Турнир для сиротки

Глава 19 О счастье

– Не знаю как ты, а я голоден как волк, – бодрым, даже веселым голосом проговорил герцог и, подхватив меня под локоть, увлек к столику. – Надеюсь, что повар расстарался и все будет вкусно!

– Вряд ли в твоем доме держат плохих поваров, – несколько нервно проговорила я, продолжая коситься в сторону спальни. Она притягивала как магнитом… И одновременно отталкивала настолько, что хотелось заорать и выбежать из гостиной, из дома, из города и, возможно, даже из королевства!

Вот не знаю, почему я так реагирую! Мы с Тарисом уже как только не целовались! Не говоря уж о той ночи в охотничьей избушке, где случилось почти все, кроме самого главного… Но одно дело, когда все происходит само собой, непринужденно и словно бы случайно, а другое – вот так. Когда все очевидно. Или не очевидно?..

Да и, если быть честной, с Тарисом после первого же, еще невинного поцелуя у меня отключаются мозги и все эти центры, отвечающие за страх.

А-а-а-а!

– Теперь это и твой дом, – улыбнулся Тарис и выдвинул для меня стул, на который я осторожно села. – Позволь за тобой поухаживать. Вряд ли ты хочешь позвать для этого лакея.

– Не хочу! Погоди, налей мне лучше морса. – Мой взгляд снова метнулся к спальне, и я резко передумала. – Нет, пожалуй, все же вина!

– Как скажешь.

В мимолетной улыбке Тариса мне привиделось понимание, и это взбесило. Я тут трясусь как осиновый лист, а он смеется!

– Это белое, с виноградников Твиора. Отлично подойдет к любому блюду. Что у нас там, кстати?

Увидев на столе листок, исписанный очень красивым почерком с кучей завитушек, я взяла его и зачитала один из пунктов:

– Рыба по мигренски и овощи под зеленым соусом. Как понимаю, это меню…

– Чудесно!

Подхватив бутылку из прозрачного стекла, в которой плескался напиток стоимостью в “страшно представить”, Тарис ловко открыл ее. Вино с едва слышным плеском перетекло в бокалы.

– За нас?

– За нас, – с затаенной радостью поддержала я.

После первого глотка мы сняли колпаки с блюд. Рыбка аппетитно пахла и радовала корочкой. Утолив первый голод, я еще раз с интересом огляделась. Конечно, апартаменты Тариса и в академии были богатыми по сравнению с другими комнатами, но до этой сдержанной роскоши им далеко. Я не знаю, как это получается, но ментальный флер дороговизны витал везде, даже вокруг нарочито простой мебели.

– Тарис…

– М-м-м?

– А почему ты тут не живешь? Городской дом не так далеко от академии, и он точно гораздо более комфортен, чем общага.

– Скучно, – спокойно признался Тарис. – Сама представь. Вот жил бы я тут – и что? Слуги докладывали бы бабушке о каждом моем шаге. При этом я совершенно не в курсе, кто именно из них докладывает. Не увольнять же всех… Так что герцогиня знала бы все о моем недостойном поведении.

– Вот прямо недостойном?

– Конечно. В этом мире не бывает домашних мальчиков, которые вели бы себя прилично, попав в студенческую среду. – Тарис лукаво прищурился. – Разумеется, все свободное время я кутил и предавался… гм… неразборчивым связям, – договорил он со вздохом.

Да уж знаю!

Вот не хотелось бы помнить роль той же Фиски или Марианы, но помню!

– Понятно.

– Хелли… – Герцог ласково погладил мою ладонь. – Теперь в моей жизни есть только ты. И больше никто не нужен. Я думаю, ты об этом знаешь.

– Друзей можешь оставить, – хихикнула я, пытаясь разрядить атмосферу. А то действительно, нашла, когда и из-за чего расстроиться.

Все действительно в прошлом. И мои страхи. И моя неуверенность. И его эта… неразборчивость!

Ведь Тарис доказал свою любовь и серьезность намерений самым надежным методом – помолвкой. Ему действительно уже пришлось выдержать не одну битву за то, чтобы быть со мной. И впереди этих битв еще больше, потому что наверняка свет не примет такой мезальянс. Хотя я почему-то уверена, что нас поддержат все профессора – а среди них большинство аристократы. Кроме того, я почти решилась вступить в род Левир. Возможно все обойдется без сильного резонанса.

Время шло, блюда и бутылка пустели, а я постепенно расслаблялась за непринужденной беседой. Нам всегда было о чем поговорить, и на самом деле это ведь важно.

– Итак, что у нас на десерт?

– Клубника и взбитые сливки, – с предвкушением проговорила я, глядя на креманки с ягодами и воздушным лакомством. – Никогда не пробовала, представляешь?!

– Все бывает в первый раз, – несколько философски проговорил Тарис и вдруг перехватил мою руку, когда я потянулась к блюду, чтобы цапнуть за хвостик ближайшую ягодку. – Погоди, неужели ты не знаешь об этой помолвочной традиции?

– Какой?..

– Жених кормит невесту десертом.

– Клубникой? – недоверчиво спросила я.

– В идеале, – не моргнув глазом, заверил меня коварный герцог Таргский.

– М-м-м… ну хорошо.

– Я рад, что ты не пренебрегаешь традициями, – проговорил Тарис низким, бархатным голосом, от которого по коже побежали мурашки. Он взял одну ягодку, придирчиво осмотрел ее с разных сторон и, аккуратно макнув в сливки, поднес к моим губам.

Кто я такая, чтобы спорить с традициями, да?

Потому подалась вперед и, глядя в синие-синие глаза напротив, откусила половину.

– Молодец… – упавшим на несколько тонов голосом сказал Тарис. Съел остаток и потянулся ко второй клубничине.

А я действительно молодец. Послушная и замечательная…

Съела и вторую. И третью. И даже от четвертой не отказалась. Странно, но вино не оказало на меня почти никакого эффекта. А вот от тьмы в глазах любимого я пьянела все сильнее. Несмотря на то, что он еще не прикоснулся ко мне, кровь шумела в ушах и внизу живота сладко тянуло…

От предвкушения мир вокруг плыл словно в полуденном мареве.

Взгляд Тариса был темным, глубоким… волнующим. От него невольно начинало покалывать губы. Так и хотелось провести по ним языком, стирая вкус клубники. И по своим губам, и по его… И я знала, что случится, если я поддамся этому порыву. Знала и удерживалась, балансируя на самой грани.

– Что-то мы увлеклись десертом, – хрипло проговорил герцог Таргский. – Давай потанцуем?

– Давай, – откликнулась я и все же не удержалась, облизнула нижнюю губу. Свою.

Мой жених шумно выдохнул и поднялся, с грохотом отодвинув стул. Пристально посмотрел на меня, сделал шаг вперед… но развернулся и направился к камину, на полке которого стояла магическая музыкальная шкатулка.

По комнате полилась медленная музыка, а Тарис склонился в галантном поклоне:

– Моя леди?.. Не окажете ли честь?

– С превеликим удовольствием, мой лорд.

Я вложила руку в его ладонь и уже через секунду оказалась в крепких объятиях. Они сжались вокруг меня как стальные, намекая, что это та самая клетка, из которой я не смогу сбежать. Да и не захочу.

А низкий, бархатный голос прошептал мне в ухо возмутительное:

– Ты еще очень мало знаешь о превеликом удовольствии, Хелли.

Я запрокинула голову и ответила:

– Да, танцевать я пока умею не слишком хорошо. Поэтому наслаждаться в полной мере не могу. Все время буду думать, правильно ли ступила и так ли держу руки. И считать щаги…

Несколько секунд он молчал, а после тихо рассмеялся, коснулся поцелуем моего виска и сказал:

– Как же я обожаю тебя, ты бы знала!

– Я знаю, – “скромно” призналась в ответ, прижимаясь ближе. – Но не откажусь еще раз послушать.

– О, неужели моя малышка научилась принимать комплименты? – вскинул бровь Тарис. – Это всенепременно надо вознаградить.

И меня поцеловали. Долго, сладко, нежно… сводя с ума.

Наконец он оторвался от моих губ и сказал:

– Все же ты действительно уникальная. Никто не лишал меня разума так, как ты… Если бы в тот день на лестнице, когда впервые тебя увидел, я знал, чем все закончится… даже не знаю, как бы поступил. Наверное, ТОТ я бежал бы со всех ног, не готовый к переменам.

– Ты и потом очень долго пытался сбежать, – с наигранной обидой проговорила я.

– Потому что ты разрушила все то, что составляло мой мир до твоего появления в нем, – с какой-то пугающей серьезностью сказал он в ответ. – Мой привычный, такой понятный мир, закостеневший в куче догм. Я очень четко, без раздумий знал, что мои представления о жизни правильны. А ты этот мир разрушила и на его обломках возвела новый. Кто мог подумать, что смешная девочка с косичками, от которой я почему-то не могу отвести глаз, способна на такое? И не только на это, но еще и на многое, многое другое. Ты действительно прекрасна, моя невеста. Твой характер, твое упорство, твое видение будущего и верность себе. Твой интерес к знаниям, который не угасает в любых ситуациях. Я обожаю тебя в мелочах и в целом. Люблю смотреть, как ты учишь лантуанский, вечно закусывая карандаш. Наблюдать, как ты гладишь Шерика, как тренируешься для белташа…

– Тарис…

– Подожди. Мне нужно закончить мысль. Я хочу сказать, Хелли, что я восхищаюсь тобой. Я горжусь, что Риот выбрал тебя в ученицы – ведь моей бабушке он говорил правду. И я никогда не стану мешать тебе идти вперед, развиваться, достигать свои цели. Я помню твои мечты о скромном семейном счастье и профессиональной реализации. И сделаю все, чтобы эти мечты стали реальностью. Со мной.

– Тарис, я…

– Подожди. А еще я схожу с ума от тебя как от женщины… В этом есть нечто изощренно-выматывающее. Раз за разом целовать тебя, смотреть в твои глаза, касаться… флиртовать… на грани. И не позволять себе ничего большего.

– Так почему бы не позволить? – шалея от своей смелости, тихо спросила я, сжимая пальцы на мягкой ткани его рубашки.

– Думаешь, уже можно? – хрипло спросил он.

– Думаю, что да.

И в глубине глаз Тариса, в их грозовой синеве полыхнул такой огонь, что по моему телу пробежала дрожь. Я не знала, что бывает такое пламя страсти… И в этом пламени отчетливо читался дикий голод.

А потом герцог, ни слова ни говоря, подхватил меня на руки и понес к открытой двери в спальню. За нашими спинами медленно гасли лампы в гостиной.

Я не успела испугаться или даже задуматься.

Стоило нам оказаться в полумраке комнаты, как Тарис впился в мои губы жадным поцелуем. Исступленным, нетерпеливым – в нем было все, что герцог испытывал и хотел бы со мной сделать. И, шалея от такой страсти и от собственных чувств, я запустила пальцы в его волосы и с жаром ответила.

Он тихо рыкнул. Разжал объятие, но я не могла оторваться от его тела. Такого сильного, такого горячего, такого нетерпеливого… как и касающиеся меня властные руки, настойчивые губы…

Тарис раздевал меня.

Пуговицы платья словно сами выныривали из петелек, лишь оттого, что герцог касался их кончиками пальцев. Наконец шелковистая ткань сползла с тела и осталась лежать на полу.

– Какая же ты красивая!

Тарис отступил на шаг и перехватил мои руки, метнувшиеся вверх – прикрыть грудь. Я чувствовала себя обнаженной, несмотря на то, что стояла в белье. И где-то на краю сознания всплыла мысль: как же хорошо, что подруги подарили мне на помолвку этот комплект и заставили надеть его сегодня утром…

– Не нужно, Хелли. Я хочу видеть тебя…

Я вздрогнула и замерла. Словно почувствовав мой настрой, Тарис стал действовать гораздо нежнее и медленнее. Погладил по щеке и игриво потянул за выбившийся из прически локон. Коснулся волос, доставая из них первую шпильку. А после, вторую, третью… пятую… Пряди падали на спину и плечи, даря иллюзию закрытости, иллюзию защищенности.

Дав мне это обманчивое чувство, он одним легким движением расстегнул на мне бюстье. И иллюзия тотчас испарилась, стоило заглянуть в синие глаза.

Длинные пальцы коснулись моей шеи, скользнули вниз по ключицам, к округлости груди. Очертили ее, погладили нежное место прямо под полушарием и наконец-то коснулись нежной вершинки, заставив меня отчетливо вздрогнуть.

Я качнулась вперед, желая наконец-то поцеловать его и затуманить этим голову. Было невыносимо стоять перед ним в одном белье. Перед ним, одетым и застегнутым на все пуговицы в прямом смысле слова.

Тарис поймал меня в объятия и жарко ответил на поцелуй, который из простого соприкосновения губ почти сразу перешел в нечто откровенное. Приглашающее, обещающее…

Я даже не поняла, как мы оказались на постели. Не знаю, когда стянула с герцога рубашку, но запомнила, как небрежно швырнула ее на пол, в компанию к моей одежде.

Когда мы наконец-то прикоснулись кожа к коже, то задрожали оба. Но, наверное, я сильнее, ведь горячие губы Тариса слишком хорошо знали, что надо делать. Он долго, вдумчиво изучал мое тело. А я… я сходила с ума, лишившись всякого стыда и стеснения.

Мне было неважно, где именно находятся его губы и пальцы, если это дарит мне такое невероятное наслаждение. Казалось, что Тарис поставил себе целью узнать, сколько же именно раз я могу взлететь на вершину блаженства.

После первого я несколько минут лежала, уткнувшись ему в плечо и сотрясаясь от волн удовольствия, которые словно цунами расходились по телу. Он дал мне отдышаться – и поцеловал вновь. И еще раз. И еще раз…

И уже не только в губы, отчего я должна была сгореть от стыда. Но сгорела от страсти, в огне которой исчезло смущение.

Уже все было неважно, кроме него.

Моего любимого. Моего единственного. Моего лучшего в мире…

– Хелли? – шепнул Тарис мне на ухо, лежа за спиной и лаская одной рукой мою грудь, а другой спускаясь по животу все ниже и ниже.

– Да-а-а? – протяжно застонала я, не понимая, с чего это он решил поговорить в такой момент.

– Ты уверена? – В мои ягодицы уперлась его твердая плоть, наглядно демонстрируя, что шутки и игры кончились. – Если хочешь, мы можем оставить все как есть. Я не буду настаивать.

Остановиться? Сейчас? И не узнать, как же может быть, если позволить ему все-все-все?

– Я уверена! – Прогнувшись в пояснице, я прижалась к нему. – Хочу быть твоей до конца.

– Хор-р-рошо, – с чуть заметными рычанием проговорил Тарис и перевернул меня на спину. Запустил руку во влажные от пота волосы, сжал у корней и поцеловал так, что можно было достичь вершины от одного только поцелуя.

А после… после это случилось.

Боль обожгла меня, смывая туман страсти, и я с криком выгнулась. Мужчина замер.

– Тихо, милая, тихо… – Он целовал мои скулы, стирая с них покатившиеся слезы. А потом освободил одну руку и сложил пальцы для заклинания. – Сейчас я обезболю.

– Не надо, – выдохнула я в ответ, прислушиваясь к своим ощущениям.

Внезапная, резкая боль уже стихала, а если магически обезболить, то я вообще ничего не буду чувствовать.

А я хочу запомнить каждую деталь этой ночи!

Боль действительно отступила. Осталось лишь ощущение наполненности. И легкое нетерпение… мне хотелось… хотелось чего-то.

Я пошевелилась под Тарисом и скользнула руками по его спине вниз, к пояснице. Он длинно выдохнул и подался назад, чтобы спустя миг вернуться в меня, вновь заполняя собой.

Блаженство возвращалось.

Словно туманность, в которой рождались звезды моего наслаждения. Они зажигались, сначала крохотными искрами, потом превращались в огромные, яркие… чтобы наконец взорваться подобно сверхновым.

И смыть все мои силы этой ударной волной.

Тарис с рыком прикусил мое плечо и содрогнулся, получив уже свое наслаждение.

Лег рядом, сгреб меня в охапку и, коснувшись виска нежным, благодарным поцелуем, сказал:

– Я люблю тебя, девочка моя. Больше всех и всего в этом мире.

– И я тебя люблю. Ты мой самый лучший. Мой единственный!

Мы еще некоторое время лежали, тесно переплетясь и лениво поглаживая друг друга. На продолжение сил не было, но и возможности оторваться друг от друга – не было тоже.

Жалела ли я, что не дождалась свадьбы как хорошая девочка?

Нет, конечно!

Молодец, что не дождалась!

На рассвете следующего дня, в очередном совершенно неизвестном месте

Натан Реманс

– Наверняка уже отстроился, с-сволочь… – тихо процедил сквозь зубы Натан Реманс, оценивая местность, очень похожую на ту, где он провалялся в наведенном сне всю сессию и не только ее.

Опять лесок на окраине столицы, опять метров двести в поперечнике. От предыдущего леска этот отличался, пожалуй, только одним: высоко на дереве, под которым стоял маркиз, возмущенно стрекотала белка. Или не белка. Да, точно, мырк.

– Не совсем отстроился, раз тут еще кто-то живет, – тоже шепотом откликнулся Шерик и вдруг полез на дерево. Не иначе предупреждать мырка о грядущей опасности.

Но жуткие картинки, увиденные в лаборатории мерзавца-мага, по сию пору являлись Натану не то чтобы в кошмарах, но в очень, очень неприятных снах. А потому останавливать рысенка он не стал. Хотя и не стоило отпускать Тарисового питомца далеко от себя…

Разумеется, оба были тщательно укрыты пологами беззвучия и невидимости. Затратно, но в данной ситуации жизненно необходимо. Однако маркиз Реманский не доверял даже пологам, правильно оценивая своего врага: сильный, весьма умелый, неординарный маг.

Хотя почему враг? Понятно, что этому магу никакого дела до Натана больше нет и не будет.

Так что не враг, нет. Объект мести.

Гоблин, работавший в таверне «Хороший вечерок» официантом (а в криминальном мире осведомителем), был совершенно прав: у Натана Реманса, невзирая на молодые годы и высокое происхождение, имелось немало связей в преступной среде. И, что главное, он умел ими пользоваться. А потому Кристофа Химаро (как бы ни звали эту скотину на самом деле) маркиз отыскал. Точнее, отыскал места, где тот нет-нет да и появлялся – как минимум у нескольких нелегальных торговцев зельями, ингредиентами, аппаратурой… Правда, на поиски понадобился чуть ли не месяц и буквально бешеные деньги, но что с того! Повезло, что мерзавец хоть и залег на дно, но столицу не покинул. То ли был уверен, что не найдут, то ли тоже мечтал о реванше…

– Обо мне он мечтает, – фыркнул Шерик, когда услышал от Натана это рассуждение. – Или ты не понял, какой я ценный?

Разумеется, надлежало сообщить о Химаро куда следует.

Но не мог Натан взвалить свое похищение и унижение на плечи полиции и следственной канцелярии! И пострадавший котик тоже имел право на месть, с каковым правом к Натану и обратился. А на напоминание о том, что котик, вообще-то, дал клятву не покидать академию, он только лапкой около своего уха покрутил и сообщил, что клялся не делать этого в одиночку и потому и явился к маркизу.

Что ж… Эта нечисть была не только разумнее немалого числа двуногих, но и показала себя достойным партнером.

– Шер!

Мяканье, порыкивание и стрекотание тут же стихли. Рысик послушно спрыгнул с дерева и осведомился:

– Ну что, пора?

– Предупредил живность? Отлично, молодец.

И они принялись за дело, которое Натан начал, еще будучи в плену. Успел, успел он тогда оценить, просчитать и запомнить контур и плетение магического барьера, который использовал Химаро. Сначала изнутри изучил, а потом и снаружи. Легко: в ожидании полиции оперативники, снявшие барьер и крайне гордые своей работой, охотно поделились со студентом методом взлома, показали остаточные рваные фрагменты, а вдобавок бурно обсуждали свои действия.

Как говорится, умному достаточно…

Но кроме профессиональных оперативников, полиции и групп быстрого реагирования в этом мире имеются еще и частные лица: от детективов до наемников. Не менее профессиональные, и действуют порой лучше государственных служб.

Барьер Натан снимать не стал: просто сделал аккуратную дырочку нужного размера, в которую могли войти сразу двое. Понятно, что сам не пошел и Мушерала не пустил! Впрочем, кот и не рвался, потому как тоже не отличался ни особым героизмом, ни идиотизмом.

Кристоф Химаро, разумеется, был дома. Собственно, он сам и привел Натана с рысенком к своему новому жилью. И пока вивисектор, не ведая о грядущем налете, разбирал, посвистывая, очередные колбы-шприцы-железочки для новой лаборатории, в закрытый от мира дом проникли нанятые Ремансом маги.

Не передать словами, с каким наслаждением маркиз бил пойманной и обезвреженной сволочи морду! Два раза. Чисто для удовольствия. А потом стряхнул с пальцев любовно заготовленное и продуманное заклинание – и оно полетело прямиком в лоб Химаро.

Натан действительно занимался ментальными техниками, но не «немного», как сказал Шерику, а с малых лет и вполне себе всерьез. А потому объект его мести сдавленно взвизгнул и мешком обрушился на пол, получив полную копию всех негативных эмоций, болезненных ощущений, детских страхов и подростковых страданий, какие только маркиз Реманский смог в себе отыскать.

– Твоя очередь, – сказал он рысенку, отходя в сторонку и кидая на Химаро брезгливый, но удовлетворенный взгляд. Пусть пушистый тоже душу отведет. Может, конечно, и ухо откусить в порыве, а то и не ухо, но вряд ли ему это инкриминируют. Преступник пострадал при попытке к бегству!

Однако Мушерал тоже не стал марать о своего обидчика когти и зубы.

Просто выждал, пока вивисектор слегка придет в себя, вспрыгнул ему на грудь и муркнул:

– Прошу прощения у окружающих!

Дальнейшие его действия заставили и Реманса, и наемников согнуться в три погибели от неудержимого злорадного хохота.

А Шерик, закончив справлять нужду на голову мерзавца, фыркнул и сделал вид, что зарывает сделанное лапками, как и положено порядочному коту.

– Благодарю, господа, – сказал Натан, отсмеявшись. – Сколько у нас времени?

– Около часа проваляется без магии. Да и вы, мистер, недурно ему добавили, – хмыкнул старший из магов.

– Отлично! Тогда вы свободны. Шер, давай!

С герцогом Таргским рысенок связался без труда, по уже налаженному ими каналу. Четко сообщил проблему и координаты и оборвал связь на нехорошем слове Тариса.

Сорок минут спустя связанного во всех смыслах вивисектора утащила в портал полиция, и около дома Химаро остались трое: очень счастливый маркиз, очень злой герцог и очень старавшийся казаться виноватым рысенок.

Некоторое время Тарис Тарг высказывал свое мнение о питомце и друге, не используя практически ни единого цензурного слова, а выговорившись наконец, буркнул:

– Не представляешь, как ты меня обломал…

Натан оглядел друга внимательнее. Одет прилично… Фингал под глазом не свежий, хотя вчера его не было… Хм-м, в чем обломан-то?..

– Тарис занимался сексом, – преспокойно заявил Шерик. – Запах не оставляет сомнений. Но занимался ночью, несколько часов назад. – И, не обращая внимания на громкий стон герцога, продолжил: – А недавно самочка проснулась, и…

– Мушерал! – рявкнул Тарис.

– Ах вот как! – немедленно возмутился маркиз. – В то время как мы тут подвергали себя смертельной опасности, ты, значит…

– Да иди ты… – неохотно отбился Тарис и вздохнул. – Могли бы и с собой позвать.

– Извини, друг мой! Это было личное дело. И это… самочка-то у нас кто?

– Понятно кто… – промурлыкал рысенок.

– Именно. Я не намерен изменять невесте! – холодно заявил Тарис. – И тебе, кстати, не советую.

– Согласен… – кивнул Натан. – Но у меня ее еще нет… официально. Кстати, намекни при случае братцу Элии, что я умный, талантливый, ответственный… и вообще хороший. Мм?

– Непременно, – ехидно ответил герцог. – Вот прямо этими словами и намекну.

– С отцом придется мириться… – мрачно пожаловался Натан. – Ужасно! Фингал-то тебе кто нарисовал?

– Пустяки, – отмахнулся Тарис. – Ладно, возвращаемся в академию. И вот что, господа… Спасибо вам. Но ты, Реманс, мне должен объяснить, каким демонам ты продался, чтобы найти эту тварь. Я ведь тоже над этим работал, то есть даже и не я… И ведь не абы кто!

Маркиз Реманский посмотрел в небо, хмыкнул и пожал плечами.

– Есть вещи, друг мой, которые знать не только не нужно, но даже и опасно…

– Вот я и опасаюсь, – тяжело сказал Тарис. – За тебя, придурка.

– Когда-нибудь… – мечтательно произнес Натан, – когда-нибудь я переверну к шусовым хвостам тупую бюрократию нашей следственной системы…

– Высоко заглядываешь, – заметил Тарис.

– Да я вообще птица высокого полета! – уверил маркиз. – Как и ты, кстати. Так что – ты со мной?

– Систему переворачивать? Я подумаю, Реманс. Я с января об этом думаю, на самом деле.

– Только подождите, пока я вырасту! – влез в разговор Мушерал. – Это недолго, рыси взрослеют быстро, в отличие от глупых людиш… Гхм-р… От людей и прочих.

– Для начала, Шер, сделай то, что можешь, и, пожалуй, прямо сейчас! – попросил Натан. – Понимаешь, в этом мире, оказывается, все же есть девица, которой я хочу подарить котеночка… Но надо же выбрать самого лучшего! Для счастья.