Тринадцать маленьких голубых конвертов

Лондон, Пеннингтон-стрит, дом 54а

Джинни оказалась где-то в аэропорту Хитроу. Поток людей вынес ее по трапу и потащил ее к багажной ленте, где она отыскала свой пресловутый рюкзак. Затем ей пришлось целый час простоять в очереди, чтобы поставить штамп в паспорт. Теперь она разглядывала карту лондонского метрополитена, которая походила на плакат для малышей: белый лист был расчерчен яркими разноцветными линиями, расходящимися в разные стороны. У некоторых станций были солидные названия, например «Олд-стрит»[3] и «Лондон-Бридж»[4]. У некоторых королевские: «Эрлс-Корт»[5], «Квинсвэй»[6], «Найтсбридж»[7]. У других забавные: «Элефант-энд-Касл»[8], «Оксфорд-серкус»[9], «Мэрилебон»[10]. Некоторые названия казались знакомыми: «Вокзал „Виктория“», «Педдингтон» (там жил медведь), «Ватерлоо». Дженни нашла и «Энжел», до которой можно было добраться, сделав пересадку на «Кингс-Кросс».

Достав десять фунтов, она отыскала терминал продажи билетов и, следуя инструкциям, оплатила одну поездку. Затем, приблизившись к турникетам, увидела металлические двери, они походили на салунные. Джинни замерла в нерешительности, не понимая, что делать дальше. Она осторожно толкнула двери, но они не открылись. Оглядевшись, она увидела, как женщина засунула билет в щель небольшого металлического ящика, расположенного рядом, после чего смогла пройти через турникет. Джинни сделала то же самое. Аппарат втянул билет с удовлетворительным свистом, и двери распахнулись, пропуская ее.

Пассажиры двигались в одном направлении, так что Джинни влилась в поток, стараясь не натыкаться на людей и их сумки на колесиках. Она не догадалась снять рюкзак, поэтому, зайдя в подкативший к ярко-белой платформе поезд, смогла примоститься лишь на краешке сиденья.

Британское метро сильно отличалось от нью-йоркской подземки. Здесь было гораздо лучше. Двери, открываясь, издавали приятный глухой звук, а голос на британском английском предупреждал: «Будьте внимательны при посадке».

Поезд на короткое время выглянул из-под земли, и Джинни увидела задние фасады зданий. Затем поезд снова ушел вниз. На станциях было много людей. Разношерстная толпа выходила из вагонов и заходила в них, кто-то нес карты и рюкзаки, кто-то – сложенные газеты или книги; лица были равнодушными.

Через несколько остановок воркующий голос произнес: «Энжел». Джинни было неудобно поворачиваться, поэтому из поезда пришлось выходить спиной вперед, ступая очень осторожно. На табличке, подвешенной под потолком, было написано «ВЫХОД». И тут снова были металлические двери. В этот раз Джинни была уверена, что они распахнутся, когда она приблизится к ним, но этого не произошло. Даже когда она встала к ним вплотную.

– Ты должна вставить свой билет, дорогуша, – произнес позади нее раздраженный голос на британском английском.

Обернувшись, она увидела мужчину в темно-синей униформе и ярко-оранжевом рабочем жилете.

– У меня его нет, – сказала она. – Я засунула билет в аппарат, и он его проглотил.

– Ты должна была забрать его, – произнес он со вздохом. – Он вылезает обратно.

Он подошел к одному из металлических ящиков и дотронулся до какой-то невидимой кнопки или рычага. Двери открылись. Слишком смущенная, чтобы вновь посмотреть на мужчину, Джинни поспешила пройти.

Первое, что встретило ее на улице, – запах недавнего дождя. Тротуар был все еще влажным; людей было много, они осторожно обходили ее. Все дороги были заполнены транспортом. Машины двигались друг за другом в непривычном направлении. С грохотом мимо проехал красный двухэтажный автобус.

Как только Джинни свернула в переулок, стало намного тише. Она оказалась на узкой улочке с зигзагообразной разметкой. Белые дома почти ничем не отличались друг от друга, разве что цветом дверей: здесь были черные, белые, красные и синие. На крышах торчали трубы, антенны, спутниковые тарелки, что создавало странное впечатление, будто Лондон времен Чарлза Диккенса внезапно превратился в межпланетную станцию.

К входной двери дома под номером 54а вели шесть бетонных потрескавшихся ступенек. По краям лестницы были расставлены большие горшки с поникшими, но все равно тянущимися к солнцу растениями. Очевидно, тот, кто пытался их вырастить, потерпел неудачу.

Джинни остановилась у крыльца. Возможно, она совершает ошибку. У тети Пег всегда были необычные друзья, например ее соседка по комнате, мастер перфоманса, которая на сцене ела свои собственные волосы. Или парень, целый месяц общавшийся с окружающими посредством танца – так он выражал свой протест (правда, никто не знал, против чего именно он выступал).

Нет. Она зашла уже слишком далеко, чтобы отступать. Джинни решительно поднялась по ступенькам и постучала в дверь.

– Подождите, – послышался мужской голос. – Минуточку.

Мужчина говорил на британском английском, что не должно было удивлять Джинни, но почему-то все же удивило. Говоривший явно не был стар. Затем Джинни услышала топот – кто-то быстро спускался по лестнице, и в то же мгновение дверь распахнулась.

Перед ней стоял мужчина, и он, очевидно, как раз одевался: на нем были черные брюки, рубашка была заправлена только наполовину, а на шее болтался серебристо-серый галстук. Обычно друзья тети Пег не носили костюмы (даже брюки от костюмов) и галстуки. Меньшим сюрпризом оказалось то, что мужчина был красивый – высокий, с очень темными и слегка завивающимися волосами и изогнутыми бровями. Тетя Пег притягивала обаятельных и свободолюбивых людей.

Мужчина какое-то время смотрел на Джинни открыв рот, а затем быстро заправил рубашку.

– Ты Вирджиния? – спросил он наконец.

– Ага, – ответила она. – Я имею в виду, да. Это я. Я Джинни. Откуда вы знаете? – В этот момент она явственно услышала, насколько сильно отличался ее акцент.

– Просто догадался, – произнес мужчина, задержав взгляд на ее рюкзаке. – Я Ричард.

– Я Джинни, – зачем-то повторила она, побледнев, и резко тряхнула головой, как будто хотела, чтобы кровь снова прилила к щекам.

Ричард заколебался, не зная, что делать дальше. Затем протянул руку к рюкзаку:

– Хорошо, что ты застала меня. Я не знал, когда ты придешь. Даже не был уверен, что вообще придешь.

– Ну, вот я здесь, – сказала Джинни.

Они кивнули друг другу, и тут Ричард произнес:

– Тебе надо войти.

Он открыл дверь пошире и поморщился, забрав у Джинни пурпурно-зеленый рюкзак.

Ричард быстро провел экскурсию, и Джинни поняла, что это был самый обыкновенный дом 54а на Пеннингтон-стрит – не поселение художников, не коммуна и не социологический эксперимент. Обставлен он был вполне типично, как будто всю мебель заказали из одного каталога: столы и стулья в темно-синих и черных тонах, ковер с низким ворсом; на стенах ничего не висело.

В конце концов они оказались в небольшой солнечной комнате.

– Здесь жила Пег, – сказал Ричард.

Но Джинни могла бы догадаться и сама. Все в этом помещении было почти так же, как в квартире над ресторанчиком «Лапша на 4-й стрит». Джинни даже стало не по себе. И дело было даже не в мебели, а в атмосфере. Розовая поверхность стен почти полностью скрывал коллаж из… мусора. (Когда мама Джинни злилась на свою младшую сестру, она комментировала привычку тети Пег собирать мусор: «У нее на стенах мусор других людей!»)

Это был не противный пахнущий мусор со свалки, а ярлычки, вырезки из старых журналов, этикетки. Если бы кто другой попытался сделать нечто подобное, то результат получился бы невообразимым и тошнотворным. Но тетя Пег упорядочила бумажки по цвету, стилю печати и картинкам, так что все выглядело естественно и несло в себе скрытый смысл. На одной стене висел постер, который Джинни узнала: изображение молодой женщины, одетой в элегантное синее платье. Она стояла за мраморной барной стойкой, а позади теснилось множество бутылок. В зеркале отражалась толпа, люди смотрели представление. Сама же женщина выглядела скучающие.

– Это Мане, – сказала Джинни. – Картина называется «Бар „Фоли-Бержер“».

– Правда? – Ричард удивленно моргнул, будто прежде не замечал этого постера. Словно извиняясь, он добавил: – Красивая, наверное. Красивые… цвета.

«Невероятно», – подумала Джинни. Теперь он, возможно, думал, что она какой-то ботаник-искусствовед и приехала сюда только потому, что переросла лагерь для ботаников-искусствоведов. Она знала только название и автора этой картины, потому что в квартире у тети Пег была такая же.

Ричард все еще безразлично смотрел на постер.

– Я тоже об этом мало знаю, – сказала Джинни. – Все нормально.

– Ох. Точно. – Он, казалось, слегка успокоился. – Ты выглядишь уставшей. Может, хочешь отдохнуть? И снова извини, если бы я знал, когда… но ты здесь, поэтому…

Джинни посмотрела на кровать с лоскутным одеялом. Тетя Пег сама его сшила. Подобные вещи, сшитые кое-как из плохо сочетающихся лоскутков, были разбросаны по всей ее квартире. В этот момент Джинни очень сильно захотелось растянуться на этой постели.

– Ну, я… мне надо идти, – сказал Ричард. – Может, хочешь со мной? Я работаю в «Харродс». Это большой универмаг. С него вполне возможно начать осматривать Лондон. Пег любила «Харродс». Со всем остальным можем разобраться позже. Что скажешь?

– Конечно, – ответила Джинни и в последний раз с грустью посмотрела на кровать. – Идем.