Турнир для сиротки

Глава 12 О любви к котикам и решениях сердца

В совершенно неизвестном месте

Мушерал, нечисть, разумная рысь

В то самое время, когда Хелли возвращалась в дядькин дом, искоса поглядывая на идущего рядом северного лорда, а Тарис Тарг разрывался перед подготовкой к экзамену по бытовой магии и попытками связаться со своим рысенком, на окраине столицы происходили весьма странные события.

Трое лучших магов-оперативников, с огромным трудом выделивших время на частную работу, в недоумении бродили по ничем не выдающемуся участку местности. Начинался он почти сразу после последнего в городе дома и представлял собой что-то типа заброшенного парка или слегка облагороженного лесочка. Метров двести в поперечнике, без каких-либо аномалий и чьего-либо присутствия. Собственно, даже живности не было. Ни мышек, ни птичек… Что уже можно считать ненормальным. Но ошибка исключена: давно ликвидированный (и вообще разовый) портал выводил именно сюда.

Сотворили этот портал около Королевской Академии Стихий, и на его поиск много сил не ушло: достаточно было отследить, в каком месте исчезло искомое существо. А вот чтобы вычислить точку выхода из него – потребовалась, к удивлению этих опытных спецов, почти неделя.

Но на выходе не обнаружилось ничего. То есть совсем ничего – ни какого-либо жилья, ни второго портала, ни малейшего следа объекта поиска.

Оперативники потратили на обследование лесочка добрую половину ночи, наскоро перекусили и продолжили. Чуть не носами землю рыли, и над землей рыли, и под ней тоже! И – ничего… Можно было с чувством выполненного долга развести руками, плюнуть и доложить клиенту, что следствие зашло в тупик.

Но клиентом был не кто-нибудь, а герцог Таргский, и свой заказ он подкрепил настолько серьезной суммой, что поступить так оперативники не могли.

Не говоря уж о том, что деньги и имя клиента – это еще далеко не все. Плюнуть на работу не позволяла прежде всего профессиональная гордость. А к ней примешалось растущее с каждым часом любопытство. Ну в самом деле! По всем законам природы ничто не происходит из ничего и не исчезает бесследно! А значит – где-то оно да есть…

К сожалению, объект поисков не знал о том, что оперативники находятся совсем рядом. Буквально мимо проходят! Мимо странного дома, над ним, под ним… Но искажение пространства – дело сложное, далеко не всем доступное…

Пока маги пытались найти хоть какую-то зацепку, Шерик сидел на ковре у камина и пристально наблюдал за лежащим на диване Натаном Ремансом. Точнее, не за ним самим – маркиз крепко спал, тихо посапывал и даже толком не ворочался. Куда интереснее было то, что строго раз в два часа к нему бесшумно подлетали два самых обычных шприца: большой и маленький. Плед, которым Реманс был укрыт, приподнимался, шприцы вкалывались в ягодицы прямо через штаны, избавлялись от содержимого и преспокойно укладывались в мусорную корзину.

Определять время Шерик мог и сам, но не очень точно. Благо, на каминной полке негромко тикали часы.

Он не поленился разворошить корзину и подсчитать количество шприцов. Выходило, что Натан дрыхнет здесь уже две недели, а значит – все это время в академии был не маркиз Реманский, а некая мерзкая тварь в его личине. Очень, очень умелая и сильная тварь, сумевшая идеально подделать человеческий запах!

Но некоторые вещи были Шерику абсолютно непонятны. Ну ладно, в одном шприце снотворное, в другом – питание. А вода как же? И куда, скажите на милость, деваются отходы жизнедеятельности? И зачем колоть каждые два часа? Можно ведь раз в день большую дозу… Ну, предположим, это забота об организме маркиза. Но зачем он вообще похитителю? Убил бы – да и все…

Вопрос, зачем похитителю нужен сам Шерик, у рысенка не возникал. Слова отца о том, что Мушерала непременно будут искать, он помнил прекрасно. Ясно было и то, что именно отсюда папа и сбежал.

Надо сказать, что шприцы подлетали и к Шерику. В первый раз его спасла прекрасная реакция и чутье: без проблем отбил лапой. Никаких попыток возобновить свою деятельность шприцы не проявили. Шерик немедленно вернулся в лабораторию и обнаружил там такую же мусорную корзинку.

Стало ясно, что он провел в клетке десять дней. Тогда зачем поставили воду и еду? Хотя понятно: вдруг неизученный организм нечисти как-то не так воспримет лекарства и очухается.

Закончив наблюдения и сделав все возможные выводы, Шерик сбил лапой очередные шприцы, подступавшие к маркизу, и час спустя с облегчением фыркнул, увидев, что парень приподнялся и завертел головой.

– Натан?

– Кто здесь? Где я?

– Я Мушерал, – отозвался Шерик. – Рысь Тариса.

– Что происходит?

– А что ты помнишь?

– Где Тарис?

– Вопрос «где я» был лучше, – заметил рысенок. – Но у меня нет ответа на оба.

– Почему так темно?

– Реманс, хорош спрашивать! Сделай свет, если в темноте не видишь!

– Ага…

Под потолком вспыхнуло несколько огненных шариков – таких ярких, что Шерик прижмурился.

А Натан Реманс вскочил с дивана и опять закрутил головой, пытаясь понять, где он находится. И задал очередной тупой вопрос:

– Где это мы?

Рысенок вздохнул и довольно подробно изложил то, что знал. Бежать-то вдвоем придется, не бросать же его здесь. Кроме того, этот тупой человечек все же маг…

– Шус-сов хвост… – прошипел маркиз, дослушав. – Последнее, что помню, – как в «Вечерке» в крус-шашки играл…

– То есть девицы, которой ты хочешь подарить котенка, на свете нету? – уточнил Мушерал.

– Однозначно нету…

– Ты был странный. Ну, теперь понятно, что не ты.

– Не я… – пробормотал Натан. – Не я… Погоди… Это какое, выходит, число сегодня?

– Судя по всему – десятое января.

Маркиз выругался – теми самыми словами, который рысенок отлично знал, но после знакомства с Хелли и Тарисом употреблять отучался. Однако теперь счел их уместными и подробно, с удовольствием дополнил высказывание Реманса.

– Сессия… чтоб ему… – простонал Натан.

– Пересдашь, – утешил Шерик. – Нашел, о чем страдать! Надо выбираться отсюда! Этот гад в любой момент может вернуться.

– Не думаю, – покачал головой маркиз. – Явно после сессии прибудет, чтобы подозрений не возникало. Раз уж сразу вместе с тобой не явился.

– Тоже непонятно, – буркнул Шерик. – Убил бы тебя, да и все, чего возиться? Ему я нужен. Ладно, потом… Я вот подумал, что если шприцы не будут нас колоть – он может узнать об этом. Тут же какая-то система, верно?

– Наверняка, – согласился Натан и посмотрел на рысенка с явным уважением.

– Ну вот, – продолжил Шерик, чувствуя себя крутым и ужасно умным, – а если система испортилась, то может пойти сигнал. Скорее всего, это предусмотрено.

– Скорее всего… – задумчиво согласился маркиз и щелкнул пальцами. Принялся выгибать их, разминаясь. – Так… Ты дальше помещение не проверял?

– Еще нет. Я за тобой наблюдал же. И кстати – скоро опять шприцы прилетят. – Рысенок покосился на часы. – Через тридцать четыре минуты. Следи! А я пойду пока осмотрюсь…

И Натан Реманс, разинув рот, проводил глазами тонюсенький мохнатый коврик, проскользнувший в щель под дверью.

Рысенок вернулся почти сразу после того, как маркиз уничтожил магией очередные шприцы. И если бы нечисть была не животным, а человеком, Натан подумал бы, что у него перекошена физиономия.

– Мерз-ские твар-ри! …! Гнус-сные магишки! …! …! …! – шипел рысенок, яростно вылизываясь, будто пытался избавиться от какого-то запаха. Точно так делали оборотни из турнирной команды после того, как Натан подбавил в свои фаерболы заранее запасенного нашатырного спирта.

– Что там?

– Он вроде один тут живет. Есть еще только две комнаты: склад и спальня. В складе не шарил, много всего. Мансарда еще, пустая. И подвал. Там… Я не стал толком смотреть, но там…

– Ну?! – поторопил маркиз.

– Там звери… Уродованные. Там…

И снова серия непечатных ругательств.

– Тихо, тихо, Шер. Мы разберемся. Виварий в подвале… Это, значит, тут вивисектор-генетик обитает…

– Чего?

– Рекомбинатор, …! Запрещенная деятельность… Да неважно. Успокойся уже! Повезло, видишь?

– Повез-сло?! – прошипел рысенок.

– Конечно, – убежденно кивнул Натан. – Накроем теперь гада.

– Пока что он нас-с накр-рыл… Но магические барьеры стоят на клетках, а так ни одного, – отчитался Шерик. – Только на самом доме.

При всех талантах Натана Реманса выйти из дома он не сумел.

При всем снобизме, ехидстве, пофигизме, равнодушии к котикам и прочих неприятных чертах Натана Реманса – побывав в подвале-виварии, он проникся так, что некоторое время нормальных слов в своем лексиконе не находил. Только шипел и ругался – как и его пушистый товарищ по плену. А еще маркизу ужасно хотелось помыться… Или вылизаться на худой конец.

Любовь к котикам – она для девиц, конечно, ну и для оборотней. Но вашу же мать! Шусову же вашу мать!.. Нельзя так!!!

Вернувшись к дивану, на котором он провел две беспамятные недели, Натан, полный далеко не приятных эмоций и вообще пребывавший в тихом бешенстве, не сразу понял, что рысенок не реагирует на него.

– Шер?! – Испугавшись, маркиз схватил его за шкирку и даже встряхнул. – Эй, что с тобой?!

Рысенок распахнул глаза и вдруг, резко вырвавшись, метнулся ему за спину.

Уничтожив два шприца, сбитых ударом лап, Натан рухнул на диван и затянул котика себе на колени. Тот не сопротивлялся.

– Мы все это прекратим, – пообещал маркиз, запуска ладонь во вздыбленную шерсть на холке рыси. Шерсть оказалась очень приятной на ощупь, прямо атласной какой-то…

– Невовремя ты вернулся, – сказал Шерик, не уворачиваясь от его руки.

– То есть?

– Я, кажется, услышал Тариса…

– Как?! – ахнул Натан.

– У нас ментальная связь же. Ну, мы ее толком не активировали… Но Тарис пытается со мной связаться, и я с ним. У него лучше выходит. Я услышал, что помощь рядом.

– Ты уверен?

– Вроде да… И эмоции поймал. Но не понял… Тарис рад… и в то же время злой. Но «помощь рядом» – это точно.

– Попробуй передать ему, что здесь я, – попросил Натан. – Может, тогда поймают этого ублюдка… который в моей личине. Вот что, Шер… Я занимался немного ментальной магией. Мне интересно всегда было… Давай я попробую тебе помочь? Не будешь возражать?

– Ну давай… – неуверенно сказал рысенок.

И маркиз, подтянув его ближе, крепко обнял, прижал к себе. Для мага, неопытного в таком деле, для установки первичной связи необходим физический контакт. Шерик знал это, а потому буквально распластался по его груди и даже обхватил лапами за шею.

А Натан мельком подумал, что любовь к котикам – не такая уж и глупость. По крайней мере когда для дела…

После того как северянин уехал, все вернулось в свою колею. В том числе привычные хлопоты по хозяйству, которые затянули меня с надежностью старой привычки. Оказывается, сколько бы месяцев или лет не прошло с той поры, когда ты в последний раз замешивала хлеб, – руки все равно помнят. Даже если несколько месяцев провела среди аристократов, а не в ежедневных тренировках.

Все руки помнили! И как по утрам печь топить, и как кашу с вечера в горшках в нее ставить, и как утром по свежему морозцу за дровами в сени бегать…

И надо сказать, что я даже получала от этого определенное удовольствие.

– Что хмыкаешь? – спросила тетка, ловко забрасывая морковку в кипящую похлебку.

Я задумчиво на нее покосилась, но все же призналась:

– Раньше я терпеть не могла хозяйственные хлопоты. А сейчас даже нравится.

– Это потому, что когда руками работаешь – голова отдыхает. А ты свою голову слишком уж загрузила, кажись, – авторитетно ответила тетя, небрежным жестом соля блюдо и в задумчивости зависая над котлом. У нее всегда была невероятно удивляющая меня способность: чувствовать соль в готовке по запаху. Никогда не пробовала, но никогда и не ошибалась.

– Может, и так, – кивнула я в ответ.

– Точно так, – подмигнула она и громогласно рассмеялась. – Полы еще помоешь внаклонку, кровушка к башке прильет – и вообще хорошо станет!

– Нет уж, я пару дней назад мыла, сейчас Линкина очередь!

Сестра уехала в соседнюю деревню на крупную ярмарку и вместе с дядей должна была вернуться только следующим днем. Вот тогда и помоет, все равно тут чисто.

– Твоя правда. – Тетя заправила выбившуюся из под косынки прядь волос. – Когда ты там уезжаешь?

– Завтра вечером.

– Ага… сбегай в трактир, Хелька? Купи у Михея кваса и пива.

– Зачем?

– Шибко баню с пивом люблю, – подмигнула мне тетушка. – Будем тебя провожать да парить как следует на дорожку.

Спорить было себе дороже, так что я кивнула, переоделась в теплое и выскочила на улицу. Солнце уже стояло в зените, и стоило поторопиться, пока публика в питейном заведении не превратилась в совсем уж упившуюся.

Вообще деревенские квас и сами ставили, но дед Михей был большим умельцем в изготовлении пива, медовухи и кваса. Потому если по уважительному поводу, то покупали у него, а не свой из погребов доставали.

До нужного мест я добежала минут за десять.

Все купила и собиралась уже возвращаться, как меня вдруг окликнули.

– Хелли, это ты?

Я даже оборачиваться не стала, только ускорилась, так как голос был знаком дальше некуда. И я бы предпочла его больше никогда не слышать!

– Хеллиана, да подожди ж ты!

Меня поймали за рукав и развернули к себе.

Высокий, тощий парень радостно улыбался.

– Точно ты! Глухая, что ль, стала?

– Веня, здравствуй, – процедила я, вырывая руку из хватки бывшего однокурсника по ПТУ. – Не ожидала тебя тут встретить.

Хотя в целом, если учесть, что это трактир его деда…

Мы с Венькой действительно были из одной деревни и даже поступать вместе поехали, но на этом вся общность заканчивалась. Так как парень кроме больших синих глаз, дара, годного только куриц ощипывать, и огромадного перстня на пальце отличался еще желанием позадирать юбки всем окрестным девкам.

В ПТУ у него это мало с кем получалось. Начал он, помнится, с меня – в деревне-то и не смотрел даже, а вот в училище я попервам была единственная знакомая. Но как руки распустил – тут же сумкой по голове получил… Видно, потому проникся уважением, даже вульгарную заколку мне на день рожденья подарил. Но целоваться еще пару раз все-таки лез…

А вот возвращаясь домой, будущий маг активно отрывался и вешал девушкам лапшу на уши. Мол, случилась любовь неземная, а он великий в будущем волшебник и детишки у него появятся, только когда сам захочет. Потому стоит перестать так пристально следить за подолом, тем более что он обязательно женится. Но потом.

Парни из деревни даже ходили Веньку бить! Но не сильно преуспели, так как бытовой маг, даже плохенький, – это не боевой, конечно, но защитить себя все равно сможет.

После первого курса, попытки пересчитать ребра и, видимо, внушения от деда Михея Венька практически перестал ездить домой. Мы с ним были из тех немногих студентов, кто оставался на каникулы в общаге. Но я ради подработки, а он ходил как петух расфуфыренный и говорил, что деревня не для него, городского.

И активно ждал наступления светлого будущего. Особенно считал время до начала нового учебного года, когда в наше ПТУ приезжал инспектор из высшего учебного заведения, искать магические таланты. Перед вторым курсом Венька был уверен, что вот он возок, который умчит его к успеху и самореализации.

Но не сложилось, ни на втором курсе, ни на третьем…

– Да вот, дед потребовал приехать. А ты, смотрю, тоже на каникулы не осталась в этой своей академии?

– Угу, – неразборчиво буркнула я, отступая к двери трактира. – Слушай, я спешу. Тетка дома ждет, велела ветром туда и обратно.

– Так я тебя провожу! – радостно предложил Веня и тотчас схватил свой тулупчик с вешалки на стене. – Все равно прогуляться собирался, а тута ты! Скоро стемнеет, негоже девке ходить по улице одной!

Мы оба посмотрели за окно. На ярко сверкающий под солнцем снег.

Я скептически покосилась на бывшего однокурсника, думая: напомнить ему про тот дивный вечерок, когда я надела ему на голову кадушку с ледяной водой при попытке меня поцеловать, или нет? И про то, как звонко колотушка по этой кадке лупила еще минуты три…

– Я все же сама, спасибо.

– Не спорь с мужчиной! – гоголем выпрямился Венька.

Ничему его жизнь не учит.

Внезапно возле нас оказался хозяин трактира, тяжко вздохнул и проникновенно попросил:

– Хелли, деточка, пусть уж проводит? На морозце, глядишь, и в себя придет, да, Венька? А то уже три пинты пива приговорил, скоро под стол свалится…

Я только махнула рукой, не желая отказывать деду Михею, и под громогласные заверения Вени о том, что у него ни в одном глазу, мы вышли на улицу.

И время потянулось как зачет по лантуанскому. Медленно и мучительно.

Хоть бы уж про однокурсников или учителей рассказал, я бы послушала с удовольствием! Но нет. Хвастался, как ему заклинания стали удаваться да как за ним городские барышни бегают, прям с ума сходят… Так что увидев родной дом, я облегченно вздохнула. А зря…

– Ну как там у тебя-то, в твоих академиях? – вспомнил Венька, закончив очередную байку о себе прекрасном.

– Трудно, но интересно, – коротко откликнулась я. – Учиться приходится много больше, чем в ПТУ.

– Ага… Вообще, Хелька, я тут подумал, что мы же с тобой единственные магики из нашей деревни. Нам надо вместе держаться!

Я во все глаза на него уставилась:

– На кой демон?

– Ну как же ж… для всякого! Пойдем еще погуляем – я тебе все расскажу. У меня батя новый хлев поставил, там еще чисто… пойдем туда, поболтаем! Там тепло. Я браги притащу!

Не, он серьезно?..

– Веня, ты вообще весь здравый смысл пропил? – спокойно спросила я. – Какой хлев?

– Теплый, говорю ж. Даже без скотины пока – батя пока магические обогреватели проверяет там. Я сделал!

– Молодец ты какой! Но извини, нет! И все, мне пора – спасибо, что проводил!

– Вот как… Брезгуешь, что ли, после академии своей?

– О чем ты?..

– О твоих аристократиках! – пояснил Венька и крепко схватил меня за руку. – Знаем мы, какие там порядки! Даже сюда за тобой один притащился. Меня-то все отшивала, а теперь без мужика и на каникулах никак?

– Ты вообще сдурел?! Немедленно отпусти!

Он лишь злобно оскалился.

– Да ладно нос-то воротить! Ясно уже, что не такая ты и недотрога! Видно, лучшей доли ждала, а? Ну так не убудет с тебя, да и уехал твой конь расфуфыренный, а я вот он!

Конечно, кадушек поблизости нет, но я и так справлюсь!

Не прошло и секунды, как Венька красивой ласточкой улетел в сугроб на противоположной стороне дороги. Я аккуратно поставила на снег сумку с бутылками от деда Михея и, стянув перчатки, направилась к неуклюже ворочавшемуся в снегу парню.

Подошла, присела на корточки и для начала как следует прожарила его веером разнонаправленных молний. Слабеньких, понятно.

– Остыл? – поинтересовалась, когда Венькины ругательства стихли, превращаясь в скулеж.

– Ах ты…

– Не остыл, – цокнула языком я и повторила заклинание. – А теперь?

– Д-д-да, отстань от меня!

– Тогда слушай, друг мой дорогой. Судя по всему, не любят тебя городские красотки, вот ты в деревню и прискакал. Тут как раз девчонки новые подросли, которые тебя еще не знают, правильно? Так вот, дорогой мой. Узнаю от тетки, что ты кому-то плетешь про хлев с обогревателем, неземную любовь и прочее – сразу же приеду. И поджарю тебе уже конкретные части тела, понял меня?

– Ты, …! …!

– Смотрю, не понял.

Над головой тупого кобелины соткалась тучка и пролилась ледяным дождем. Я не водник, конечно, но дождик – это элементарно. Ну и молниями опять подсушить немножко… А то еще простудится!

– А теперь?

– Понял я!

– Отлично.

Я встала, подхватила сумку и легкой походкой двинулась к дому, ощущая опьяняющее чувство победы.

И жалко мне этого мерзавца ни капли не было. Ничего, авось не заболеет. Сам досушится. Бытовой маг он или погулять вышел?

К счастью наших выяснений отношений никто не видел. Даже неугомонная тетка, видимо, в другие окна смотрела.

Стоило мне прийти, она забрала бутылки и погнала меня за чистыми вещами.

Надо сказать, что совместное парение в бане было некоторым… обрядом, что ли. Принятием. Признанием, что я теперь взрослая.

Раньше тетка мылась сначала одна, самая первая, ну или с мужем. Потом со старшей дочерью, когда та уже вышла замуж, отяжелела и, стало быть, состоялась как женщина в деревенских понятиях.

А теперь вот, видимо, пришло и мое время.

Меня признали взрослой.

Сначала я стеснялась. Даже не того, что голая, этого в деревнях стесняться перестают быстро, особенно в женской компании. А вот разговоров…

Самое интересное началось уже в предбаннике, после того как тетка как следует отходила меня веником и напоила фирменным пивом из местного трактира. Да еще и на камни его плеснула! В воздухе стоял душистый аромат хлеба, такого даже в процессе его выпечки не бывает.

А говорили мы… да, собственно, о мужиках в основном и говорили! И пиво мне с непривычки язык развязало, и так хотелось поделиться с родным человеком. Со взрослой женщиной! Тетка моя хоть и деревенская, а в уме ей не откажешь. И уж точно о жизни она больше знает, чем студентки… И зла мне не желает.

Так что я ничего не стала скрывать, когда тетка спросила:

– Ну рассказывай, есть ли кто в сердечке? Ведь вижу, что есть… Уж не этот ли медведь северный?

– Нет, тетя Маргоша… Не он!

Ну и как на духу… И про первую встречу с Тарисом, и про его надменность, и про пари… И что как узнала, долго простить не могла. И что до сих пор нет-нет да царапают меня эти воспоминания.

О том, что влюбилась я в него по самые уши.

О том, как он мне помогал.

И о том, как сначала ко мне относился. Что видел только тело! И теперь так трудно поверить, что и меня саму он видит…

– Тю, дурочка, – вдруг фыркнула тетя.

– В смысле?!

– Да в прямом. Хелли, ты у меня малышка хорошая и бесхитростная. Вот скажи, когда он с тобой познакомился, то что он в тебе мог увидеть?

– Ну…

Очень хотелось сказать про ум, талант и душу, но если честно… вспомнились только собственные манеры.

– Во-во. Ты ведь совсем по-другому говорить стала. И ведешь себя. Неудивительно, что твоего аристократика корежило. А то, что захотел он тела, а не ума… Так ведь мужик! Хоть герцог, хоть мельник, хоть любой другой – мужик, он и есть мужик прежде прочего! Вон твой дядька первые две недели, как познакомились мы, уж как пытался мне в лицо смотреть! Да глаза у него сами ниже съезжали, не мог поднять! Все на груди застревал – и пялился, и пялился…

Тетка довольно крякнула, нарочито поправляя на себе простыню. И видно было: гордится своими размерами!

– И это тебя не обижало? – нахмурившись, спросила я. – Ну, что он только грудь видел.

– Сначала обижало, – повела плечами тетка. – А потом он все же и до глаз моих добрался! Тогда-то и пропал окончательно. Сама видишь – душа в душу живем.

– Ну да…

– Так что тут тебе обижаться не на что, Хелли. А другая твоя обида… Ну, поспорил он на тебя. В тот момент поспорил, когда одни сиськи и видел, не забудь. Так и тут понятно: дурной еще, молодой. Ты, голубка моя, думаешь, что молодые дураки друг от друга отличаются? Не-е-е… И тут вовсе неважно насколько голубая кровушка в жилах у десяти поколений его предков или сколь их там набралось. Привык он так с девками, понимаешь? А ты на тот момент была лишь очередной.

– Ну спасибо!

– А что обижаешься? – Тетка глотнула кваску и с удовольствием закусила сухариком. – Душу-то – ее узнавать надо. Она, в отличие от сисек, спереди не висит, в глаза не бросается.

– Тетя!

– Тетя правду говорит, – отрезала она. – Других-то он бросал, верно? А с тобой задержался и замуж позвал – значит, разглядел эту самую твою душу! И прощения попросил, и только что в ногах не валялся, ежели по твоим словам судить. Раскаялся, значит, умеет вину свою признать, а главное – потерять тебя не хочет. Так что не дуйся на своего… Тариса? И верь ему. И говори с ним! На то нам и язык дан, чтоб все друг другу пояснять, а не молчать и ждать, пока мужик сам все поймет. Откудова ж ему понять, если ты ничегошеньки не скажешь, сама подумай? А если все между собой решать станете – тогда, может, и счастливы будете.

Я заглянула в остатки пива в своей кружке и вздохнула:

– Это вроде бы все знают, что надо говорить словами через рот, а вот делать почему-то очень сложно…

– Просто не сразу нужно, – выдала дельный совет тетка. – Утро, оно вечера мудренее, слыхала такое? Вот, к примеру, хочется тебе мужика своего сковородкой приголубить да сказать, что глаза б твои его не видели, а ты держись! Сперва скажи, что любишь, а уж потом поясни, в чем он виноват. Говорить-то надо, но всегда с умом.

– Я попробую…

– Одно вот только меня пугает. Ты у нас девка справная, умненькая, таланту боги отсыпали, и аристократик твой никуда от тебя не денется, нутром чую. А вот бабка его… Тут тоже с умом надо… И не перечить ей, и не унижаться, поняла? И слабое место поискать, оно у всякой бабы есть. Я ж так поняла, один он у нее, внучок?

– Один, ага… Ох, тетя Маргоша! – Я тяжко вздохнула. – Боюсь, вот с этим мне точно не справиться. И потом, вот ты ж должна понимать – ну какая из меня герцогиня?!

– Да куда ты денешься! – уверенно сказала тетка. – Вон за четыре месяца как поменялась, не узнать! И в герцогинях обживешься.

Дальше тетя рассказала несколько забавных историй из своего брака. Я то смеялась, то изумленно охала, узнавая и про коварную соперницу, что была еще до свадьбы, и про то, как заезжий охотник на уже замужнюю Маргиту глаз положил да дядьке козни строил, да сплетни про него распускал, чтобы она от мужа ушла…

Просидели мы до позднего вечера. Выпила я совсем немного, но после бани развезло так, что ноги подкашивались, и до спальни мне помогла дойти тетя.

А на следующий день, душевно простившись с родней, я вернулась в Академию Стихий.

Свежая, обновленная и вполне готовая к разнообразным свершениям.

Мозг так и кипел! Хотел приступить к учебе!

А сердце… сердце, кажется, все решило.