Турнир для сиротки

Глава 8 О чудесах

Хеллиана Вэртззла

Сердце стучало!

Тук-тук-тук! Каждый удар словно в такт моим же шагам, сначала неторопливым и размеренным, а после… после Тарис опять взял меня за руку и потянул за собой. Все быстрее и быстрее!

Коридоры главного корпуса ветвились, сужались и расширялись, проводя нас мимо закрытых аудиторий, выпуская в огромные фойе и небольшие комнаты отдыха, продолжаясь лестницами…

Казалось бы, все привычно, знакомо. Но и стены, и потолки, и двери были украшены для встречи Нового года, превратив академию в сказочный дворец. И я в нем чувствовала себя настоящей принцессой, которую ее принц украл с бала и сейчас ведет за собой. Вперед и вперед! По мраморным полам и ступеням, на самую высокую башню, чтобы там…

Сказать что-то самое-самое важное. То, что хочет услышать любая, какой бы сильной и независимой она не мечтает быть.

И вот, добравшись до самой вершины, квадратной площадки под куполом башни, огражденной удивительными витражами, мы наконец-то остановились.

Оба часто дышали, глядя друг на друга. Не знаю, как Тарис, но я едва сдерживалась, чтобы не позволить себе… хоть что-то! Подойти близко-близко, коснуться, скользнуть пальцами по его щекам…

Там, в бальном зале, я, как ни старалась, не могла отвести глаз от Тариса, который вел прекрасную принцессу в очередном танце. И был… настолько безупречным кавалером, что сердце невольно замирало от боли.

Как же мне хотелось сбежать оттуда! Но я заставила себя остаться и попытаться получить удовольствие от бала. Хотя бы потому, что если я позиционирую себя как умную девушку, то в моей голове должны временами ночевать мозги, не так ли? Ведь герцог Таргский так проявлял внимание ко мне, открыто говорил о своих чувствах – а значит, у происходящего сейчас должно быть логичное, адекватное объяснение. И я непременно его узнаю, если останусь тут, а не сбегу к себе в комнату рыдать по очередной надуманной причине.

В конце концов, пора уже перестать плакать по поводу и без!

Странно, но я чувствовала каждой клеточкой тела, что наше изматывающее противостояние закончилось. Что мы снова будем вместе!

Что все будет хорошо, да? Потому что не может ведь после его признаний в любви, его просьб простить, тех лепестков в зимнем небе… не может все быть плохо, правда?

Мы стояли и смотрели друг на друга. Дыхание успокаивалось, бешеный стук сердца тоже становился все глуше.

– Знаешь Хелли, у меня столько слов было заготовлено, – вдруг сказал Тарис. – Правильных, бьющих в точку, все объясняющих. Наверное, даже идеальных. У меня было много времени их продумать. Но сейчас я стою, смотрю на тебя – и в голове нет никаких стройных и гладких фраз.

– Так пусть будут косые и кривые, но зато искренние, – улыбнулась я в ответ.

– Даже с ними напряженка. Потому я начну опять с поступка. С подарка… С Новым годом, Хелли.

И он протянул мне плоскую, вытянутую коробочку. Скромную, но элегантную, перетянутую серебристой ленточкой.

Я не знаю почему, но у меня сильно дрожали руки. В душе разразилась такая буря, что хотелось бежать одновременно во все стороны. Разорваться на десяток маленьких Хелли и выгнать куда подальше тех, что были подвержены панике, неопределенности, сомнениям и тому подобным малоприятным эмоциям. Оставить только одну меня: спокойную, собранную и четко понимающую, что ей нужно. И обязательно сумевшую бы это правильно сказать!

Потому когда я открыла коробочку и достала оттуда…

О боги! Часы! Маленькие прелестные часики, моя заветная мечта!

Но когда я достала их, меня затопило очередной волной. Пальцы задрожали так, что часы выскользнули из них.

В этот момент я поняла фразу “время тянется невыносимо медленно”. Мне казалось, оно просто застыло! Я могла разглядеть каждый блик луны на серебряной вещице, пока она летела на мраморные плиты. Разглядеть могла, а вот подхватить ее – нет. Для меня и для моего подарка время текло по-разному…

В звоне падения затерялся тихий “крак” стекла.

Нет, нет!!!

Но мечта лежала у моих ног – разбитая напрочь.

Несколько секунд мы оба смотрели на остатки часиков, а потом он прерывисто выдохнул и, запустив в волосы правую руку, повернулся ко мне спиной.

Мое горькое сожаление мгновенно сменилось страхом.

Страхом потери. Что он сейчас все не так поймет и просто уйдет! Что все закончится! Почему-то только сейчас я осознала, что ВСЕ действительно может закончиться! Видимо раньше, когда я раз за разом отвергала Тариса Тарга, считая, что мне эти отношения не нужны, где-то в глубине души все равно сидело убеждение, что он не сдастся. Он завоюет меня, вернет, заставит снова себе поверить.

И сейчас я испугалась, что он уйдет – уйдет навсегда! Что вот эта мелочь стала последней каплей. Хотя вовсе не мелочь. Это был подарок! Замечтанный мной подарок!

Потому я метнулась вперед, прижалась всем телом к его спине и крепко-крепко обняла за талию. Жарко дыша в лопатки и беспорядочно шепча:

– Прости, я случайно! Я не хотела! Они такие красивые, так понравились, я не хотела! Я нечаянно!

Тарис скользнул ладонями по моим, мягко пытаясь их разжать, пытаясь заставить отпустить его. А я не могла! Просто физически не могла! Пальцы закоченели, словно на морозе, вцепились в жесткую ткань сюртука как в самое дорогое, что у меня есть.

– Хелли, девочка моя, все хорошо…

Только после этой его фразы ужас отпустил меня, и Тарис наконец-то развернулся. Бережно взял мое лицо в ладони, скользнув кончиками пальцев по щекам и вытирая невесть откуда появившиеся слезы. А потом коснулся губ нежным поцелуем.

И этот поцелуй… Он оказался самым невинным из всех, которые Тарис позволял себе когда-либо. Наверное, именно таким должен был стать мой самый-самый первый поцелуй. Под аккомпанемент доносящейся из бального зала музыки, в которую так естественно встраивались наши сердечные ритмы. В свете луны, пробивавшемся сквозь цветные витражи и дробившемся на множество оттенков. Черненое серебро, лиловый, синий…

Но одновременно поцелуй был самым чудесным, самым сладким, самым невероятным. Легкое прикосновение, а сколько в нем чувств…

Сердце будто остановилось. Я даже перестала дышать от охватившей меня пронзительной нежности.

Тарис прижал меня к себе, заставляя уткнуться носом в его плечо, и крепко-крепко обнял уже сам. Гладил по тугим локонам и говорил:

– Все хорошо, солнышко. Теперь все обязательно будет хорошо!

– Я не знаю, мне просто кажется, что ничего не может быть хорошо с такими препятствиями, как у нас! – частила я, не в силах удержать слова внутри. – Мне плохо с тобой, но мне еще хуже без тебя! Я не могу думать об учебе, у меня все из рук валится, и это мешает-мешает-мешает! А я так привыкла убирать все, что мешает, Тарис… пусть раньше это и были более безобидные вещи. Я впервые столкнулась с таким. И мне страшно! Твоя бабушка, твое окружение! Ведь, пока мы в академии, твое увлечение никто даже всерьез не воспринимает, я уверена! А что потом? И самое ужасное в том, что я не вижу себя… прости Единый, герцогиней! Ну какая из меня герцогиня?

– А если забыть про титул? Рядом со мной ты себя видишь?

– А ты неотделим от титула, Тарис… ты всегда еще и герцог Таргский. И сейчас ты влюблен и одержим чувствами, я верю, но что будет, если тебе годами станут говорить, что твой выбор ужасен?

– Кто бы мог подумать, что однажды один из самых высоких титулов королевства станет звучать как ругательство. Так вот, маленькая. – Он поднял мой подбородок, заставив взглянуть в глаза. – Пожалуйста, послушай меня. Вспомни, с чего мы начинали… не морщись, вспомни. Сначала я просто тебя хотел, почти с первой встречи хотел, потом предложил стать любовницей, а в заключение содержанкой. Но все изменилось. Я понял, что люблю тебя, что ты единственная женщина, которая мне нужна. И теперь я хочу на тебе жениться и готов отстаивать свое право перед всем миром. И да, вплоть до того, что я готов временно отказаться от титула, передав его по наследству.

Он вновь сгреб меня в охапку, и я бессильно всхлипнула, обмякая в его руках и целиком отпуская себя.

Внутри словно все заслоны пали. Все выстроенные границы, которые не позволяли кинуться на шею парню, все убеждения. И сейчас я ощущала себя как путник после долгой дороги, который наконец-то достиг колодца с водой и сейчас никто не сможет оторвать его от нее. Вкусной, чудесной…

Если ты смертельно по чему-то изголодался, то нет ничего прекраснее этой вещи, когда она наконец-то оказывается у тебя в руках.

И сейчас мы с Тарисом взаимно друг за друга цеплялись, словно опасались, что пропадем, разжав руки, отпустив друг друга. Что пропадет волшебство новогодней ночи и вернется серая хмарь будней, где между нами вновь встанут и гордость, и моральные принципы, и социальное неравенство.

При свете дня и без волшебства эта пропасть кажется непреодолимой.

Но сейчас… сейчас словно возможно все! И чуточку больше.

– Давай сядем… – Тарис указал на одинокую скамейку возле сиреневого витража. А там вновь обнял меня и погладил по щеке, потом поймал руки и перецеловал все пальцы. – Не дрожи. Хелли?..

Только сейчас я заметила, что все еще вздрагиваю. И призналась:

– Я все равно боюсь. Еще и потому, что сейчас экзамены… а любые неурядицы отражаются на мне весьма радикально. Я не имею права набрать ниже определенного количества баллов, иначе вылечу с бюджета и, стало быть, из академии. Так и закончится и любовь, и мое перспективное будущее. Знаешь, мне будет спокойнее, если…

Я запнулась, но он понял правильно.

– Если тебе будет так спокойнее, то мы вернемся к разговору о наших отношениях после экзаменов, – предложил сам то, что я не смогла договорить. – Я потерплю. Зато потом ты будешь целиком моя – и мы все обсудим.

А после наклонился к уху и с обезоруживающей искренностью признался:

– Я дико по тебе скучал.

– И я… и я тоже, Тарис.

Безумно хотелось, чтобы этот момент никогда не кончался. Остаться в нем и ни о чем больше не думать. И я позволила себе это.

Не знаю, сколько мы просидели на башне, где для нас обоих не существовало ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Лишь мы…

Не было страсти и сумасшествия, которое накрывало нас обычно, стоило остаться наедине. Лишь нежность. Тягучая, томная, заставляющая медленно целовать губы, глаза, волосы…

Когда мы наконец поднялись со скамейки, мой взгляд упал на часы. Они так и лежали на полу, одиноко блестя. Подняв вещицу, я осторожно коснулась косой трещины на циферблате, по краям которого торчали осколки стекла, и тяжело вздохнула. Тарис тотчас отреагировал:

– Из-за часов не расстраивайся, я тебе новые куплю.

– Да зачем новые. Я восстановить смогу, как раз недавно изучала целостность кристаллических структур.

Он тихо рассмеялся и коснулся поцелуем виска:

– Какая же ты неисправимая. Даже сейчас про бытовую магию. Возможно, именно поэтому я тебя и люблю?

– Возможно, – кивнула я, вновь пряча нос в воротнике Тариса, но на этот раз уже не вытирая слезы о дорогую ткань, а скрывая улыбку. Счастливую до невозможности улыбку.

– Нам пора, – с огромным сожалением проговорил он. – Обязательства ждут.

И под руку мы вернулись в бальный зал.

Но теперь, даже когда Тарис ушел исполнять свой долг и развлекать принцессу, я была совершенно спокойна.

Потому что в груди горело маленькое солнышко новогоднего чуда.

Счастье.

Элифиса Персайк

Говорят, что новогодняя ночь – время чудес. Может, и так, но Фиса никаких чудес ни разу не получала. Подарки, внимание, танцы до упаду – это да. Но вот чтобы чудо… Не было такого. Однако сам праздник она любила. Раньше.

Подоконник комнаты в общежитии провинциального колледжа был холодным донельзя. Как и затянутое морозным узором стекло, в котором Фиса продышала дырочку и теперь хмуро смотрела сквозь нее за раскидистый вяз, голые ветви которого тоже сковал мороз. Вяз рос точнехонько за окном, даже зимой почти полностью загораживая вид со второго этажа.

Хотя любоваться было особо и нечем: внутренний дворик, какой-то подсобный одноэтажный домик с плоской крышей, банальный решетчатый забор колледжа… Почему-то подумалось про Хелли. Мелкая наверняка жила в своем училище в таких же условиях. Скучный двор, комната на пять девушек, обшарпанные коридоры… Вся разница – в направленности обучения. Хелли учили элементарной бытовой магии: чистить, мыть, стирать-убирать… Здешний колледж готовил артефакторов средней руки.

Впрочем, это не имело значения.

Ничего не имело значения.

Тоска.

Учиться тут было – раз плюнуть. После двух-то с лишним лет в самой престижной академии королевства. Дружить не хотелось, новые однокурсницы и соседки тоже не горели желанием сближаться с вечно хмурой, молчаливой столичной красоткой. Местные парни – те да, горели. Еще как! Но Фиса в первую же неделю отшила всех заинтересовавшихся.

И на бал не пошла. Милостиво осчастливила соседок своими украшениями – вот ни капли не жалко! Тем более что осталась у нее одна бижутерия.

Настоящие драгоценности она продала еще в столице, после скандала с родителями, не оценившими такого выверта дочери. И не потому продала, что надо было срочно выплачивать деньги родной академии, обучавшей ее на бюджетном месте. Профессор Фирс, исполняющий обязанности декана боевого факультета, пояснил, что она может сделать это постепенно. Нет, дело было не в долгах и даже не в отказе отца содержать ее в провинциальном колледже. Просто практически все драгоценности достались Элифисе… скажем так, не за ум и порядочность. Скорей уж, ровно наоборот! И потому ее тошнило от одного их вида.

А ведь если бы блюла себя, не связывалась с богатыми студентами, не… не… не… О, тогда бы у нее не было причины бежать из академии.

Тогда бы она ответила Дайлену Риоту согласием.

Тогда она стала бы счастливой.

Но вот не стала.

А от профессора Риота, надевшего ей на палец помолвочное кольцо, осталось ей только несколько сухих веточек, листиков, фантиков и ровно десять поцелуев. Девять в щечку и один настоящий. И не было в ее жизни поцелуев прекраснее. Даже те, что в щечку, она будет помнить всегда. Вечно. И никаких других больше никому не позволит. Никогда…

Из учебного крыла колледжа доносилась музыка. Там веселились, танцевали… ждали полуночи, чтобы загадывать желания…

У Элифисы Персайк желаний не было. Разве что вернуться в прошлое. На три года назад, когда она еще была той девочкой, которая могла бы выйти замуж за Дайлена: чистой, невинной – и хотя бы этим достойной такого мужчины.

Слезы туманили глаза, катились по щекам, Фиса снимала горячие капли пальцем и вдавливала их в ледяное стекло. Окошко в сплошном морозном узоре становилось все больше, и на фоне черно-белого ствола вяза ей начал чудиться мужской силуэт.

Знакомый такой.

Длинное темно-серое пальто, белый шарф, непокрытые светлые волосы… И Фиса закрыла глаза, прижалась лбом к стеклу.

Скоро профессор Риот начнет мерещиться ей за каждым углом. Потому что тоска с каждым днем раздирает сердце все больше и больше. А надежда, что она пройдет, становится все меньше и меньше.

В окно звонко ударил камешек, потом второй. А потом она распахнула ресницы и увидела, как примерещившийся около вяза мужчина поднимает что-то с земли, размахивается и бросает.

Третий камень попал ровно в проделанное ей окошко, и Фиса отпрянула. А потом судорожно вцепилась в ручку, рванула на себя створку, но открыть не смогла – то ли рама насмерть примерзла, то ли девчонки насмерть заклеили ее от сквозняков…

Но форточка открылась.

– С наступающим Новым годом, мисс, – поздравил ее морок, отбрасывая за спину концы шарфа. – Я принес вам подарок.

– И вас… – хрипло ответила Фиса.

Наверное, это очень глупо: высунуть в форточку зареванное лицо и разговаривать с собственной галлюцинацией. С другой стороны, она ведь наверняка просто задремала, сидя на подоконнике, и профессор явился ей во сне! Первый раз за минувший месяц. А ведь как ждала, что будет хотя бы сниться! И с каким страхом ожидала каждый вечер, что и впрямь приснится… Не даст, не позволит себя забыть…

Ну вот оно и свершилось.

– Я рада, что вы мне приснились! – с чувством сказала она.

– Правда? – спросил морок.

– Да. Я так ждала, а вы ни разу… Может, и правда на Новый год случаются чудеса! – Ответ вышел слишком восторженный. Но во сне можно все!

– Отчего же вы не на балу, мисс?

– А что мне там делать? – пожала плечами Фиса. Впрочем, снизу было видно только ее голову. С гладко собранными в хвост волосами. Даже глаза не накрашены. Но тускловатый свет фонаря, стоявшего у крыльца общаги, до окна не доставал. Зато неплохо освещал ее прекрасный сон. И этот сон пялился на нее тоже… восторженно.

– Подарок возьмете? – спросил он, по-прежнему не сводя глаз с распахнутой форточки. С нее, с Элифисы!

– Конечно, – согласилась она. – Давайте!

Какой же прекрасный сон! Сейчас к ней подлетит стая мерцающих бабочек, или розовых лепестков, или пусть даже сухих листьев, они будут пахнуть горьким кофе, осенним ветром и гранатовым соком – как сам профессор…

– Так спускайтесь, – предложил морок, слегка улыбаясь.

– Нет, – отказалась Фиса. – Вдруг проснусь по дороге.

– Тогда отойдите от окна, – велел морок, мерцая в фонарном свете своими почти прозрачными серыми глазами. – Я его открою. У вас, кажется, это не вышло.

– Нет! – Она даже головой замотала. – Пожалуйста, постойте тут еще немного. Вы так похожи на настоящего Дайлена Риота. Дайте досмотреть сон.

Но створка окна – не та, что с форточкой, а вторая – скрипнула и начала открываться. Распахнулась настежь, повинуясь то ли заклинанию, то ли законам сна, а морок подошел ближе и протянул руки.

– Прыгайте, мисс! Я поймаю.

Она переступила ногами по подоконнику и прыгнула, без тени сомнения.

И еще в воздухе поняла, что окутана коконом теплого воздуха. Тепло стало даже ногам, с которых мигом слетели тапочки без задников.

А руки, которые поймали ее и немедленно прижали к себе, оказались еще теплее. Аккуратно поставили на землю (снег показался пушистым ковром с подогревом). Чуть отстранили и всучили тяжелую коробку, которую Фиса тут же прижала к груди.

– Ой… каршанг…

Та самая доска для любимой игры, скрывающая в себе фигурки из кости горгульи.

А морок, немного подумав, распахнул свое пальто и сгреб Фису в охапку, укрыв ее полами.

– Бытовая магия – вещь незаменимая, – задумчиво проговорил он ей в затылок. – Но так надежнее.

– Это и есть подарок? – спросила Фиса, продолжая прижимать к себе коробку. Коробка ей, окутанной знакомым запахом, очень мешала. Мешала прижаться, обнять, сделать все то, чего она ни за что бы не сделала наяву. Она же от него сбежала! Сказала, что не нужен, что не любит, вернула кольцо… Но во сне можно все. Вот только коробка…

– Я так вас люблю! – сказала она.

– Правда?

– Конечно! Но не надо дарить мне каршанг. Это же семейная реликвия.

– Так я все равно не могу в него играть без вас, – усмехнулся ее сон. – А что дарить – не придумал. Побрякушки вы не возьмете. Иллюзии… Иллюзии уже не годятся. И я тоже вас люблю, Элифиса.

Последовавший за словами поцелуй был настолько реальным, что Фиса разорвала его первой и потрясенно спросила:

– Профессор?!

– Слегка похудел, скучая без вас и каршанга, но в остальном вроде бы не изменился. – Знакомым движением головы Дайлен Риот отбросил со лба светлую челку. – Встретите со мной Новый год, мисс?

– Вы что – мне не снитесь?

– Ну если вам так проще, то снюсь, – кивнул этот невозможный мужчина, продолжая ее обнимать. Босую, ненакрашенную, в дурацкой форме колледжа, которую она не сочла нужным снять даже на праздник. Зареванную…

Фиса позорно шмыгнула носом и уткнулась профессору в плечо.

– Не могу… – сдавленно пожаловалась она. – Не могу без вас.

– Так и мне неуютно, – хмыкнул Риот. – Но теперь, когда вы признали этот факт, весьма глупо, согласитесь, ощущать наш общий некомфорт и дальше. Так что насчет Нового года?

– Мне нужно переодеться, – сдалась она. Вернуться в общагу? На холодный подоконник, в беспросветную тоску, в осознание того, что он больше никогда ее не поцелует? Нет. Не сейчас точно.

– Не нужно, – мягко сказал профессор. – Перед вами признанный гений бытовой магии, мисс. Неужели я не смогу создать вам прелестное платье, шубку… изящную обувь?

– И что мы будем делать? – улыбнулась она. – Играть в каршанг?

– Непременно, – подтвердил профессор.

Может быть, новогодняя ночь и правда способна творить чудеса?

Хотя бы только сегодня…

Ведь Элифисе Персайк было очень нужно чудо. И это чудо случилось.

Королевская Академия Стихий.

Раннее утро 1 января

Новогодний праздник – самый замечательный в году. Сказочная даже в магическом мире атмосфера, подарки, грандиозный бал! Но любой бал когда-нибудь заканчивается… а настроение праздновать остается. И потому многие продолжают веселиться до утра – кто вдвоем, кто шумной компанией. Конечно же, это касается и студентов! Давайте будем честны: разве вы в светлую пору учебы расходились в новогоднюю ночь по комнатам и ложились спать? Или, может, занимались подготовкой к экзаменам? Даже если сессия начинается уже на следующий день…

Вот и студенты Королевской Академии Стихий после бала по комнатам-то разошлись… но не поодиночке и с понятными намерениями: догулять!

Веселье в апартаментах герцога Таргского продолжалось до самого рассвета. Сам Тарис безоговорочно предпочел бы большой компании общество Хелли… но уговор есть уговор. Если девочке нужно подумать, если она хочет возобновить отношения после сессии – а может, и после каникул, на которые она уедет домой… Давить на Хелли, рискуя нарушить только что заключенный и пока что хрупкий мир, он не собирался.

Но вот отпраздновать этот самый мир – да! Пусть и в отсутствие любимой. И, разумеется, исключительно мужским коллективом. На этом Тарис буквально настоял: не хватало еще, чтобы до Хелли дошло, что у него собирались девушки!

А потому ни Эрика, ни Сареша в компании не было. Великолепная четверка и еще несколько парней: чистый мальчишник! Что делали? Да понятно что… пили.

И пили не то чтобы даже много – но разнообразно. Когда кончился коньяк (всего-то три бутылки на восемь человек), в ход пошло вино. И к шести утра попросту попадали. Молодым здоровым магам это, в общем-то, не особо свойственно, но все же иногда случается.

Особенно если один из них вовсе не молод и виртуозно владеет многими не то чтобы прямо ужасными, но запрещенными заклинаниями.

Маг, называвший себя Кристофом Химаро, провел в академии всего-то два с небольшим дня. Но успел смертельно устать! Морально. Нет, личину он выбрал правильную. Натан Реманс был вне подозрений в компании герцога Таргского. Однокурсник, давний друг как минимум троим и хороший приятель остальным. Но вот его эмоциональную сферу Химаро считал не слишком усердно, а неординарную личность и вовсе почти не учел. Потому затягивать игру не стоило. Слишком уж велик риск, что необычным поведением маркиза Реманского всерьез заинтересуются его друзья. Конечно, завтра начинается сессия, и всем будет не до него… но рисковать не стоит.

Рысь следует забрать прямо сегодня. А вот самому Химаро придется остаться здесь до самых каникул – чтобы исчезновение нечисти никак не связали с Натаном. Ну ничего. Вспомнить молодость тоже полезно. Тем более что результаты экзаменов его нисколько не волновали, как и дальнейшая судьба маркиза Реманского.

Удостоверившись, что собутыльники крепко спят (ни один из них даже не покинул апартаменты герцога), маг вышел в коридор и уселся на подоконник: ждать свою жертву.

Рысенок в пьянке, понятное дело, не участвовал. По ночам он, как и положено любой нечисти, гулял на свежем воздухе, а вот к рассвету стабильно возвращался домой.

Так же было и сегодня.

Завидев в конце коридора пятнистую тушку, Химаро двинулся навстречу, приветственно замахав рукой.

– С праздником тебя, – очень сдержанно сказал звереныш.

И его уши чуть прижались к голове. Вот уж кто точно понял, что с Натаном Ремансом что-то не так! Не то чтобы рысенок от него шарахался… Но явно остерегался. С интуицией у него все отлично. Да и другие параметры, судя по всему, должны быть на высоте, хотя мать – обычное неразумное животное. Вот отцом рысенка Химаро мог гордиться. Редкая удача! После множества экспериментов, в большинстве неблагополучных, после кучи сдохших и поехавших головой объектов – эта рысь была не просто успехом! Это был прорыв!

И то, что гаденыш сумел сбежать, только подтверждало необходимость дальнейшей работы. Пусть не с ним самим, но хотя бы с его потомством.

– И тебя с Новым годом! – поздравил Химаро, вложив в голос всю возможную искренность. – Слушай, Мушерал… Я тебя тут дожидаюсь, вообще-то.

– Зачем? – коротко осведомился звереныш и прижал уши еще сильнее.

– Понимаешь… дело к тебе есть. Просьба. Я, понимаешь… влюбился.

– И что? – Зеленые глаза твари чуть светились, а усы вдруг дрогнули. Принюхивается, и не первый раз. Вот только ничего чужого не учует.

Это было самым сложным: полностью снять и воспроизвести запах мальчишки-маркиза. Но выполнимым и выполненным.

– Ну чего ты так напрягся? – улыбнулся Химаро. – Я хотел тебя попросить помочь выбрать подарок.

– Это для твоей самки?

– Ну да.

Звереныш чуть расслабился.

– Откуда мне знать, что понравится человеческой самке?

Потрясающая тварь! Ему всего-то месяцев шесть – а разумен полностью, скорость обучения – невероятная, уровень интеллекта просто зашкаливает! Удача, какая удача! Если ввести в него ту же экспериментальную субстанцию, что в его папашку, причем не только в спинной мозг…

– Эй, ты чего молчишь? Мне спать пора, – сказал рысенок и двинулся к двери герцога.

Химаро опомнился.

– Да я думаю, как сказать. Ты же не обидишься? Я знаю, что подарить. Котенка.

– Хороший выбор, – одобрил звереныш. – Дари.

– Да я же ничего в них не понимаю! – вздохнул Химаро. – Вот и хотел, чтобы ты пошел со мной. Тут же не столько вид важен. Ну да, пушистый нужен, породистый. Но еще чтобы ласковый был и умненький. Не как ты, конечно! Такого где найти…

– Таких, как я, и не дарят. Да и достать трудно, – согласилось отродье сбежавшей рыси.

Драгоценное! Бесценное даже отродье! Просто руки чесались его препарировать. Не до смерти, нет – но надо же понять, как он такой получился от обычной самки! И собой ведь неплох. Даже жаль, что придется шерсть обрить…

– Пожалуйста, сходи со мной! – На этой фразе Химаро даже не пришлось следить за интонацией: он говорил от всей души. – Поможешь выбрать.

– Далеко?

– В город. Я там в питомнике кошачьем договорился. Мы только из академии выйдем, а там порталом. И обратно так же! Я хочу принести кота, пока моя девушка не проснулась… Подарок же. Новогодний!

– Ну ладно, – решился рысенок.

Уши вернулись в нормальное положение, и над ними распушились кисточки. Которые, кстати, представляют собой отличный ингредиент…

– Ты умно придумал, – продолжал звереныш. Важно так, даже свысока. Ничего, скоро гонору-то поубавится… – Если самка тебе нравится, ей нужен хороший кот, правильный. Я определю.

– Спасибо! – с чувством сказал Химаро и даже поклонился.

– А чего не отсюда порталом? – вдруг спросила тварюшка.

Чтобы остаточный след того портала отследили, когда начнут искать пропавшую нечисть? Увольте.

– Прямо из академии сложно, ты разве не знаешь? А я выпил же… Лучше подальше отойти. Да и прогуляться не лишнее, чтобы запах выветрился…

– Самки не любят, когда пахнет спиртным, – закончил за него рысенок.

– Соображаешь! – кивнул Химаро.

Портал он создал, отойдя о территории академии шагов на сто.

А полчаса спустя вернулся.

Один.

Все сложилось очень удачно! Настолько удачно, что можно счесть это новогодним чудом.

Но, как известно, не все чудеса бывают хорошими… Не все – и не для всех.