Я всегда смотрел на тебя, когда ты не видишь, и со временем я осознал, что это стало привычкой.
— Драко, твой отец Пожиратель Смерти, ведь так? — однажды спросила девушка, когда они были в Выручай-Комнате.
— Ты же знаешь. Поттер всем разболтал, — скривился парень. — Почему ты спрашиваешь?
— Обычно дети Пожирателей идут по стопам своих родителей и тоже становятся Пожирателями. Но ты ведь не будешь? Ты не примешь Чёрную метку? — взволнованно спросила когтевранка.
— Отец действительно хочет, чтобы я стал одним из приспешников Тёмного Лорда, но я сказал ему, что не хочу.
— Обещай мне. Обещай, что не примешь Метку, — Т/И смотрела Малфою прямо в глаза.
— Обещаю, — сказал Драко, сомневаясь, что сдержит слово.
— Почему ты меня игнорируешь?
— Я никого не игнорирую, — Т/И недовольно закатила глаза, продолжая поедать свой сэндвич, в то время как её подруги ошарашенно смотрели на стоящего рядом с ними Малфоя. Не каждый день слизеринец подойдет к когтевранскому столу за обедом. — Тебе кажется.
— Ты не говорила со мной две недели!
— Ты назвал мою маму истеричкой! — воскликнула Т/И в ответ, чем вызвала улыбку на губах Драко.
— Не думал что, ты настолько примитивная.
— Я не примитивная! А ты… — девушка стукнула блондина по ноге, — просто придурок.
— Т/И, нам надо поговорить.
— Только после твоих извинений, — холодно отозвалась девушка.
— Хорошо.
Т/И кивнула и выжидающе уставилась на Драко.
— Признаюсь, я вёл себя неподобающе. Но в свое оправдание хочу заметить, что я чистокровный волшебник и у меня мягкие волосы, поэтому я считаю, что заслуживаю самого лучшего, например дружбу с тобой.
— Ладно, извинения приняты.
Когда завтрак кончился, пяти-и семикурсники остались слоняться в вестибюле, а прочие ученики разошлись по аудиториям.
Затем, в половине десятого, оставшихся начали класс за классом приглашать в Большой зал. Когда все расселись по местам и успокоились, профессор Флитвик сказал: «Итак, начали» — и перевернул огромные песочные часы.
Т/И дрожащими руками взяла свой билет и прочла первый вопрос «Опишите движения палочки для создания манящих чар».
Этот вопрос был элементарным, и Т/И принялась строчить правильный ответ.
Потом они перешли в небольшую комнатку рядом с Большим залом, откуда их должны были пригласить на устный экзамен.
Вскоре их начали вызывать маленькими группами в алфавитном порядке.
Прозвучало имя Т/И. Когтевранка вошла внутрь.
— Профессор Тофти свободен, мисс Т/Ф, — сказал Флитвик, стоящий сразу за дверью.
Он показал Т/И на маленький столик в дальнем углу, за которым сидел экзаменатор. Неподалеку от него волшебница увидела профессора Марчбэнкс — она принимала экзамен у Драко.
Т/И выступила хорошо. Экзаменатор даже похвалил её.
На следующий день был экзамен по трансфигурации. В письменной части девушке нужно было описать «Закон о невозможности трансфигурации» и «Закон непостоянства превращений». На устном экзамене требовалось продемонстрировать превращение крыс в кубки и исчезновение игуан.
В среду они сдали экзамен по травологии, а на четверг был назначен экзамен по защите от Тёмных искусств. Т/И без труда ответила на все письменные вопросы, а на устном экзамене с особенным удовольствием применяла все требуемые чары на глазах у Амбридж, которая холодно наблюдала за ней.
— Великолепно! — воскликнул экзаменатор. — Что ж, полагаю, это всё… если только Вы не хотите что-то дополнить. Конечно, за дополнительные баллы…
Т/И подумала, что это её шанс. Она подняла палочку и взглянула прямо на Амбридж. Жаба скривилась.
— Экспекто патронум!
Из палочки когтевранки вырвалась серебряная лиса и пробежала по залу из конца в конец. Все экзаменаторы проводили её глазами, а профессор Тофти восторженно зааплодировал.
— Прекрасно! — сказал он. — Очень хорошо, Т/Ф, можете идти!
У дверей, проходя мимо Амбридж, Т/И встретилась с ней взглядом. В уголках её широкого лягушачьего рта играла мерзкая усмешка, но девушку это не задело. Если она хоть что-нибудь понимала, ей только что поставили «превосходно».
На выходных Малфой умудрился заболеть, и дни напролёт девушка сидела возле его больничной койки.
— Я умираю, Т/И.
— Не притворяйся, Драко, — девушка недовольно закатила глаза, — пару часов сна и будешь как новенький.
— Когда я буду в гробу лежать, ты так же скажешь? — Малфой так же, как и девушка закатил глаза. — Не притворяйся, Драко?
— Ты просто королева драмы.
— Да пошла ты, — ухмыльнулся слизеринец. Впрочем, это не обидело девушку. Они привыкли к таким отношениям.
Счастью нет конца, когда рядом есть тот, кому ты нужен, даже если это тот, кого ты презирал ранее. Всегда во всем есть исключения… и даже в маглорождённых.
Она счастливо улыбается в его объятиях, смотрит такими чистыми глазами на него. Она знает его секреты, она не боится быть рядом…
А он боится за неё.
Если родители узнают о его дружбе с грязнокровкой, если хоть кто-то узнает…
Она пострадает, её жизнь станет невыносима… ведь семья Малфой презирает маглорождённых и всё, что с ними связано.
В понедельник был экзамен по зельеварению. Задания были довольно сложными, но благодаря работе с близнецами девушка знала все зелья. Они часто использовали их для своих вредилок, и Т/И помогала им. Несколько зелий она даже придумала сама, и Уизли внесли их в свой список полезных снадобий.
Экзамен по астрономии прошёл без неприятных сюрпризов. Затем было магловедение. С этим когтевранка справилась блестяще.
— Какие планы на лето? — спросил Драко, садясь на диван рядом с Т/И.
Они вновь были в Выручай-Комнате.
— В Нору поеду. Давно Фреда и Джорджа не видела.
— Понятно, — протянул парень. — Я просто хотел предложить погостить у меня.
— Правда? А как твои родители отнесутся к этому? — спросила Т/И.
— В этом небольшая проблема… Но мы можем сказать, что ты чистокровная…
— Стесняешься меня?..
— Нет. Просто мои родители… Они не поймут. Но я очень хочу, чтобы ты приехала.
— Хорошо, — согласилась когтевранка, — я смогу погостить у тебя несколько дней, а потом поеду в Нору.
— Отлично, — обрадовался слизеринец. — Только ты же понимаешь, что должна соответствовать… Манеры, одежда, внешний вид и вся эта прочая ерунда.
— Не волнуйся, с этим проблем не будет — аристократкой я быть умею, — ухмыльнулась девушка.
— «ТОТ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ ВЕРНУЛСЯ. В кратком заявлении, сделанном в пятницу вечером, министр магии Корнелиус Фадж подтвердил, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся в нашу страну и вновь принялся за старое.
Альбус Дамблдор, восстановленный в должности директора Школы чародейства и волшебства «Хогвартс», а также на посту Верховного чародея Визенгамота, пока никак не прокомментировал происшедшее. В течение всего прошлого года он настаивал на том, что Вы-Знаете-Кто, вопреки широко распространенному мнению, не мертв, а снова набирает сторонников, готовясь к очередной попытке захвата власти» — прочитала Гермиона.
Они находились в больничном крыле после сражения в Отделе Тайн. Т/И в этом не участвовала, но обо всех событиях уже знала из первых уст.
— Ну ладно. — сказала Гермиона. — А что новенького в школе?
— Во-первых, Флитвик избавился от болота, которое сотворили Фред и Джордж, — начала Т/И. — Ему понадобилось на это около 3 секунд. Правда, один крошечный кусочек под окном он уничтожать не стал и обнёс его канатом…
— Зачем? — удивилась Гермиона.
— Он сказал, что это образцовое колдовство, — пожала плечами Джинни.
— По-моему, он решил оставить в школе что-то вроде памятника Фреду и Джорджу, — рот у Рона был набит шоколадом, и слова звучали невнятно. — Это, между прочим, они прислали, — сообщил он Гарри, кивая на гору лягушек рядом с собой. — Похоже, их магазинчик приносит неплохой доход, а?
— Значит, после возвращения Дамблдора все неприятности кончились?
— Да, — ответил Невилл. — Всё снова идёт своим чередом.
— Филч небось на седьмом небе от счастья? — поинтересовался Рон.
— Не сказала бы, — возразила Джинни. — По-моему, он чувствует себя просто ужасно… То и дело повторяет, что в Хогвартсе никогда не было такого замечательного директора, как Амбридж.
Тихие шаги донеслись до уха когтевранки. Т/И сидела в гостиной, читая книгу. Луна осторожно ступала, пробираясь в свою комнату. Даже не глядя на неё, Т/И понимала, что на губах у неё сейчас слабая, но искренняя улыбка. Несмотря на то, сколько у когтевранки случилось неприятностей, эта девушка осталась такой же светлой и милой. И иногда Т/И удивлялась, как такое возможно? Как этот светлый лучик солнышка никогда не гаснет?
— Луна, где ты была? — не сдержавшись, спросила Т/И.
Та резко выдохнула. Наверное, совершенно не ожидала такого внезапно вопроса. Луна не хотела отвечать. Но её подруга смотрела на неё выжидающе.
— Я… Я искала свои вещи, — тихо прошептала Лавгуд.
В её голубых глазах мелькнуло что-то таинственное, немного мечтательное и наивное. Луна, словно маленький ребёнок, всерьёз думала, что жизнь наполнена только прекрасными моментами. Временами Т/И считала, что всё это полная глупость. Но не могла об этом сказать Лавгуд, она ведь слишком хрупкая, слишком мягкая. Одно неверное движение и её сердце может разбиться. Оно восстановится, разумеется. Но разве уже будет таким же, как прежде?
Т/И было страшно, правда страшно за подругу. Кажется, будто удар судьбы сможет ей навредить. Она снимет свои розовые очки и увидит мир таким, какой он есть на самом деле. Со всей грязью, болью и грустью. Очень бы этого не хотелось.
— Луна, я же сказала, что завтра утром мы вместе их найдём, — как можно мягче произнесла девушка.
Лавгуд слегка улыбнулась, наклонила голову вбок, а затем обхватила свои плечи руками. Сейчас она действительно выглядела как маленькая девочка, не знающая, что она здесь забыла.
— Понимаешь, Т/И, то, что ты моя подруга, не обязывает тебя разбираться с моими проблемами, — тихо проговорила Лавгуд.
Т/И резко выпрямилась и серьёзно взглянула на неё. Но Луна лишь улыбнулась. Она всегда улыбалась, когда ей не хотелось что-то доказывать, что-то объяснять. Девушка не любила споры и конфликты. Да никогда и ни с кем не спорила.
— Луна, твои проблемы — и мои проблемы тоже, — сказала Т/И, положив ей руку на плечо. — Просто пойми.
Лавгуд кивнула, слегка закусив губу. На её щеках появился лёгкий румянец. Он придавал ей какой-то шарм. Хотя Луна всегда выглядела ласково и нежно. В её случае и внешность, и характер сошлись.
— Спасибо, Т/И. У меня никогда не было и не будет такой подруги, как ты, — призналась Луна.
Она вкладывала в каждое слово частичку себя, частичку своего сердца. И Т/И, не сдержавшись, поднялась с кровати и обняла её. Лавгуд тепло улыбнулась, а по щеке скатилась слеза.
У неё никогда не будет такого друга, как Т/И.
— Прекрасно выглядишь… — сказал Малфой, когда к нему вернулся дар речи.
Когтевранку действительно было сложно отличить от истинной аристократки. Красивое синее платье выгодно подчёркивало фигуру, волосы струились локонами по спине. Единственное, что портило весь образ — повязка на запястье, но снять её было нельзя — надпись выдала бы девушку с головой.
— Спасибо, — смутилась Т/И. — Мы можем идти?
— Да, — Драко подал девушке руку.
Через несколько минут они стояли возле Малфой-мэнора.
— Здесь, — Т/И прочистила горло, — Довольно мрачно.
Она обвела взглядом тёмный двор, задерживаясь на чёрной скамейке, куда сразу же села. Сзади дома не было ничего такого, что могло бы вызвать восторг. Лишь кусты разных форм и скамейки с тропинками.
Драко присел рядом, нервно постукивая ногой.
— Сам не в восторге, — подал голос Малфой. — Но у нас нет выбора.
— Это твой отец настоял на таком оформлении?
— Моя мать никогда бы не выбрала такую расцветку. Она не любит светлые цвета, но это не значит, что ей нравится чёрный.
— А мама… мама у тебя отличается от отца? — Т/И склонила голову, с интересом смотря на него. Драко скосил взгляд, ему было неудобно обсуждать свою семью. — Или она его противоположность?
— Второе, но схожие черты есть. Пойдём, не стоит опаздывать, — Малфой поднялся со своего места. — Родители решили устроить что-то наподобие светского вечера.
— Будет много людей?
— Нет, не очень. В основном, это партнёры отца. Некоторые придут со своими детьми.
— И они все… ну… плохо относятся к маглорождённым?
— Большая часть. Но тебе нечего бояться. Я буду рядом.
— Спасибо, Драко, — искренне поблагодарила девушка.
В самом Малфой-мэноре было намного светлее, чем снаружи, но всё равно царила зловещая атмосфера.
— Мама, отец, — Драко подвёл Т/И к своим родителям. — Познакомьтесь, это Дакота Стоун, я вам о ней рассказывал.
Малфой специально назвал Т/И другим именем. Люциус Малфой знал, что девушка, с которой его сын познакомился на первом курсе — маглорождённая, поэтому её имя упоминаться не должно.
— Рада наконец познакомиться с Вами, Дакота, — проговорила мать Драко.
— Взаимно, миссис Малфой, — сказала Т/И.
— Вы учитесь в Хогвартсе, не так ли? — спросил Люциус.
— Да, отец. Дакота на Когтевране, — опередил Т/И Малфой.
— Кто Ваши родители? — продолжал расспрос Малфой-старший.
— Мой отец работает в Гринготтс в Египте, а мать — колдомедик, — придумывала на ходу девушка.
— Они чистокровные волшебники? — не унимался Люциус.
— Конечно.
— Люциус, не надоедай подруге нашего сына вопросами, — обратилась к мужу Нарцисса. — Драко, покажи гостье наш дом. Дакота, наслаждайтесь вечером.
— Спасибо, миссис Малфой. Приятно было познакомиться с Вами.
Драко повёл девушку по дому.
— Мне кажется, твой отец что-то подозревает, — сказала Т/И.
— Он со всеми ведёт себя так. Не обращай внимания.
— У вас хорошие отношения? — спросила девушка.
Драко задумался.
Отец.
Это слово должно быть наполнено теплотой и любовью, должно вызывать улыбку на губах и пробуждать самые прекрасные воспоминания.
Но нет. У Драко всё совсем не так. Мысли об отце вызывают только отвращение. И многие могли бы осудить его за такое. Как же так, как можно не любить родного отца? Поверьте, можно, если ваш отец — Люциус Малфой.
Каждую ночь.
Каждую ночь он сталкивается с ним лицом к лицу. И вместо родительских объятий получает пару круциатусов. Вот она отцовская любовь. Он пытается заставить его вступить в ряды Пожирателей Смерти. Но Драко категорически против. Он совсем не хочет быть похожим на своего жестокого и деспотичного отца, жаждущего власти.
— Нормальные, — ответил Драко, понимая, что лжёт. Но Т/И слишком светлая и не винная, чтобы понять правду.
Слизеринец провёл девушку в гостиную. Она была заполнена разными людьми. Взрослые со своими детьми. Некоторых из них Т/И знала по школе. И абсолютно все они были слизеринцами. Такое скопище «змеек» пугало девушку. Нет, она не считала их злыми и ужасными, — это всё стереотипы, но ожидать от них можно чего угодно, поэтому нужно держать ухо востро.
В гостиной находились и родители Драко. Они беседовали со своими друзьями, хотя Т/И сомневалась, что их действительно связывала дружба — только холодный расчёт.
К Драко подходили разные люди, здоровались, на Т/И они не обращали внимания. Из знакомых когтевранка увидела Крэбба, Гойла, Теодора Нотта, Асторию и Дафну Гринграсс.
Ближе к вечеру люди стали расходиться, осталось всего несколько человек, но они разбрелись по разным комнатам.
Всё было неплохо, пока Нотт не заметил девушку.
— Малфой, — воскликнул он, — зачем ты привёл грязнокровку?
Эти слова не остались без внимания Люциуса Малфоя. Он быстро пересёк комнату и оказался рядом с Т/И и Драко. Нарцисса поспевала за ним. Люциус намекнул Теодору, что тому пора домой, и, убедившись, что в комнате больше никого нет, развернулся к Т/И.
— Ты обманула нас?! — взревел он.
— Я…
— Отец, я всё объясню. Это моя… — начал Драко.
— А с тобой я позже разберусь! — крикнул на него тот.
— Люциус, давай всё спокойно обсудим, — попыталась успокоить мужа Нарцисса.
— Молчи! Не лезь!
— Мистер Малфой, я понимаю… — начала Т/И, но Драко прервал её.
— Пойдём отсюда, — сказал он и потащил девушку за руку.
— Круцио!
Удар настиг её между лопаток. Боль разнеслась по телу быстро. Сломила её пополам, заставляя юное тело упасть на ковёр и начать извиваться, как рыба, брошенная на раскалённый песок.
Гнилая боль, с ожесточением кинутая в спину, вместе со словами Люциуса Малфоя:
— Грязнокровка! Как ты посмела прийти в мой дом?
Всё тело душило, резало, прожигало. Словно горячие цепи обвились вокруг тела.
— Круцио!
Внутренности залиты кровью, наверное, судя по тому, как их выворачивает. Она не кричит, закусив губу. Видимо, губа лопнула, так как девушка почувствовала, как что-то скатилось у неё по подбородку тонкой струйкой.
Больно.
Кричать нельзя — нельзя доставить сопернику такое удовольствие. Боль всё держится на её теле, заламывает руки, кусает плечи, бьёт по ногам. Заставляет хвататься за ковры, цепляясь ногтями за ворс. А слёзы текут, обжигая солёными дорожками скулы, но она не чувствует.
Только боль.
— Отец! Прекрати! — Драко бросился на отца, но тоже попал под горячую руку:
— Круцио!
Малфой упал, тем самым дав возможность Т/И подняться. Её тело пробивала дрожь. Драко зло поднял глаза на отца. Тот холоден и спокоен.
— Ты должен сказать мне «спасибо». Я избавил тебя от отравляющего твой мозг создания. Она не стоит тебя. Бросай это ребячество, — Люциус медленно развернулся к сыну спиной, уходя.
Руки Т/И всё ещё дрожали, но она достала палочку и направила на Малфоя-старшего:
— Петрификус Тоталус!
Люциус упал, не в силах пошевелиться.
— Бегите! — прошептала Нарцисса, глядя на тело мужа.
Повторять ещё раз не пришлось. Драко поднялся с пола, схватил Т/И за руку и потащил к выходу из дома.
Добравшись до безопасного места, они остановились. Т/И всё ещё тряслась, по лицу текли слёзы. Малфой, привыкший к Круциатусам, выглядел получше.
— Как ты? — спросил он подругу. — Прости, что так вышло.
— Я нормально, — голос дрожал, выдавая девушку с потрохами.
— Это была плохая идея. Я должен был предусмотреть, — сокрушался парень.
— Ты не виноват. Всё хорошо, — когтевранка попыталась улыбнуться.
— Отправляйся в Нору. Там тебе будет лучше.
— А ты? Как ты вернёшься обратно? — волновалась девушка.
— Всё будет в порядке. В конце концов, он мой отец, — говорил Драко, не веря своим словам.
Т/И обняла парня.
— Береги себя.
— А ты себя.
Малфой разомкнул объятья и поспешил домой.
Сказать, что Люциус Малфой был зол — это не сказать ничего. Сейчас он был слишком зол. И если обычно всё заканчивалось для Драко парочкой круциатусов, то в этот раз дело обстояло иначе. Малфой помимо круциатуса получил ещё и режущие заклятия. Казалось, всё его тело уже покрыто этими порезами, но отец не останавливался. А напоследок ещё и левую руку сломал.
От криков охрип голос, а голова нещадно гудела и кружилась. Тело по понятным причинам болело и жгло, к горлу то и дело подступал ком тошноты.
Он выдержит.
Теперь ему есть, за кого бороться.