В начале 1522 года в Ландау под главенством Зиккингена образовался союз рейнского, швабского и франконского дворянства, якобы для самозащиты. Зиккинген собирал войска в своих владениях у устьев Hare.

Двадцать седьмого августа 1522 года он об’явил войну одному из могущественных духовных князей Германии, курфюрсту Трирскому, и напал на его владения. Мир в империи был нарушен. Брат императора, эрцгерцог Фердинанд, об явил Зиккингена опальным — пустой жест, за которым не могло последовать никаких практических действий, потому что имперское правительство было фактически бессильно Перед лицом общей опасности князья быстро об’единились, понимая, что наступил удобный момент нанести сокрушительный удар попыткам рыцарства играть какую-либо самостоятельную роль.

Курфюрсту трирскому Ричарду фон Грейфенклау удалось отбить нападение Зиккингена и заставить его отступить обратно на свои земли. Ландграф Гессенский и курфюрст Пфальцский преградили дорогу рыцарским отрядам, двинувшимся на соединение со своим вождем. Города не оказали никакой поддержки рыцарству — купцы слишком хорошо знали грабительские повадки этого сословия. Ведь и сам Зиккинген прославился бандитской борьбой с Вормсом в 1514 году и дерзким ограблением торгового каравана швабских купцов в Майнцской области в 1517 году.

Весной 1523 года соединенные силы князей двинулись на очаг восстания и взяли в плен смертельно раненого Зиккингена в его главной крепости Ландштуле. Гуттен бежал в Швейцарию и вскоре умер там нищим, бездомным скитальцем. Отдельные попытки некоторых рыцарей продолжать в других областях Германии предприятие Зиккингена подавлялись немедленно и жестоко. С этого момента никогда уже низшее дворянство в Германии не дерзало противостоять княжеской власти. Сила его сопротивления была сломлена навсегда, а дворянство окончательно перешло на службу к князьям. Крестьянство в рыцарском восстании оставалось в стороне. Может быть для судеб самого крестьянского движения было бы гораздо лучше, если бы его вооруженное выступление началось одновременно с дворянским походом. Однако выступление крестьянства началось только через два года, когда рыцарское восстание было уже разгромлено.