Ты мой слэм-данк (СИ)

Глава 47

ДЕМЬЯН

Моя Дюймовочка еле дышит. Смотрю в ее глаза, как в зеркало. Не надо говорить, но мне рвет душу от невысказанности. Хочу купать ее в нежности, ласке, чувствах. Моя любовь дерет нутро в стремлении вырваться. В солнечном сплетении постоянно взрываются снаряды и хочется рычать, а еще взять Лизу и спрятать от всего мира.

Завожу ладонь ей за спину и подталкиваю на себя. Ее губы красиво приоткрываются. Выдыхает. И меня простреливает немыслимым голодом по ней. Всей. Мы двигаемся, словно наш танец все еще продолжается. Я не готов отказаться от нее. Потерять. Оставить. Отпустить. Если нам дан только этот момент, пусть он длится вечно.

— Музыки нет, — шепчет с улыбкой.

Нервничает моя сладкая девочка.

— Ты беспощадна, когда нарядна… Горишь огнем, горишь, огнем, горишь огнем… — напеваю, не прерывая зрительного контакта. Ресницы Лизы подрагивают, глаза распахиваются. В них застывают фианиты слез. Облизывает губы. Она меня убивает. Уничтожает. И я хер знает, что мне помогает стоять на ногах, а не на коленях перед ней. — Все мои раны, твоя награда. Мы не вдвоем…

Убираю с ее губ прилипшую к блеску волосинку и шумно сглатываю…

— Поцелуй меня, Дема…

Теряю голову. Приподнимаю кроху над полом, наслаждаясь нежными руками на шее. Запускаю пальцы в ее густые волосы и накрываю колдовские губы своими. Рычу подбитым волком, у которого отбирают жизнь. Позволяю эмоциям взять верх. Отпускаю себя. Прижимаю мою выдру сильнее, ощущая гибкое, стройное тело. Сводит с ума. Порабощает. Терзаю податливые любимые губы. Дюймовочка стонет, очередной раз разбивая мой контроль к херам!

Бля, как смириться?!

— Лиза… Люблю тебя, Лиз. Не могу без тебя… Сдохну без тебя, маленькая моя, — болезненно шепчу.

— Демочка, единственный… родной, — перебивает меня, целует ошалело. Обнимает ладонями лицо. Чувствую мягкие губы на щеках, глазах, подбородке. Господи, Лиза, что ты делаешь, девочка?! Я же не отпущу тебя. Не смогу… — Люблю тебя и всегда буду любить. Верь мне. Есть и будешь только ты. Ты один, понимаешь? Просто помни меня! И знай, что я каждую минуту своей жизни буду мечтать о тебе и твоем счастье…

— Лиза…

— Молчи, Дем… Молчи, молю! — тараторит, а по щекам текут крупные слезы. Из ее горла вырываются рваные рыдания, что дерут нутро, как когтистые лапы. Блять! Что мне сделать?! Какому богу принести жертву, чтобы моя любимая женщина улыбалась?! — Прижми меня крепче сейчас и давай помолчим. Дай мне запомнить твое тепло, дыхание, запах, ритм сердца… Любимый мой.

Прижимаю Лизу к себе, перебирая волосы на затылке и ласкаясь скулой о висок. Ее сердце скачет в диком темпе.

Моя девочка… Моя женщина… Любимая выдра.

Организм работает на пределе возможностей. Мотор гоняет кровь по венам оглушая. В паху ломит от возбуждения. Соскучился по моей малышке. Гоню любые мысли о Владе, потому что желание убивать настойчиво лезет.

Сжимаю волосы Лизы в ладони и запрокидываю ее голову. Впиваюсь в соленые от слез губы, врываюсь в рот. Подсаживаю Дюймовочку, заставляя обнять меня ногами. Задираю красивое черное платье, путаясь в невесомом материале. Отодвигаю полоску стрингов. Расстегиваю ремень и ширинку, освобождаю член и сразу врываюсь в мою женщину до упора. Лиза вскрикивает, выгибаясь дугой. Бля, какой же это неземной кайф! Ловлю крышесносные эмоции как одержимый, от каждого толчка по телу Дюймовочки проходят вибрации, я чувствую это. Выпиваю ее нирвану и возбуждаюсь до безумия. Двигаюсь в ней резко, быстро, в полную силу. Она принимает, словно рождена под меня. Она моя… Вся. Каждой клеточкой. А я ее. Навечно. На все времена и на все эпохи.

— Лиза, люблю… Слышишь? — целую, тихо рычу. — Малышка, ты мое все. Вся моя… Моя… Обещай, что только моя!

— Твоя! — кричит, а меня кроет от всего сразу.

Она напрягается в оргазме, зажимая стенками лона член, и я кончаю следом. В нее. Глубоко. Вот так должно быть всегда. Каждый гребаный день. Каждое совместное утро, день, вечер, ночь.

Подарив мне несколько сладких поцелуев, Лиза сбегает. Понимаю ее. У меня бы не хватило сил отпустить. Возвращаюсь в зал спустя время, а глаза сами ищут Дюймовочку.

Она стоит у фуршетного стола, глядя в одну точку, и жует. Всегда голодная после секса.

Рядом с ней возникает Влад. Что-то втирает, а потом дергает за предплечье. Лизка морщится от боли. Меня накрывает яростью от такого обращения. Шагаю не разбирая дороги, заставляя обслуживающий персонал шарахаться в стороны. Без предисловий пиздячу Лобанову в бубен. Разбиваю нос, опрокинув шакла на стол. Фужеры бьются, еда разлетается. Тяну выдру за спину, и как только она отходит, набрасываюсь на дядьку с новой силой. Херачу по роже, с наслаждением наблюдая кровавые разводы на его ебальнике.

— Не смей делать ей больно, мудак! Ты, блять, не мужик. Ты мразь. Прикрылся ребенком, чтобы заполучить себе преференций. Запомни, как только ты оступишься, чмо, я буду рядом и заберу Лизу. Переверну все твое грязное белье, но найду способ испортить жизнь!

Ромка фиксирует мне сзади руки. Оттаскивает от Влада, а меня рвет на ремни от переполняющей ярости. В груди клокочет, а под ребрами настоящая канонада.

— Что происходит? — странно, что отец обращается не ко мне, чтобы выдать наставлений, а к Лобанову.

— Глупое недоразумение, — дядька неуклюже поднимается, вытирая кулаком кровь с губы и носа.

— Глупое недоразумение — твое появление на свет! — сплевываю, давясь злостью.

— Отойдем, — родитель куда-то тянет за собой Лобанова, а я стряхиваю с себя руки друга, поправляя одежду.

— Дема, — Лиза подходит, смотрит на меня и лыбится.

Любимая моя… У меня от эйфории башка едет. Ей так идет улыбка, как никому другому.

— Я в порядке, маленькая, — притягиваю ее к себе, наплевав на остальных зевак. Целую в макушку. — Потерпи, Лиз. Я обязательно что-нибудь придумаю.

— Я самая счастливая на свете, потому что встретила тебя, — шепчет, а я прикрываю глаза, боясь сойти с орбиты окончательно.

— Даже не думай со мной прощаться, выдра, — остервенело сжимаю руки, впечатывая Лизу в себя. — Не отпущу. Главное, верь мне и не сомневайся. Мой возраст — не помеха, а преимущество. Я не заморачиваюсь на препятствиях.

— Атакующий защитник, — тихо смеется Лизка.

— Во всем, — соглашаюсь, вдыхая ее запах.

Отец находит нас с Полянской через минут двадцать. Я увел Лизу на балкон, подальше от посторонних глаз. И так привлекли к себе внимание, да и официантам, убирающим погром, мешать не с руки.

— Ростислав Викторович, — представляется отец выдре. — Рад знакомству, Елизавета Андреевна. А то ж я голову сломал, что за страсти бушуют у сына.

— Взаимно, приятно познакомиться, — протягивает маленькую ладошку, а у меня рефлекторно забрало опускается. Какого хера? Можно и без рукопожатий!

— Ты что-то хотел? — задвигаю Лизку подальше, задавая резонный вопрос бате.

— Да. Я поговорил с Владом. Он понял, что был не прав и готов принести извинения.

— Пусть себе в очко засунет извинения, — выплевываю дерзко.

— Речь не о тебе, Демьян, а о Елизавете, — отец смотрит мне за спину. — Лобанов погорячился с удочерением и передумал. Так что, не вижу необходимости делать опрометчивые шаги, если только вы, Лиза, не воспылали к Владу чувствами.

— Ты не гонишь? — смотрю в мужественное лицо.

— Дурацкое выражение. И нет. Я совершенно серьезен, — хмыкает, убирая руки в карманы брюк. — Скажем так, у меня нашлись очень весомые козыри, которые твой дядюшка не смог крыть. Статус и деньги очень стимулируют думать головой, а не… кхм… амбициями. Ну, пойду. Жена, наверное, потеряла. Хорошего вечера, Лиза.

— Спасибо, Ростислав Викторович, — расцветает Полянская, сжимая сильнее мою ладонь.

Давлю лыбу, глядя на отца. Красивый жест сделал он, а гордость распирает меня. Мажор, блять.

Как только родитель скрывается из вида, сгребаю Лизу и целую до нехватки воздуха. Впиваюсь в ее губы. Пью и не могу напиться. В башке только одна мысль: “Забрать домой”. Больше никаких расставаний, глупых недомолвок и… воздержания. Бля, озабот. Да. А что делать?

— Лиза, — очередной раз любуюсь потрясным лицом. Родная, любимая, прекрасная… — Стань моей навсегда?

— Уже давно твоя, Дем, — шепчет, прикрыв глаза.

Хватаю, забрасываю свой лучший слэм-данк на плечо и уношу с этого места. Выдра пищит смеясь.

— Нам пора домой. В кровать, — безапелляционно предупреждаю, что сопротивление бесполезно. — Но начнем мы в машине…

— И обязательно с четырнадцати принципов менеджмента Анри Файоля, — Лизка шлепает меня по заднице.

Дюймовочка сама предлагает игру? Ну, без пяти минут Голицына, держись!

— Как скажешь, училка. Готовься ставить подпись в нужном месте.