Трудоголик

Глава 28 Шлем

[7804/10000]

Дом Рюрика я нашёл не без труда. Я вроде бы и понял, где он находится, но в череде однотипных построек разобрать было сложно. Пару раз меня окликали бандитские рожи, но улица была вполне центральная, на перекрёстках маячили стрельцы с пищалями, и применять Алгоритм не пришлось. Здание представляло собой не то бетонное, не то глинобитное жилище с огромными воротами на первом этаже, напоминающими гаражные — грубо сбитые из проржавевших щитов. На верхнем щите было выковано:

[Р-РЬК ИЗ БАРДОВ]

А чуть ниже:

[ДОМ, ЧТОБЫ ЖИТЬ]

[не шуметь, я сам шуметь!]

А рядом с этим — всё то же самое. но иероглифами, похожими на японские.

У ворот стояла на привязи и жевала копну сена белоснежная белая лама с двумя здоровенными чёрными тюками на спине. Я уже пару раз видел таких в городе, мордой она выглядела абсолютно как земная, только вот лап было шесть, и передние слегка отличались от остальных — с тонкими длинными пальцами, соединяющимися в копыта. Не удержался, почесал загривок — лама подняла голову, немного горделиво посмотрела на меня и продолжила жевать листочки.

Приоткрыл ворота — и уткнулся в бронированный зад Энта Четыре Ноги. Зверь, занимавший почти всё место от стены до стены «гаража», развернулся, высунув морду, понюхал меня и что-то проворчал — как мне показалось, вполне дружелюбно. А позади уже слышались голоса Энтона, Рюрика и кого-то ещё.

— Уважаемый! Можешь не вертеться, знаешь, сколько эта ткань стоит?

— Я аккуратен! Когда Рюрик рвать кафтаны?

— Ты в нашем последнем путешествии, помнишь?

— Так там бандюки преследовали!

— Тук-тук.

— О, заходи! Я уж думал вызывать за тобой.

На заднем дворе, служившим, по-видимому, чем-то вроде столовой и зоны барбекю с внушительных размеров очагом стоял Рюрик. В шикарном расписном кафтане с завитушками, кружевными рукавцами и высоким воротником — правда, наполовину раскроенном. Вокруг зелёного великана крутились незнакомый гладко расшитый «японец»-джакса с лихими завитыми усами и Энтон. Последний кивнул:

— Знакомься, Энтон, это господин Окихито Вершблоу, известный портной. Мы тут к концерту готовимся.

Портной отвлёкся на миг и протянул руку. На вид ему было не то тридцать, не то пятьдесят.

— Рад знакомству. Вы…

— Станислав Олтов, сын префекта Накакава Республики…

Джаксиец улыбнулся.

— Кого вы пытаетесь обмануть? Я, некоторым образом, не вполне обычный человек.

— Окихито тоже полусеяный, — перебил Энтон. — Он хорошо понимает, кто ты такой.

— Ого. И много вас таких?

— В Теньгороде всего трое. И по всей зоне дворца Халиба — около двадцати, насколько мне известно. Старик очень не любит, когда Сеяные вступают в сношения с местным населением. Считает, это грязнит кровь.

— Хотя сам… Ладно. А вы, получается, чей потомок?

— Ох, Станислав, я с радостью пообщаюсь с вами, но пока я занят работой…

Он помахал портняжным метром.

— Конечно-конечно.

— Угощайся чаем, вон там свежезаваренный, мы скоро закончим. Оказалось, что кафтан великоват.

Скоро примерка закончилась, странного японца проводили, а мы уселись пить чай — вокруг костра, по-турецки. Над головой тем временем снова мелькнули большие тени — стаи пятнистых горных китов плыли высоко с севера на юг. Снова захотелось спросить, живут ли здесь драконы, и где достать кофе вместо чая, но я задал более насущный вопрос.

— Ты доверяешь этому Окихито?

— Не-а. Тёмная лошадка. Никогда не говорил, на кого работает и чей сын. Судя по тому, что Халиб его терпит — возможно, на Старика и работает. А может и ещё на кого, да? Думаешь, этот клан Грани — единственный? Ха! Тут на планете ещё пара десятков затаившихся Сеяных. Кто-то просто на пенсии, а кто-то — шпионит на дома соседних планет. Несколько даже второго и третьего поколения есть, по слухам. Это мне ещё на Гмон-яне сказали.

— Интересно. Я, собственно, чего пришёл. Покажи мне тот шлем. И расскажи, нахрена он там был.

Энтон молча поднялся, взобрался по лестнице на второй этаж. Мне подумалось, что такая лесенка слишком хилая для скра. Рюрик проследил мой взгляд и сказал.

— Старый дом. Самое то для такой холостяк, как я.

— Ты почему семью не завёл? Если не секрет.

Старый скра тут же погрустнел.

— Когда жил у дяди, у хуторян была одна скра. У нас был любовь. Раза два или три. Но потом дядя сказал — надо идти в колонии, убираться на север. Я утаил, что была любовь, потому что нельзя до свадьбы. Её отец убил бы меня и убил бы дядю, если узнал. Мы сохранили это в тайне.

— Почему не нашёл другую?

Рюрик не то вздохнул, не то усмехнулся.

— Нельзя другую. У скра — одна любовь на всю жизнь, так устроен организм. Моногамия, сказал Энтон. И половой диморфизм потому не быть.

— Да, грустно. Ну, нельзя, что ли, просто для кого-то отцом стать, не по-любви?

— Нельзя. Но я знать, что Саломе снести два яйца перед тем, как я отбыл в колонии. Я надеюсь, хотя бы один из моих отпрысков жив, и…

— Погоди… мать, вы чего, яйцекладущие⁈

— А ты не знать? Почти все шестиподы Скрадо яйцекладущие.

Энтон тем временем уже спустился и принёс свёрток, из которого вытащил шлем.

— Держи. Только осторожно, шнур плохо держится.

Я рассмотрел его. На уровне глаз виднелось два чёрных прямоугольника, наверняка являвшимися экранами навроде VR-очков. По окружности головы расположился с десяток присосок с клеммами, а сбоку над ухом выходил достаточно прочный провод, правда, с разболтанным креплением у основания, напоминавший провод HDMI. Конец был оборван, и из него торчал десяток тонких жил в разноцветной оплётке.

Сразу было ясно, что предмет был определённо из моего времени. Возможно, его сделали чуть-чуть позднее моего погружения в капсулу — где-нибудь в районе тридцатых годов. Посмотрел внимательнее и подтвердил догадку. На задней стороне разглядел вполне родную гравировку на пластиковом крае сзади, рядом со шнуром.

[KingDragon MindPad10.5E]

[Made in China]

[2029]

— Твою ж налево… Это ж прямо моё десятилетие. И всё у этих китайцев через «кинг». Но, получается, нацепили уже после того, как меня засунули в капсулу. Зачем?

Энтон с хитрым прищуром глядел на меня, улыбался.

— Чего так смотришь, дядь Энтон? — спросил я. — Ты знаешь, что это?

Он внезапно погрустнел. Ему словно стало нехорошо, взгляд забегал, желваки задвигались. Я вспомнил, когда видел его в похожем возбуждённом состоянии — в момент, когда он застрелил скра в том тёмном бункере спустя всего несколько минут после пробуждения.

— Знаю… хотел бы забыть… Чёрт. Это было как вчера.

— Что было? Когда?

— Рутея…

Я заметил, что одна его рука сжалась в кулак, а правая полезла к поясу, где, по-видимому, был пистолет. Рюрик молча подошёл к ему и легонько хлопнул ему нижней, не самой крупной рукой по щеке. Он тут же проморгался, сел и, вроде бы, успокоился.

— А, да? Что? Чёрт, опять, что ли. Вот чёрт.

— Это штука, чтобы вправлять мозги, — пояснил Рюрик, хотя я и так уже это понял. — Энтону уже надевали её пару раз.

— Пси-программатор, — хмуро пояснил Энтон. — Позволяет мгновенно сформировать нейронные связи. На Рутее… век назад их даже использовали для обучения языкам. Ну, не такие, это-то вообще что-то допотопное. Сейчас эта технология запрещена, насколько я знаю, даже у Сеяных. Очень уж непредсказуемые последствия. По крайней мере, у Халиба и в прошлом замке, на Гмон-яне, у брата Халиба.

— Брат Халиба на Гмон-яне⁈ Ладно. Но зачем тогда его надели на меня?

— Ну, как зачем? Обучить чему-то. Чтобы что-то умел.

— Умел…

Я вспомнил тяжесть клинка в руке. Вспомнил, что чувствовал в эти моменты. Это словно был не я сам, будто кто-то другой то ли вселялся в меня, то ли пробуждался внутри. Если это действительно был я, то значит, что меня научили чему-то, что погружено глубоко на дне моей личности и помогает мне защищать себя. Но кто это сделал? Инга? Либо кто-то другой, кто беспокоился обо мне? Но ещё более грустная мысль посетила после.

— Дядь Энтон. Она такая редкая, говорите. Это вы её искали, а не меня? Так?

Энтон закатил глаза.

— Да нет же, инферно! Это я так, понял, что может пригодиться. Я тебя искал, жеребец ты наш!

— Я же просил не называть меня жеребцом! Ты что, по лошадям скучаешь?

— Есть такое, — признался Энтон. — Муравьеды, конечно, тоже неплохи, но лошади!

Я снова посмотрел на шлем.

— Хорошо, но зачем эта штука тебе? Почему ты сразу не сказал?

— А зачем тебя пугать? Ты бы сказал, что я тебя это… словечко помню такое. Как там трупоголемы по-старому?

— Зомби, — подсказал Рюрик.

— Во! Что я тебя зомбировать хочу. Электронику с нуля очень сложно делать, а я хотел бы тебя чему научить. Хотя бы языкам тем же.

— Ну, да, было полезно. Только очень осторожно.

Энтон тут же оживился.

— Я умею. Я починю! Мне бы паяльную станцию где-то найти. Товар редкий. Здесь все паяльники, которые есть — что твои кипятильники, только что-то большое. Ну ещё бы мультиметр, но это вообще — роскошь непозволительная. Только в Грани есть.

Опять Грань, подумалось мне. Я понял, что мне всё больше хотелось бы там побывать.

Перекусив, мы с Энтоном оставили Рюрика репетировать в одиночестве. Сами же отправились к обширной старинной свалки, оставшейся на месте разрушенного цеха. Поспрашивали про паяльник, но не смогли местному престарелому скра — барахольщику даже внятно объяснить, что требуется искать. Полазили сами, тоже не нашли. Зато я обнаружил под грудой металла нечто, напоминающее проржавевший электрогенератор, подключенный к небольшой печке — настоящую паровую электростанцию.

— Об этом надо сказать Джен. Пусть вывезут в свой подпольный цех.

Поторговались с торговцем и решили проблему — мусорщик подозвал трёх крупных парней, они без труда закинули два центнера на телегу. Везти решили ночью, и для подготовки отправили молодого парнишу — ростом даже чуть ниже меня, с бледным пятнами на коже — за чьим-то броненосцем.

Отобедали у Энтона дома. Прямо за обедом вернулся Окихито и принёс перешитый кафтан — тот сел на Рюрика как влитой. Сразу после ужина мы помогли нашему исполнителю собраться — инструментов было не так много, расстояние до Дома Культуры оказалось небольшим, поэтому понесли всё на горбу.

Мне досталось нести самое лёгкое — набор дудок и мешок с разными перкуссиями. Народ — преимущественно, скра, но попадались гмонни и даже люди-джакса — уже заходил через парадный вход, а мы зашли через боковой — там нас встретил администратор, гмонни-мулат. Одноглазый и хромой, но в плечах, наверное, шире меня раза в полтора. Нас отвели в ложе рядом со сценой, для почётных гостей, а Рюрик с местными декораторами отправились расставлять инструменты на сцене.

Ждали полчаса, пока соберётся зал. Наконец — погасли газовые рожки на стенах и загорелся большой огонь перед сценой. Расставленные барабаны и дуделки отбрасывали немного зловещие силуэты на портьеры, и в следующий миг Рюрик забил в барабан и запел — безо всякого представления, просто сам по себе.

Я никак не ожидал, что у скра такой большой диапазон — обычно они общались исключительно басом или баритоном, но тут! Наверное, очень сложно подобрать аналогию к песни представителя инопланетной расы, существу совсем другого уклада и облика. Ближайшее, что может быть — это, наверное, тувинское горловое пение, замешанное со скандинавскими йодлями и альпийскими ёиками. А аккомпанемент на «гусле», вернее, на странной многострунной гитаре скорее напоминал обычный блюз.

— Как, ещё раз, этот жанр называется? — спросил я шёпотом Энтона.

— Музыка кремния, блин. Тише, дай послушать, я пытаюсь переводить!

Я не удержался, прочитал Алгоритм чтение мыслей с автопереводом, «муха-в-ухе» заговорила голосом Рюрика:

— О, Великий Ледник, неприятности такие тяжелые, никто не знает моих проблем, кроме Великого Ледника, никто не знает моих проблем, кроме Великого Ледника. Спустился я с холма, начал новый день, душа была счастлива моя, и осталась такой на весь день, вот так! Да! О, Великий Ледник, неприятности такие тяжелые! Вошел я в комнату, ненадолго заглянул, посмотрел на кровать — а мой братан мёртв, вот так! Да! О, Великий Ледник!…

Понял не сразу, а когда понял — это вызвало улыбку, потому что совпали и текст, и настроение, и мелодия. Старинную негритянскую песню «Trouble so hard», популярную в начале моего века в аранжировке Moby, сложно было с чем-то спутать.

Зал свистел и улюлюкал, странно аплодировал — хлопал себя по щекам. Следом начались что-то более оригинальное со сложным текстом: про небесный корабль, который принес его друга, и я понял, что поётся об Энтоне, оглянулся на старика, и увидел, как он прямо светится от счастья.

Но, увы, дослушать второй трек мне не дали. Возникла привычная зелёная кнопка.

— На ковёр. К Старику. Сейчас, — послышался голос Полидеусеса. — Готов к переходу?

Значит, Тизири, всё же, решила не сотрудничать. Донесла. Я отошёл к шторке, прикрывающей вход в ложу, и произнёс:

— Ну, давай.

С одной стороны, выхода особого не было, с другой — мне и самому уже не терпелось кое о чём поговорить. Снова «приглашение», снова вспышка, кружащаяся голова, гулкое эхо, холод… Я пришёл в себя, привстал и вдруг понял, что нахожусь в замурованном гранитном саркофаге два на два метра размером. Пол был горячий, пахло серой. Из тонкой, в палец толщиной прорези, проходящей через все четыре стены, струился яркий свет.

— Что? Замуровали⁈

Я почти машинально вызвал семиугольник, намереваясь разнести всё к чертям. Но ничего не произошло — мою учётную Сеяного словно отключили.

Дорогие читатели! Понимаю ваше возмущение, но включил снова продажи, чтобы немного «разогреть» серию. Возможно, через какое-то время она будет снова бесплатной.

Те, кто читает в данный момент — не переживайте, прямо сейчас будет два раунда 80%-х скидок, можете добавить книгу в библиотеку, чтобы не пропустить.

Если вам понравилась книга, или что-то показалось спорным — прошу в комментарии.