Тот ещё подарочек

Глава 12

Мария

Слёзы меня всегда морально иссушали. Эмоции словно исчезали, оставалась лишь сухая пустыня в душе. И как ни странно, слушать лекции в таком состоянии было проще. Задумавшись о своих проблемах, не испытывала раздражения от звука нудного голоса унжирца. Когда же он закончил, я долго сидела в классе и смотрела в окно.

Меня терзали сомнения. Да и есть хотелось от всех переживаний, поэтому я отправилась на кухню, где застала маму.

— Мам, а как ты убедилась, что папа тебя любит? По какому его поступку поняла, что это настоящие чувства?

Наверное, не стоило так сразу спрашивать, но уж больно тема для меня жизненно важная. Стук падающей посуды отвлёк от вида осыпающейся под натиском шаловливого ветра ветки цветущей сирени в саду. Я обернулась, не сдержав улыбки. Удивление на лице матери было такое искреннее. А из её рук выскользнул половник, которым она мешала бульон в кастрюле.

— Как по какому?

Я вздохнула, дожевав ароматную корочку булки.

— Бабушка Оксана сказала, что мужчины о чувствах говорят поступками, а не словами. Вот я и хотела бы узнать, а как ты поняла, что чувства отца искренние?

Мама села напротив меня, задумчиво оглядела. Затем тяжело вздохнула со словами, что я совсем взрослая стала. Закусив губу, задумалась, глядя на ту же ветку сирени, на которую до этого смотрела я, словно вспоминала нечто и решалась мне об этом поведать, а когда она это сделала, я пожалела, что вообще начала этот разговор.

— Возможно, мама и права, — тихо и грустно произнесла моя мама. — По-настоящему я поверила в его слова, когда он сорвался, напугал меня, сделал больно.

Щёки мамы покрылись румянцем, она сжала пальцы в замок, рассматривая свои ногти, вымученно улыбнулась. А я не верила её словам. Папа сделал маме больно! Да как же это? Не может такого быть! Он же обожает её! Пылинки сдувает, на руках носит!

— Он долго потом у меня вымаливал прощение, а я не могла его простить. Я оказалась не готова принять его необузданность, но именно после этого я поняла, насколько сильно он меня любит. Знаешь, детка, это, наверное, не то, что должна говорить мать дочери, но мужчины, они порой одержимы до секса. Особенно манаукцы. Но они не изменяют своим любимым. А там такая ситуация вышла, что ему приходилось сдерживаться. Вот ему крышу и снесло. Я ведь не слепая и не дура, прекрасно понимаю, что Кошир помешан на мне. Мне кажется, так у всех манаукцев происходит. Не раз с подобным сталкивалась. — Наконец мама подняла на меня глаза и улыбнулась. — И у Лизиных родителей так же, и у Дашиных. Поэтому и не стоит сомневаться в словах манаукца. Раз говорит что любит, значит, так и есть, а вот давать ответ спешить не стоит. Нужно увериться в своих чувствах.

Булка в тарелке потеряла всякий вкус. Наконец-то мы дошли до самого интересного.

— А как ты уверилась в своих?

Мама вдруг совсем сникла и опустила голову.

— Маш, на самом деле у нас не всё так гладко было с твоим отцом, а порой совсем плохо. Я ведь когда встретила Коша в другого была влюблена.

— Да, я помню, в капитана.

— Эдриана, — кивнула мама. — Но Кош, твой папа, он как солнечный ветер, ворвался в мою жизнь, и смёл из неё всё ненужное, заполнил собой каждый миг, каждую секунду моего бытия, и я благодарна Богу за это. Но поняла что не могу без Кошира, только когда он ушёл, бросив меня. Я словно в вакуум тогда попала. Больно было так сильно, словно по живому резали. Вот тогда я поняла что люблю. Никому не пожелаю испытать это на себе. Это страшно и мучительно. Но когда он вернулся, я была так счастлива.

Мама всплакнула, вытирая мокрые глаза передником.

— К ногам его готова была упасть и целовать их, лишь бы больше не уходил и не оставлял меня одну. Словно его одержимость мне передалась. Я его так люблю, доченька. Жизни без него не вижу. Тот случай связал нас так крепко, что вскоре и ты родилась.

Я шмыгала носом в шоке от откровений мамы. Как же это волнующе! В жизни бы не подумала, что их любовь начиналась через боль. И как же они счастливы и насколько сильно любят друг друга сейчас. Пронесли свою любовь через столько лет.

Одержимость! Ха! Бабушка Желиана называла это страстью. Мы, манаукцы, очень эмоциональны и душевные привязки в нас сильны. Может в этом и кроется та самая одержимость? Но хочу ли я проходить через всё, что пришлось испытать родителям, чтобы увериться в своих чувствах? Стоит только вспомнить, как сердце чуть не оборвалось, когда увидела Гри, лежащего поверженным на матах в тренировочном зале. Нет, я не хочу больше ничего подобного испытывать! И с каждой секундой я всё лучше понимала свою маму. Желание быть рядом и откровенно заявлять о своих чувствах — вот та потребность, которая созревала во мне и рвалась наружу.

— Мама, я, кажется, влюбилась, — вырвалось из меня признание, и я тут же смутилась, потупив взор. — Точнее, я влюбилась и не знаю что делать.

— Влюбилась в Гри? — тихо уточнила мама, а я, изумлённо раскрыв рот, уставилась на неё.

— А откуда ты…

— Мне мама рассказала, что ты звонила. И я же не слепая, вижу, какими взглядами вы перекидываетесь с ним. Он тебя разве что не съел ещё, а ты такая счастливая, когда он тебе улыбается. И эта ваша игра за столом. Я всё понимаю, доченька, не стоит краснеть. Гри очень красивый и хороший манаукец. Я даже у Кошира про него спрашивала, тот сказал, что не собирается вмешиваться в ваши отношения и мне запретил. Но, кажется, не против Буреля. Хотя знаешь, он ведь дворецкий.

Мамина поддержка была очень приятна. Немного смущала тема разговора, но как же свободно дышать стало. Я позволила себе открыто улыбнуться и даже возмутиться.

— Мам, он, между прочим, самый богатый мужчина Шиянара. Я даже не знаю, зачем он работает у нас…

— Да ты что?! Он богат, но работает у нас обычным дворецким? Вот это любовь! — выдохнула мама и, сложив руки, прижала их к груди. — Машенька, да он бесподобен. Надо же! На такое даже Кош не способен, мне кажется. А знаешь, он мне сразу понравился, как только появился два года назад. Вот просто сразу. Есть в нём такое властное, статное.

Мама руками провела по своему пышному телу, гордо расправив плечи, пытаясь подражать Бурелю. Я рассмеялась в голос. Нет, Гри точно не такой. Хотя да, он особенный, и это всем сразу бросалось в глаза. Обычным его назвать язык точно не повернётся. Эх. Но что теперь мне делать?

— Он мне предложение сделал, а я испугалась, — призналась очередной раз, но мама, потянувшись ко мне через стол, накрыла своей ладонью мою.

— И правильно что испугалась. Это нормально, думай, не спеши. Замужество дело серьёзное на самом деле. Да и куда спешить, тебе только восемнадцать, пару годиков в запасе есть. Пока присмотрись к нему повнимательнее.

— Мам, — тихо позвала я её, — я не выдержу два года.

Смысл моих слов до мамы дошёл сразу. Она густо покраснела, затем похлопала по моей руке и, поджав губы, села прямо, со вздохом произнесла:

— М-да. Он же шиянарец, точно не выдержишь.

Я оцепенела. Очередная тайна? Да сколько их у мамы ещё в запасе?

— Ты о чём? — тихо уточнила, на что мама совсем смутилась и стала прятать глаза.

— Твой папа, Машенька, искуситель тот ещё. Манаукцы, которые с Манаука, они не такие, как с Шиянара. Они сдержанные, деликатные, что ли. А вот шиянарцы… — Вздохнув, мама пришпилила меня к стулу очень серьёзным взглядом и прошептала: — Не заставляй его сдерживаться. Не совершай моей ошибки. Лучше дай сразу, чем потом расхлёбывать. Лучше часто, но чуть-чуть, чем одним присестом, так что потом ходить не сможешь. Манаукцы, они очень необузданные, и всё, что про них пишут в сети, правда!

— Мама, я же тоже манауканка, к тому же альбинос, — напомнила я ей, на что она только махнула рукой.

— Ты девушка, к тому же невинная. Но если решила, что любишь Гри, то доверься ему во всём. И запомни, не давай ему голодать. Голодный мужчина — злой мужчина. Это относится как к еде, так и к постели. Фу-х-х! — вдруг выдохнула мама, обмахиваясь рукой, словно груз скинула с плеч.

— А это оказалось не так и страшно, — пробормотала она себе, а затем лучисто мне улыбнулась. — Надеюсь, я тебя не сильно напугала? Я так боялась с тобой на эту тему говорить. Но мама сказала что пора, а то потом поздно будет.

Я неожиданно поняла для себя, что этот разговор тяжело дался не только мне, но и маме. Она, схватившись за половник, опять отошла к плите, уточняя у меня, что я хочу на ужин, а я почесала щёку, задумавшись, чего стоило ей, такой скромной и благочестивой женщине, говорить на такие откровенные темы, точно не одну сотню калорий она сейчас сожгла. Папа будет недоволен, если вдруг мамуля схуднёт. Он трепетно следил, чтобы округлые формы мамы не терялись с годами. Да мамуля и сама не спешила стройнеть, прекрасно чувствуя себя и при своих килограммах. Ведь главное что? Главное быть любимой. А Гри сказал, что любит. И Стемп, кстати, тоже. Но я… Я выбрала Гри.

Спешно дожёвывая булочку, допила чай. Мне срочно нужно было пообщаться с дворецким. Раз все в курсе, что между нами происходило, то пора приступать к следующему шагу, «Приручению». Да и просто целоваться хотелось.

Налетела на него прямо в коридоре, порывисто поцеловала и помчалась в класс. Да, вот такая я ветреная и неожиданная! Пусть теперь думает, что на меня нашло! Так весело и легко на душе давно не было. Плюхнувшись в кресло, засела за законопроект, тихо посмеиваясь себе под нос. Потом не выдержала и набрала сообщение Лизе, та в ответ прислала смеющийся смайл.

После занятий решила сходить на массаж. Час релакса мне не помешал бы, да и спина затекла. Небольшое помещение, отведённое для релакс-процедур, было выполнено в бордовых тонах. Голограммы тысячи маленьких свечей мерцали в такт тягучей мелодии, которая словно наполняла пространство своими умиротворяющими нотами. Аромат масел создавал особенную атмосферу, помогая расслабиться.

Моя массажная капсула призывно откинула стеклянную крышку, её не спутаешь с родительскими и гостевыми. Я специально просила себе розовую и поставила возле окна, чтобы наслаждаться видом цветущей клумбы во время массажа. Переодевшись в тонкий специальный льняной костюм, я, скинув обувь, забралась в своё любимое кресло, с удобством откинулась на спинку и выбрала режим расслабляющего массажа. Спинка кресла опустилась до положения лёжа, мягкие валики, перекатываясь, приятно прожимали уставшее тело, тихая музыка лилась из динамиков, и глаза сами собой закрывались.

Всё же душевные переживания не проходили без последствий для многострадального тела. Как же приятно! Машина знала своё дело, и постепенно напряжение уходило, и я, кажется, задремала, потому что проснулась от того, что спинка кресла опустилась полностью, превращаясь в плоский стол, а надо мной склонился улыбающийся Гри.

— Переворачивайтесь, моя янара, и вы узнаете, что такое настоящее блаженство, — проворковал он, а я, чуть помедлив, выполнила его требование.

— Верх лучше снять, — заявил мне дворецкий, подкладывая чистое полотенце в образовавшееся по мановению его руки отверстие для лица.

— Вот ещё, — смутилась я, не представляя, как буду лежать с голой спиной перед ним.

— Я хотел масло использовать. Туника точно испортится, а для кожи полезно.

Я, закусив губу, по сомневалась, но всё же осторожно приподняла край туники, остальное Гри сделал сам под мой писк возмущения, одним плавным и выверенным движением полностью снял через голову. Я смутилась, прижала руки по бокам, чтобы прикрыть грудь.

Мягко полилось масло, а затем Гри молча стал плавными круговыми движениями его размазывать по моей спине. Я опустила лицо в отверстие и просто пыталась расслабиться, рассматривая встроенную голокартинку плавающих рыбок в океане. Когда дошло дело до плеч, я глухо застонала от наслаждения. Бурель, мастер на все руки, осторожно прожимал какие-то точки, от чего по телу прокатывались горячие волны, и наступал миг блаженства. Ни о каком смущении уже и речи не велось. Гри уверенно массировал мои руки, каждый пальчик, ладони. Я готова была мурлыкать, а он меж тем перешёл к ногам. Массаж стоп имел невероятно расслабляющий эффект, и как-то само собой штанины широких брюк приподнялись до колена. Гри осторожно массировал голени, словно гладил, тут же мял, затем прощупывал поясницу, приспустив резинку брюк на ягодицы. Тут я напряглась, потому что ощущения перестали быть томными, а обрели эротический подтекст. Мой копчик оказался весьма и весьма эрогенной зоной, хотя что там могло быть такого особенного, но я невольно возбудилась, а Гри не останавливался, продавливал ямочки ягодиц, костяшками массировал, заставляя вибрировать всем телом. Так продолжалось достаточно долго. Пожар внизу живота и между ног начал меня беспокоить, я задышала глубоко, с трудом сдерживая порыв приподнять бёдра.

Но Гри наконец остановил сладкую пытку. И вновь широкими движениями погладил спину, возвратился к плечам, шее и голове.

— Перевернитесь на спину, — попросил он, а я приподнялась на локтях, оглянулась через плечо.

— Но я голая, — скромно объяснила почему не могу это сделать.

Гри держал в руках очередное полотенце, которым целомудренно прикрыл грудь. Я подтянула резинку брюк до талии и расслабленно выдохнула. Забавно. Целоваться сама лезу, а обнажаться перед Бурелем стыдно.

Зато могла его теперь рассмотреть. Он переоделся в такой же костюм, как и на мне. Белый определённо его цвет. Мы улыбались друг другу, когда он начал массировать мои руки, осторожно прожимая особенные точки.

— Вы чего-нибудь не умеете? — уточнила у него, прикрывая глаза, чтобы не сильно возбуждаться. Слишком близко находилось его лицо и манящие губы. После разговора по душам с мамой у меня словно тормозные стабилизаторы отказали. Я смотрела на Буреля как на своего мужчину. Именно так. Присвоила его себе, призналась, в конце концов, что видела именно его спутником своей жизни, и мне нравилась эта мысль. Да и что говорить, я приходила в восторг от того что нравлюсь Гри, и он меня любит. И вообще, всё у нас с ним может быть, если я осмелюсь. Тем волнующе ощущались прикосновения его рук к моему телу. Он словно оставлял горячие следы, и воображение зашкаливало, подсказывало, как можно поцеловать его, и что последует за поцелуем дальше.

— Мне кажется, вы умеете всё что угодно, — пробормотала, когда руки Гри сместилась на мои плечи, и мужчина наклонился ниже.

— К сожалению, уметь всё невозможно, но я стараюсь. Ведь избранник янары должен быть безупречен.

— О, вот как, — расстроилась я, вдруг осознавая одну неприглядную истину. Тут же захотелось прикрыться и остановить массаж.

— Опять вы всё неправильно поняли, моя янара, — отозвался Гри, с силой надавливая мне на плечи, чтобы лежала смирно. — Я стараюсь быть лучшим именно для вас, а не кого-то другого. Ведь Яшана, ваша тётя, тоже янара, и может занять место шияматы, если её поддержат, но я не хочу стараться для неё. Меня интересуете только вы. Потому что я отдал вам своё сердце.

Да, тётя могла бы претендовать на трон шияматы, но мне кажется, бабушка ей не позволит этого. Гостя на Шиянаре, я общалась с тётей Яшаной и уверилась, что та невменяема. Порой такое вытворяла на моих глазах, что волосы дыбом вставали. Её истерики пугали меня еще с детства. И я боялась однажды стать такой же неуравновешенной истеричкой. Подобных личностей нельзя вообще подпускать к власти и позволять становиться покровителями. Слишком опасны. На них как раз и был рассчитан мой законопроект о равноправии полов.

— Не хмурьтесь, морщинки будут, — шутливо поругал меня Гри, ласково поглаживая подушечками пальцев лоб. Он переместился, встал у изголовья и склонялся, задорно заглядывая в глаза. — Вы прекрасны, особенно такая.

Бурель замолчал, а я, не дождавшись окончания фразы, не утерпев, спросила:

— Какая?

— В моих руках, — заявил самонадеянный и такой соблазнительный мой персональный массажист.

Что-то мне подсказывало, что прежде он никому массаж не делал, но явно знал теорию. Слишком уж хаотичные движения. И вообще, игривый из него массажист, ой, игривый! Его руки опустились на мои плечи вновь, и я, прикрыв глаза, заулыбалась, слушая хрипловатый от страсти самый волшебный и бархатистый голос во Вселенной.

— Лежащая передо мной, расслабленная.

Расслабленной я точно не была, но приятная истома начинала овладевать мной от воздействия ласкающих рук Гри. Он смял плечи, очертил ключицы, мягко обхватил подбородок, приподнял, а затем мои губы накрыли горячие и властные. Поцелуй Буреля не был таким целомудренным, каким я его одарила в коридоре. Нет, он напористо заставлял приоткрыть рот. Невольно согнула ноги, потянулась к нему, отвечая на поцелуй. Но Гри отстранился, перешёл, чтобы усадить меня, раздвинув ноги, встал между моих колен, вновь целовал, не слушая моего писка возмущения. Полотенце соскальзывало с груди, и я боролась с ним. А затем горячая ладонь легла мне между лопаток, меня крепко прижали к груди, и я совершенно позабыла о скромности, зарываясь руками в длинные волосы Гри, растворялась в его жадном поцелуе.

Я готова была продлить этот миг как можно дольше, но лёгкие стало обжигать от нехватки воздуха. Гри отстранился, уткнулся лбом в мой, тихо посмеивался. Он так же тяжело дышал, как и я, потёрся носом о висок и тихо шепнул на ушко:

— Я схожу с ума, моя девочка. Ты играешь с огнём и убегаешь. Ждёшь, что поймаю, а сама не даёшь и шанса.

Моргнула, скидывая наваждение и пытаясь понять, о чём он говорил.

— Я не доживу до брачной ночи, если продолжим. Вообще не понимаю, зачем ждать эту брачную ночь. Зачем омрачать такой праздник болью.

— Что? — переспросила, подумав, что ослышалась.

— Брачная ночь — глупая традиция землян. Зачем она вам? — жарким шёпотом опалял мои нервы Гри, продолжая ласково гладить по волосам, оставляя осторожные поцелуи возле ушка. — Мы же манаукцы. Я хочу наслаждаться вашими страстными стонами до самого утра в брачную ночь, а не утешать после потери девственности.

Кажется, кто-то что-то неправильно понял, или я ничего не понимала.

— Я еще даже не сказала «да», — напомнила Бурелю, который тихо рассмеялся, ухватил за затылок, заставляя заглянуть ему в лицо.

— Я не против покровительства. Нам это ближе.

Я замотала головой. Нет, никакого покровительства однозначно. Хочу как у родителей — раз и навсегда, быть единственной, и вообще, власть — дама, не терпящая соперниц даже в лице подопечных.

— Нет, я хочу мужа! — зашептала в ответ и потянулась за поцелуем. Мои руки поглаживали плечи Гри, я распалялась от приятных ощущений скольжения моих ладоней. — А разве первый раз обязательно должно быть больно? Если мужчина опытный и прекрасный любовник, то…

— Чушь, — возразил Гри отстраняясь. — Неприятные ощущения всё равно будут. И чтобы любимая испытала экстаз, нужно подготавливать её, постепенно раскрывать границы женственности.

Я вздрогнула, когда почувствовала его пальцы на своих сосках. Неуловимое круговое движение по ареолам вызывало дрожь в теле.

— Раз за разом подводить её к пику наслаждения, учить парить, ловить волну. В конце концов, насладиться её сладострастными стонами.

Гри склонился к груди и начал её целовать. Я готова была укусить себя за палец, лишь бы не вскрикнуть в голос от невообразимого наслаждения. Ласковые губы прихватывали соски, язык дразнил их, а тело моё пело. Я вся, словно струна, задрожала, лишаясь воздуха, втягивала его на полустоне, выгибалась, руками хватаясь за плечи Гри, моего персонального якоря, который еще удерживал меня в этой реальности.

Его широкая ладонь бережно удерживала меня, согревала спину, вторая мяла груди, подставляя их под алчный рот, который всё глубже вбирал мои соски, всё откровеннее ласкал их. В моей крови всё нестерпимее разгорался огонь, собираясь эпицентром внизу живота. Я сжимала Буреля бёдрами в неосознанном желании потереться об него. Чуть не хныкала от снедающего зуда. А Гри целовал меня, властно впиваясь в губы, вторгаясь языком. Мне казалось, я лопну, нет, взорвусь от чего-то неведомого.

— Можно? — тихо спросил Гри, прижимая руку между моих бёдер.

Меня как током прошибло, я уткнулась ему в шею, замерла. Приподнялась, словно насаживаясь на его пальцы, чувствуя, как там уже горячо. Можно ли ему туда? Он хотел проникнуть в меня уже сейчас? Сделать своей? Я сглотнула, пытаясь протрезветь, но соображать получалось плохо. Всё во мне кричало соглашаться. Я несмело кивнула и хрипло вскрикнула, когда Бурель, ловко развернув, уложил меня на стол, склоняясь, потому что рук я так и не расцепила.

Осторожно, словно боясь спугнуть, Гри пробрался под резинку брюк, коснулся волосков, бережно раздвигая пальцами складочки, чтобы дотронуться до клитора. Я знала своё тело, но не ведала на что оно способно. Познавала саму себя заново, свои реакции на откровенное прикосновение мужчины. Гри словно знал что делать и как действовать. Я испуганно распахнула глаза, запрокинув голову, парила на неосязаемых, но чувственных волнах, ритм которым задавал любимый.

Его пальцы виртуозно играли на струнах моего тела и души. Я металась, задыхаясь от дикого желания. Я чувствовала, как они проникали в меня. Ощущала шероховатость подушечки пальца Гри, которым он надавливал на тугой бугорок клитора, взрывая мои нервы очередным фейерверком. А поцелуи! Гри словно пил с моих губ, заставляя смотреть в глаза, хотел насладиться моей страстью. Он рассказывал, как давно мечтал увидеть своими глазами моё исступление. Мне кажется, в какой-то миг я просто оглохла, умерла, разлетевшись от яркого мига разрядки на острые осколки. Словно на секунду я просто перестала быть. А затем сердце сделало свой первый удар, и я очнулась. Будто заново родилась и чувствовала себя невероятно невесомой в руках любимого, который уложил меня к себе на колени, укутал в тёплый плед. Где только и взял его? Мы несколько минут сидели в полной тишине. Я приходила в себя, совершенно опустошённая, обновлённая и счастливая.

— В следующий раз вместо пальцев будут мои губы, — шепнул Гри, поцеловал в висок, играя, потёрся носом о волосы.

— Губы? — не поняла я его, но стоило взглянуть в лукавые алые глаза, как осознание окатило горячей порочной волной.

— Ой, — вырвалось у меня.

— Да, да, именно там и именно мои губы, — развеселился Бурель, крепче прижимая моё бренное тело к себе. — Вкус любимой женщины, — пробормотал он. — Пока я насладился лишь ароматом и видом.

— По-моему, вам и этого хватит, — буркнула я, укутываясь в плед по самый нос. Ой, как стыдно было! Просто жутко стыдно! Мама права, он как маньяк сейчас смотрел на меня горящим взглядом голодного зверя. Съел бы, дай только волю. И мне нравилось, жутко было, но невероятно, экстремально приятно.

Особенно волнующе и до безобразия откровенно прозвучала его фраза про вкус любимой женщины. Я вот лично хотела бы надышаться ароматом моего любимого мужчины. Совершенно не догадывалась, что запах Гри такой особенный и соблазнительный, а ещё сексапильный. Он сейчас окутывал меня, став персональным воздухом. Я, как маньячная натура, с улыбкой на лице глубоко дышала, наслаждаясь тем, что частичка Гри проникает в мои лёгкие.

Наши милые посиделки несколько затянулись, я это понимала, но не могла отказать себе в удовольствии. Но увы, у Гри была ревнивая работа, которая буквально забрала его у меня, а мне пришлось возвращаться в свои апартаменты, где я устроила онлайн-совет.

— Приручать мужчину можно по-разному, — авторитетно заявила Даша, разворачивая на экране очередную схему. — Для начала заставь его привыкнуть к своим прикосновениям. Нужно выработать рефлекс.

— Он тебе что, собака? — возмутилась Лиза.

Я с ней была согласна, но про рефлекс тоже послушать интересно.

— Он мужчина, который не особо нуждается в сантиментах. Это нужно исключительно женщине, но у любого мужчины можно выработать рефлекс показывать другим мужчинам, что это его женщина.

— Что-то как-то сложно. Ты про поцелуи при приветствии? — уточнила, но Даша покачала головой.

— Самый первый рефлекс человека это хватательный. Нужно приучить его обниматься при встрече. Потом поцелуй.

— Ты хочешь сказать, что крепкие объятия для мужчин больший показатель, чем поцелуй? — удивлённо переспросила Лиза, а я в ответ пожала плечами. Я вообще не в курсе, о чём сейчас вещал наш гений.

— Да, мужчина успокаивается, когда чувствует свою женщину в личном пространстве, а ещё лучше тактильный контакт, то есть объятия. Поцелуи придают пикантности, но слюнявый эффект порой вызывает раздражение, поэтому лучше просто обнять, пусть сам целует, если ему хочется. Да, и как сказал Гри, он хочет быть меченым, поэтому, Мария, держи алую помаду наготове.

— Девочки, я его тут недавно поцеловала в коридоре, так эффект был просто нереальным! — решила поделиться своей новой маленькой победой.

Лиза тут же навострила ушки и полюбопытствовала:

— Это какой же?

— Мне предложили не ждать брачной ночи, а попробовать узнать друг друга в интимном плане до замужества.

— О как! — выдохнула Лиза. — Бесстыдство какое соблазнительное. И ты согласилась?

— Надо было?

— Конечно! — хором выдали подруги, затем переглянулись и рассмеялись.

— Нет, честно? — удивилась я слаженности их ответа.

— Мужчинам надо дарить надежду. А вот держать обещание не обязательно, — заявила Даша, на что мы с Лизой откровенно удивились. Так дерзко обманывать мужчину! Да она в своём уме?

— Лично я считаю, что друг друга лучше узнать поближе заранее, прежде чем принимать серьёзное решение связать жизнь замужеством с незнакомцем, ведь развод наместник еще никому не дал, — напомнила Елизавета.

Я задумалась на миг. А ведь и правда! За практически девятнадцать лет на Новомане не зарегистрировано ни одного развода!

— Твою медь, — выдохнула, прижимая к себе подушку.

Тут же в полемику вступила Дарья с её извечной флегматичностью.

— Не думаю, что Маше отец откажет, если она попросит развод. Родная кровь и всё такое.

— А вдруг на принцип пойдёт? — возмутилась Лиза. — Он же борется за хорошие показатели. Трясётся над своей статистикой.

Я их практически не слушала, вдруг осознавая, что проблема притирки характеров меньшее из зол у нас с Гри. Даже разница в возрасте притупляется на фоне возможной интимной несовместимости. Вдруг я вообще ему не подхожу. Страшно показаться бревном в постели. Я же совершенно не знала, что делать нужно в эту самую брачную ночь. Жена вроде как должна мужу супружеский долг. Надо хоть ознакомиться с тем как этот долг отдают.

— Даша, а ты на каком сайте всё это смотришь? — уточнила я, желая сама просветиться, уединившись в своей спальне. Слышала, что есть особенные курсы по обучению сексу. Всё стеснялась посмотреть, но, видимо, пора!

— Сейчас скину. Мария, ты поняла про хватательный рефлекс?

Я отмахнулась от Дарьи, кивала ей, лишь бы уже отстала со своими рефлексами, у меня на повестке вечера куда более интригующий момент.

— При каждой встрече обнимай, и пусть он тебя обнимает, запомнила?

— Да-да, слушайте, девчонки, у меня тут образовалось одно важное дельце. Давайте, до связи, — попрощавшись, закрыла диалоговое окно коммуникатора и стала ползать в галанете. Рефлексы ещё какие-то вырабатывать у Гри. Дашка порой реально дичь порет. И чем ей поцелуи не угодили? Мне они куда больше нравятся. Обнимашки это для детей, как она, а я уже взрослая.

— Ой, — испуганно покинула слишком откровенный сайт. Не настолько я ещё взрослая, чтобы такие ужасы с первой страницы смотреть! Это что, реальный размер или увеличенный? Если натуральная величина, то теперь понятны слова Гри про боль в брачную ночь!

Закусив ноготь, я чуть помучилась в сомнении, а затем решилась, наверное, на очередную глупость, но написала сообщение Бурелю.

«Я согласна с тем, что стоит попробовать раскрыть мою женственность до брачной ночи. Вдруг всё плохо, и мне не понравится. Тогда я вам точно скажу «нет»».

Гри

Это был выстрел прямо в сердце. Нет, она словно издевалась, но при этом Бурель был уверен на все сто, что янара даже не догадывалась о том, что сейчас творилось с её подачи в душе манаукца. Не понравится? Ну что же, вызов брошен.

Альбинос усмехнулся, оглядывая пустой коридор. Нет, он понимал, что после массажа девушка сдастся, да он сам был готов сдаться и опуститься до мольбы. Так тяжело было держать себя в руках, когда она кончала для него, сжимая его пальцы, царапая плечи, громко постанывая. Его девочка самая восхитительная, замечательная, белая, как снежинка, и такая же нежная, чуть неловко тронь — растает, поэтому он и сдерживался, не давая ей и шанса что-то изменить.

Бурель не собирался её никому уступать, даже близко подпускать. Мартан уже своё получил. Теперь и не сунется к ней, а вот землянин… да, возможно, он и совершенно ни при чём. Возможно, он просто случайно попался на глаза шиямате, а та решила поиграть, но Гри был неумолим. Нет, он не злопамятен, просто память хорошая и нет привычки оставлять вызов без ответа. Шиямата сама бросила землянина на рельсы транспортёра. Сама же и окажется за рулём неуправляемого локомотива.

Усмехнувшись очередной раз, Бурель отправил приглашение своей бывшей покровительнице с намёком на праздничную причину вечера так, чтобы она ничего не заподозрила и точно появилась. Маленькая, но приятная сердцу месть. Теперь Бурель точно узнает истинное назначение подарка шияматы, потому что ответа от наместника так и не добился. Может и он его не знал, что, в принципе, волне вероятно. Как бы ни уважал Гри янарата, но и он в его глазах не был идеальным. Однако все недостатки наместника сглаживала Мария. За неё Бурель безмерно благодарен и янарату, и его бесподобной жене. Надо же на какие ценные советы она оказалась способна. Лучше часто, но чуть-чуть. Именно так и планировал сам Гри, тем приятнее найти единомышленника. Сразу пугать не стоило, нужно осторожно вводить свою девочку в порочный мир взрослых игр.

Гри разве что не мурлыкал себе песенки под нос, занимаясь своей рутиной, ставшей настолько привычной, что она уже не вызывала раздражения, как в первые месяцы пребывания на Новомане. Он ведь и не догадывался, какие испытания ему приготовил наместник в плату за право находиться как можно ближе к Марии.

Составив меню на ужин, Бурель поспешил приготовить место свидания со своей мечтой, с любопытной янарой.

— Ты точно скажешь мне «да», — прошептал он своим мыслям, оглядывая всё еще пустой коридор, прежде чем зайти в свою комнату.

Восторженный ответ от шияматы огласил звоном входящего сообщения на коммуникатор. Бурель потёр пальцем нижнюю губу, раздумывая, готов ли морально землянин. Но потом тряхнул головой, даже если нет, это уже его проблемы, а не Гри. У того сейчас на первом месте, как и обычно, была лишь Мария Шияна, единственная и неповторимая.

Мария

Всё же как сложно придумывать законы! Протяжно вздохнув, выпрямилась и потянулась, чувствуя, как хрустит мой позвоночник, вставая на место. Хотела потратить пару часов, а сама засиделась до десяти вечера. Мама уже пару раз заглядывала ко мне, последний раз вместе с отцом. Когда тот узнал, чем я занята, похвалил и утащил маму. Больше меня никто не тревожил и вот результат — за окном темень, в резиденции тишина, показывать заготовку папе точно сейчас не стоило, так как я не глупая, понимала, куда он утащил маму. Даже завидно стало. Вспомнился Гри и его ласковые, сильные руки на моих плечах.

Задумалась, а не позвонить ли ему, но что-то останавливало, решила, что не стоит испытывать судьбу. После того что он устроил мне в комнате релакса, я боялась своего тела. Словно услышав мои мысли, в классную комнату вошёл объект моих сомнений. Гри неспешно приблизился, неся в руках поднос со стаканом молока. Да быть такого не может! Я же уже взрослая, но как же мило это выглядело со стороны.

— Вы засиделись, — с упрёком заметил он, ставя передо мной поднос, и как только я взяла стакан, потянулся к планшету. — И чем же вы таким заняты? — чуть насмешливо спросил, но тут же замолчал, подобравшись, когда вчитался в заголовок.

— Эй, нельзя, — чуть не расплескав молоко, я попыталась отобрать планшет, но Гри, придерживая меня за плечо и не позволяя встать с кресла, читал самый сырой текст законопроекта, держа розовый девайс в вытянутой руке.

— Он ещё не готов! — возмутилась и со звоном поставила стакан на поднос. Стыд-то какой! Ведь понимала, что, по мнению своего преподавателя политологии, я косноязычная и узко мыслящая девица, которая не может витиевато и высокопарно излагать свои мысли.

— Это не важно, — сурово осадил меня Гри, цепко вглядываясь в лицо, вызывая еще большее смятение. — Главное другое. Вы что, всерьёз запланировали его ввести?

Он был явно удивлён. Протягивая обратно мне планшет, присел на стол, выразительно глядя сверху вниз, давя своей аурой.

— Янара, вы ведь понимаете, что этот законопроект разрушит устои Шиянара?

— Да неужели? — обиделась в ответ.

Нет бы порадовался как мужчина, которому даются такие вольности, о которых раньше он мог разве что мечтать.

— Да, разрушит. Но что-то мне подсказывает, именно этого вы и добиваетесь, — закончил мысль дворецкий и неожиданно присел так, что наши глаза оказались на одном уровне. — Равноправие, Мария. Вы всерьёз решитесь на этот шаг? Зачем?

— Что вас смущает, ши Бурель? — официально и холодно уточнила, враз растеряв благожелательность к нему. Мне почему-то казалось, что ради таких вот амбициозных, умных и сильных мужчин я стараюсь, борюсь за их права, неужели он этого не понимает.

— Это опасно. Вас на кусочки раздерут ущемлённые покровительницы. Вы же хотите лишить их власти.

Я выдохнула. Я-то уж подумала, что ему нравится быть в услужении женщин, подчиняться их приказам. Мне папа рассказывал про таких. Тем приятнее было ошибаться на его счёт. Очень рада.

— Ши Бурель, не мне вам говорить, что некоторые покровительницы уже давно не в своём уме. Это прискорбный факт. А психологически больных людей обычно изолируют. Поэтому я хочу ввести тест, который выявит такие отклонения.

— Но попахивает дискриминацией.

— Ой, только не надо оправдывать их. — Я встала с кресла, держа планшет в одной руке, отправила проект отцу на почту. Как освободится, прочтёт. — Они больные, ши Бурель, а значит, не могут приниматься здравые и взвешенные решения. Именно такие женщины нуждаются в сильном плече настоящего и любящего мужчины, которому нужны права и свобода, чтобы и нести ответственность за съехавшую с катушек бывшую покровительницу.

Прошла к столу и, отложив планшет, взялась за стакан. Пригубив молоко, продолжила дискутировать с вальяжно расположившимся в моём кресле дворецким.

— Посмотрите на моего папу, он прекрасный покровитель и отличный правитель.

— Без сомнений, вы правы, но его этому обучали, не каждый шиянарец способен вот так вот сразу перестроиться.

— Поэтому тест будет для всех желающих, и для мужчин тоже, — безмятежно пожала плечами. — Хочешь стать покровителем — пройди тест. Всё просто.

— И кто же будет составлять тест, а также оценивать?

— Составят специалисты, психологи, а оценивать будет программа, чтобы никакого человеческого фактора. Как на права сдавать, прошёл тест — молодец, вот тебе корочки и права с обязанностью, не прошёл, — поджав губы, развела руками, — до свидания. Всё просто.

Бурель усмехнулся, да так красиво и завораживающе, что про молоко я тут же забыла. Резко захотелось поцеловать его губы, прижаться, а может даже оказаться на коленях этого очаровательного мужчины, который размышлял над моими словами.

— В этом есть смысл, но всё же очень большой риск навлечь на себя недовольство общественности. Законы Шиянара незыблемы — женщина священна. Она мать, дарующая жизнь. Мудрая…

— Добрая и справедливая, — подхватила я, вновь возвращая своё внимание к молоку.

Все эти постулаты я выучила с детства, бабуля Желиана мне их как колыбельную на ночь повторяла. Вот только ситуация на Шиянаре давно требовала перемен, да и Дашке нужен был именно покровитель. Ну честно, какая из неё покровительница? Наш гений любила спокойствие и тишину. Так что я планировала дать ей именно то, что она так любила, а вот зачем? Чтобы, наверное, не размножалась. Как бы я ни любила её, какая бы Лиза ни была мне лучшая подруга, а правде в глаза смотреть стоило. Дашка опасна тем, что непонятно кого она родит, когда придёт её время. Лучше, чтобы рожала она от манаукца, а, не приведи Господь, не от унжирца или нонарца.

Я не расистка, мне даже земляне импонировали, естественно не все, а единицы, например мама и бабушка Оксана. Дело даже не в чистоте крови, а менталитете инопланетников. Каждая раса хранила в себе не только светлую сторону, но и тёмную. Манаукцы со своей тьмой всегда в вечной, но успешной борьбе.

— Только для большинства покровительниц это уже в прошлом. Больные извращенки, они сходят с ума, упиваются своей властью, издеваются над мужчинами. Поэтому я делаю то, что делаю. Вы всё ещё желаете видеть меня своей шияматой? — спросила я у притихшего Гри, опуская пустой стакан на поднос.

— Теперь еще больше, — выдохнул Бурель, словно просыпаясь. Встал, обогнул край стола, остановился возле меня. — Вы очень бесстрашны, моя янара. Я покорён вами, хотя казалось уже некуда. Я с вами. Распоряжайтесь мной как пожелаете.

Я чуть расстроенно выдохнула, опустив глаза, почесала ноготком бровь.

— Я думала вы другой, — честно призналась. Нет, ну неужели он всё же подкаблучник, тот, кто улетает за край Вселенной от кайфа, когда женщина приказывает мужчине, полностью контролируя все аспекты его жизни. Очень плохо. — А вы их этих.

Хотела было уйти, но Гри за плечо развернул к себе и сурово спросил:

— Из каких этих? Я, кажется, доказал вам сегодня, что я хочу вас, вы мне не безразличны, и я на всё готов ради вас. Я вас люблю, поэтому и не бегаю за каждой юбкой, и я точно не из этих. Меня такие намёки оскорбляют, янара.

— Да какие намёки! — возмутилась в ответ. — Хочу дать вам свободу, а вы! Подкаблучник и бесхребетник! — выпалила и вновь попыталась вырваться из рук Гри, который в изумлении поморгал несколько секунд, затем рассмеялся, чуть не хватаясь за живот, а потом и вовсе, как неадекватный, поцеловал меня, прижимая к себе.

— Моя янара, простите меня, я глупею рядом с вами. Конечно же, вы мой чистый ангел, сладкая девочка. Простите меня, простите.

Погладил по волосам, еще пару раз урывками поцеловал в губы и успокоился.

— Я не подкаблучник и уже тем более не бесхребетник, и я вас понял. Вы желаете, чтобы я стал таким же, как ваш отец. Каждая дочь мечтает о муже, копии своего отца. Как же я сразу не сообразил.

— Да нет, — попыталась я вырваться. — Я не это имела в виду!

Замуж за папину копию я точно не собиралась. Честно! Просто уму непостижимо, как это он так всё вывернул!

— Я всё понял, — покивал Гри, а я сдулась. Непробиваемый!

Даже неловко от того, что он действительно чем-то на папу сейчас похож, такой же хитрый и красивый. Улыбка лукавая. В алых глазах блестели хитринки, и я млела от нежных объятий и ласковых поглаживаний. Даже расслабленно прижалась к груди альбиноса.