Брат, столько лет сопутствовавший мне,
И ты ушел, куда мы все идём,
И я теперь на голой вышине
Стою один, — и пусто всё кругом.
Т/И каждый день, издеваясь над собой, просматривала их совместные фото, оживляла в голове воспоминания и мечтала о том, что он однажды вернётся.
Но этого не произойдёт.
Уизли пытались вернуть её к жизни после его ухода, но всё было бессмысленно. Она закрылась ото всех, ни с кем не общалась, никого не хотела видеть. Конечно, Т/И пыталась помочь Джорджу и остальным членам семьи, но сама помощь не принимала.
Она сломалась.
Разбивая в кровь руки, задыхаясь от рыданий, Т/И кричала в пустоту, спрашивала, почему именно он, но ответа получить было не от кого.
Последняя Битва во Второй Магической войне была по-настоящему страшной.
Оборотни, великаны, вампиры, сильнейшие тёмные маги на тёмной стороне и небольшое количество колдунов на светлой.
Цена победы была велика, и многие отдали за неё свои жизни, одним из таких людей был Фред Уизли.
Они заменяли друг другу воздух, были дороже жизни, но это не уберегло его от смерти.
2 мая 1998 года под завалом погиб Фредерик Уизли, а вместе с ним умерла часть Т/И.
— Привет, Джордж. Ты как? — всегда один и тот же вопрос.
— Я в порядке, — всегда одна и та же ложь.
— Джордж, я хотела с тобой поговорить о Т/И, — сказала Джинни, переминаясь с ноги на ногу.
Джордж посмотрел на сестру, показывая, что он слушает.
— Она… Ох, Т/И убьёт меня, если узнает, что я тебе всё рассказала, но я волнуюсь за неё. Понимаешь… Она не спит. Уже давно.
— Что значит “не спит”?
— То и значит. Первое время я ничего не замечала, но потом… Она читает по ночам, рисует, делает всё, что угодно, но не спит. Когда я спросила, почему, она не ответила. Но, думаю, я знаю причину. Он снится ей. Фред. Я не знаю, что там происходит, но она кричит во сне.
— Ты же говоришь, что она не спит? — запутался Джордж.
— Да, но я подсыпала ей снотворный порошок несколько раз. Только не говори мне, что это не правильно. Сама знаю. Она не позволяет ей помочь. Но, думаю, у тебя получится.
— Спасибо. Я попробую с ней поговорить.
«Я в порядке», — улыбается Гарри.
Улыбается, а ночью, когда никто не видит, воровато достаёт осколок подаренного когда-то Сириусом зеркала, и вглядывается в него в безумной надежде заметить отголосок беззаботной улыбки крёстного, или всполох рыжих волос Фреда, или знакомое понимание в глазах Ремуса…
Улыбается и давит в себе мысль о том, что, кажется, начинает сходить с ума.
«Я в порядке», — отмахивается Рон.
Отмахивается, а ночью, когда никого нет рядом, вытаскивает волшебную палочку и речитативом отчаянно чеканит «Экспекто Патронум», пытаясь отыскать в своей голове нужные воспоминания, отыскать хоть что-то хорошее, светлое, доброе, чистое… хоть что-то…
Отмахивается и сглатывает, пряча дрожащие пальцы в карманы мантии.
«Я в порядке», — фыркает Джинни.
Фыркает, а ночью запирается в ванной, и, стоя под ледяными струями душа, делает вид, что стекающая по лицу вода не отдаёт солью, а перед глазами не мелькают всполохи заклинаний и не виднеются мертвые, пустые глаза на бледном лице…
Фыркает и отводит взгляд, боясь заметить в чужих глазах знакомую пустоту.
«Я в порядке», — кивает Гермиона.
Кивает, а ночью, лёжа на своей кровати в одиночестве, борется с желанием стереть родителям память снова, а еще Т/И, и Рону, и Гарри, и Джинни, и всем Уизли, и отправить их куда-нибудь в самый дальний уголок земли, туда, где все они точно будут в безопасности…
Кивает и уверяет себя, что всё кончено, что здесь и сейчас уже безопасно.
«Я в порядке», — как можно беззаботнее убеждают они друг друга, пока в голове зреет понимание…
«…вряд ли я когда-нибудь буду в порядке…»
У ночей в стенах Норы привкус полыни, привкус безысходности и отчаяния.
Привкус одиночества.
В этом доме восемь членов семьи, но каждый из них одинок.
Молли не спит.
Она лежит во тьме ночи на своей половине кровати и кажется, от мужа её отделяют многие-многие мили. Ей не нужно ничего придумывать для того, чтобы не давать себе уснуть. Сон просто не приходит. Он отвернулся от неё, избегает её, словно прокажённую, словно она — причина того, что Фред мертв, и за это сон затаил на неё обиду.
Молли знает, что вина действительно лежит лишь на ней. Это она не спасла. Не уберегла. Это из неё вышла никудышная мать.
Артур не спит.
Ему каждый раз хочется повернуться лицом к Молли и обнять её, найти в ней свой покой. Но что-то мешает, преграда, стена, пролегшая между ними. Кто-то в мыслях Артура постоянно твердит ему, что он не заслужил покоя, что он теперь должен целую вечность скитаться по склепам своей души.
Потому что его сын мертв. А он жив. И это неправильно.
Дети не должны умирать раньше своих родителей.
Перси спит урывками, вырывает у ночи пять-десять минут сна — и тут же просыпается с криком, приходится ставить на комнату заглушающие.
Может, лучше было бы вовсе не спать, но тогда он совсем ни на что не годен на работе, только сидит в кабинете, словно инфери, не способный связать толком пары слов. В голове сутками мечутся мысли о том, что лишь его выбор — вина всех их бед.
Может, Фред умер из-за того, что он вернулся? Может, все несчастья свалились на его семью потому, что он их предал? Может, дело всегда в нем?
Этот страх грызёт Перси изнутри.
Рон запрещает себе сон, ставит табу на кровати и мягких подушках. Он открывает для себя такую магловскую диковину, как кофе, и глушит его литрами, а потом во тьме ночи пытается себя хоть чем-нибудь занять. Читать. Тренировать заклятия. Отжиматься…
Только бы не думать. Не думать. Не думать. И не спать.
Рон не уверен, что хуже — его мысли, или его сны. Кажется, персональные боггарты преследуют его круглые сутки.
Чарли вырывает пару часов сна у ярких солнечных дней, когда тьма ночи не давит на него, не подминает под себя. Он не знает, зачем остался в Норе на месяц — глупость несусветная, он не в состоянии собрать себя воедино, какая уж тут помощь другим. Но и заставить себя уехать не может — неправильно убегать от боли. Неправильно убегать от образа Фреда, который преследует его за каждым поворотом дома детства и наносит все новые, новые, новые раны.
Джинни проводит ночи у двери, ведущей в комнату Джорджа. Она пыталась заставить себя прекратить это, но не смогла. Жёсткий пол кажется ей уютнее родной, мягкой кровати. Иногда она проваливается в сон, но ей ни разу не снился Фред.
Всегда Джордж.
Джордж, срывающийся в бездну собственного отчаяния, и её руки, которым никак не удается схватить его и вытащить наружу.
Джинни кажется, что это Фред предостерегает её от потери второго брата.
Джинни не согласна ещё кого-то терять.
Билл находит себе место на чердаке, там, где-то когда-то обитал их семейный упырь, и целые ночи проводит за тем, что вспоминает.
Вспоминает улыбки Фреда, его шутки, порой доходившие до крайности, его смех. Если вспоминать очень долго всё хорошее — Биллу может повезти, и во снах он увидит отголосок тёплых воспоминаний, а не той ночи, что сломала их всех. Билл знает, что где-то там Флёр ждёт его возращения, но сейчас в его голове нет места мыслям о ней.
Джордж спит сутками.
Его сны полны боли, они разрывают его душу, пережёвывают её и выплёвывают, как истратившую свой вкус жвачку, но зато в них — Фред. Настоящий Фред, не тот, что смотрит из зеркала, фальшивый, поддельный.
Фред-во-снах смеётся и умирает, умирает, умирает…
Он каждый раз упрекает Джорджа за то, что тот жив, его лицо полно злобы и ненависти, но — лучше так.
Лучше видеть его хотя бы так, чем не видеть совсем.
Однажды они вспомнят, что есть друг у друга, однажды…
А пока что Нора насквозь пропитана одиночеством.
Т/И устала, невыносимо устала. Морально истощена.
Она уже не считала, сколько суток провела без сна.
Двое?
Трое?
Больше?
Девушка не знала.
Она просто безумно хотела спать, и с каждым часом это желание становилось всё больше и больше.
Но Т/И заставляла себя бодрствовать, потому что знала, чем это закончится.
Очередным кошмаром.
Два часа ночи. Девушка сидела в гостиной, чтобы не мешать Джорджу, и читала очередной фолиант. Точнее, пыталась читать. В голове уже давно полная каша, перед глазами все плывёт, а она сама даже не понимала смысла прочитанного. Безумно хотелось спать…
— Нельзя, нельзя, нельзя, — шёпотом говорила девушка самой себе, протирая глаза и подавляя очередной зевок.
— Т/И, тебе нужно поспать, — чей-то мягкий голос заставил её подскочить на месте и обернуться.
Там стоял Джордж и с жалостью смотрел на подругу. Т/И никогда не любила, когда её кто-то жалел. Даже если это близкий друг.
— Я не хочу.
— Я же знаю, что хочешь. Что тебе снится?
Т/И помолчала, не зная, стоит ли говорить, но потом всё-таки рассказала:
— Фред… Он умирает. Вновь и вновь. Каждый день. И я ничего не могу сделать, я не могу спасти его. И каждый день он винит меня в произошедшем.
— Ты не виновата. И Фред, я уверен, считает так же. Тебе нужно поспать, — Джордж протянул девушке зелье.
Т/И покрутила в руках склянку с зельем сна без сновидений, которое на девушку не действовало совершенно, а потом разом опрокинула его в себя.
Спустя пару минут волшебница заснула, а Джордж со странной тоской во взгляде укрыл подругу пледом и расположился рядом, готовясь провести бессонную ночь, оберегая её сон.
Это была первая ночь за месяц, когда ей не снились кошмары.
Сегодня у Т/И день рождения, но праздничного настроения совсем нет.
Что за праздник без Фреда?
Но семья Уизли думала иначе.
Миссис Уизли готовила праздничный ужин, Джинни и Гермиона, которая вместе с Гарри осталась погостить у друзей, украшали дом, Билл и Чарли занимались садом, Флёр помогала своей свекрови готовить, Гарри и Рон избавлялись от гномов.
Ещё один человек, которому было очень плохо, — Перси.
Мало кто знал, что он винил себя в смерти брата.
Он так глупо поступил, бросив семью, наговорив им кучу гадостей.
Перси сидел в своей комнате, вспоминая о брате, и ненавидел себя.
Нужно найти в себе силы, выйти и улыбаться, ведь у Т/И день рождения, и он не может испортить ей праздник.
Она всегда была добра к нему.
Даже слишком.
Перси считал, что он не заслуживает такого отношения.
Она понимала его и оправдывала, когда он сам не мог оправдать себя.
Он помнит, как однажды они встретились летом. Совершенно случайно. Никто не знал об этой встрече.
Он помнит, как посмотрел на неё и не смог ничего сказать. Т/И тогда улыбнулась ему и спросила, как он поживает. И ему захотелось выговориться.
— Я так соскучился по семье, — вздыхал Перси. — По шуткам близнецам, по озорной Джинни, по весёлому Рону… А Билл, Чарли… Как они там? Я ведь совсем ничего не знаю. Хочется снова посидеть с мамой и отцом, слушая их нелепые, но милые перепалки.
Т/И понимающе кивнула. Она осторожно подошла к нему и ласково обняла, чувствуя, как быстро бьётся его сердце. Если бы она могла исправить всё, если бы могла помирить Перси с семьёй, то всё было бы хорошо.
— Я всё испортил, понимаешь? — хватаясь за волосы, бросил парень. — Не уверен, что они когда-нибудь меня простят.
— Простят, конечно, простят…
— Нет-нет, ты не знаешь, как я груб был с ними, как надменно вёл разговор, когда нам удавалось пересечься с отцом. Я ужасный сын и брат, — выдавил из себя целую тираду Уизли.
— Но не поздно же всё исправить, Перси, — произнесла мягко Т/И. — Ты всегда можешь придти и попросить прощения. Пожалуйста, не бойся, что они отвергнут тебя, иначе вы так никогда и не помиритесь.
— Они меня даже на порог не пустят, — уныло говорил Перси.
— Пустят, — ответила девушка. — Вот увидишь, всё будет хорошо. Твои родители будут тебе рады. Ты ведь мне веришь?
— Верю, — кивнул Перси.
Но к семье он так и не пошёл.
А потом жалел.
Очень сильно.
Перси вздохнул, выныривая из воспоминаний, оделся и спустился вниз.
Сегодня день Т/И.
Девушки, которая видела в нём только лучшее. Поэтому сегодня он будет этим “лучшим”, даже когда на душе кошки скребут.
Сегодня Джордж проснулся в хорошем настроении.
По крайней мере, лучше, чем обычно.
Причиной всему — Т/И.
Он встал и взглянул на соседнюю кровать. Т/И сладко спала. Кошмары больше не беспокоили.
Т/И проснулась в плохом настроении, но заметив улыбку Джорджа не могла не улыбнуться. На душе потеплело.
Впервые за месяц Джордж улыбался, искренне, по-настоящему.
— С днём рождения, малышка! — Уизли чмокнул девушку в щёку.
— Спасибо, — улыбнулась Т/И и в голове сразу промелькнули все её дни рождения, проведённые с Уизли, когда ту же фразу ей говорил не один, а два близнеца.
— Всё в порядке? — спросил Джордж, заметив мрачность подруги.
— Да, просто…
— Ты подумала о нём?
Они всегда понимали друг друга без слов.
— Да.
— У меня для тебя кое-что есть, — Джордж протянул девушке небольшую коробочку, в которой лежали её любимые духи.
— Спасибо, Джордж. Ммм, обожаю этот запах, — произнесла девушка, нюхая парфюм.
— И ещё… Вот, — Уизли достал ещё одну коробочку. — Это от Фреда. Он купил заранее, хотел сам подарить, — объяснил парень, заметив недоумение на лице подруги.
Т/И взяла коробочку и открыла её. Внутри лежал изящный серебряный браслет. Девушка поспешила надеть его.
— Я никогда его не сниму, — сказала она парню.
— Я знаю. Пойдём, тебя, наверное, уже заждались, — Уизли протянул руку, и девушка приняла её.
Все Уизли и их гости удивились, когда Т/И спустилась вместе с Джорджем.
Джордж не спускался ни разу за месяц, кроме похорон. На могилу к Фреду он обычно трансгрессировал.
— Т/И, милая, ты прекрасно выглядишь! С днём рождения! — сказала миссис Уизли.
— Спасибо.
Все поздравляли девушку, радуясь, что хотя бы на один день Нора вновь наполнится смехом и улыбками.
Завтра всё закончится, дом вновь окунётся в мрак, снова будут слышаться всхлипы, Перси опять будет ненавидеть себя, миссис Уизли будет плакать, когда её никто не видит, а Джордж вновь запрётся в комнате и никого не будет впускать.
Но это будет завтра, а сегодня они радуются, и, кажется, что ничего не случилось, что они не потеряли огромную часть своей жизни.
— Она заставляет тебя улыбаться, — сказала Джинни Джорджу вечером.
Усмехнувшись столь наблюдательной сестре, Джордж понял, что Т/И изменила его мир, и рядом с ней его боль утихает, а её смех наполняет сердце радостью, насколько это возможно после смерти Фреда.
Осознав это, Джордж достал палочку и твёрдым голосом произнёс:
— Экспекто Патронум!
Мгновение, и с кончика палочки сорвалась голубая искра, принявшая форму льва. Развеяв его, Джордж опустился на пол.
Он снова смог вызвать патронус впервые после смерти Фреда, боль его утихала рядом с Т/И, а значит, он не может её отпустить.
Никогда.