Тринадцать маленьких голубых конвертов

Маленькие собачки

Тем же вечером Джинни сидела в просторном вестибюле хостела за длинным столом, на котором размещалось несколько компьютеров. Вокруг стояли деревянные стулья, выполненные в другом стиле. Все компьютеры были заняты. Сгорбившись, люди сосредоточенно читали письма из дому и строчили невероятной длины блоги, совершенно не обращая внимания друг на друга.

От женщины, сидящей за столом дежурного, несло сигаретами. На стене над головой Джинни висели старые карты мира, которые были протерты до белых дыр в местах сгибов. Эти белые дыры были на многих материках и океанах, уродовали Китай, Бразилию, Болгарию… Даже в Нью-Джерси виднелась крошечная дырочка – где-то между океаном и ее домом.

Впервые с тех пор, как Джинни уехала, у нее появился доступ к внешнему миру. Она могла написать кому угодно, но при этом нарушила бы правила. Единственное, что останавливало ее от общения с Мириам, – хрупкая сила воли. Никакой связи с Америкой. У этого правила не было скрытого смысла.

Но оно не распространяется на Англию. И хотя Джинни не знала электронного адреса Кита, она надеялась, что сможет его найти. Она всегда находила то, что ей было нужно, ведь она интернет-ищейка.

Это оказалось легко до абсурда.

Она выследила его через сайт Голдсмитс. Но при этом потратила целый час на то, чтобы придумать, что ему написать.

«Привет, просто хотела с тобой поздороваться. Я сейчас в Париже», – наконец набрала она на клавиатуре спустя час и двадцать шесть предыдущих версий письма.

Отправив сообщение, Джинни перечитала его и пожалела обо всем, что сделала. Почему: «Привет, просто хотела с тобой поздороваться»? Почему не написать просто: «Привет»? Почему она не сказала ему, что скучает? Почему не могла придумать что-то милое, умное и обольстительное? Никто не ответит на такое письмо, потому что оно бессмысленное.

Но Кит ответил:

«Париж, да? Где именно?»

Она потерла ладони, желая успокоиться. Значит, простой подход сработал. Отлично. Джинни решила продолжить в том же ключе:

«Хостел „Ю-эф-Си“ на Монпарнасе».

Наверное, ей нужно было спросить, злится ли он… или это она должна злиться? Может, лучше сделать вид, что ничего не произошло. И посмотреть на его реакцию.

Джинни прождала полчаса, но не получила никакого ответа. На этом день закончился.

Джинни поднялась обратно в комнату. Ее соседки собрались на своей половине.

Они улыбнулись ей, когда она вошла, но ей почему-то показалось, будто они надеялись, что она не вернется. Их можно было понять. Они же подруги, и, естественно, им хотелось уединения. Джинни, стараясь не шуметь, сложила свои вещи, а затем забралась на громко скрипящую койку и постаралась уснуть.

Проснулась она в полвосьмого утра. По громкой связи сообщали, что завтрак подается до половины девятого, а в девять необходимо покинуть хостел.

Девушки из Миннесоты только что встали и теперь доставали из чемоданов, которые были более современными и симпатичными, чем ее пурпурно-зеленый монстр, свои вещи. И вдруг Джинни осознала, что прихватила с собой лишь шампунь и зубную пасту. Ни мыла, ни полотенца. Она даже не подумала об этом.

Порывшись в рюкзаке в поисках того, чем можно было бы вытереться, Джинни достала толстовку.

Ванная комната была маленькой, в ней разместились три душевые кабинки и четыре раковины. Несмотря на то что она была довольно чистой, в воздухе витал запах плесени, исходящий откуда-то из глубин здания. В ожидании своей очереди Джинни прислонилась к стене. В зеркале она увидела, что взгляды всех присутствующих были направлены на нее, точнее, на ее толстовку, а также на рисунок на плече. Впервые в жизни другие люди считали, что она может представлять опасность. Поглощенная новым, необычным ощущением, Джинни решила, что, если бы это было правдой, ей бы понравилось.

А еще у нее не осталось чистой одежды. Все ее вещи пахли потом и помялись. Почему она не сообразила постирать их, пока была у Ричарда, загадка, и теперь ей нужно подобрать что-то наименее грязное, чтобы натянуть на влажное тело.

Джинни вышла на улицу и осознала, что понятия не имеет, как выполнить задание. Короткая прогулка по ближайшим улицам показала, что в Париже кафе на каждом углу. Везде. И на извилистых улочках, и на широких бульварах.

Она целый час бродила по окрестностям, заглядывая в окна магазинов, внимательно рассматривая стойки с хлебом и выпечкой, переступая через собак, огибая людей, сосредоточенно говорящих по телефонам, но ничего не добилась. Конечно, Париж был восхитительным и солнечным. Но рюкзак был тяжелым, а задание – трудновыполнимым.

Джинни решила рискнуть. Она подошла к хостелу и дернула тяжелую черную дверь из кованого железа. Дверь оказалась открыта. Где-то наверху эхом отдавался звук работы моечного оборудования, отражающийся от мраморных полов вестибюля. В воздухе витал сильный запах сигаретного дыма.

Она медленно подошла к стойке регистрации, за которой все еще сидела та самая женщина (интересно, она когда-нибудь спит?). Администраторша попивала что-то из большой голубой кружки и смотрела шоу с Опрой на французском языке.

– Закрыты! – нараспев крикнула она. – Вас здесь быть не должно.

– У меня вопрос, – начала Джинни.

– Нет. У нас здесь правила.

– Я просто ищу одно кафе, – улыбнулась Джинни.

– Я не путеводитель! – Слово «путеводитель» женщина произнесла медленно и растянуто.

– Я понимаю, – быстро сказала Джинни. – Но моя тетя была художником. Она его оформляла.

Это слегка успокоило женщину. Она вернулась к просмотру Опры.

– Как оно называется? – спросила она наконец.

– Я не знаю, – ответила Джинни.

– Она не сказала тебе название?

Джинни решила уклониться от вопроса:

– В этом месте много декораций. И оно находится где-то неподалеку.

– Здесь рядом много кафе. Как я могу сказать тебе, где его найти, если ты даже не знаешь, как оно называется?

– Я понимаю, – кивнула Джинни, повернувшись к двери. – Спасибо.

– Подожди, подожди… – негромко остановила женщина Джинни.

Затем она набрала несколько номеров, с кем-то поговорила и зажгла сигарету.

– Так. Отправляйся к Мишелю Пинетт. Он торгует овощами на рынке. Продает их шеф-поварам. Он знает все кафе. Расскажешь ему о том, которое ищешь.

И она протянула ей визитку хостела, на обратной стороне которой было написано: «МИШЕЛЬ ПИНЕТТ».

Несмотря на то что женщина не объяснила ей, как добраться до рынка, Джинни очень легко нашла дорогу. Она увидела его практически сразу, как только вышла на улицу. Рынок выглядел так, будто был создан по фото из пособия по французскому. Здесь были большие столы, заваленные фруктами, огромные пироги и булки, терракотовые миски со свежими оливками.

Джинни пришлось несколько раз показать визитку продавцам и спросить о Мишеле, прежде чем она смогла отыскать его. Он стоял за пирамидой из помидоров, курил толстую сигару и кричал на покупателя. В очередь к нему выстроилось несколько человек. Джинни встала за мужчиной в белой поварской одежде.

– Извините, – сказала она повару. – Вы говорите на английском?

– Немного.

– А он… – Она показала на мужчину с сигарой.

– Мишель? Нет. И он высокомерный. Но у него лучшие продукты. А что ты хочешь?

– Я хотела спросить, где найти кафе. Но я не знаю названия.

– Мишель наверняка о нем знает. Я могу спросить его. Опиши кафе.

– Разноцветное, – начала Джинни. – Скорее всего, там есть коллаж, возможно сделанный из… мусора?

– Из мусора?

– Ну, вроде как… из мусора.

– Я спрошу у него.

Повар терпеливо дождался своей очереди, затем перевел вопрос Джинни. Мишель Пинетт быстро закивал и пожевал сигару.

– «Les petits chiens», – прорычал он. – «Les petits chiens».

Джинни знала, что это означало «маленькие собачки», но не понимала, при чем тут они. Повар, казалось, тоже ничего не понял, потому что задал вопрос снова. После этого мистер Пинетт разозлился, повернулся, вырвал головку латука из руки другого продавца и крикнул что-то через плечо.

– Он говорит, что кафе называется «Маленькие собачки», – произнес повар. – И теперь он разозлился. Я рискую остаться без баклажанов.

– Он знает, где оно расположено?

Мишель знал, но этот вопрос вызвал уже настоящую ярость. Мистер Пинетт ткнул коротким пальцем в сторону переулка, находящегося слева от рынка.

– Туда, – подсказал повар. – Пожалуйста… Мне очень нужны баклажаны.

– Спасибо, – поблагодарила Джинни, быстро пятясь. – Извините.

Переулок выглядел невзрачно. Он был узким, тут теснились белые здания с неприметными дверьми. Ничего похожего на кафе тут не было.

Мимо Джинни постоянно проезжали мотоциклы – прямо по тротуару, – чтобы объехать припаркованные автомобили. Поэтому ей было страшно – казалось, кто-нибудь из них наедет на нее. Возможно, Мишель Пинетт добивался именно этого.

Дальше улица расширилась, появились небольшие магазины и булочные.

А затем Джинни увидела его – крошечное здание, в котором едва могли разместиться четыре столика. Перед кафе росло огромное дерево, которое практически полностью загораживало его. Но судя по небольшим занавескам из фартуков, это было то самое место.

Рама витрины была обклеена вырезками из журналов, фотографиями. Света не было, поэтому казалось, что кафе закрыто. Однако, когда Джинни дернула дверь, та под далась.

Зайдя внутрь, Джинни поняла, почему это место называется «Маленькие собачки». Повсюду, на всех стенах, были изображены маленькие собачки Парижа. Тетя Пег создала невероятный коллаж из сотен журнальных картинок и обвела их черной и ярко-розовой краской. Белым цветом были нарисованы смешные карикатуры на пуделей. Все столы и стулья сверкали пестротой. Тетя Пег использовала в работе огромное количество всевозможных оттенков: пурпурный с солнечным желтым, зеленый с розовой карамелью, красный, как пожарная машина, с темно-синим. Там даже был интересный цвет римского апельсина, смешанный с темно-бордовым.

Из-за барной стойки неожиданно высунулся мужчина, напугав Джинни. Он быстро произнес что-то по-французски, но, несмотря на то что слова звучали знакомо, она не поняла смысла и беспомощно покачала головой.

– Мы еще закрыты, – произнес мужчина на английском.

Джинни казалось странным, что люди здесь так хорошо знают английский. И поражало то, что на нем говорят почти все.

– Ох… ничего страшного.

– Мы закрыты до ужина. К тому же вам нужно забронировать столик. Сегодня уже все занято. Ближайшая свободная дата на следующей неделе.

– Не в этом дело, – сказала Джинни. – Я здесь, чтобы посмотреть оформление.

– Вы журналист?

– Это сделала моя тетя.

Мужчина приподнялся, и теперь Джинни могла видеть его плечи.

– Твоя тетя? – спросил он.

Джинни кивнула.

Мужчина поднялся еще выше. Он был одет в потертую пурпурную футболку и сине-белый фартук, свободно болтающийся на нем.

– Маргарет твоя тетя?

– Да.

И это все изменило. Он пригласил Джинни присесть.

– Я Пол! – С этими словами он достал небольшой стакан и бутылку желтоватого ликера. – Это потрясающе! Позволь, я налью тебе выпить.

После вечера в Риме Джинни не очень хотелось пить алкоголь.

– Я не особо… – начала она.

– Нет, нет. Это лиле[30]. Он очень тонкий. Легкий. Приятный на вкус. С маленьким кусочком апельсина.

Он произнес последнее слово как «опельсиииин».

Плюх – долька фрукта упала в стакан. Он протянул напиток Джинни и, не отрываясь, смотрел, как она сделала осторожный глоток. Было вкусно. Как будто пьешь цветочный нектар.

– Я буду честен с тобой, – сказал он, наливая и себе лиле и присаживаясь напротив нее. – Я не был особо уверен в твоей тете. Она показывала мне то, что писала в тот момент. Маленьких собачек. Ой, подожди! Надо же что-нибудь перекусить. Пойдем со мной.

Он позвал Джинни на кухню, которая была размером с гардеробную и располагалась за барной стойкой. Пока Пол наполнял тарелку различной едой, которую доставал из холодильника – холодный цыпленок, латук, сыры, – он рассказывал, как странное оформление тети Пег превратило разваливающееся кафе на четыре столика в весьма востребованный модный ресторан с длинным списком блюд.

– Это было так странно. Женщина, которую я не знал, просила разрешения остаться в моем кафе. Ночевать здесь. И все это для того, чтобы обновить его и украсить изображениями собак. Мне следовало вышвырнуть ее!

– Почему же не вышвырнули? – спросила Джинни.

– Почему? – повторил Пол. Он осмотрел ярко окрашенные стены. – Не знаю. Полагаю, из-за ее самоуверенности. Она умела ладить, обладала обаянием… Не прими это за оскорбление, ты же понимаешь. У нее было воображение, и, когда она описывала конечный результат, ты в это верил. И она оказалась права. Она была очень странной, но оказалась права.

Она была очень странной, но оказалась права. Это, возможно, самые лучшие слова, которые когда-либо были сказаны о ее тете.

После того как Джинни угостилась ланчем и яблочным пирогом со сливками, Пол попрощался с ней, чтобы успеть подготовиться к вечеру.

– Передавай от меня привет тете! – произнес он весело. – И возвращайся! Приходи почаще!

– Обязательно, – ответила Джинни, ее улыбка слегка померкла.

Не было необходимости рассказывать ему о случив шемся. Он считал, что тетя Пег была жива, пусть так и остается.

Возвращаясь в хостел, Джинни чувствовала себя подавленной, ее раздражали толпы людей и тяжелый рюкзак за спиной. По какой-то причине очарование Парижа на нее сейчас не действовало.

Город был большим, шумным и многолюдным. Улицы – слишком узкими. Жители – чересчур небрежно разговаривали по телефону.

Слова Пола переполнили чашу терпения. Джинни хотелось побыстрее вернуться в комнату, где ее никто не замечал, лечь на скрипучую кровать и поплакать.

Она будет просто лежать всю ночь и ничего не делать. В любом случае, у нее не было никаких планов. Она здесь не жила. И никого не знала.

Джинни толкнула дверь из кованого железа и едва заметила, как женщина за стойкой слегка ей улыбнулась. В первый момент Джинни даже не узнала голос, который окликнул ее:

– Эй! Сумасшедшая!