Три дня я буду с тобой

16. Максим

Я веду Машу вглубь сада, к своему потаенному месту. Туда, где плакучие ивы купают ветви в зеркальной глади пруда, а беседка увита плющом и диким виноградом. В детстве я часто сбегал сюда от шума и суеты, чтобы побыть наедине с собой. Почитать, помечтать, порисовать в блокноте. А будучи подростком, назначал здесь свидания смазливым одноклассницам — в надежде покрасоваться и урвать свой первый поцелуй.

Сейчас мне почему-то очень хочется показать это место Маше. Поделиться с ней чем-то сокровенным, только моим. Может, потому что она первая, кому я рассказал про отца? Не знаю. Просто чувствую — надо.

— Ну как, нравится? — спрашиваю я, когда мы выходим к пруду.

Маша ахает и прижимает ладони к губам. Ее глаза сияют неподдельным восхищением.

— Максим, это же… Это просто волшебство какое-то! Словно иллюстрация к сказке ожившая.

Я тепло улыбаюсь, радуясь ее реакции. Приятно, черт возьми. Хоть кто-то оценил.

— Это особенное место, — говорю я, увлекая Машу в беседку. — Можно сказать, мое тайное убежище. Здесь я всегда чувствовал себя защищенным. По-настоящему собой.

Мы усаживаемся на скамейку, утопающую в цветах. Маша задумчиво водит пальчиками по деревянной столешнице, а я не могу оторвать взгляд от ее лица. Какая же она красивая сейчас — мечтательная, одухотворенная, загадочная. Хочется дотронуться, погладить, заправить прядку волос за ухо.

Черт, и что это на меня нашло? Никогда раньше таких порывов не испытывал. Видно, и правда крышу снесло не на шутку. Того гляди, еще поцеловать ее захочу…

Стоп. А ведь и правда хочу. До дрожи, до одури. Хочу попробовать на вкус ее губы, сцеловать удивленный вздох. Зарыться пальцами в волосы, притянуть ближе. Интересно, каково это — целовать Машу? Сладко? Горячо? Невыносимо?.

Я сглатываю вязкую слюну. Наверное, не стоит. Это будет неправильно, нечестно по отношению к ней. Маша — она ведь не такая, как все эти пустышки до нее. Не хочу, чтобы думала, будто просто развлекаюсь.

Но желание становится нестерпимым. К черту доводы разума! Я делаю глубокий вдох и тянусь к Маше. Обхватываю ладонями ее лицо, вынуждая посмотреть на меня. В ее глазах — удивление, смятение… И что-то еще. Будто бы… предвкушение?

Я не даю себе больше ни секунды на раздумья. Припадаю к ее губам, целую жадно, неистово. Господи, какая же она сладкая! Дурманящая, опьяняющая. Лучше самого крепкого алкоголя. Голова идет кругом, в паху тяжелеет. Хочется большего, много большего…

Маша тихо стонет, приоткрывая рот. И я тут же проскальзываю языком внутрь, углубляя поцелуй. Зарываюсь пальцами в ее волосы, притягиваю ближе, почти усаживая к себе на колени. Пусть теснее, жарче. Плевать на все, лишь бы не отпускать.

Сквозь шум крови в ушах пробивается какая-то тревожная мысль. Что-то знакомое, дежавю. Ах да, точно! Так я уже целовался. Здесь, в этой беседке. С кем же? Кажется, с Аленкой из параллельного класса. Или с Ритой? Черт, да какая разница! Тогда это были детские шалости, баловство. А сейчас все по-другому. По-настоящему.

Я с неохотой отрываюсь от Маши, чтобы глотнуть воздуха. Смотрю на ее припухшие зацелованные губы, на затуманенные глаза. Черт, какая же она невероятная… Сносит крышу начисто.

— Ты такая сладкая, — бормочу я, покрывая легкими поцелуями ее шею. — Такая желанная… Никого так не хотел, как тебя.

— Максим… — выдыхает она, и в ее голосе мне чудятся нотки сомнения. — Постой, мы не должны… Это неправильно…

— Почему? — я снова тянусь к ее губам, не желая отпускать. — Что плохого в том, что мы целуемся? Здесь самое подходящее место, поверь. Знала бы ты, сколько девчонок я тут перецеловал по молодости!

И тут же прикусываю язык. Твою мать, что я несу? Зачем ляпнул про других девчонок? Совсем идиот?

Маша застывает, а потом рывком отстраняется. В ее глазах — обида и непонимание.

— Перецеловал? Это что, типа твое место для свиданий? Приводишь сюда всех подряд, да? И меня туда же записал?

— Нет, Маш, ты не так поняла! — я пытаюсь схватить ее за руку, но она уворачивается. — То было по-детски, не всерьез. А с тобой у меня все по-другому, я же сказал!

— Ах по-другому? — она вскакивает и упирает руки в боки. Глаза мечут молнии, на щеках алеют пятна румянца. — И чем же, интересно? Поделись, будь добр! Только не ври, что втрескался как мальчишка. Я этих сказок наслушалась.

У меня невольно отвисает челюсть. Втрескался? Да она совсем с катушек слетела! Я просто увлекся, только и всего. С чего она взяла, что я к ней какие-то чувства питаю? Бред собачий!

Хотя… А разве нет? Разве все происходящее между нами — просто увлечение? Что-то не похоже. С обычной интрижкой я бы не стал откровенничать, делиться самым личным. И уж точно не притащил бы в свое тайное место для поцелуев. Выходит, Маша мне небезразлична? Дорога? Да не просто как партнер по афере, а… По-настоящему?

От этой мысли становится жарко и боязно одновременно. Нет, не может такого быть. Я же не влюбляюсь, это не про меня. И вообще, мы знакомы без году неделя. Какая на хрен любовь? Бред!

Видимо, мои метания отражаются на лице, потому что Маша вдруг грустно усмехается:

— Не трудись, Максим. Все я поняла. Просто очередная доверчивая дурочка в твоей коллекции, да? На одну больше, на одну меньше, какая разница. Главное, губки подставила и ножки раздвинула. Ну а ты и рад стараться. Весь такой из себя опытный ловелас.

Каждое ее слово бьет под дых, выбивая воздух из легких. Я задыхаюсь от обиды и гнева. Как она может так говорить? Неужели и правда считает меня бессердечным кобелем? После всего, чем я с ней поделился?!

— Знаешь что, Маша? — цежу сквозь зубы, сам не понимая, что несу. — Ты права. Гори оно все огнем! Считай, что ничего не было. Ни поцелуев, ни откровений — ничего. Я тебе никто, ты мне никто. Так будет лучше. В конце концов, ты для меня — просто бизнес-проект. Удачно завершим его и разойдемся. Все просто.

Маша смотрит на меня, и в ее глазах я вижу разочарование. Обиду. Боль. А потом она вдруг размахивается и влепляет мне звонкую пощечину.

— Ах ты сволочь! — выплевывает она сквозь слезы. — Какой же ты подонок, Максим! Знать тебя не хочу! Ненавижу!

Резко развернувшись, она выбегает из беседки. Я слышу, как она всхлипывает, удаляясь по дорожке. А я стою как оплеванный, чувствуя, как горит след от удара на щеке.

Приехали. Вот тебе и волшебная сказка в саду. Вот тебе и особенное место. Все похерил, придурок. Сам же ее обидел, сам оттолкнул. Можно подумать, мне больно от ее слов было! Подумаешь, за ловеласа приняла. Можно подумать, не привык. Надо было просто объяснить, успокоить…

Так нет же. Опять гонор взыграл. Опять в позу встал, начал права качать. "Удачно завершим проект", ишь ты! Самому-то не противно от собственных слов?

Со злостью пинаю скамейку. В душе царит раздрай. Обида мешается с виной, злость — с горечью. И страхом. Да-да, самым настоящим страхом. Потому что впервые в жизни я, кажется, по-крупному влип. Конкретно так…

Надо найти Машу. Извиниться, вымолить прощение. Объясниться уже нормально, без экивоков. Сказать, что она мне небезразлична. Что рядом с ней я чувствую себя уязвимым. Живым. Настоящим.

Эх, знать бы еще, как облечь это в слова! Я же с чувствами на "вы". Вон, полчаса назад с папой едва душу не отвел. Сам себе удивился. И все потому, что Маша рядом была. Смотрела, слушала. Я с ней будто…защищенным себя чувствовал, что ли. Понятым.

Вздохнув, иду следом за Машей. Надо признать: я облажался. По полной. Как последний кретин. И теперь не знаю, как исправить ситуацию. Вернуть ее доверие. Вернуть… Ее саму.

Потому что, кажется, я только что потерял самое важное, что приобрел за эти дни.

И дело даже не в проекте. Не в спектакле, затеянном для мамы.

А в Маше. Удивительной, искренней, настоящей Маше.