Трое, которых пятеро

– Встань и иди! – командным тоном гаркнул Кащей.

Избушка не пошевелилась.

– Может её подманить чем-то? – предложила левая голова Горыныча.

– Чем?

– Едой.

– Вот, забыли у бабки спросить, чего она кушает, – иронично проговорил Кащей.

– Ага, – согласилась средняя голова Горыныча, не уловив сарказма. – И куда кормить непонятно.

Кащей состроил мину, которую в свете диалога можно было трактовать как «господи, какой же идиот».

– Изжога? – видя, как скривился Кащей, поинтересовалась правая голова.

– От изжоги пепел хорошо, – посоветовала левая. – Я, бывает, когда лягушек в болоте переем, тоже мучаюсь. Но это легко решается. На деревце подышу, а как догорит – угольки и съем.

– Есть хоть что-то, что ты не жрёшь? – Кащей тяжело вздохнул и, повернувшись к избушке, вновь повторил: – Встань и иди!

– Что-то это мне напоминает, – сообщила левая голова змея.

– Ага, – кивнула средняя, – только никак не пойму, что.

Правая задумалась на мгновение, смешно нахмурившись, а потом спросила:

– Помните мужичонку, что в прошлом году приходил, книжку нам читал?

– Проповедника, что ль? – уточнила средняя голова.

– Ага.

– Точно! – воскликнула левая. – Он еще про мужика читал, этого, как его…

– Не помню я, про кого он там читал, – перебила средняя голова. – Но то, что от проповедников самая жгучая изжога, усвоил на всю оставшуюся жизнь.

– Так вот, – продолжила правая, – там этот мужик, имя которого я не помню, людям говорил: «встань и иди».

– И чего люди? – поинтересовалась левая.

– А чего люди? Люди вставали и шли. Ты что не помнишь? – удивилась правая. – Нам же всем вместе читали.

– Вот бы его сюда, да? – мечтательно спросила средняя голова.

– Проповедника? Так вы ж говорите, что мы его, того… изжога ж от него. Или не того? Я, блин, не помню.

– Да нет же! – помотала головой средняя. – Мужика бы, про которого проповедник рассказывал, сюда надо. Он бы избушке сказал: встань и иди. И избушка бы пошла. И Кащей бы не мучился.

Оставлять избушку без присмотра Кащею не хотелось. Дураков, способных испохабить пустое жилище, с момента исчезновения Ваньки в Тридевятом не было. Да и тот, если что-то ломал, то без умысла. Однако зелья, порошки и разного рода артефакты теперь уже Яге не нужные, могли бы пригодиться самому Кащею. Да и просто не хотелось оставлять домик, который за последнее время стал почти родным. Поэтому, Бессмертный твердо решил, что переместит избушку к своему замку, во что бы то ни было. Но он с трудом представлял, как это сделать. А инструкций Яга-Юля не оставила.

Походив вокруг избушки, Бессмертный попробовал отдавать команды прихлопывая, пританцовывая и даже вполне приличным оперным тенором. Но в какой-то момент, махнув рукой, сообщил Горынычу:

– Василису надо спросить. Может и подскажет чего полезного.

– Так чего, – спросил Горыныч, расправляя крылья, – в замок?

* * *

– Хотел же за воротами приземлиться, – досадливо вздохнула левая голова Горыныча.

Правая и средняя в это время доставали из-под досок, тюков и всякой огородной утвари Кащея Бессмертного.

– Надо было, – согласилась правая.

Средняя, аккуратно ухватив Кашея за воротник плаща, вытащила его из груды хлама, поставила на ноги, сплюнула и включилась в разговор:

– Хлипковато строеньице.

– Мозги у тебя во всех трёх бошках хлипковаты, – сообщил Кащей, отряхивая плащ от прилипших к нему клочьев сена.

– Нормальные у меня мозги, – тут же возразила левая голова.

– Это, вон, они виноваты, – кивнула в сторону бегущих к обломкам сарая людей средняя. – Прямо на пути свою хибару построили.

– Тьфу ты, – сплюнул Кащей. – Сарай же впритык к стене стоял. Пьяный будешь и то не зацепишься.

– Дык я и не пьяный! – хором возразили все три пасти.

– Ничего не знаю, – зло сказал Кащей. – Раз не пьяный, сам с ними и разбирайся.

И пошагал ко входу в замок. Он слышал, как за спиной головы наперебой принялись объяснять, почему сарай придется строить заново:

– Вы видали, чего тут делается?

– Сарай кто-то развалял!

– Это ж надо таким варваром быть!

– Мы как узнали, сразу прилетели помощь предложить…

– Поучаствовать, так сказать, в общественно полезном деле.

– А то, мало ли, на меня еще кто-нибудь подумает.

– Или на Кащея.

– Но вот, что могу с уверенностью сказать, так это то, что Кащей тут вовсе ни при чем.

– Подтверждаю.

– Ай! Оглоблей-то за что?

* * *

– О, Бессмертный, – оторвав голову от книги, поздоровалась Василиса. – С чем пожаловал? Приземляйся, где удобно.

– Спасибо, я только что с Горынычем приземлился, – сообщил Бессмертный, потирая место чуть пониже поясницы. – Постою.

– Ну, твоё дело, – пожала плечами девушка.

Кащей оглядел стол, на котором, как обычно, лежало сразу несколько открытых книг, чернильница, исписанные листы бумаги и – а вот это уже было необычным – несколько артефактов. Про себя Бессмертный отметил, что маховик времени и кристалл изо лба подцерковного беса занимали место прямо по центру стола, а на самой столешнице, в каком-то особом порядке, были выцарапаны магические символы.

– Экспериментируешь?

– Экспериментирую.

– Ты б поосторожнее. А то всё в кучу свалила, кабы беды какой не вышло.

– Я, Кащей, знаешь, что выяснила? – невпопад ответила Василиса. – Оказывается, кристалл подцерковного беса не просто так заставляет петь «мало половин». Его сила в том, что он разделенное на части может собирать. Вот смотри.

Василиса столкнула на пол кувшин, и тот разлетелся на множество осколков. Затем девушка подняла один из них и, положив между кристаллом и маховиком, забормотала:

– Мало половин, мало половин...

На глазах Кащея глиняные черепки отрывались от пола и летели к тому, который Василиса водрузила на стол. Соединяясь друг с другом, осколки быстро сформировали кувшин, и трещины на нем стали затягиваться.

– Занятно, – присвистнул Кащей. – Я аж забыл, зачем пришел.

– Достигается не без помощи маховика времени.

– То есть?

– Заклинания заставляют маховик времени окунаться в прошлое объекта, снимать его слепок, – палец Василисы указывал на вписанные в круг символы, нанесенные на поверхности стола, – а после передавать данные кристаллу. Тот, в свою очередь, заставляет объект вновь собраться в единое целое.

– О! Вспомнил! – хлопнул себя по лбу Кащей. – Скажи-ка, Василисонька, Яга с тобой, случайно, не делилась методикой управления избушкой?

Василиса покачала головой и, достав из ящика стола нож, принялась поправлять вырезанные на столе символы.

– Я у тебя в библиотеке, кажется, что-то похожее видела, – Василиса оторвалась от своего занятия и закусила губу, вспоминая. – «Как оживить недвижимость», кажется. Или как-то так.

– Не припомню такой книги у себя.

– Там еще что-то мелкими буквами было написано. «Советы чайникам»? Или «для чайников», – добавила девушка. – Глупо звучит, да? Зачем чайнику или самовару советы давать-то?

– Не было у меня такой, – сказал Кащей. И немного подумав, предположил: – Не иначе братец притащил откуда-то.

За окном загалдели, что-то загрохотало, а потом послышались тяжелые хлопки крыльев о воздух, и обиженный голос Горыныча прокричал, удаляясь:

– Злые вы! Улечу я от вас!

Василиса, наконец, обратила внимание на шум. Подошла к окну, посмотрела вниз.

– Сарай развалили! – радостно воскликнула она.

– Не вижу повода для радости, – заметил Кащей.

– Ну как же! Очень даже замечательный повод проверить работоспособность артефактов в полевых условиях, – Василиса схватила книжку, сгребла артефакты в сумку и сказала Бессмертному: – Пойдем, поможешь.

* * *

– Слушай, Василиса, – предложил Кащей, наблюдая, как щепки, доски и гвозди, поднимаясь в воздух, возвращаются на свое место, формируя сарай, – может мы и избушку, того?

– Того, это чего?

– Разберем. Кусочек отнесем на новое место, а там ты свою магию включишь.

Василиса с любопытством посмотрела на Бессмертного. В глазах её загорелся азартный огонёк.

– А что, – улыбаясь, спросила она, – недвижимость для чайников не вариант?

Кащей отрицательно помотал головой.

– Сама подумай, сколько времени нужно, чтоб найти эту книженцию, потом прочитать, изучить, сверить с другими источниками, потом проверить на чём-то. А гарантии никакой нет. А у тебя процесс уже, можно сказать, налажен. Да и сомневаюсь я, что братец мой чего-то путного мог притащить.

– Согласна, – кивнула Василиса. – Почему бы и не попробовать?

* * *

– Я извиняюсь, – робко подало голос привидение, – так вы мне поможете?

Холейхард, созерцавший тренирующихся во дворе воинов, продолжая перебирать чётки, спросил:

– И какая мне в том выгода?

– Я буду совершать подвиги только во имя инквизиции.

Холейхард перестал перебирать чётки. Повернулся к прозрачной сущности, висевшей в полуметре от пола. Оценивающе на неё посмотрел.

– Процедура будет немного необычной. И новая оболочка будет отличаться от украденного у тебя тела.

– Я согласен, – не дал договорить призрак Импасибла. – Страшно быть призраком. Это тяготит. Главное, чтобы я мог вновь ощущать под ногами землю, сражаться…

– Это я тебе гарантирую, – четки в руках Холейхарда вновь неспешно заскользили. – Более того, я гарантирую, что после этой процедуры ты станешь гораздо сильнее, чем был, когда был простым рыцарем.

– Правда? – восхищенно спросил призрак.

– Процесс не будет иметь обратного хода, – продолжал напирать Холейхард. – Понимаешь ли, то, что я хочу сделать, немного выходит за грани привычного. Поэтому лучше договориться обо всём, пока мы, так сказать, не углубились.

Призрак снова торопливо кивнул.

– Мне нужны слова, – подтолкнул его Холейхард.

– Я согласен.

– Отлично! – хлопнул в ладоши Высочайший. – Единственное, чего не хватало, так это твоего согласия. Следуй за мной.

Привидение послушно поплыло вслед за инквизитором.

Если бы у призраков сохранялись тактильные ощущения, то Импасибл наверняка отметил бы для себя, что в подвале очень холодно. Если бы у призраков сохранялось обоняние, то Импасибл наверняка отметил бы для себя, что подвал пропитан заплесневевшей сыростью. Будь призраки наделены шестым чувством, он наверняка бы ощутил страх, которым был наполнен подвал.

– А я, признаться, сразу заподозрил, что с планом завоевания ко мне пришел не ты, – уверенно шагая по коридору, рассказывал инквизитор, освещая дорогу факелом. – Уж больно самоуверенный был и нахрапистый.

Призрак не мог чувствовать запахов, но подсознание прекрасно дорисовывало всё, что нужно, когда взгляд Миши Импасибла падал на серые, покрытые плесенью и кровавыми пятнами стены.

– Закинул пару пробных камешков, конечно, – продолжал делиться мыслями инквизитор, – про ум, честь, отвагу. Про Изабеллу, опять же. Однако тому тебе было плевать на неё абсолютно.

Холейхард остановился у одной из дверей, вставил ключ в замок, провернул его и шагнул внутрь. За дверью оказались ступени, ведущие еще глубже. Уверенно направившись вниз, инквизитор продолжал размышлять вслух.

– А под подвалом у нас подвал, – Холейхард оглянулся посмотреть, движется ли привидение за ним. – Забавно, правда? Подвал в подвале. Эдакое двойное дно инквизиции. О нем, кстати, мало кто знает. Так что, тебе, друг мой, оказана великая честь прикоснуться к тайне.

Ступени заканчивались еще более массивной дверью, которую Высочайший открыл другим ключом. Войдя внутрь, он принялся поджигать своим факелом другие, закрепленные в стене.

Призрак рыцаря Импасибла недоуменно оглядывался, выхватывая взглядом всё новые и новые детали, наводящие оторопь. Кости, валяющиеся в одном углу, черепа, выложенные в ряд вдоль стены, нагроможденные один на другой каркасы из ребер, скрепленных позвоночниками.

– Что это? – испуганно спросил призрак.

– Я же говорю, подвал в подвале.

– Но для чего? Что это за кости?

– Здесь кости самых несговорчивых ведьм и колдунов, тех, кто отказался выдавать свои секреты даже под пытками. Они так и не раскрыли своих тайн. Поэтому подвал стал для них последним пристанищем. Но, смею тебя заверить, даже умирая, они приносили пользу.

– Пользу? – еще больше округлил глаза рыцарь.

– Помогали разбираться в темном искусстве.

– Ничего не понимаю. Как же они помогали, если так и не раскрыли своих тайн?

– Помогать можно по-разному. Можно рассказать и научить, а можно самому стать объектом изучения. Проверять заклинания и зелья на ком-то всё равно нужно.

– Но зачем? Инквизиция ведь против изучения магии! – изумленно воскликнул рыцарь.

– Понимаешь ли, – принялся объяснять инквизитор, одновременно очерчивая на полу круг, – дело в том, что для победы над противником нужно не только уметь думать, как он. Желательно бы еще и вооружиться лучше, чем он, уметь что-то, чего не умеет он.

– Логично, – согласился призрак. – Но при чем тут обещанное мне тело?

Холейхард принялся выводить странные знаки по периметру круга.

– При том, – жестом инквизитор предложил Импасиблу переместиться в центр нарисованного круга, – что думать так, как думают эти трое, которых пятеро, очень сложно. В достижении каких-либо целей они полагаются на чувства, а не на рациональность.

Холейхард стал сносить к границам нарисованного магического символа кости, черепа и раскладывать их внутри периметра без какой-либо системы. Казалось, главное для него – огородить костями призрака.

– Насчет умений, – буднично продолжал инквизитор, – не буду утверждать, что мои знания превосходят знания Кащея и его компании. Но то, что они отличаются, это неоспоримый факт. Именно с помощью знаний я и планирую с ними покончить.

Инквизитор извлек из кармана кристалл и бросил его в центр круга, прямо на то место, над которым завис призрак рыцаря Михаила. Кристалл засветился алым. Василиса или Кащей без труда распознали бы в светящемся камне брата-близнеца, извлеченного из головы подцерковного беса. Да и схему, по которой Холейхард наносил на землю письмена, Василиса узнала бы без труда. Отличались только сами символы.

– Мало половин, мало половин, мало-мало... – забормотал Высочайший.

Две грудных клетки, брошенные им в круг, приподнялись в воздухе, немного повисели, покачиваясь, а затем, устремившись к призраку, сцепились между собой ребрами, заключив внутри себя привидение. Следом в воздух стали подниматься остальные кости: ступни, кисти рук, ребра, позвонки, черепа. Все это сплеталось между собой, слеплялось в хаотичном порядке, нарастая на два позвоночника с ребрами, ставшими клеткой Импасибла-призрака. И всё это время призрак кричал, захлебываясь страхом.

* * *

– Я предлагаю вынести из домика всю утварь, – предложила Василиса, – потом на Горыныче перевезем. Утварь же не одно целое с избушкой.

– Логично, – согласился Кащей.

Они подошли к двери, и Василиса стала разглядывать строение, прикидывая, что проще всего отломать, чтобы перенести на новое место и разместить в пентаграмме.

– Дверную ручку? – предложил Бессмертный. – От веса ж не зависит?

– Не зависит, – кивнула Василиса и пояснила: – То, что в кругу, должно притянуть к себе то, что вне круга.

– Слу-у-у-ушай, – протянул Кащей, озаренный идеей, – эдак можно, например, от царского замка камешек отковырнуть и благополучно перенести его на новое место?

– Можно. Но круг-пентаграмму придется рисовать огромную, чтобы весь замок в окружность вместился.

– Ты понимаешь, какая перспектива перед нами открывается? – радостно спросил Бессмертный.

Но развить мысль ему не дали.

Сшибая кусты и выворачивая деревья, на поляну вылетела гигантская тварь. Если включить воображение, то больше всего она напоминала трехголовую гориллу, передвигающуюся при помощи своих длинных рук. Но и руки её, и ноги, и туловище состояли сплошь из беспорядочно собранных человеческих костей. На шее чудовища, словно наездник на мустанге, восседал главный инквизитор Захолмья Холейхард Высочайший.

Василиса взвизгнула и буквально впрыгнула в избушку, схватив Кащея за шиворот и втащив за собой. Поэтому вопрос «Что это за хуйня?» он начал задавать снаружи избушки, а закончил уже внутри, когда дверь захлопнулась.

Снаружи раздался рёв, и избушка вздрогнула. Массивный стол, подпрыгнув, отъехал к стене, сбив Бессмертного с ног. С полок посыпались горшки, тарелки и бутылки с зельями. Несколько разбилось, наполнив воздух запахом спирта и трав.

– О! – воскликнул Кащей, поднимая что-то с пола. – А братец-то – раззява. Он же ж к Яге пошел после того, как меня вырубил. Видать и обронил.

Василиса, чудом не упавшая при встряске, повернулась к Бессмертному и увидела в его руке иглу. Толстую цыганскую иглу, которая, если приглядеться, была покрыта вязью символов.

– Кащей, ты капец!

– Чего это? – на ощупь вставляя иглу в воротник плаща, поинтересовался Бессмертный.

– Это ж игла твоя!

Избушка вновь содрогнулась от удара, и Василиса с Бессмертным снова упали.

– Ну да, моя, – потирая затылок, согласился Кащей.

– А где радость по поводу вновь обретенного бессмертия?

– Допустим, бессмертия я и не терял, – возразил Бессмертный, вставая и оглядываясь. – Пока игла цела, я как восстанавливался, так и буду восстанавливаться. О!

Он наклонился и поднял с пола кочергу, пару раз взмахнул ей, приноровляясь к весу импровизированного оружия. Удобнее, конечно, было бы с клеймором, но тот остался в замке. О чем Кащей и сообщил:

– Жалко, клеймор я не прихватил. С такой образиной при помощи кочерги совладать проблематично.

– Да его и двуручником, не факт, что перешибёшь, – заметила Василиса. – Тут вместе нужно действовать.

– А есть чем?

Вместо ответа Василиса достала из походной сумки кристалл и маховик.

В стену снова грохнуло. В этот раз на ногах удержались оба.

– А кристалл-то на кой? Ты могла бы отмотать маховиком минут двадцать-тридцать, встретить нас же и предупредить.

– Не получится, – отрицательно мотнула головой Василиса. – Понимаешь ли, дело в том, что раз я не вышла нас предупредить, когда мы подходили к избушке, значит, я его не использовала, а раз я маховик не использовала, значит, на то была причина.

Кащей помотал головой, будто пытаясь вытрясти из неё лишнее.

– Я, когда ты про скачки во времени объяснять начинаешь, дискомфорт сознания испытываю.

– Короче говоря, невозможно это.

– Ну, вывод-то я, слава богу, понял. Хотя, буду откровенен: это единственное, что я понял. Но как тебе поможет возможность собрать то, что было разбито или сломано? Ведь тут, - Кащей указал кочергой на окно, за которым маячило костяное существо, оседланное инквизитором, – наоборот, разобрать надо.

– Ха! Ты в меня зря не веришь, – гордо вздернула нос девушка. – Главное, отвлеки.

– Как?

– Просто держи его в центре поляны.

С этими словами она вернула артефакты в сумку, отобрала у Кащея кочергу и выпрыгнула в обращенное к лесу окно.

Бессмертный дождался, пока она скроется в густом кустарнике и, распахнув дверь, шагнул навстречу костяному существу.

* * *

Миша Импасибл был бы рад остановить наросшую на него конструкцию из человеческих останков, но это было ему не под силу. Он ощущал каждую кость своего нового организма, каждый череп, каждое ребро, каждый позвонок. Чувствовал, как лапа, сплетенная из множества разных костей, замахивается для удара, как бьёт противника. Однако происходило это против его воли. Кости подчинялись кристаллу. А кристалл исполнял волю наездника.

Будучи запертым в ожившей конструкции, Миша оставался всего лишь наблюдателем. Он видел, как Кащей уклоняется от удара.

– Люди, имеющие толику мозга, сначала пытаются решить разногласия при помощи диалога! – прокричал Кащей снизу и увернулся от гигантской лапы костяного монстра.

– И зря! – ответил инквизитор сверху. – Переходи они сразу к делу, могли бы сэкономить себе уйму времени.

Миша чувствовал, как гигантская костяная ладонь сжимается в кулак, уходит вверх и тут же опускается, пытаясь впечатать Бессмертного в землю. Он видел, как Кащей вновь уходит от несущегося на него костяного кулака, ощерившегося осколками ребер, словно кастетом.

– Может, хотя бы попытаешься объяснить, почему ты вдруг решил меня убивать? – спросил Бессмертный, пятясь.

– Не только тебя, – прозвучало сверху, и рука монстра вновь метнулась к Кащею.

И снова неудачно.

– Мне кажется, это не такая уж большая милость, назвать жертве причину, по которой она должна умереть, – заметил Кащей. – Так почему?

– Потому что могу! – расхохотавшись, ответил Холейхард и обе ладони управляемого им монстра понеслись к Кащею, норовя прихлопнуть его, как комара.

Кащей дернулся вперед, костяные ладони с треском схлопнулись, не успев за Бессмертным, и он было уже собрался перевести дух, когда навстречу ему, прямо из груди существа, словно копье, выстрелила обломанная с одной стороны и от того острая кость. Она пробила Кащею плечо, отбросила его назад, прямо в ладони монстра.

* * *

Прячась за кустами, Василиса размышляла о том, что даже несмотря на бессмертие Бессмертного, продержаться совсем без ничего против костяной твари тот долго не сможет. А очерчивать кочергой всю поляну, да еще и наносить символы она будет достаточное количество времени, чтобы то, что к этому моменту останется от Кащея, восстанавливалось годами.

– Чёрт, почему же я не запустила маховик, чтобы предупредить? – спросила девушка сама себя.

Ответ пришел внезапно. Потому что она только-только собирается его запустить.

Василиса достала из сумки цепочку с маховиком времени, водрузила его себе на шею и, крепко сжимая кочергу одной рукой, провернула артефакт. Реальность стала расплываться, смазываясь, и время потекло вспять.

– Надеюсь, – успокоила сама себя Василиса, – я всё просчитала правильно.

Когда размазавшаяся в нечеткие пятна реальность вновь обрела резкость, Василиса услышала, как Кащей спрашивает ту версию Василисы, которой только предстоит придумывать финт с маховиком времени:

– Дверную ручку? От веса ж не зависит?

– Не зависит, – кивнула стоящая у избушки Василиса: – То, что в кругу, должно притянуть к себе то, что вне круга.

– Слу-у-у-ушай, – протянул с поляны Бессмертный, – эдак можно, например, от царского замка камешек отковырнуть и благополучно перенести его на новое место?

– Можно…

Дальше Василиса не слушала. Нужно было обойти поляну, остаться невидимой для всех участников предстоящего действа и для всех будущих копий самой себя, которым еще предстоит появиться. Крадучись, она пошла вперед.

А в это время, выворачивая деревца и сшибая кусты, на поляну уже вылетала гигантская тварь из беспорядочно собранных костей, напоминающая гориллу.

Василиса старалась не отвлекаться на происходившее совсем рядом действо, но краем глаза всё равно отмечала, как Кащей уворачивается от гигантских костяных лап, краем сознания радовалась за него и рисовала последний в окружности знак.

– Потому что могу! – неестественно смеясь, прокричал оседлавший монстра Холейхард, когда девушка провернула маховик времени.

Реальность расплылась акварельными красками и вновь встала в пазы.

– Логично, – донесся до неё голос Кащея. – Дверную ручку? От веса ж не зависит?

Осознавая, что еще через несколько возвращений во времени этот диалог, происходящий у входа в избушку, въестся ей в мозг так, что не вытравишь, Василиса вновь принялась оббегать поляну, пока она же, стоящая у избушки, объясняла схему работы артефактов вкупе с заклинанием.

В тот момент, когда Кащей выдвигал теорию о переносе замка посредством перенесения единственного камешка на новое место, она уже дорисовала новый знак и вновь потянулась к маховику.

И в третий раз, становящаяся на место реальность встретила её вопросом Кащея:

– Дверную ручку? От веса ж не зависит?

Отслеживая разговор, Василиса перешла в очередную точку нанесения знака, начертила символ и вновь повернула маховик.

Всё расплылось и вновь обрело резкость.

– …от веса ж не зависит?

Рисуя знак пентаграммы, краем глаза девушка отмечала шевеление в тех местах, где она вращала артефакт управляющий временем до этого – её копии делали свое дело одновременно, почти синхронно.

– Не зависит, – доносилось от избушки. – То, что в кругу, должно притянуть к себе то, что вне круга.

– Слу-у-у-ушай, эдак можно, например, от замка камешек отковырнуть и благополучно перенести его на новое место?

– Можно. Но круг-пентаграмму придется рисовать огромную...

Василиса еще раз провернула маховик времени.

– Дверную ручку? От веса ж не зависит?..

– Дверную ручку? От веса ж не зависит?..

– Дверную ручку...

– Забавно, – думала Василиса, спрятавшись за деревом и отмечая шевеление в кустах по всему периметру поляны. – Меня сейчас двадцать четыре. Каждая выводит символ и исчезает, потому что я, стоящая именно на этом месте, поворачивала маховик времени двадцать три раза.

Мимо неё пронеслась костяная тварь, сбивая на ходу деревья и выворачивая кусты.

Девушка вышла из-за дерева и, прислушиваясь к происходящему на поляне, вывела кочергой последний символ, после чего достала из сумки кристалл подцерковного беса и забормотала:

– Много половин, слишком много половин, много половин, слишком много…

Размахнулась и швырнула кристалл в центр поляны, как раз в тот миг, когда тварь выстрелила костью в Бессмертного. Артефакт, мигнув в лучах солнца алым бликом, вылетел и упал прямо под ноги костяному созданию. А в следующее мгновение кристалл исчез в беззвучной вспышке, разметавшей кости невероятного создания во все стороны.

Василиса выбежала на поляну и бросилась к Кащею.

– Живой? – спросила она испуганно, присев подле раненого.

– Бессмертный, – поправил тот. Натужно вздохнув, ухватился за край кости, торчащей из раны и, прошипев сквозь зубы: – Свои кости и так на погоду ноют, не надо мне лишнего… – вытащил осколок из тела.

– Я прошу прощения, – раздалось за спиной. – А при наличии магического кристалла вы смогли бы мне помочь?

– Знакомый, сука, голос, – простонал Кащей, садясь. – Мишка, ты, что ль?

– Да, – подтвердил призрак.

– Мы ж тебе объясняли, что некуда тебя возвращать. Тело-то, тю-тю.

– Уже есть куда, – сообщил призрак Импасибла и указал на дальний край поляны, где лежало бездыханное тело главного инквизитора Захолмья Холейхарда Высочайшего.

– Но артефакт-то точно тю-тю, – развела руками Василиса. – Видел же, как шарахнуло.

– У него в кармане такой же, – сообщил призрак. – Вы думаете, как он костяное существо создал? При помощи моей души и кристалла.

* * *

– Ну, дык чего, по домам?

– Ага. А чего еще? – хмыкнула Василиса. – Мой кристалл взорвался под скелетным монстром, второй на Импасибла потратили. Хороший он. Только наивный чересчур.

– Чувствую, в этом теле он недолго инквизицией проуправляет, – ухмыльнулся Бессмертный.

– Или, наоборот, долго, – задумчиво пробормотала Василиса.

– Так, а почему на кувшине кристалл не исчез, на сарае не исчез, а когда рыцаря в тело возвращали – исчез? – полюбопытствовал Кащей. – Чем этот Миша особенный?

– Понимаешь ли, когда мы собирали сарай и кувшин – это была неживая материя, – принялась объяснять Василиса. – Материал есть – ничего больше не нужно. А с живыми объектами работает принцип «что-то убыло – что-то прибыло». Вот, кристалл убыл, а Миша в тело Холейхарда прибыл.

– Мудрёно, – покачал головой Бессмертный.

– Это до тех пор, пока на постоянной основе магией заниматься не начнёшь, – заверила девушка. – Потом втягиваешься и уже ничему не удивляешься. Да так с любой отраслью знаний. Для тебя эксперименты с молнией – норма, а я смотрю и дивлюсь. Хотя, казалось бы, две стороны одной медали.

– Значит, с избушкой никак?

– Пока что никак. Кристаллы кончились.

– Жаль, – грустно вздохнул Кащей.

– Чего? – наигранно удивилась Василиса.

– Жаль избушку оставлять, – объяснил Бессмертный. – Да и того, что Горыныч веселуху пропустил, тоже жаль.

– А чего ты хочешь? Он же только на вид грозный. А сердце у него доброе. Сидит сейчас где-нибудь в болоте, переживает, что крестьяне его не поняли. А мог бы и огнём…

– Ага, – тон Кащея не повеселел.

– Да не расстраивайся, придумаем что-нибудь.

– Ну да… – согласился Бессмертный и еще раз грустно вздохнул.

Помолчали, прислушиваясь к затихающему в наступающей темноте лесу.

– Ну, что, по домам? – спросила Василиса.

* * *

– Каще-е-е-ей, – сразу в три глотки позвал Горыныч. – Я её долго не удержу.

Почуяв неладное, Бессмертный отбросил в сторону книгу «Как поднять недвижимость в цене. Советы для чайников» и, рывком подскочив с кресла, в полтора прыжка очутился у окна. Там, на высоте метров пяти над землёй, быстро-быстро хлопая в воздухе крыльями, зависла туша Горыныча. В когтях змей сжимал брыкающуюся и дергающую куриными лапами избушку.

– Куда ставить? – спросила левая голова.

– Я сейчас, покажу, – Кащей бросился вниз по ступеням.

– Из окна мог бы показать, – натужно прокряхтел Горыныч, продолжая усиленно махать крыльями.

Выбежав во двор, Бессмертный показал, куда приземлить избушку:

– К стене её, поближе ко входу.

– Легко сказать. Как я возле стены крыльями махать буду? Тебе сарая мало было? – проворчал Горыныч, но подлетел к указанному месту.

Избушка, почувствовав, что земля стала ближе, принялась дергать ногами еще энергичнее.

– Майна помалу, – скомандовал Кащей.

– Не удержу! – натужно прохрипела средняя голова.

– Давай, тут немного! – подбодрил Бессмертный, уже видя, как изба выскальзывает из лап у рептилии.

Продолжая дергать куриными лапами, изба вырвалась из когтей змея, гулко рухнула на землю, тут же вскочила и рванула вперед. С треском ломающихся бревен ударилась об стену, сменила направление и бодрым галопом рванула в сторону болота.

– Едрёна-Родиона, Пушкина мать, через тридцать три ноги сверху налево за конину мать ети! Уёп! – кричала избушка на бегу.

– Отморозок трехголовый, – глядя вслед бодро скачущему по кочкам домику, спросил Кащей, – ты, я так понимаю, перед тем как избу сюда тащить, даже проверить не удосужился, есть там кто или нет?

– Не-а, – покачал Горыныч левой головой.

– Мне как идея в голову пришла, так я сразу принялся реализовывать, – объяснила правая.

– Некогда было, короче, – подытожила средняя.

Кащей грустно вздохнул, наблюдая, как избушка, доскакав до небольшого островка, прячет под себя ноги, устраиваясь поудобнее.

– Вот Горыныч, ты вроде бы полезное сделать всегда пытаешься, а получается наоборот. Почему так?

Горыныч посмотрел левой мордой на Кащея, а правой и средней на пристроившуюся на островке избушку.

– Да сейчас принесем, тут недолго, – успокоила средняя.

– Это ж не через лес тащить, – согласилась правая.

– Не надо! Пусть там и стоит! – замахал руками Кащей. – Давай лучше сами к ней.

Бессмертный взгромоздился на спину рептилии, которая, сделав пару шагов, оттолкнулась от земли. Единожды взмахнув крыльями, змей приземлился на островок, облюбованный избушкой, которая все это время грубым и гулким, словно из бочки, голосом продолжала невнятно возмущаться.

– Интересно, – тихо, чтобы не спугнуть, прошептал Горыныч, – окошком говорит или дверью?

– Дымоходом, – хмуро отозвался Кащей.

Горыныч наклонил все три головы на бок, прислушиваясь.

– Ну да, гулко как-то. Может, и дымоходом, – согласилась средняя голова.

– Мне только интересно, – добавила правая, – почему при бабке она молчала?

– Сказать было нечего, – вновь проворчал Бессмертный, слезая с шеи Горыныча.

– Так получается, что мы ее растормошили? – предположила левая голова рептилии. – Её ж по небу никто не катал. А тут стресс. Как Василиса говорит, шоковая терапия.

– Что ж ты такой умный там, где не нужно? – спросил Кащей, открывая дверь избушки и в следующий миг отлетая прочь от внезапного удара.

– Ах ты, нечисть поганая! – прокричал всё тот же голос, явно принадлежащий не избушке. – В капусту пошинкую.

И из двери, занеся для удара меч, выскочил парень в красной рубахе, в крупную белую горошину. Взмахнул, ударил. Кащей перекатился в сторону, меч застрял в удачно подвернувшемся пне, разрубив его напополам.

– Хлопчик, ты полегче, а? – вставая и отряхивая плащ от налипшего на него мусора, попросил Бессмертный.

Парень дернул меч еще раз, второй.

– Не Артур, – прокомментировал Бессмертный.

Парень еще несколько раз попытался высвободить меч, но понял, что не справится. Поплевал на ладони и попер на Кащея с кулаками. Кащей увернулся от одного удара, от второго, затем сделал вид, что пропускает прямой, но уклонившись в последний момент, ударил сам. И противник, совсем немного оторвавшись от земли, грохнулся на спину.

Горыныч вытянул шеи левой и правой голов и наклонился над внезапным противником, разглядывая того сразу слева и справа.

– Это что за мальчонка? – спросила левая.

И тут же с треском встретилась с правой. Оказалось, что «мальчонка» сознания совсем не терял. И, улучив момент, схватил левую голову Горыныча левой рукой за левое ухо, а правую, правой за правое и, что было сил, ударил их друг об друга.

– Ай! – обиженно вскрикнули те хором.

А парень уже перекувырнулся и бросился к застрявшему в пне мечу.

– Тебя ж в самом начале Яга на куски порвала, бесово ты отродье, – продолжая дергать меч за рукоять, но и не сводя глаз с Горыныча, бормотал парень. – Дружка твоего костлявого несколько раз изводил, а он, как ванька-встанька. Ну ничего, раз уж всё это продолжается, я вам сейчас…

Кащей и Горыныч, не предпринимая попыток остановить парня, наблюдали за тем, как он пытается выдернуть меч из пня.

– Ну точно не Артур, – пробормотал Бессмертный.

– А кто? – спросила средняя голова.

– Да кто угодно. Яга-то убыла… – остановился на полуслове Кащей и уже совершенно другим тоном закончил: – А этот прибыл. Понимаешь? Горыныч? Природа не терпит пустоты, если где-то убыло, значит, где-то прибыло. Меня он изводил… Это ж кладенец в пне! А я-то думаю, куда он подевался? Ты как прошлый раз погиб? Помнишь?

– Да чего тут помнить? – ухмыльнулся Горыныч всеми тремя мордами. – Яга тогда прискакала в пещеру прямо в избушке и в драку полезла. Я ей, главное, реву, мол, успокойся, малохольная, а она горшками кидается. И как-то всё завертелось, бац-бац-бац, и темно. Все три головы пришлось отращивать. Может, я и дурной такой с тех пор, что вся вековая мудрость в раз с головами отлетела. Не передалась от одной голове к другой.

– А меня он, видишь ты, с братом путает… – задумчиво проговорил Бессмертный. – Потому что, пока этот дурень в рубашке с горохами тут ураганил, я натурально в сырой земле лежал. А братец юродствовал вместо меня. Вполне вероятно, чтобы Юлька, куда хотела, вернуться могла, место должно было освободиться. Ну, или она своим возвращением его оттуда к нам вытолкнула. Лети-ка, Горыныч, за Василисой. Я понял, кто это.

– Ванька, что ли? – изумленно спросила средняя голова Горыныча. – Да ла-а-а-адно!?

– Факты, как и этот герой, вещь упрямая, – развел руками Бессмертный, наблюдая, за нелепыми телодвижениями парня.

Тот, слегка присев, для большего упора, изо всех сил тянул меч вбок, видимо, надеясь расшатать застрявшее в пне оружие. В какой-то момент меч выскользнул из рук, спружинил и ударил парня рукоятью по лбу.

– Ах ты, железяка коварная, – потирая набухающую на глазах шишку, возмутился Иван Дурак и принялся дергать меч еще яростнее. О Горыныче с Кащеем он уже напрочь забыл.

– Что-то убыло, что-то прибыло, – пробуя фразу на вкус, пробормотал Горыныч и расправил крылья.

– Именно так, – согласился Кащей. – Но на объемы интеллекта в отдельно взятом измерении это правило, видимо, не распространяется...