Ты меня полюбишь

Глава 14

Несмотря на серьезные опасения Себастьяна, оказалось, что Моника вполне умела себя вести в обществе. Герцог вспомнил, что она несколько месяцев провела с сестрой в Лондоне, и конечно, он мог быть уверен, что она не опозорит его на приёме или балу. Девушка была хороша собой, и даже капризно надутые губки многим казались весьма милыми. Девушка вела себя как королева, и глядя на неё, Бастиан понимал, что теперь её положение в обществе вполне соответствует подобному поведению, раньше казавшемуся не очень уместным. Желающих познакомиться с красивой сестрой герцогини Дрейкстоун оказалось не так и мало, и вскоре стало очевидно, что Себастьяну нужно держать оборону, чтобы Монику не похитили на досуге несдержанные поклонники.

И тем не менее, девушка его безмерно раздражала. Она постоянно крутилась рядом, то прибегала, чтобы показать ему какую-то безделушку, нарушая его покой, то крутилась перед ним в новом платье, желая, чтобы он сказал, что она чудо, как хороша, то спрашивала, что ей следует читать, чтобы не казаться дурочкой. Заметив его интерес к литературе, она постоянно что-то читала и спрашивала, что он думает о той или иной книге, пока Себастьян не сделал вывод, что его свояченица весьма навязчива. Вирджиния пыталась приструнить её, но выходило это очень плохо. Моника злилась, шипела на сестру, которая мешала ей «показывать его светлости вот эту вот милую вещицу» или «спросить, а как получилось, что Наполеон не победил Россию, ведь он взял Москву».

Бастиан слышал, как ссорились сестры, и как Моника кричала на Вирджинию, не желая делать ничего из того, что та её просила. Себастьян усмехнулся. Да, оказывается, Вирджиния не так и плоха! Он поздравил себя, что между двумя ангелами, черным и белым, он в своё время выбрал черного. Потому что влюбись он в Монику, его жизнь оказалась бы настоящим адом. То, что они не смогли найти общий язык с Вирджинией, было мелочью по сравнению с тем, что могла вытворять её младшая сестра...

Впрочем, Вирджиния в последнее время казалась ему почти идеальной. Она увлеклась заботами, которые свалились на неё, и во всем слушала Эвелин, которая старалась появляться в их доме как можно чаще. Монику нужно было привести в надлежащий вид к сезону, и Эви не могла не понимать, что за этот сезон девушка должна найти себе мужа, потому что другого шанса у неё не будет. Вряд ли Бастиан согласится на это ещё раз.

Дни казались суматошными, постоянная беготня и шум выматывали Себастьяна, любившего уединение и покой. Он помнил, как выдавал замуж Эвелин, но не помнил, чтобы было постоянно так шумно. Он куда-то возил её, по большей части свалив даже визиты на тетушку, которая, к сожалению, два года назад оставила этот мир, переселившись в лучший. Тётушки сильно не хватало, возможно, в её умениях был секрет тишины и покоя в доме. Она бы сумела объяснить Монике, что нельзя врываться в кабинет герцога в новом платье, и нельзя отвлекать его по мелочам, даже если он просто читает газету за завтраком.

- Ваша светлость! - услышал он голос Моники, и ему захотелось спрятаться.

Бастиан просто шёл в свою комнату, но и тут она оказалась рядом.

- Ваша светлость, а вы знаете, что вчера мне сделал предложение лорд Бонс? Он хотел поговорить с вами, но я сказала «нет»!

Она стояла перед ним в розовом шелке, юная и невероятно красивая. Пухлые губки расплылись в улыбке, а голубые глазки хитро прищурились.

- В следующий раз спрашивайте моего мнения, - сказал Бастиан, поклонившись ей.

Она тут же сделала книксен и весело засмеялась.

- Но он даже и вполовину не так красив, как вы! - выпалила она, - как я могу выйти за него?

Себастьян поднял брови. Раздражение стало ещё сильнее. И крамольная мысль вдруг ударила в висок.

- Вы выбираете мужа по красоте? - спросил он и сразу же пожалел, что вступил на такую скользкую почву.

Девушка смутилась. Её глаза загорелись каким-то лихорадочным светом. Она взмахнула ресницами и снова посмотрела прямо на него.

- Не могу же я выйти за урода, если моя сестра нашла себе вас, - сказала она, потом развернулась и бросилась бежать, подхватив юбки.

Бастиан смотрел ей вслед.

Раздражение сменилось каким-то странным чувством. Он нахмурил брови. В этот миг Моника перестала быть для него загадкой!