Трудоголик

Глава 29 Доверие

[0/10000]

— Чёрт. Замуровали, черти!

На двух стенах, как на больших экранах, отобразилось два лица в форме голограммы — Халиба и Полидеусеса. Только увидев их рядом я подумал, что они, всё же, похожи. И о том, как странно видеть сына гораздо более старым, чем его отец.

— Ну, рассказывай. На кого работаешь. Кто подослал? — начал Полидеусес. — Ты же не с Агао?

Я постарался успокоиться и присел в позе лотоса.

— Работаю я сам на себя, предположим. Но не согласен с методами и порученными задачами.

— Тебя учили уважать Старших, или нет⁈

— Тише, сын, тише, — поморщился Халиб. — Этот парень не так глуп, как кажется. Он хочет нам что-то сказать. Говори, Станислав.

— Говорить? Ну, я скажу. Мне не нравится, что вы сделали с Теньгородом. Не нравится, как вы решаете проблемы. Попытки заткнуть технологический прогресс. Это вообще смешно! Как разрезали город на куски. Как угнетаете рутенийцев и скра.

— Пацифист нашёлся! — усмехнулся Полидеусес. — Прогрессивист! Допустим, ты прекрасный стратег. Ты мог сообщить Старшим нормальное предложение? Проект составить. На тему того, как всё улучшить.

— Не мог, — я пожал плечами. — Тизири считает меня идиотом, который совершенно не понимает в стратегии.

— Хорошо. Но подполье организовывать-то зачем? Думаешь, мы не заметили твои странные телодвижения в посёлке скра? Не поняли, что ты сознательно предотвратил нашествие термитов, о котором существовали междворцовые договорённсти? Ты врёшь!

— Не подполье, а освободительное движение! Кстати, напомните, в каком году сюда рутенийцы приземлились? В две тысяча сто… каком-то?

— В сто шестьдесят третьем, кажется, — включился в разговор Халиб. — Я ещё был молодой. Ну и что?

— То есть, Тимьяния существовала задолго до всей этой войны?

— Ну, была пара эпизодов, когда она разбивалась на две-три республики, Шабук от неё откололся. Потом был момент, когда была единая империя с Гранью, или вроде того, — Халиб почесал щетину. — Но — почти всегда собиралась потом. Не понимаю, к чему ты клонишь?

«Решил играть доброго полицейского», — подумалось мне.

— Война, если ты не знал, была нами сыграна именно для того, чтобы снова не возникло единого государства! — вставил Полидеусес.

— Пусть, я не об этом. То есть это одно из самых старых государств на планете, так? По крайней мере, самое старое государство человеческое?

— Не пытайся строить из себя умника. Это многонациональное государство. Мы — противники многонациональных государств, так как это слишком сложно в управлении. И, кажется, я это ясно уяснил.

Я продолжал гнуть свою линию. Никогда не думал, что во мне пробудится что-то патриотическое, но тут оно оказалось как нельзя кстати.

— Ты же знаешь, что случается с системой, когда на неё оказывается внешнее воздействие? Возникает внутреннее противодействие.

— Ты к чему?

— Ну, и вы серьёзно думаете, что искусственно развалив такую вполне устойчивую страну на части, государство с людьми-рутенийцами во главе на её территории не соберётся снова? Не возникнет какое-то народное ополчение, которое через год-другой столкнёт всю эту комендатуру?

— Мы всё просчитали, механизм подобных операций давно просчитан, юноша! Ха! Системному анализу решил меня учить. К тому же, линия разграничения зон Дворцов теперь проходит через всё государство. Как ты собираешься всё заблокировать?

— Взять и забрать половину у соседей ваших, нет?

— Забрать! Ты хотя бы понимаешь правила Игры, пацан? — буркнул Полидеусес. — Понимаешь, что мы — проигравшие? За самовольное нарушение правил Игры могут быть наложены санкции вплоть до лишения.

Тут уже я опешил.

— Как? Вы же сражались с Гранью? Вместе с Дворцом Теодоры!

— Мы играли друг с другом! Борьба с Гранью была лишь предлогом, — Полидеусес повернулся к своему отцу. — Мне кажется, он совсем идиот.

— А ты — маразматик старый, — вдруг оскалился я. — С синдромом конечной остановки!

Секундой позже я понял, что сказал это зря. Я увидел на голограмме, как он зашагал вперёд. В горле мигом пересохло, стало душно, и я внезапно понял, что кислорода в воздухе стало сильно меньше. Я встал, прокашлялся, держась за горло. Его голос раздался прямо по ту сторону щели в стене — стал виден смутный силуэт, загораживающий часть света.

— Говори, но не заговаривайся. Ты сейчас на глубине десяти километров в камере, глушащей Способность. Думаешь, я не смогу оставить тебя здесь на недельку? И сходить к дяде, найти парней из Комиссии на Гмон-ян и привести тебя по твою душу? Прямо сюда!

— Какой комиссии? — сквозь зубы огрызнулся я. — Комиссии по обороту таблеток от маразма? Которые у тебя кончились?

Становилось всё душнее и душнее, я дышал всё чаще, в глазах белело, но неожиданно в щели хлынул свежий воздух, и я услышал голос Халиба.

— Довольно. Он чист. Я просканировал его память.

— Он… не знает, — лицо Полидеусеса выглядело действительно растерянным. — Он правда не знает, что такое Комиссия. Он какой-то… идиот, что ли? Может, он рос без Дворца, этот, как их в древности называли — маугли?

— Оставь нас, — резко сказал Халиб. — Дальше я сам. Он не представляет угрозы. Уйди пожалуйста, сын.

— Хорошо, отец.

Спустя пару секунд гранитная многотонная крышка и такие же тяжёлые стены разъехались в сторону. Мы стояли в высоком гроте, на большом каменном утёсе. Сверху, над камерой, слепили в глаза прожекторы.

Полидеусеса не было — вероятно, уже телепортировался. Халиб стоял спиной ко мне, глядя на алую реку магмы, плывушую в другой пещере за обрывом. Как только я вышел в проём, плиты раскрывшегося саркофага снова с грохотом слились воедино у меня за спиной.

Я сжал кулаки. Я действительно подумал на миг, что меня собираются убивать, и готовился драться. Сейчас-сейчас, только вызову свой астральный меч…

— Прости, — сказал Халиб и развернулся. — Мне не хотелось бы, чтобы он знал. Сейчас верну Способность.

— Серьёзно?

— Серьёзно. Объективно — ты первого поколения. По закону старшинства я не вправе тебя ограничивать в перемещении.

Стало немного спокойнее — но расслабляться я не собирался. Подошёл к саркофагу, опёрся плечом.

— Пока не забыл — что за Комиссия по Лишению? — сходу спросил я.

— Это структура, по слухам, собранная Игорем Первым и Старшими из одного клана с Рутеи. Охотники за головами. В их главе кто-то из второго поколения, возможно, Дмитрий Рыжий, возможно, Геоника… Руслан. Чёрт, этих чёрных лошадок во Втором поколении, да и в Третьем — человек сто. Про которых никто ничего не знает.

Теперь он выглядел слегка обеспокоенным.

— Человек? — усмехнулся я. — Сколько всего Старших сейчас правят системой?

— Полторы сотни! И половина, наверное, в Рутее и Хаелло столпились. Отдельными дворцами на Паофо, например, правят вообще четвёртые.

Я подошёл ближе.

— Халиб. Ты мне лгал про перемещения между планетами, так? Полидеусес сказал, что вы периодически заглядываете к своему брату, на Гмон-ян. Да и япошки, то есть, эти, джакса — не на пустом месте взялись.

— О сферолёте с поселенцами договорились ещё мои родители перед тем, как исчезнуть. С сестрой, она замужем за одним из правителей Хаеллы. Рутенийцев осталось очень мало. Они решили усилить популяцию людей — теперь видишь, во что это обернулось?

— Ты не ответил. Зачем про перелеты соврал?

Халиб промолчал, улыбаясь.

— Я запретил себе думать о посещении других миров. И не хотел бы, чтобы думали другие. Раз в несколько месяцев я отправляю Полидеусеса проведать родичей. Все пути телепортации из нашего Дворца закрыты, мы изгои, можно только на Гмон-ян. Из всех кланов мы общаемся только с кланом Джемаля, моего брата. Они тоже, своего рода, изгои на своей планете. У нас слишком людей, у них — тоже немного. Иногда мы обмениваемся кадрами, чтобы… чтобы улучшать генофонд.

Я не удержался и ляпнул:

— А иногда и сами его улучшаете, да, Халиб? Своими, так сказать, усилиями? С дальними потомками пятнадцатого поколения.

— Не смей! — неожиданно-резко крикнул он и шагнул на меня. — Я не виноват! Это нужно было!

Мне показалось, или глаза у него в этот момент стали красные, как у ифрита. Мне снова захотелось призвать меч, но вот досада — я до сих пор не мог сделать это удалённо. Впрочем, конфликт скоро сошёл на нет, он снова отвернулся.

— Я знаю, что ты здесь тоже почти один. Понимаю, что тяжело, и старался облегчить тебе, так сказать, вхождение в коллектив. Я отдал тебе одну из лучших своих девочек. Ийю хорошая. И я просчитал психологическую модель. Мне бы очень хотелось, чтобы вы заботились друг о друге. И чтобы она помогла тебе, понимаешь?

— Почему именно она? Вы с ней?.. — всё же спросил я.

Он снова нахмурился.

— Нет, что ты такое говоришь! Мои проступки, касающиеся связи с дальними потомками, мягко скажем, сильно преувеличены. Это было всего пару раз… Очень давно, когда брат Теодоры ушёл из второго Дворца, и мы разделили с ней дома. Наверное, ты спросишь, почему я хочу тебя удержать? Потому что мне важно найти Первых, найти своих родителей. Это кажется, что у меня много близких мне родных людей, на самом деле, я для всех них — Старик, начальник. Именно родители сделали меня таким, каким я есть, и именно с ними я могу быть самим собой.

В этот момент внутри у меня что-то щелкнуло. Не буду вдаваться в подробности — Халиб, зараза, задел меня за те струны, которые были напряжены все последние дни. Вызывал, одновременно, боль и сострадание. Хотя толика недоверия к этому смуглому дядьке всё ещё оставалась.

— Найду, — внезапно охрипшим голосом сказал я. — Обещал же — поищу. Это и в моих интересах тоже. Уверен, те девицы из Грани появятся. И вообще! Помню, как ты сам про это загонял, но тебе не кажется, что у нас у обоих жесткие проблемы с доверием! Слушай, всё, почему я полез с первых дней заниматься подпольной деятельностью — это просто потому я пока не решил, кому верить. Ну и потому что терпеть не могу скучные задачи.

— Понимаю. Наверное, ты прав. Наверное, стоило и мне доверять тебе. Но в таком случае — и ты помоги мне доверять тебе. Зачем ты Ходячую крепость почему не уничтожил? Я Полидеусесу пока не сказал даже.

Я снова напрягся. То ли это был припрятанный козырь в рукаве, то ли — просто к слову пришлось, или захотелось расставить все точки над «i». Я ответил правду.

— Потому что стремно без дома, понимаешь? Коттеджи съемные. Гостиницы какие-то. А тут — такая крутая штука. Гений инженерной мысли — рука не поднялась уничтожить.

— Ясно. Ну, развлекайся, если хочешь. Я бегло просчитал риски — если сможешь замаскировать должным образом, то вреда оно не принесёт. Только постарайся демилитаризировать и не спускаться далеко на юг. Хотя я бы на твоем месте купил поместье на побережье Цамунц. С парой чайных плантаций — куда приятнее лесотундры.

— Кофе… — вспомнил я. — Ты же знаешь, что это такое?

— Знаю, конечно. Что, ломка? — он первый раз за время беседы улыбнулся. — Не припомню, чтобы оно где-то у нас росло. Но постараемся спросить у соседей. Ты мне пообещал найти родителей, а я тебе поищу кофе. Отлично же!

Я усмехнулся.

— Не очень-то равноценный обмен.

— У меня последний вопрос. Ты наверняка определился со своими целями. Что хочешь ты? Ты будешь работать у нас?

— Пока — да. А цель у меня одна — трудиться во благо человечества. Ну, и прочих разумных. Не важно, под чьим начальством. Или — вообще, без начальства.

Неожиданно Халиб хрипло засмеялся и сказал.

— Слушай, мне кажется, стало понятно, почему Первые запихнули тебя в антиэнтроиийную камеру.

А мне вот стало совсем не смешно. Потому что я тоже всё понял.