Трофей для Хищника

34

Сомневаюсь еще несколько мгновений. Хотя где-то в глубине хочу, чтобы Игорь услышал этот разговор, потому что догадываюсь, о чем он пойдет. Теперь отец будет заставлять меня вернуться к Марку. Одной мне крайне трудно будет возражать, и участие Игоря кажется поддержкой. Я хочу быть не одна во время этого звонка.

— Да пап, — произношу, сняв трубку. Держу телефон между собой и Игорем. — Прости, что сразу не подошла. Я на работе. Что ты хотел?

— Эль, мама сказала, что ты ушла от Марка, — начинает он. Ну вот, та же песня. — Он мне позвонил сегодня. Ты изменила ему, и твой хахаль его ударил! Ты понимаешь, какой это позор для нашей семьи?

Во мне поднимается волна ярости — какой же Марк подлый ублюдок! — но сразу же остужается стыдом перед Игорем. Мой отец только что назвал его моим хахалем. Как теперь оправдываться?

— Мне плевать на семью и на позор, пап, — с трудом не пускаю гнев в голос, стискиваю кулак свободной руки на колене. — Если я вернусь, он меня убьет.

— Да ну что ты такое говоришь, дочка?! — возмущенно восклицает отец. — Он уважаемый человек, бизнесмен! Ты его неправильно поняла.

Игорь делает удивленное лицо.

— Папа, я к нему не вернусь, это решено, — шиплю, как кошка. — Мне дорога моя жизнь!

— А наша жизнь тебе не дорога? Ты об Алие подумала? — вдруг вклинивается голос мамы. Похоже, у нас тут конференция на четверых. — Ты нас по миру пустишь с таким подходом!

Стоп. Что за бред?! Кожа на позвоночнике будто дыбом встает.

— Мам, какое по миру? — восклицаю изумленно. — У отца же бизнес, он всех вас содержит…

— Да бизнес этот весь закредитован, Эля! — мамин голос звучит отчаянно. — И если ты не вернешься, Марк потребует вернуть все деньги разом!

У меня на голове шевелятся волосы, руки начинают дрожать.

— Равиля! — рявкает отец, и из трубки какое-то время ничего не доносится. А потом раздается спокойный голос отца: — Твоя мама сказала лишнего, но раз уж сказала… Марк выдал щедрый кредит нашему бизнесу, когда встретил тебя. Ты ему понравилась, и мы договорились. Так что если не хочешь моего разорения, вернись к нему, пожалуйста.

Я молчу, не в силах сказать ни слова. Отец продал меня этому извергу. Поэтому принял предложение вместо меня! Поэтому так радушно принимал Марка у нас в гостях в Казани. Я была просто товаром.

— Эля, ты слышишь? — снова спрашивает отец и, не дождавшись моих слов, добавляет: — Говорил я тебе, не стоило удочерять чужого ребенка! Она даже не наша кровь…

В этот момент Игорь выхватывает телефон из моей руки и велит Сергею остановиться. Тот выполняет поручение мгновенно, кажется, в нарушение правил, но никого это не волнует.

Игорь выходит из машины, кидает мой телефон на землю, раскалывает каблуком и выкидывает в урну. Круглыми глазами смотрю за этим, но ничего не могу сказать. Я в ступоре. Слишком много разом вылилось на меня. Стоило случиться беде, все семейные тайны разом вскрылись, как перезревший нарыв, и полился гной и грязь. Прогнившие секреты, когда-то успешно заметенные под ковер.

Я приемная. Это все объясняет. Нет, это объясняет абсолютно все. Все до единой черточки в моей биографии. К глазам подступают горючие слезы, жгутся, точно кислота. В переносице колет. Это нечестно. Это жестоко и нечестно! Я всегда чувствовала, что мама меня не очень любит, для любви у нее была Алия. Я думала, что просто не оправдываю ожиданий, а на самом деле это потому что Алия — ее родная дочь. Поэтому меня можно было не баловать подарками, не утирать мне слезы первой любви, не говорить комплиментов, не покупать лучшую одежду… Поэтому меня можно было продать.

Игорь без слов обнимает меня за плечи и притягивает к себе. Кладу голову ему на грудь, и из глаз начинают-таки течь слезы. Я в одночасье лишилась всего, во что верила. Я одна. У меня больше никого нет.

Чувство несправедливости затапливает меня с головой. Это бесчестно так со мной обращаться. Зачем усыновлять ребенка, если не собираешься дать ему любовь и ласку? Зачем-зачем… Позор же выйти замуж и не родить. Идиотские предрассудки! Идиотские традиции! Я даже не знаю, насколько я татарка!

Ужасно, что Игорь все это услышал. Теперь он еще и в курсе, насколько плохо у меня обстоят дела с семьей. Если бы не раздор с Марком, мама бы обо мне и не вспоминала. Они с отцом отдали меня ему на съедение и забыли.

— Высокие у вас отношения, — саркастично произносит Игорь спустя какое-то время.

Мозг клинит. Не знаю, что на это отвечать. А мысли крутятся вокруг телефона, без которого я не смогу напомнить о важном звонке.

— Вы зачем мой телефон выкинули? — голос от слез звучит гнусаво. — Завтра же… Звонок Васильку. Надо напомнить.

— Тебе сейчас это не надо, солнышко, — бархатисто произносит Игорь. — А надо в горячую ванную, немного коньяка и сладкий чай.

Отлепляюсь и смотрю ему в глаза. Он серьезен как никогда. А я… в шоке от его слов. Хотя, наверное, я сейчас вообще в шоке. Ощущение, что земля ушла из-под ног, и я нахожусь в состоянии свободного падения. Когда долечу только непонятно.

Пропуская меня в загородный дом, Игорь здоровается с вышедшей навстречу Людмилой, велит ей приготовить черный чай и принести к нему в спальню. Я не верю, что он выполнит все, что сказал в машине, но что бы он ни задумал, у меня сейчас нет эмоциональных сил отказаться.

Игорь провожает меня на второй этаж и таки заводит к себе в спальню. Внутри шевелится ощущение, что я прямо сейчас должна запротестовать, но не могу. Все, что я считала правильным, сегодня рухнуло. По-хорошему мне стоит быть лояльной и благодарной человеку, который, в отличие от родителей и мужа-мудака, не сделал мне ничего плохого.

Игорь проходит в смежную ванную, включает свет и жестом зовет меня туда. Подхожу. Я почти уверена, что он потребует близости, и внутри все переворачивается.

— Простите, — произношу наплевав на все правила, — я ни на что сейчас не гожусь. Можно я пойду?

— Я сам решу, на что ты годишься, — строго произносит Игорь. — А сейчас давай я помогу тебе раздеться.