Глава 41

ДЕМЬЯН

Делаю вид, что уступаю. Ухожу. Лиза еще не знает, что вернусь, когда у нее занятия начнутся. Выгнать не сможет, она ж правильная училка.

Дохожу до лестничного проема и натыкаюсь на Анискину. Вот, бля, сталкерша! Я скоро сам буду ее бояться.

— И что мне с тобой сделать, хвостик? — приваливаюсь плечом к стене, сложив руки на груди. — Подслушивала?

Опустив глаза, Маринка переминается с ноги на ногу, сжимая пальцами край кофты.

— Я… случайно. Не хотела, — краснеет и с покаянным вздохом опускает плечи. — В общем, Вика к ректору бегала… Вот я и подумала…

— Ясно, — прерываю, понимая продолжение без слов. — Спасибо.

— Ну, не за что, — пожимает плечами, расплываясь в улыбке.

— Но ходить за мной прекращай, — добавляю серьезно, чтобы наверняка посыл дошел.

Настойчивый звонок на мобилу, прерывает гляделки. Отвлекаюсь, доставая гаджет из кармана.

Стенин.

— Ладно, пока, — отваливаю, спускаясь по лестнице.

Принимаю вызов, когда меня окликает Маринка:

— Дем, а ты, правда, меня не узнаешь?

— Погоди секунду, — бурчу Ромке и разворачиваюсь к Анискиной. — Уточни…

— Нет… Ничего, — махает рукой и идет вверх по лестнице.

— Ром, перезвоню.

Отключаюсь и через несколько ступеней бегу за Маринкой. Торможу, разворачивая к себе за плечо. Смотрит на меня глазами полными слез, шмыгает носом.

Что еще за новости, блять? Я ее не трахал — точняк.

— Че за шняга? — давлю, пытаясь считать ответ на смазливом фейсе. — Сделала вброс, херачь по полной.

— Мы встречались пять лет назад. В больнице… — вытирает щеки всхлипывая. — Я в тот год практику проходила у мамы в отделении… санитаркой.

Конечно, я помню время и место, о котором она говорит. Но не ее. Странно устроена жизнь. Одни откровения тянут за собой другие, сталкиваясь мистическим образом. Только недавно выслушал исповедь отца, ворвавшись в прошлое. А теперь вот Анискина добавляет.

— Я присматривала за Пашей… До конца, — в памяти всплывает зареванное лицо малышки в белом халате, что стояла, вцепившись в оборудование с мониторами. Тогда у нее была длинная коса, а сейчас короткая стрижка.

— Я помню, — киваю, притягивая Маринку к себе. Глажу по голове успокаивая.

— И я не в тебя влюбилась, Голицын, — гундосит, но не отталкивает. — А… в него. Павел всегда говорил, что за тобой надо присматривать.

Невидимая рука сжимает сердце. Ком в горле давит на кадык. Сглатываю до боли в глотке. Привычная реакция, когда думаю о Пашке.

— Мой брат всегда был занудой, — горько усмехаюсь.

По факту же благодарен этой странной девчонке, что она до сих пор помнит. Помыслить не мог, что подобное для меня важно.

— А я сначала думала, что вы друзья, — отстраняется, убирая волосы за уши. — Потом Паша рассекретил, что братья. Мы много разговаривали, особенно ночами. У него была бессонница.

— Расскажешь потом? — неужели Паха был в курсах?! И не проговорился же партизан… Знал мой характер.

— Конечно, — улыбается Анискина, достает телефон и выискивает в галерее фото, показывая мне.

На снимке лысый брат лежит на кровати, а с ним Маришка. Оба лыбятся в камеру, делая селфи. Тепло разливается по груди. Прикольное фото.

— Перешлешь?

— Конечно, — соглашается. — У меня много снимков с Пашей.

Мой телефон снова оживает. Совсем забыл про Ромку. Сбрасываю ему сообщение о встрече через пять минут на парковке.

— Анискина, ты мой герой, — целую в щеку, притянув за шею. — Не теряйся.

Отпихивает меня смущаясь. Салютую двумя пальцами у виска и сваливаю на встречу с другом.

Хитросплетения судьбы поражают. Где-то больно, где-то до приторности приятно. Принять действительность без Пашки было сложно, но неизбежно. Гнать от себя мысли — тупо и неправильно. А получать новые истории из жизни брата спустя пять лет, к тому же с фотками — это как продолжение. Будто он все еще рядом. Кайфовое чувство, хоть и с горечью.

С появлением Лизы на многое смотрю иначе. Заработали амортизаторы. Нет желания жестко реагировать на каждый ухаб, хоть и не всегда. В тот день, когда я сорвался за Полянской и нашел ее в истерике на кладбище, понял, что у каждого есть мучительные воспоминания, непогашенное чувство вины и сожаление. Можно упиваться всем этим, разрушая настоящее. А лучше принять, сделать работу над ошибками и двигаться дальше. Отдавать дань добрыми воспоминаниями и светлой памятью.

Вот такой, бля, новый формат Голицына. Реал, любовь встряхивает мозги.

— Ну и рожа у тебя, — хмыкает Стенин, едва подхожу к тачке. — Сотри это немедленно! Потеряешь наработанный авторитет. Образ, так сказать.

— Имидж — ничто. Жажда — все, — кривлюсь в усмешке, опираясь на капот черной “Бэхи”. — Че трезвонил? Соскучился?

— Пиздец как, — качает головой, красноречиво говоря о моей ебанутости. — Надо обсудить игру. Пацаны скинули видео “Атлантов”. Я одним глазом зыркнул. Есть над чем подумать. У них атакеры неебически круты. На порядок сильнее наших. Там даже навык Марата ломать ноги не поможет.

Киваю на мобильник в руках Ромки.

— Показывай.

Знаю, что он уже отметил нужные моменты.

Смотрю за напряженным матчем. Отмечаю, что защиты у соперников нет нихера. Вся ставка на агрессивную игру. При ведении мяча двумя дриблерами сразу, я в защите не вывезу. Тут Стенин прав. А если меня заблокируют, то полный пиздец.

— Что предлагаешь? — отдаю мобилу.

— Предлагаю собраться и обсудить со всеми. Я понимаю, что ты привык сам строить тактику, но головой должны поработать все.

Извечная песня друга. Для него слово “команда” имеет особое значение.

— Согласен, — растираю левое запястье. — Собирай всех. Я подгребу, куда скажете.

— Лады, — кивает, приваливаясь рядом.

Стоим, смотрим на снующих мимо парковки студентов. Достаю сотик и открываю мессенджер, протягивая Ромке. Рассматривает снимки, отправленные Маринкой.

— Глянь, а руку-то норовил ближе к сиськам положить, — ржет Стенин, увеличивая двумя пальцами фото на экране.

— Я в осадок выпал, когда узнал, что Анискина дружила с ним, — щурюсь от солнца, задрав голову.

— С училкой порядок? — Ромка игнорирует мою реплику. Неужели давно просек про Маринку, бля?! М-да, видать, один я в шары сношаюсь.

— Не сглазь, — пихаю друга плечом.

— Не проеби.

— Иди на хуй, мастер Йода. Как Наташка? — перевожу тему. Меня коробит от ревности, даже когда о Лизе говорят другие.

— Приближается к сотому уровню в практиковании церебрального секса, — усмехается Ромка. — Замуж хочет.

— А ты? — чешу переносицу.

— Замуж? — опять ржет придурок. — Хер знает, Дем. Не думал об этом. Живем вместе, что еще надо? Вот ты бы женился, встань вопрос ребром сейчас?

— Женился бы, — как ни странно, но это правда.

Кайфово от мысли быть не просто человеком рядом с Лизой, а мужем. С законным статусом. Засыпать с выдрой, просыпаться, врываться в ванную, зажимать, когда убирается, трахать на столе, когда готовит обед или ужин, обнимать при всех, строить планы на совместный отдых. Оно и сейчас вроде также, но все же… не так. Фамилия у нее не моя. Нет главного клейма принадлежности.

Голицына Лиза…

Бля, даже звучит крышесносно. Порочно до буйства в… сердце.

— Хуясе ты влип, — Ромка хлопает меня по плечу.

— Мне пора. Звони, как определитесь со встречей, — жмем руки, и я отчаливаю к Полянской.

Как представлю, что мне две пары слюной капать и стол хером подпирать, зная, что она без трусов… жалко себя. Надо было вылизать ее, как хотел. Уложить на стол, раздвинуть стройные ноги, сесть на ее стул и основательно, не торопясь…

Лизка, я хоть час могу без шлагбаума в штанах ходить, думая о тебе, а?

Загрузка...