Ты мой слэм-данк (СИ)

Глава 23

ДЕМЬЯН

У меня мотор в кувалду превращается, когда вижу на глазах Лизы слезы. Он долбит о ребра, стремясь проломить грудную клетку. Хуй знает, что я сделал не так. Из-за танца? Так, я сам такую дичь не творил никогда, но с ней хочется всего. Даже, сука, в песочнице куличики лепить. Я бы помогал, хотя все сознательное детство ломал их, заявляя о своем превосходстве.

Закрываю училку собой и ловлю себя на мысли, что боюсь… Пиздец. Боюсь, что оттолкнет и снова закроется.

Глажу ее спину, волосы, приказывая себе не опускать руки ниже копчика. Теплая, нежная, ранимая. Комкает в ладонях мою рубашку, прижимается. Сама. Такая мелкая… Жалею выдру. Незнакомое чувство. Это не снисхождение, которым обычно удостаиваю слабый пол.

Беру Лизу за талию и сажаю на капот машины. Встаю между ног, с трудом сдерживаясь, чтобы не смотреть, как соблазнительно торчат ее голые острые коленки, а стройные бедра обнимают мой торс.

Ой все! Отвлекайся, Дема! Еще пара картинок, бля, и трахнешь решетку радиатора на “Инфе”.

— Что не так, Лиз? — цепляю пальцами ее подбородок и заставляю смотреть на меня.

— Не знаю… — шепчет, часто моргая и щурясь.

Она сейчас похожа на панду. Тушь под глазами размазалась и черные дорожки по щекам, как у клоуна пантомимы.

— Ш-ш-ш, — втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, прикладывая фалангу указательного пальца к ресницам.

— Дай посмотрю, — убираю ее руки.

— Тушь глаза щиплет… — морщится.

Достаю из кармана платок и вытираю аккуратно веки снизу и щеки. Осторожно дую на покрасневшие глаза.

— А говорили, что водостойкая… — издает смешок, позволяя мне хозяйничать на лице. Ей стыдно… Вот дуреха.

— Маркетинговый ход, а ты купилась, — пытаюсь шутить. Отвлечь. Лишь бы не плакала больше. — А еще за ученой степенью собралась…

Никогда не реагировал на бабские слезы. Исключение — мать и Раечка. И все равно, не подобным образом. Когда Лиза плачет… меня топит до спазма в желудке. Хочется стать кенгуру, сука, с авоськой на брюхе. Засунуть выдру в карман и прыгать на край света.

Промокаю влагу с уголков потрясных глаз училки. Разглядываю ее. Она что, не пользуется тоналкой? По инерции тру ее скулу и смотрю на платок. Нихера. Нет следов пудры. У нее красивая кожа от природы. Обычно, если надеваю темную одежду, то после гулянок она вся в косметике. Особенно бесят бежевые разводы на ширинке.

— Отвези меня домой, — останавливает мою руку, взяв за запястье.

— Может быть… в кафе? — не хочу с ней расставаться.

Не хо-чу!

— В другой раз, — опускает глаза, одергивая края блузки, выбившейся из-за пояса юбки.

Бля-я-я… Нельзя давить. Нельзя, Дема! Отвези и отпусти. Я буквально чувствую, как во мне сталкиваются две сущности. Одна орет: оставь, укради, спрячь и трахни. А вторая, пищит до головной боли: сделай, как просит. Дай привыкнуть.

Скрепя сердце соглашаюсь с последним. Но не отказываю себе в удовольствии обнять Полянскую еще раз. Чуть отступаю и тяну к училке руки, работая пальцами и предлагая, как ребенку, пойти ко мне. Ничего не подозревающая Лиза тянется навстречу и доверчиво идет на ручки. Моя маленькая… Умница.

Прижимаю к себе, не торопясь опускать. Открываю пассажирскую дверь и сажаю ее в салон. Пристегиваю ремнем безопасности, умышленно мазнув носом по щеке. Как же хочу ее поцеловать! Просто коснуться губ! Один раз и…

Мандариновая выдра задерживает дыхание. Ловлю краем глаза движение стиснутых коленок. В пах стреляет стойким желанием… и это совсем не заебись. Мне ж еще на свое место идти.

— Лиза, — хриплю как простуженный. Не решаюсь смотреть на нее. Застыл, бля, раком.

На хера нам эти игры, а? Ну мы дети, что ли?

— Я хочу домой, — тихо, едва слышно обдает меня нежным дыханием, запуская непривычные мурашки от шеи по всему телу.

— Да, — беру себя в руки. Обхожу тачку и прыгаю за руль.

До дома Полянской едем в молчании.

Вечером пацаны все же вытаскивают меня в клубешник. В “Gazgolder” приезжаю ближе к десяти. Нормальное место. Статусное. По соседству с кирпичными стенами кожаные винтажные диваны, ромбовидные столы из массива со свечой посередине. У каждой зоны в тон дивану пара кресел и банкетка. Под ногами ковер. У дизайнера явно богатая фантазия. Потолки высокие как в амбаре. По периметру на стенах картинки Камасутры и групповушек. Сюда приходить с телкой — сразу обозначить намерения.

Ромка смотрит на танцующую толпу безразличным взглядом. Не нравится ему тут. Понимаю. Наташка не одобрит. Инициатором точно был Виталь, а поддержал Марат.

В любой другой день я бы проникся, но сегодня мы со Стениным на одной волне.

— Смотрел игру международников? — Ромка пододвигается ближе ко мне, переставляя к краю кружку с пивом.

Ага, изучил, бля… “Спасибо” Вике.

— Не успел, — цепляю из блюдца пару очищенных фисташек и отправляю в рот. — Кажется, у них в атаке не все гладко. Если подгадать, то можно Марата выставить против. Сфолит, где надо.

Ромка кивает, глядя на нашего друга, явно представляя матч.

— А если они состав поменяют? Ты смотрел их игру в прошлом месяце?

— Нет. Только ту, что признана лучшей в сезоне.

— У них там в защите появился…

— Эй! — встревает Виталь, не давая Стенину договорить. — Мы отдыхать пришли или на тренировку?

— Одно другому не мешает, — отмахивается Ромка.

— Пошел на хуй, Степашка! — возмущается праведно Марат. — Я уже баб ебу с одной мыслью: попасть в кольцо!

Ржем, потому что эта муть есть у всех в голове.

— Проси чтобы направляли, — шлепает Виталя шутника по плечу. — Хуже, когда тебе сосут, а ты такой смотришь на круглую голову и думаешь: “не трогай, это не снаряд для дриблинга!”

Стенин давится пивом, прикладывая кулак ко рту. От смеха на глазах слезы.

— Че ты щеришься?! — Виталь зализывает назад волосы ладонью, откидываясь на кресле. — Никакой личной жизни. Не поспать, ни поебаться.

— Ладно, иди на охоту, — расслабляюсь, переводя взгляд на танцпол.

— Тебе зацепить? — играет бровями Марат.

— Я — пас, — скрещиваю кисти у запястий в понятном жесте.

— Зашился? — подъебывает Виталь, заправляя кофту за пояс джинсов.

— Не, он влип, — подает голос Марат. Два дебила, сука. Напридумывали себе херни.

— Еще минус один, — театрально морщится Виталя и сваливает к дрыгающейся толпе.

Спорить бесполезно, только больше стеба прилетит. Наблюдаю за девочками, умело и эффектно крутящими задом. Лизка не такая. Совсем. Двигается забавно. Скорее по наитию, а не для эффектной демонстрации. Смешная, но настоящая. Такая не затопчет в грязь, если упадешь. Скорее приляжет рядом и будет втюхивать свой гребаный менеджмент.

Улыбка лезет на лицо — хуй сотрешь. Все же, выдра торкает меня сильнее, чем все эти телки с ногами от ушей.

Достаю мобильный, следуя примеру Ромки, и пишу Лизе. Хочу больше общения, теснее контакт, безграничный лимит времени рядом.

Несколько раз набираю текст и стираю. Зашквар какой-то. Хотел ляпнуть, чтобы преподала мне уроки танцев, но побоялся обидеть. Вдруг подумает, что я не шучу, а подъебываю?

23:33 Вы: “У тебя ахуительные ноги”.

Отправляю и пялюсь в экран сотика. Молодец, Дема, умнее ничего твой мозг “ни асилел”…

Ромка заглядывает из-за плеча и начинает ржать как придурок, откидываясь на спинку дивана.

— Пошел ты, — морщусь, наливая в стакан минералку.