Трудоголик

Глава 8 Теньгород

[0,5/10]

— Документы! — рявкнул он — абсолютно по-русски.

Я машинально отодвинулся ближе к странной компании, приблизившейся ко мне, и сунул руку в нагрудный карман. Неожиданно, там оказалась потёртая картонка. Я достал, раскрыл и прочитал. Слева виднелись твёрдая и слегка размытая чёрно-белая фотокарточка с моей физиономией, чья-то печать, а справа — пять строчек текста странным курсивом:

PASSPOLT

Stanislav Oltov, мale

Buln: 1 d 38 w 10348 y.

B Place: Tholnia, Nakakava prov, Suba settl.

Full light — Nakakava plefec, 2 d 40 w 10368 y

Мастерству Халиба стоило позавидовать — учитывая, что всю мою амуницию он создал одним щелчком пальца, можно было предположить, что его Алгоритмы работают по каким-то шаблонам. Значит, новая гражданская фамилия у меня теперь Олтов, понял я, а родился я в какой-т Толнии, или Тхолнии — чёрт разберёт. Интересно, какой сейчас год по местному календарю? И что это за страна, где японские названия, но английский язык?

Отдал документ солдату — так и захотелось, почему-то, назвать его «стрельцом», тот хмыкнул, сразу подтянулся, выдал бумажку обратно и странным образом отдал честь — приложил тыльную сторону ладони ко лбу.

Следом документы синхронно вытащили уличные бандиты — почти такие же бумажки, как и у меня. Проверил «стрелец» их также быстро, затем хмыкнул:

— Комендантский через час, поспешите, — и отправился восвояси.

Трое бандитов, впрочем, уходить никуда не собирались — как только арка опустела, один из скра ловко перегородил мне дорогу и схватил меня за плечо. Крепко схватил, ключица едва не хрустнула. Они обступили всё теснее, и гмонни бросил приятелю:

— Продадим? Верёвку давай.

— Чемодану посмотрю, — сказал скра.

— Вы в курсе, ребята, кого вы сейчас пытаетесь… — начал я.

Но увидел, как скра достал нижней левой откуда-то из-за пазухи нехилых размеров моток верёвки.

— [Тоташтыру Урнаштыру]!

Я уже догадывался, что это не конец, но перспектива оказаться где-то на невольничьем рынке не очень радовала. Мне хватило двух секунд, чтобы войти в Алгоритмы и вызвать Халиба. Примерно в этот же момент меня схватили аж шесть рук сразу, мои запястья оказались связаны, но знакомое бородатое лицо уже возникло передо мной. У меня не было и надежды, что какая-то часть силы успела восстановиться за такой короткий промежуток, но, удивительно — телепатическое соединение прошло.

— Что? Я же сказал, что некогда. А, ага, я вижу, что происходит, сейчас.

Три короткие вспышки — и все мои неприятели исчезли, подняв маленькие вихри пыли с дороги от образовавшегося вакуума.

— Ну, пока…

— Стой! Спасибо, конечно, но, пожалуйста, скажи! Какого хрена у меня нет оружия, я не знаю, куда идти, а мана кончается быстрее, чем… чем здоровые позвоночники у айтишников.

Я иногда бываю мастером внезапных аналогий — видимо, это профессиональное. Как это часто бывает, ответили мне всего на один вопрос.

— Разбирайся. Сейчас, погоди минут пятнадцать, с тобой свяжется техподдержка — правнука своего отправлю.

— А эта твоя Тизири?

— У неё дежурство, я же говорил, что до вечера занята. Ладно, — он поморщился и кивнул. — Перенаправляю к дежурному консультанту — правнук мой, подожди, он подключится.

Его лицо пропало, и я снова остался один. Отступил во двор — после случившегося всё не решался выйти на улицу и пытался освободиться от верёвки на руках — о ней почему-то Халиб не позаботился. В конце концов это мне удалось, я вернулся к своему саквояжу и открыл его.

Сверху лежало свёрнутое аккуратными рулончиками бельё. Пенал с щёткой, бритвой и другими принадлежностями, бумаги и толстая книга — их я решил прочитать потом, неожиданно, мои тапки и халат, подобранный Энтоном в бункере. Следом обнаружился солидных размеров конверт с наличностью — на купюрах двух разных расцветок и, по-видимому, стран, виднелись цифры «1000» и «500».

На самом дне лежали два тяжеленных кирпича, по форме и весу напоминавшие земные источники бесперебойного питания. А между ними… в маленьком холщовом мешочке лежал точно такой же квадратный планшет-наладонник, что и у Энтона.

Я прямо почувствовал легкую эйфорию при его виде — наконец-то гаджет! В этом странном магическом мире этого очень не хватало. Нащупал кнопку и включил — он оказался заряжен. Загорелся черно-белый экран с крупнозернистым разрешением. Технология была чем-то вроде электронных чернил — экран оказался с медленной частотой развёртки, бледноватый. Я прочел:

— Язык: рутен / tholnia / વામન / 鬼の舌

Тыкнул, разумеется, на первый пункт. Экран оказался сенсорным, открылось меню:

1) карта

2) фотоматерьалы

3) книги

4) переводчик

5) календарь

6) блокнот

7) другое

Зашёл в пустой блокнот, и тут же вылезла клавиатура — буквы были русские, но располагались в четыре ряда, по алфавиту, и алфавит был странный. Не было никаких признаков букв «Ц», «Щ» и «Ъ». Признаться, я был слегка разочарован. Никаких средств коммуникации в планшете не обнаруживалось, никаких признаков камеры, и вообще, аппарат выглядел как первые земные наладонники конца девяностых. Интересно, их здесь производят? Или Алгоритм у Халиба настолько умный, что позволяет скопировать и такую хитрую электронику откуда-то с соседних планет? Я перевернул планшет. На пластиковой коробке обнаружилась надпись:

«Произведено в Конгламерате Грань, 2662»

Размышления прервал звонок в голове: выглядело это как размытый зеленый круг, возникшее перед глазами, сопровождающийся тихим звоном. Тыкнул пальцем — передо мной возникло лицо паренька.

— Приветствую… Привет! Меня зовут Серафимион Третий, чем могу быть полезен?

Я сдержал смешок. Серафимион, да еще и третий! Парень выглядел даже моложе меня — смуглый, похож на мулата или араба, но самое удивительное — это его прическа. Черно-фиолетовая челка отсылала к бородатым годам эмо и колхозных гопников, которых я застал в совсем раннем возрасте.

— История ходит по кругу, — проговорил я, всё ещё держа в руках планшет.

— О, нет-нет, я смотрю, ты светишь планшет прямо каждому прохожему. Ты это перестань. У гмонни-ала вообще странные представления о воровстве. Украсть что-то незаметно, или накинувшись толпой — без проблем, не преступление. Тем более, после войны.

— Вот гопники!

— Ты какой-то новенький? Я видел сообщение от Тизири, но пока ещё не…

— Новенький… Планета Агао.

— Семнадцатое поколение? Да уж. Странно, что тебя старик нам не представил и обучение не провёл. Как тебя к нам занесло? Кто так перенёс?

Сначала я испугался семнадцатому поколению, но тут же понял, что, видимо, такой номер мне присвоил Халиб из соображений — легендирование и тому подобное. А следом я понял, что не подготовил ни малейшей легенды на этот счёт и понятия не имел, что за планете приписывали моё происхождение. Не нашёл ничего лучшего, чем просто перевести к тему.

— К чёрту подробности. Старшие сослали. Перенаселение, знаешь ли. Мужиков слишком много! Я вообще ни капли не разобрался ни в местном алгоритмическом языке, ни в том, что за хрень тут происходит.

— Зато тебя такой чистый язык разговорный! Ни разу не встречал такого диалекта… Так, ну, в общем, как ты уже, наверное, понял, у нас Алгоритмы на основе одного очень древнего загадочного языка. На нём сейчас говорят где-то в Рутее, но не суть. Ты научился уже смотреть остаток маны? Прости, дурацкое название для очков силы, но мы так…

— Отличное название. Да, научился. У меня их что-то охренеть как мало. Так должно быть?

— Странно… Да, сейчас смотрю — у тебя всего два процента осталось. А на простой вызов ты потратил целых тридцать поинтов. У нас у подростков больше. Спроси у Тизири при случае, хорошо?

— Ну, спрошу. Отлично, перенаправил меня на третью линию, да? Знаем-знаем.

Я проверил чемодан на прочность, положил его к стене и сел на крышку. Парень насупился.

— Не вполне понял? Ты чем, кстати, дома занимался? Может, практиковался мало, вот силу и не развил. Единоборства?

— Ну, так. Больше сочинительством, да. Алгоритмы писал, тестировал. Блок схемы разные, проверка, руководство проектами, вот это всё. Сам-то почти не применял, а ребята…

— Ага, системный аналитик, слышал о такой должности. Полезное. Ну, у нас тут, видишь, всё фулл-стакеры, или как там это называлось в глубокой древности. Всё подряд и понемногу. И модернизация, и климат, и политика, и…

— А вас сколько во Дворце?

— С тобой — сорок два! Не считая детей до пятнадцати лет.

— Стартап! — у меня прямо загорелись глаза. — В общем, подскажи мне, где здесь поселиться? Что за город вообще?

— Ага, понял. Открой карту на планшете, так будет проще. Только осторожней. Должна быть и бумажная, но так будет быстрее.

Достал, снова включил, выбрал раздел «карты».

И тут я впервые увидел мир, в котором оказался. Длинная полоска не то морей, не то узких океанов, перемещаемых проливами и каналами протянулась вдоль экватора. Вниз и вверх от них, на несколько тысяч километров простирались государства, подсвеченные разными оттенками серого. На севере, прямо по центру одного из таких государств виднелся белый крестик, я нажал, чтобы приблизить. Страна была подписана:

«Тимьяния»

Тыкнул дальше — приблизился город, видимо, являвшийся столицей.

«Теньгород».

— В общем, тут война была, между нами и гастролёрами без Дворца, которые тут пытались обосноваться и страной управляли. Да, случается такое периодически. Их разгромили, теперь Тимьяния под оккупацией…

— Погоди, война между вами и гастролерами, а под оккупацией страна?

— А, собственно, что такого? — Серафимион изобразил недоумение. — Мы же победили, страна теперь в нашей юрисдикции.

— Ладно, все ок, действительно, глупость сморозил. Продолжай.

— На нашей стороне — две зоны оккупации, Королевство Ала, это самое мощное наше государство. И Деспотат Шабук, те послабее, и именно в их зоне оккупации ты сейчас. Есть ещё и третьи, те, что от соседнего дворца — но с ними разговор отдельный. Твоя задача, насколько я понимаю прошлые инструкции — чтобы первые не задавили вторых. Потому что в этой части города и основные промышленные объекты, и людей больше, плохо будет, если гмонни все под себя подомнут.

— Я политик так себе, честно говоря, — признался я. — А что делать-то нужно?

— Тизири все скажет. Главное — не убей никого.

Он усмехнулся.

— В смысле? Нельзя?

— У вас там, на Агао, что ли, совсем дикий народ? — на лице Серафимиона отобразилось удивление вперемешку с ужасом. — Уже сто лет как запрет во всех приличных Дворцах на убийство разумных, которые не представляют опасность для цивилизации, штрафы жёсткие. Полусеяных можно только, если твоей жизни угрожают.

— А, не знал. Ну, хорошо. Постараюсь!

— Ты так не шути, пожалуйста, а то у нас был один шутник такой — сидел тихо, потом вырезал пару городов. Атомный взрыв устроил, давно, говорит, мечтал. А потом и сам исчез — не знаю, может, старик чего с ним сделал?

— Халиб-то? Слушай, раз у вас тут династия, то где у него жена?

Серафимион расхохотался.

— Вот ты сейчас удивишься! Я думал — ты в курсе. В соседнем замке у него жена. Теодора, Ледяная Королева её зовём. В разводе они. И соперничают, главный конкурент наш по планете.

— Да мы тут, получается, как эти… Как Генрих и Анна Болейн!

— Это из какого Дворца? И что за прозвище такое?

— А, забей. Так, приятели одни. В общем, я хочу заселиться куда-нибудь. И попрактиковаться. И надо что-то сделать с моей нехваткой маны.

— Давай подкину. У меня за вахту техподдержки мало тратится.

Перед глазами вылезла знакомая табличка.

[200/10]

— Извини, у нас после переводов немного криво тонны отображаются. На практике может быть чуть меньше или чуть больше. Никак не переделают.

— О, круто, спасибо! Не знал, что так можно. Не слишком много отдал, самому-то хватит? У тебя какое поколение, получается?

— Условное пятое, но я поздний ребёнок. Мне всего девяносто пять, — тряхнул чёлкой Серафимион. — Третью коррекцию год назад сделал.

Я аж язык проглотил. Думал, что разговариваю с юнцом, а собеседник оказался старше меня почти вчетверо! Подумалось — и как теперь, называть на «вы»? С другой стороны — какого чёрта, я Древний Спящий, Пробудившийся Спустя Столетия! Даже Халиб сказал, что непонятно, кто из нас с ним старше. Потому тон разговора я решил не менять.

— У тебя первая коррекция, получается, пять лет назад была? Это ты какого года?

— Семнадцатого, — с барабана назвал я.

— Я так примерно и думал. Хотя… ты обманываешь, вижу. Сам коррекцию делал? Хорошо так получилось, я генокод смотрю — вообще ничего подобного не видел.

— Не, мне дядька один делал. Нормальный такой дядька. Доу Джонс его зовут. Ладно, это лирика, в общем, подскажи, как дойти до отеля.

— Смотри в планшет. Только сильно не свети, раз Алгоритмов не знаешь. Я пока отключусь — звони 005–00353.

Как я понял, номер состоял из поколения и порядка при рождении. Интересно, какой у меня, в таком случае, номер? Наверняка Халиб назначил какой-то дурацкий, иначе бы откуда Серафимион узнал, что моё поколение семнадцатое.

Я посмотрел в экран. На планшете, на карте города отобразилась большая белая точка — в добавление к моему крестику. Сориентировался, подхватил чемодан, рискнул и вышел на улицу, пошёл по тротуару. Накрапывал мелкий дождик, и я обрадовался, что есть хотя бы такой несуразный головной убор. По противоположной стороне промчалась ещё пара всадников на муравьедах, проехал небольшой грузовичок вроде военной полуторки — также, почти бесшумно. Следом прошёл рабочий-скра с тележкой в нижних руках и огромным бревном на плече верхнем, сопровождали его двое рослых гмонни, тащивших какие-то строительные мешки. Пробежал солдат-гмонни, выругавшийся на рабочих на незнакомом языке.

После этого по улице прозвенел трамвай и остановился прямо рядом со мной — полупустой, и я заметил, как он разделён на две части. Я на всякий случай сверился с планшетом. В передней, с комфортными местами, сидела пара солидных людей в чёрных шляпах и несколько низкорослых длинноносых гмонни в клетчатых костюмах, чем-то напоминающих гибрид шотландского килта и японское кимоно. Сзади же, в половине, отгороженной сеткой, столпилось всякое отребье — парочка скра, занявших, наверное, треть свободного места, рослые гмоннийцы, один из которых был стрельцом, и трое работяг в серых полосатых свитерах. Стрелец тут же выпрыгнул и продемонстрировал пищаль.

— Документс!

— Ещё же комендантский не начался? — усмехнулся я.

— А мне по там-таму, начался он, или нет, — ответил он.

Сверив документы, он, впрочем, смягчился и указал на дверь в передней половине салона, а сам запрыгнул в заднюю.

— Вам сюда, мастер.

Я уселся на сиденье — азиат коротко кивнул, поприветствовав меня, но взгляд у него при этом был как у самурая, увидевшего ниндзю. Кивнул в ответ, уставился в окно. Пейзаж на улице сменился — половина зданий лежала в руинах, завалы разгребала группа особо-мощных скра: первые откидывали обломки и кирпичи, вторые передавали по цепочке, третьи сортировали в штабеля на поддоны и тележки. Вдоль тротуара проследовал броненосец, похожий на Энта Четыре Лапы — с большой телегой, в которой лежали стройматериалы, подгоняемый старым скра. Затем мой взгляд упал на дорожку перед ближайшим развалившимся фасадом: на тротуаре отчетливо виднелся нарисованный розовый краской значок велосипеда, а рядом — разделительная линия.

— Велодорожка! — обрадовался я.

— Ва? — спросил самурай.

— Everything is fine, nothing, — ответил я.

Тот нахмурился, пробормотал что-то на английском с жутким картавым акцентом, из чего я расслышал «Уайт валвалс».

— Если ты меня спрашивал — то мог бы просто бителепатию включить, — прожужжал в ухе голос Серафимиона. — Да, тут велодорожки раньше были, но в конце войны все велосипеды в пушки переплавили. Выходи на следующей остановке, не забудь.

Я последовал его совету, мельком заглянув в планшет, осторожно вытащенный из кармана. Белая точка стояла у единственного уцелевшего здания — трёхэтажного, с белым мраморным фасадом, который был лишь слегка повреждён. Над фасадом висело три флага: чёрно-коричневый, с треугольником, белый с синей снежинкой и красный, с чёрно-коричневыми лучами, а над дверями виднелась табличка:

[Площадь Великих Скульпторов, 3]

[Гостиница Дипломатическая]

Зашёл внутрь, предварительно сунув серокожему привратнику в морду ксиву — тот даже не шевельнулся.

Внутри была вполне современная стойка администратора, коим отказались первые из увиденных мной вблизи гмонниек. Признаться, они не вызывали куда меньше того жутковатого чувства инаковости, которое я испытал при виде первых представителей чужого разумного вида. Гораздо больше они походили на странных коренастых перуанок или полинезиек с непривычным цветом кожи и длинным носом. Причём я всё больше замечал разницу двух то ли рас, то ли народов — одни были заметно ниже, коренастей, узкоглазей и носастей, больше напоминая гоблинов, чем гномов, а вторые были более высокими, смуглыми и похожими, скорее, на людей-негроидов.

— Доброго дня, Толния? — спросила одна из гмонниек, хищно зыркнув на саквояж.

Я кивнул, мне выдали ключ и сказали подняться на третий этаж. Номер оказался вполне приличным, в районе трёх звёзд — с большой кроватью, чистыми простынями, столиком, камином и обогревателем. Конечно, сравнение уместно, только если не брать в расчёт сильную разницу в технологиях, единственную розетку на стене, тусклые лампочки Ильича в потолке. В санузле обнаружилось какое-то подобие душевой — зарешётчанная дырка в стене с рычагом, по нажатию на который лилась тёплая, но не сильно горячая вода. Прочно закрыв дверь, я раскидал все вещи, разделся, разобрался с обогревателем и достал книгу.

Раскрыл — все страницы оказались пустыми. Просто белый лист. Догадавшись, что это неспроста, я снова вызвал семиугольник. Текст на странице появился — и это было оглавление книги «Популярные Алгоритмы».

В этот момент я заметил, как кто-то смотрит на меня из приоткрытого шкафа. И взгляд этот был недобрый.