Три сердца в унисон (СИ)

Глава 5

Не исчезай. В нас — чистота.

Не исчезай,

даже если подступит край.

Ведь всё равно,

даже если исчезну сам,

Я исчезнуть тебе не дам.

Не исчезай.

Не исчезай.

Андрей Вознесенский

Визенгамот.

Зал суда № 10.

Именно здесь происходят слушания по поводу Пожирателей Смерти.

Небольшое помещение с узорчатой серо-бежевой плиткой, заставленное столами и различными документами. Посередине «круга» находится стул подсудимого, все взоры всегда обращены на него, но совсем скоро на его месте появится узкая округлая клетка, внутри которой будет человек.

Вокруг сидели и перешептывались волшебники из различных семей и с разных факультетов.

Т/И стояла рядом с Гарри и ждала своей очереди свидетельствовать.

Дверь открылась, и Малфоя ввели внутрь.

Бледный, с тёмными кругами под глазами, худой.

Страшно смотреть.

Он совсем не был похож на того Драко Малфоя, которого она знала.

Он подметил про себя, что она не изменилась.

Всё те же наполненные любовью и добротой глаза, которые смотрели прямо в душу, заставляя раскрыться ей, словно бутон.

Она осталась прежней, если не учесть момент, что поменялся её взгляд. Он был пронизывающим, будто больной отплеск воспоминаний снова заставил его увидеть все её существующие страдания, через которые она прошла.

Он был уверен, что она стала лишь сильнее от этого. Все эти трудности, лишь закалили её, они не могли сломать её.

Малфой точно знал, что Т/И не из тех, кто ломается под натиском жизненных обстоятельств.

Он смотрел на неё и чувствовал как невидимая верёвка окутывает его шею, закрывая все дыхательные пути, медленно и болезненно душит его.

Он уже который раз сглотнул собственную слюну и постарался не подавится.

Она стояла слишком далеко. Нет, не в прямом смысле этого слова, она была слишком далеко от него душой.

Она стояла на таком расстоянии, что протяни лишь руку, и сможешь коснутся её. Её волос, её рук, плеч…

Она стояла перед ним и улыбалась, и он прекрасно заметил фальш.

Её глаза говорили за неё.

Она не забыла, как и он.

Не забыла всё то, что было между ними, не забыла его руки, которые так часто обнимали её.

Когда это было?

В прошлой жизни?

В прошлом веке?

В прошлом году?

Или вчера?

Нет.

Он считал дни, недели, месяцы…

Т/И не могла с уверенностью сказать, было ли в зале суда слишком жарко или слишком холодно. Иногда чувствовала, как кожу обдаёт волной жара, а иногда ветром холода, после которого начинался озноб.

Слова всей этой министерской толпы пробивались к ней, погружённой в свои мысли, отрывками, как будто через плотную пелену.

Слова колючие, холодные, противные, почти, как его…

Забавно.

— В зал суда вызывается ещё один свидетель — Т/И Т/Ф, — произнёс судья до ужаса чёткой скороговоркой. — Обязан предупредить Вас, что всё сказанное Вами будет записано в протоколе, а так же будет использовано в качестве доказательства или опровержения вины волшебника по имени Драко Малфой. Понятно, мисс Т/Ф?

— Да, Ваша честь, — голос звучал безучастно.

Т/И стояла за кафедрой, а волшебники почему-то сидели в напряжённых позах.

— Расскажите, пожалуйста, всё с самого начала. В каких отношениях Вы состоите с обвиняемым?

— Мы однокурсники.

— Только однокурсники?

— Друзья.

— Мисс Т/Ф, на каком факультете Вы обучались? — вдруг спросил один из судей.

— Когтевран, — ответила Т/И.

— Вы маглорождённая?

— Да. Какое это имеет значение?

— Вам не кажется это странным? Мистер Малфой, Пожиратель, борец за чистоту крови, дружит с маглорождённой.

— Нет, не кажется, — холодно ответила девушка.

Малфой усмехнулся. Чем больше они общались, тем больше она становилась похожей на него. Вот и сейчас — тот же холодный взгляд, которым слизеринец часто одаривал подругу.

— Что Вы скажете на то, что Драко Малфой убил профессора Дамблдора?

— Он его не убивал. Это сделал Северус Снейп.

— Но он служил Тёмному Лорду! — не унимался обвинитель. — Что Вы скажете на это?

— Его заставили.

— Вы знали, что Драко Малфой — Пожиратель смерти?

— Да.

— Почему никому не сообщили об этом?

— Драко ничего плохого не сделал…

Около часа девушку опрашивали. Под конец заседания все были измотаны.

— Судьи не смогли прийти к единогласному решению, поэтому назначается дополнительное заседание. Увести обвиняемого!

Дементоры…

У Т/И внутри всё похолодело.

Драко молча, не сопротивляясь, пошёл за ними.

— Я не позволю тебя посадить… — прошептала девушка ему в спину.

Поймав глазами солнечный луч, который пробивался сквозь занавески и заливал светом кровать, Т/И застонала.

Уже наступило утро — это значило, что настал новый день… хотя сегодняшний день будет таким же, как любой другой.

Т/И сидела возле дома. Её взгляд коснулся большого раскидистого дерева. Для всех это было самое обычное дерево, но не для Т/И и близнецов. Они часто залезали на него и сидели там, скрываясь от всех.

Глаза защипало.

Сколько шуток было рассказано на том дереве, сколько вредилок придумано…

Как же хочется всё вернуть…

Услышать смех Фреда, обнять его и никогда не отпускать…

Т/И забирается на дерево, но падает, соскребая кожу о твердь коры. Но она не сдаётся и пробует ещё раз, а затем ещё и ещё. И вот она у цели. Садится на ветку, которая вмещала троих ребят, и плачет, вспоминая всё, что произошло с ними…

Джордж вновь сидел в своей комнате и смотрел в окно. Т/И залезла на дерево. Джордж даже знал, о чём она думала.

Они всегда понимали друг друга без слов.

Джордж не жил, он существовал. Кажется, что парень умер вместе с Фредом несколько месяцев назад.

Он до сих пор говорил лишь часть фразы, ожидая, что близнец продолжит его мысль, но после очередной незаконченной фразы он слышал лишь тишину.

Боль разрывала изнутри.

Она ломала кости, причиняя адскую боль, от которой хотелось закричать в голос. Казалось, ещё чуть-чуть, и он распадётся на миллионы осколков.

Джордж держался за последнюю нить, которая постоянно напоминала ему о брате.

Дверь открылась и в комнату вошла Т/И.

Ноги разодраны в кровь от неудачных падений.

— Давай залечу, — предложил Джордж.

— Не нужно. Боль отрезвляет, — сказала девушка и села на подоконник.

Сегодня она просидела намного дольше, чем обычно. Правда всё это время она беззвучно плакала, не говоря ни слова. А за окном грохотал гром, и дождь плакал вместе с девушкой, отчего становилось ещё печальнее.

Впервые, когда мама назвала его Фредом, Джордж едва не подавился куском омлета, который застрял тяжёлым, горьким комом в глотке. Но мама ничего не заметила, только слабо взъерошила Джорджу волосы на затылке и прошла к кухонной раковине, мыть посуду.

Джорджу не хватило духу её исправить.

Второй раз, к удивлению Джорджа, это произошло не с ним — с Роном.

Когда мама отчитывала его за грязную мантию, а Рон явно из последних сил сдерживался, чтобы не огрызнуться — она вдруг вскользь назвала его Фредом. У него глаза комично расширились, тут же находя Джорджа, а зажатая в руках книга упала.

Мама опять ничего не заметила, только продолжала беспокойно хлопотать над Роном, который уже отвёл от Джорджа взгляд, наклонившись за упавшей книгой.

Рон тоже её не исправил. Только, проходя мимо, крепко сжал плечо Джорджа, которому из-за этого почему-то стало чуть легче дышать.

Потом ситуация повторилась с Перси. Тот застыл, несколько секунд смотрел на маму, не отрываясь — отчего она начала беспокоиться, спросила, всё ли в порядке. Перси тут же встряхнул головой, явно пытаясь прийти в себя, натянуто улыбнулся и практически сбежал из дома, прикрывшись какой-то нелепой отговоркой.

Взглядов на Джорджа он при этом старательно избегал, но тот всё равно заметил, как дрожали руки Перси.

Когда мама назвала Фредом Чарли — тот замер всего на мгновение, а потом притянул её в крепкие объятия, зарываясь носом в рыжие, изрядно припорошенные сединой волосы. Он не размыкал объятия и через секунду, и через три, и через пять, и в конце концов мама начала неловко смеяться, невпопад шутя о том, что, если её слишком-взрослые-для-объятий-сыновья опять против объятия ничего не имеют — то ей это нравится.

Джордж сбежал оттуда прежде, чем Чарли пришло в голову обнять и его.

Билл в ответ на брошенное вскользь «Фред» от мамы, улыбнулся слабой, грустной улыбкой, посмотрел этим своим слишком понимающим взглядом, от которого в груди Джорджа неприятно, болезненно саднило, и тут же сменил тему разговора, прежде чем мама успела бы что-то заметить.

Это повторялось вновь. И вновь. И вновь. С каждым из её сыновей, в один из дней произошло даже с Гарри, который застыл обескураженно, оглядывая растерянным, надломленным взглядом всех, собравшихся в гостиной Норы — но, как и остальные, Молли не поправил.

А когда однажды мама, начав произносить имя, запнулась на «Ф…» и тут же исправилась, выглядя ошарашенной и виноватой — Джордж не думал, что это первый шаг к исцелению. Потому что исцеление от такого вряд ли есть.

Но, возможно, это первый шаг к тому, чтобы научиться жить, не видя тени Фреда в каждом.

Возможно, первый шаг не только для его матери.

— Я не понимаю, зачем тебе это нужно, — в который раз повторял Джордж.

— Он сейчас в Азкабане. Я не хочу, чтобы Драко провёл всю свою жизнь под надзором дементоров, — отстаивала свою точку зрения Т/И.

— Ты не сможешь ему помочь. Он Пожиратель. Малфоя по-любому посадят.

— Я докажу, что он не виновен.

— Как?

— Мои воспоминания, — улыбнулась девушка, указывая на свою голову. — Я покажу им, что Малфоя заставили.

— Тебя не переубедить?

— Нет.

В глазах Уизли читалась смертельная тоска, ужасно бледный и измученный, он всё же смог найти в себе силы слабо улыбнуться.

Джордж действительно был рад присутствию Т/И, она занимала особое место в его воспоминаниях.