ТОП сериал 1978

Глава 33

На мой взгляд, песня была в высшей мере превосходная. Я помнил на неё клип и думал, что младшая дочь, держа по очереди то автомат, то ребёнка, будет выглядеть в кадре очень гармонично, о чём и поведал коллегам.

— Ты сумасшедший! — вновь повторил начальник экспедиции. — Тебя нужно немедленно поселить к твоей подруге — Маше Демакратичковской в соседнюю каюту, где она находится под домашним арестом, и тоже изолировать от общества до возвращения на родину.

— Да что Вам не понравилось-то? — якобы не понял я такой реакции. — Нормальная песня, нормальный текст.

— Нормальный текст?.. — прошептал Минаев.

— Да — нормальный.

— Ты его придумал?

— Нет, не я. Его придумал Карлос Пуэбла, — пояснил я и, видя непонимание, добавил более детально: — Это кубинский композитор. Он написал эту песню в 1965 году. Странно, что вы её не слышали.

— Мы-то слышали! Но ты-то её откуда знаешь?

— Так пластинки у меня есть с ней. Да и тут её часто поют на улицах и в барах.

— А ты знаешь её смысл? О чём она?!

— Конечно. Песня является откликом на «Прощальное письмо Че Гевары», которое он написал Фиделю Кастро перед тем, как отправиться в Конго. Об этом композитор не раз говорил в интервью, которые выходили у него в газетах.

— Ты хоть сам понимаешь, куда ты свой нос сунуть хочешь? Ты представляешь, сколько проблем ты можешь нам всем принести? Ты же уже взрослый человек, так неужели ты не понимаешь, что нам всем будет грозить, если эту песню споёт американская девочка? — вновь зашипел Лебедев. — Я понимаю, что тебе всё игрушки — но своими игрушками ты же играешь жизнями людей.

— И чего, — хмыкнул я. — Мной играют, и я играю.

— Тобой ещё никто не играл, а вот ты, если решишься это опубликовать, — он показал на магнитофон, — сыграешь жизнью девочки. Ты хоть представляешь, какой будет скандал, если американка это споёт? Или ты об этом не думаешь?

— Почему не думаю? Думаю! Но вы вообще-то забываете, что скандал для шоу-бизнеса — это всё. После этой песни певицу сразу же узнают во всём мире.

— Но такой скандал её похоронит. Её будут ненавидеть в стране даже несмотря на то, что некоторые американские граждане придерживаются левых взглядов, — сказал Лебедев, вновь перечитывая текст. — Да и не допустят там такую песню ни на радио, ни на телевидение. Я уж не говорю о том, что папа дочери не разрешит такое петь, ибо исполни она эту песню — представитель посольства в эту же секунду мгновенно угробит похоронит свою карьеру тоже. Так что и говорить не о чем.

— Я знаю, что не разрешит и что будет возмущён. Также я уверен, что Тейлор не захочет иметь с этой песней дело, — улыбнулся я, решив рассказать смысл.

— Тогда зачем ты предлагаешь это?

— Для того, чтобы, когда эту песню начнут петь во всём мире, они поняли, что мы и без них сможем раскрутить нужный нам проект.

— Ну, ты, Васин, даёшь, — ухмыльнулся Кравцов. — Прям стратег. — Он улыбнулся, а затем, неожиданно сделав лицо серьёзным, спросил: — А ты не подумал о том, как её воспримут тут?

— А что тут? — удивился я. — Народу, без сомнения, должна понравиться.

— Я говорю не о народе. Я говорю о руководстве.

Мы все переглянулись.

А ведь действительно, как на то, что эту песню споют не местные — советские певцы, отреагируют руководители Кубы? Это большой вопрос. С одной стороны, должны отреагировать положительно, ибо в композиции восхваляется человек, многое сделавший для революции. С другой же стороны всегда есть место ревности, прошлым разногласиям и даже, быть может, обидам.

— Мы сделали кавер-версию на песню, которую поёт народ — не более, — пояснил я. — Композиция, на мой взгляд, хорошая. Ясно, что она американцам не подойдёт. Но ведь её Юля записала, тогда пусть в клипе Юля и снимается.

— Это ты так думаешь, что мы просто споём и всё, а другие могут подумать по-другому и сделать совершенно другие выводы.

— Товарищи, давайте послушаем её ещё раз, — предложил Минаев и, перемотав, вновь включил прекрасную композицию.

Я же во время прослушивания ещё раз всё обдумал и, в конечном итоге, пришёл к выводу, что, вполне возможно, эту песню я записал и предложил на рассмотрение несвоевременно.

Она явно могла поссорить нашу страну с американцами. Нет сомнения в том, что после того, как мы раскрутим нашу версию на весь мир, этого США не простят и начнут вставлять палки в колёса, ибо недопуск распространения коммунистической идеологии суть их кредо. Также нет сомнения в том, что приложи мы совсем небольшие силы — и песня обязательно приобретёт массовую популярность, а, значит, будет элементом угрозы для американцев. И, естественно, они начнут предпринимать ответные шаги как по отношению к композиции, так и по отношению к тем, кто эту самую композицию продвигает.

«А значит, нам с Тейлором не поздоровится. Да и вообще, Тейлор вполне может после такого отскочить. На фига ему такие проблемы, когда он станет изгоем у себя в стране? Западные спецслужбы так возьмут его в оборот, что и пикнуть не сможет. И останется у него, как говорится, два единственных выхода — либо всё бросить и «остепениться», либо эмигрировать к нам, либо умереть от неизвестной болезни или несчастного случая. А мне он ещё нужен там, — размышлял я. — По ходу дела поторопился. Рано мне с амерами ссориться. Так-то я просто приколоться хотел. Ясное дело, что никто девчонке не разрешил бы исполнять фактически антиамериканскую песню. Просто хотел потроллить посланника и отдать песню Юле, а американке выдать другой текст. Теперь, вероятно, придётся обойтись без троллинга».

Как только композиция закончилась, я рассказал о своих опасениях товарищам и в конце сказал:

— Так что надо для младшей дочки песню записать. Пусть поёт чего-нибудь попроще. Сейчас смонтирую пару серий. Пока актёры будут переозвучивать, я для неё новую напишу. Текст у меня уже есть, а музыку придумаю.

— Правильное решение, Саша, — похвалил меня Минаев.

— Что делаем с песней? — посмотрел Кравцов на Лебедева.

— Ничего. Сотру её, и «Вася кот», — ответил за мидовца я, вставая со стула.

Лебедев вытащил из магнитофона кассету, покрутил её в руках, а затем неожиданно произнёс:

— Песня хорошая. Слушается очень завораживающе. В таком варианте звучит намного лучше оригинала, а, следовательно, лучше воспринимается и запоминается слушателем. Уничтожать её пока считаю неправильным. Передадим информацию в Москву — пусть там думают.

На том и порешили. Быстро написал ещё один текст, передал Лебедеву и они ушли.

Я же вернулся в киностудийный бокс и продолжил монтаж. Тут работа была поставлена на поток. Совместно с двумя режиссёрами монтажа я вначале собирал серию из отснятого на Кубе, а затем вмонтировывал туда «флешбэки», которые были отсняты в Москве. Далее в серию вставлялись уже готовые титры в начало и в конец. И, в общем-то, серия становилась почти готовой. Оставалось наложить звук — сначала актёры должны были продублировать свой текст на студийном оборудовании, потом звукорежиссер редактировал материал, ставил общий фон, добавлял звуковые спецэффекты и в самом конце подключал музыку. Именно в таком порядке мы монтировали фильм про робота-убийцу и именно так я и собирался поступить при этих съёмках.

До вечера удалось смонтировать шесть серий, три из которых были переозвучены актёрами. После этого записали песню для младшей американки и отправились отдыхать.

Ну а в 21:00 мы получили срочную радиограмму.

««Песню ни в коем случае американцам не передавать. Для её исполнения будет найдена другая вокалистка. До того времени на композицию накладывается гриф «Совершенно секретно». Полковнику Кравцову А.М. немедленно взять со всех участвующих в записи подписки о неразглашении гостайны.

Тексты двух других композиций утверждаем.

Центр».

***

На следующий день, организовав озвучку уже смонтированных серий сериала, построил на палубе корабля не занятых сегодня элитников и поинтересовался:

— Кто желает сняться в моём клипе в качестве массовки? Нужны те, кто будет танцевать и те, кто будет просто стоять на фоне. Кто хочет, шаг вперёд.

Как и ожидалось, шагнули все.

— Отлично, — похвалил я и рассказал, что конкретно и где мы будем снимать. — Условно клип будет разбит на три части видеоряда. Первая часть будет сниматься у моря, и в этой части массовка будет не нужна. Вторая часть в одном из кварталов города, где будут отсняты кадры танцев нескольких пар. И третья — завершающая часть, будет снята в одном из местных баров, с которым товарищу Рюмину удалось договориться об аренде их помещения на два часа.

Рассказав общий план, стал распределять актёров.

В первую очередь мне было нужно пять танцующих пар. Отобрал самых молодых, подозвал хореографа — девушку тридцати пяти лет, что мы привезли с собой, и рассказал, какой танец я хочу получить на выходе.

Она не поняла, поэтому я включил песню, клип на которую мы собрались снимать, и на глазах у всех, показал, как там предполагается танцевать.

Так как членов «тройки плюс» поблизости не было, то особо никто не орал, что, мол, такие эротические танцы плясать и уже тем более снимать категорически нельзя. Поэтому люди просто полностью охренели, увидев, чего я выкаблучиваю и, находясь в шоке, не верили своим глазам.

Я же, закончив прижимать к себе хореографа женского пола, которая сама была в шоке от того, что я с ней делал, повернулся к элитникам и сказал:

— Если кто стесняется, тот может отказаться. Более того, вы все можете отказаться. И тем самым вы меня не подведёте. Я просто найду танцоров из местных. Они танцуют румбу, а танец, что предполагается станцевать, от «откровенности» кубинской румбы не так далеко ушёл. Поэтому кто не может сделать то, что я прошу — шаг назад!

Никто не сдвинулся с места, а это значило, что Корнеев под моим руководством действительно воспитал единый сплочённый механизм, где даже недавно оступившиеся всё осознали и не дрогнули.

Дал поручения по поводу съёмок с вертолета специально приехавшему для этого из лагеря режиссёру Сегурко и Рюмину. Убедившись, что они задачу поняли, отошёл к элитникам и направил тех, кто будет сниматься в клипе, на склад «Буревестника». Там им должны будут выдать необходимую для съёмок модную одежду.

Решив эти проблемы, занялся ещё одной. И суть её была в том, что мне для клипа нужен был напарник. На записи я спел за двоих, меняя в нужных местах интонацию и тембр голоса. В кадре же предполагалось, что петь я буду, что называется, дуэтом. А значит, пришло время Севы.

И с ним, ожидаемо, получилась проблема. Он категорически не хотел, не желал и вообще отказывался играть моего друга-рэпера в «голде».

Я и так упрашивал, и сяк, а он — «нет» — и всё тут. Пришлось включить начальника и, в конечном итоге, припугнуть, пообещав, что если он мне не поможет, то на съёмки второго сезона я его не возьму, а вот Юлю возьму.

«А уж с кем она тут будет проводить время целый месяц, я не знаю. Одна она будет или в компании какого-нибудь молодого и симпатичного элитника — это мы увидим».

Такого примитивного шантажа оказалось более чем достаточно, и друг Савелий, продав душу, согласился пойти во все тяжкие.

Он надел на себя чёрные шорты, белые кроссовки, красную хоккейную футболку с надписью «СССР», желто-чёрную американскую бейсболку и поверх всего нацепил пару килограммов вызывающей бижутерии. Но, хотя Сева для футболки был несколько худ, смотрелась она на нём более-менее нормально, а в сочетании со всем эквипом так и вообще шикарно.

Увидев вышедшего на съёмочную площадку друга Савелия, народ впал в оцепенение и не смог вымолвить ни слова. Меня это крайне удовлетворило, ведь это означало, что «бандос-рэпер» получился именно таким, каким он и должен был быть.

Роль девушки в клипе играла Юля, которая в укороченных до уровня шорт джинсах, красивой кофточке и «римских» сандалиях выглядела просто великолепно.

Пока передислоцировались, Сегурко уже снял с предоставленного властями вертолёта кадры волнующегося моря, поэтому сейчас было дело за нами. А точнее — за мной. И мы меня естественно не подвели.

Необходимо было снять кадры как я в чёрных ботинках, чёрных джинсах, чёрной футболке, солнцезащитных очках, весь такой — на причёске, весь такой — модный и красивый стою на камнях, ноги мои омывают волны, и я, чуть приподняв голову и прижав руки к груди, глядя в далёкую даль, пою.

Сняли. После чего переместились на одну из улиц города, где нас уже ждали элитники.

Станцевали, сплясали, попели и посмеялись так, как надо, всего за полчаса.

Шокированный откровенными танцами Минаев, который пришёл посмотреть на съёмку, хотел было эту самую съёмку немедленно прекратить, но я его отправил к Лебедеву, сказав, что всё согласовано.

Тот разгневанный ушёл, а мы пошли в заведение.

Однако съемка в баре сразу же пошла не совсем по плану. По плану было что? Мы с Севой поём, Юля танцует, элитники ей вторят. Вот, собственно, и всё. На всю съёмку я отводил максимум час.

Но что-то пошло не так.

И случилось это потому, что местные жители, услышав веселые мотивы, которые разносились на всю округу, стали собираться у входа в кабак и проситься пройти внутрь для безвозмездного участия в гуляниях, коими наши съёмки им показались. Пришлось уступить и конечную сцену мы снимали уже в битком набитом заведении, где все посетители с удовольствием танцевали под зажигательную песню, постоянно поднимая бокалы и произнося тосты: за СССР, за Кубу, и за Советско-Кубинскую Дружбу!

Через два часа мы закончили съёмку, а ещё через пару часов у нас был смонтированный клип.

— Это полный восторг! — вскрикнул Тейлор, начав отчего-то жать руку не мне, а крайне удивлённому от увиденного зрелища Лебедеву, ошалевшему Минаеву и улыбающемуся Кравцову. — Александр, с этой песней мы завоюем все хит-парады по всему миру и будем держаться там, как минимум, целый год! Это шедевр! Ты гений!

— Я тоже так думаю, — скромно ответил Гений и вновь включил прекрасно снятый клип на замечательную композицию.

https://www.youtube.com/watch?v=kJQP7kiw5Fk Luis Fonsi — Despacito ft. Daddy Yankee