Тринадцатый хозяин

Мы сидели у костра и пили чай. Дули в кружки, поплевывали в огонь кусочками разопревшего смородинового листа и говорили об охоте да собаках. Тогда-то Иван Антонович и рассказал нам эту историю.

— Что бы там ни болтали, — начал он, — а хорошая охотничья собака лучше нас знает, что ей делать на охоте. Помню своего Джека. Умница, молодец был Джекинька, только характером крут. Ох и крут! А почему? Уважал он себя, цену себе знал.

Достался мне Джек от Шестова, ныне покойного (хороший был охотник, земля ему пухом!). Джека так и рекомендовали — характер, дескать, крут и много о себе думает. Был-де уже у одиннадцати хозяев, Шестов двенадцатый, и тот держать отказывается. Человек я тогда был одинокий, наивный, охотиться только начинал. «Справлюсь», — думаю и иду за Джеком.

Прихожу. Оказался Джек красавцем-сеттером. Весь в сером крапе, могучий, как новый автомобиль. Какая голова! Какие глаза! Большие, карие, с искрой. А взгляд! Чепуха, что собака не выдерживает взгляд человека. Этот выдержал, и первым потупился я.

— Отдаю тебя, Джекинька, — бормотал Шестов. — Вы еще меня поблагодарите, Иван Антонович, он из вас охотника сделает. Но помните, я умываю руки. Назад не возьму. И не просите. Нет и нет!

Джек, конечно, понял наш разговор. Он встал и пошел за мной. Я хотел взять его на поводок, но он так взглянул, что руки мои опустились, и я забормотал:

— Не хочешь, Джекинька, так и не надо, голубчик.

Бормочу, ухмыляюсь подхалимски, а сам думаю: а каков ты, негодяй, на охоте? На следующий день отправляемся мы на охоту, на классическую, по болотной дичи — дупелю и бекасу. А почему? Еще Сергей Тимофеевич Аксаков хвалил.

Пошли на болото. Пустил я Джека в поиск, вернее он сам себя пустил. Пошел и даже не оглянулся. Я было покипятился немного, построжился, покричал. Как-никак он собака, а я человек, венец природы и все такое. Но взглянул на меня Джек, и я прикусил язык. Бреду сзади, стараюсь не отставать. Иду где по грязи, где прыгаю с кочки на кочку и наблюдаю за Джеком. А у него, разбойника, ума палата. Сами знаете, другие собаки, попав на болото, несутся сломя голову, снуют туда-сюда, не разбирая, где грязь, где вода.

А Джекинька идет себе не торопясь, вразвалочку. В грязь не лезет, обходит ее стороной.

Идет, а сам посматривает. Если место подходящее для дичи, то он его обследует — зайдет под ветер и проверит на чутье, втягивая воздух со звуком — ф-фу, а если место плохое, то идет и не оглядывается.

Быстрехонько он отыскал дупеля и сделал стойку. Не думайте, что он стоял в принятой всеми охотничьими собаками позе — напружинившись и поджав лапу. Нет! Джек не затруднял себя — сел и глазами указывает — там, мол.

Ну-с, приготовился я. Ружье осмотрел, курки взвел. Не успел я рта раскрыть, скомандовать «вперед», как Джек встал, обошел куст и выгнал дупеля прямо на меня. А я от этих маневров в такое изумление пришел, что промазал самым глупым образом.

Посмотрел на меня Джек, сморщил нос, фыркнул с этаким презреньем и нашел другого дупеля. Я опять промазал. Это было уж слишком. Известно, как летают дупели — едва перебирают крыльями в воздухе. Мне самому стало противно. А Джекинька рассердился. Как зарычит, как сверкнет глазами. У меня сердце так и екнуло. Ну, думаю, задаст он мне. Бежать бесполезно, лезть некуда — кочки да кусты. Но обошлось и на этот раз. Джек находит третьего дупеля и все проделывает обычным порядком — посидел, показал глазами и выгнал. Я промазал в третий раз.

Джекинька ка-ак рыкнет, как прыгнет ко мне. Как хватит за… стыдно сказать, за какое место. Я света белого не взвидел. Бросил ружье, ухватился за укушенное место обеими руками и гляжу на Джека. И кажется мне, что клыки у него, как у саблезубого тигра из музея палеонтологии, а в глазах шаровые молнии сидят. Так глядели мы друг на друга минут пять.

Сдержался Джекинька. Отошел, попил воды, успокоился. Потом покрутил носом и опять нашел дупеля, да так быстро и ловко, как я нахожу в своем кармане две копейки на газету. Нашел и смотрит на меня.

— Н-нет, — говорю, — уважаемый, вот тебе ружье, стрелян его сам. Ты сможешь.

Поднял ружье и стою, не иду. Он смотрит, а я не иду, уперся от отчаянья. Все равно, думаю, пропадать.

Подождал, подождал Джек, подошел ко мне и рычит. Я от него, а он заходит с другой стороны. Я от него, а он опять… Вижу, гонит меня Джек прямо к дупелю. Каково, а?.. Ум-то, ум!..

Махнул я рукой, подошел и убил дупеля. Постарался. Джек посмотрел одобрительно и хвостом вильнул — ничего, мол, получилось. Давай, учись.

Да-а… Сильный характер имел Джекинька. А почему? Отвечаю — цену себе знал. Но такого пса уже больше не будет, нет… Не те пошли собаки…

Иван Антонович махнул рукой и налил себе еще кружку чаю.