Треск Цепей III: Расправив крылья

Фаворит

Бездушный не знал зачем он сюда пришёл.

Свист топора, подсвеченные вспышками клубы пыли и хруст костей, сопровождали его бегство по подземелью. Гнездо ночных тварей восстало, а низшие особи, что дремали в стенах — высыпали в лабиринт катакомб.

В какой-то миг, прорубаясь сквозь тьму, чужую плоть и пылищу, он вспомнил своё имя.

— Тихомир…

…шептал шорох чужих шагов и приносил образы заиндевевших трупов, что входили в распахнутые врата Эрлема. На их одежде и лицах плясали отблески пожаров что занимались по всему городку.

— Тихомир…

…тихим свистом пели арбалетные болты, воробьиной стаей проносящиеся над стеной.

— Тихомир…

…шептали губы лежащего в сугробе стража Эрлема. И это же имя визжал брызжущий слюной упырь в катакомбах под проклятой крепостью.

В разуме воина царил полный раздрай. Воспоминания смешивались с явью, связь с Мастером боли истончилась, а цель померкла, но не исчезла окончательно.

Он продолжал идти по следу.

Тихомиру не повезло. Прорубая себе пусть сквозь запылённые катакомбы, он свернул направо и сам того не ведая очутился в лабиринте подземных помещений. Пыточная, фамильный склеп, тюрьма, склады — всё это было единой, подземной сетью.

Один из коридоров склепа закончился проломом в стене, который вёл в хмельной погреб, освещённый кристаллическими светильниками. Здесь воин подкараулил и зарубил двоих упырей, что наступали ему на пятки, и бросился дальше.

Схватка далась ему нелегко. Одна из тварей мазнула когтями по бедру. Совсем неглубоко, располосовала одежду и кожу, но большинство чудищ с лёгкостью чуют кровь и теперь не отстанут, не собьются со следа.

Воин понимал, что ему не уйти, но продолжал двигаться. Опыт говорил ему, что лучше встречаться с разрозненными группами тварей, чем со всей стаей. Заманивать их запахом крови и встречать на поворотах, но вечно так продолжаться не могло.

Ведь в этих подземельях он был не единственным охотником.

Стая летучих мышей догнала его между массивными винными бочками, лежащими на боку в специальных деревянных рамах. Окружила писком и хлопками крыльев, потянула за одежду, а затем брызнула в стороны без следа растворяясь в густых тенях.

— Сильный…

Женский шёпот пришёл сразу отовсюду. Тихомир встал в боевую стойку и медленно поворачиваясь осмотрел помещение.

— Красивый…

Новый комментарий незнакомка прошептала за спиной воина, так близко, что он ощутил чужое дыхание у себя на шее.

Топор ударил быстро и неотвратимо. С громким глухим звуком проломил доски одной из бочек, разбросал щепу и открыл дорогу нескольким тонким, пенистым струям, что ударили в разные стороны, шипя рассерженными змеями и насыщая воздух запахом перебродившего алкоголя.

За спиной никого не оказалось. Но Тихомира не смутил его промах. Вырвав топор из бочки и отступив в сторону чтобы не попасть под пенистую струю, воин, мягко переступая, продолжил движение.

Кровь, что сочилась из его раны — пропитала штанину, скопилась на ткани, что безобразным лоскутом свисала вниз и редкими каплями метила пол по ходу его движения.

— Зачем ты бежишь?..

Она прошла за его спиной. Женщина в ярко красном вечернем платье. Черноокая и чернобровая, смуглая красавица с большими серьгами в ушах…

Тот, кого звали бездушным, почувствовал её, но разворачиваться не стал. Лишь чуть наклонил голову и втянул ноздрями воздух, чувствуя, что к запаху забродившего вина присоединился аромат духов.

— Остановись…подумай… от чего ты бежишь?

Прямо перед остановившимся воином, из мрака между выстроенными в ряд бочками, на свет шагнула Маратис. Остановилась на границе густой тени, наклонила голову так, что было видно лишь подбородок и полные губы. Развела руки в стороны и показала открытые ладони, негласный знак добрых намерений…

Даже свист топора не смог стереть печальную улыбку с её губ. Гудящим диском боевой топор улетел в черноту и высекая искры ударился о камень. Человеческий глаз едва-едва успевал фиксировать скорость, с которой Маратис избежала смерти. Казалось, будто она обернулась красным туманом, что колыхнулся прочь с траектории броска и проскользнул между воином и ближайшей бочкой.

Воин ударил ножом, но снова мимо. Лишь ветерок ласково погладил лицо и аромат духов снова защекотал ноздри.

Бездушный зарычал и ушёл перекатом в сторону. Туда, где секундой ранее исчез его топор. Но ответного удара, на который он рассчитывал — не последовало. Лишь девичий смех звенящими колокольчиками рассыпался по воздуху.

— Ты муха что бьётся в паутине… кукла, выплясывающая по воле натянутых нитей кукловода… подумай. Разве Я твой враг?

Что-то пронеслось над самой головой Тихомира, заставляя его подхватив топор броситься в сторону и прижаться к борту массивной бочки. Шлепки босых ног по залитому вином полу заставили его обратить внимание на просвет между складскими рядами.

Там, придерживая двумя руками платье, танцевала Маратис. Совсем как девочка, что радуется дождю и лужам под ногами.

Тихомир поднялся и опустив топор вышел к ней. Стоял, наклонив голову, и исподлобья наблюдал за её танцем, пока та, не обратила на него внимания…

— Магия пропитывает твоё тело. Уродливыми знаками оскверняет кожу. Память разрушена, воля потрескалась и сквозь неё проросли уродливые ветви чужих желаний. Ты ведь понимаешь, что с тобой что-то не так?

Он понимал, да. Куски чужой, другой жизни, вгрызались в его сознание подобно стае волков. Приносили правдивые образы, которым не было места в мыслях раба.

Маратис отпустила своё платье. Теперь красный шёлк был запачкан вином, а белоснежные ноги скрылись под складками и лентами. Поведя худыми плечами, кареглазая красавица приблизилась в воину ни сколько того не боясь.

— Одна капля моей крови освободит тебя. — Она заглянула ему в глаза и прикоснулась тонкими пальцами к подбородку. — Один поцелуй сделает всесильным. Ты сможешь отомстить тем, кто играл тобой будто игрушкой. А потом вернёшься, сам. Никто не будет тебя принуждать.

Она прижалась к нему будто они были давними и страстными любовниками. Обняла, запустила пальцы в волосы на затылке и поцеловала в шею. Тихомир не сопротивлялся.

Лишь вздрогнул, когда белоснежные клыки пронзили его кожу.