Тьма

Деннис Этчисон Собачий парк

Мэддинг услышал псов прежде, чем увидел.

Они рычали друг на друга через сетчатый забор, оскалив клыки и исходя пеной, будто готовы перегрызть цепи, которые не давали им добраться друг до друга. Широкогрудый боксер поднялся на задние лапы, брызжа слюной, заставив австралийского келпи куда меньших размеров попятиться от ворот. Летела слюна, звенели и дрожали цепи.

Спустя пару секунд прибежали хозяева, выкрикивая команды и угрожающе помахивая поводками, будто плетками.

– Тише, мальчик, – сказал Мэддинг, протягивая руку на сиденье рядом. И вспомнил, что у него больше нет собаки. И беспокоиться не о чем.

Поставив машину на ручник, он поднял стекло до отказа, закрыл дверь и пошел через стоянку к парку.

Боксер уже был далеко, его вел на поводке мужчина в цветастой рубашке и складчатых брюках. Другой пес, австралийская овчарка, все еще дрожал рядом с оградой. Его хозяйка, молодая женщина, дернула за ошейник-удавку.

– Грета, сидеть!

Когда Мэддинг подошел к воротам, собака зарычала и попыталась встать. Хозяйка дернула за цепочку сильнее, заставив собаку шлепнуться на ляжки.

– Привет, Грета, – сказал Мэддинг, откидывая стальную щеколду. Улыбнулся женщине. – У вас отважная маленькая собака.

– Даже не знаю, почему она так себя ведет, – смущенно ответила женщина.

– Она тут в первый раз?

– Простите?

– В Собачьем парке.

– Да…

– Надо немного привыкнуть, – сказал он. – Ко всей этой свободе. Они не понимают, как себя вести.

– У вас были те же проблемы?

– Конечно.

Он принялся вспоминать, с наслаждением и в то же время стараясь поскорее выкинуть это из головы.

– Со всеми-бывает. Обычное дело.

– Я назвала ее в честь Гарбо… актрисы, понимаете? Не думаю, что ей нравятся толпы.

Она огляделась.

– А где ваша собака?

– Надеюсь, что где-то там, – сказал Мэддинг, открывая ворота и проходя внутрь. Потом распахнул ворота пошире – для нее.

Она поглядела, прищурившись.

– Простите, но ведь вы работали в «Три-Марк», так ведь?

– Боюсь, что нет, – ответил Мэддинг, покачав головой.

Келпи тащила хозяйку вниз по склону с такой энергией, что женщине пришлось с силой вдавить ноги в траву, чтобы остаться на месте. Боксера нигде не было.

– Грета, рядом!

– Можете ее отпустить, – сказал Мэддинг, подходя к ней. – Закон насчет поводка действует только до трех.

– А сколько сейчас?

Он поглядел на часы.

– Почти пять.

Она наклонилась и отцепила поводок от кольца на ошейнике.

На женщине были белые хлопчатобумажные шорты и однотонный свободный топ.

– Я не встречала вас в офисе Джоэла Сильвера?

– Не думаю, – снова улыбнувшись, ответил он. – Ну что ж, развлекайтесь, вы и Грета.

Он пошел прочь, запрокинув голову и глубоко дыша. Живой воздух города, очищенный сверкающими листьями деревьев, здесь отдает грязь и получает свежий кислород. Легче быть одному и без собаки, которая выбирала бы направление. Он несколько растерялся. Почувствовал, как его охватила тоска потери, будто потянули за нить, которая еще не порвалась.

Территория парка была не больше гектара, между изгибами горной дороги с одной стороны и заросшим каньоном с другой. Единственный парк, где собакам разрешалось гулять без поводка по крайней мере в определенные часы, и за пару месяцев этот парк стал неофициальным местом встреч для людей, из индустрии развлечений. Если раньше встречи происходили, в клиниках детоксикации и отделах деликатесов в супермаркетах Вестсайда, то теперь амбициозные дельцы постоянно ходили в Собачий парк, чтобы отточить свои навыки вербовки. Здесь старлетки встречались со свежеразведенными продюсерами, агенты бились за подающих надежды сотрудников, актеры и сценаристы давали друг другу советы насчет ветеринаров, между делом назначая встречи и договариваясь о пилотных показах предстоящей осенью. Для этого нужна была лишь собака, которую можно было выпросить, взять на время или украсть, да стадный инстинкт, заставляющий дать визитку совершенно незнакомому человеку.

Он видел здесь десятки собак, чистокровных и дорогих, бесстыдно смешивающихся с обычными дворнягами. Демократия в миниатюре в действии. Английский сеттер, обнюхивавший нестриженого французского пуделя, потерял надежду и присоединился к стае вокруг кокер-спаниеля с шерстью медового цвета Пара щенков датского дога кувыркаются, будто нескладные пучеглазые пугала, пока не окажутся у ног рослой и суровой немецкой овчарки. Афганская борзая гоняется за другой борзой, русской. И хозяева – за деревьями или за столами для пикника нервно прибираются за своими любимцами совками с длинной ручкой (глядят, кто же еще придет в парк).

Мэддинг играл сам с собой, пытаясь угадывать хозяев разных собак. Мужчина с короткой стрижкой, бросивший фрисби, который блестит в лучах заходящего солнца, будто прозрачный НЛО, и бультерьер, в прыжке хватающий диск зубами. Два лохматых пекинеса, вразвалочку проходящих перед ним, тащат за собой цветастые поводки. Когда они приблизились к обрыву на краю парка, он инстинктивно двинулся следом за ними, но остановился, услышав короткий пронзительный звук, от которого собаки сразу же развернулись. Культурист в облегающей футболке, светящийся от радости, с серебристым свистком под аккуратно стриженными усами.

Впереди лабрадор, чау-чау и шнауцер загнали шелковистого терьера, прижав его к мусорному баку. Трое людей на деревянной скамье подняли головы, рассмеялись и вернулись к чтению. Мэддинг не разглядел заголовка, увидел лишь, что обложка желто-зеленого желчного цвета.

– Я поняла, – сказала молодая женщина, поравнявшись с ним, в то время как ее собака бегала по расширяющемуся кругу. – Это было в «Нью-Лайн». Это же вы были, так?

– Я никогда не был в «Нью-Лайн», – ответил Мэддинг.

– Вы уверены? В офисе на улице Робертсона?

– Уверен.

– Ой.

Она снова засмущалась и попыталась скрыть эта наигранной радостью, явный знак человека замкнутого, вынужденного играть экстраверта, чтобы выжить в мире экстравертов.

– Значит, вы не актер?

– Всего лишь писатель, – ответил Мэддинг.

– Я знала! – радостно воскликнула она.

– Как и все в этом городе? – сказал он. – Мясник, булочник, мальчишка, который паркует твою машину… Мой приемщик в химчистке говорит, что пишет сценарии Тиму Бертону.

– Правда? – совершенно серьезно спросила она. – А я пишу сценарии спектаклей.

О нет, подумал он. Ему захотелось провалиться сквозь траву и исчезнуть среди муравьев и жуков, но земля была влажной от спринклеров, разбрызгивающих воду, а вокруг бегала ее собака, следуя своему пастушьему инстинкту.

– Извините, – сказал он.

– Все о'кей. У меня есть и нормальная работа. Я работаю в составе, в «Фокс Нетворк»[20].

– В какой программе? – из вежливости спросил он.

– «Чамп»[21]. Первый выпуск на следующей неделе. Они планируют еще девять на случай, если «Донт Ворри Би Хэппи» отменят.

– Слышал об этом, – сказал он.

– Неужели? И что вы слышали?

Он напряг извилины.

– Полицейский сериал, что-то вроде, так?

– «Отряд из людей и собак, Городская полиция». Сами понимаете, собаки, которые разъезжают в полицейских машинах, мужчины и женщины, ради которых они собой жертвуют. Очень интересная тема, все глазами собак.

– Как «Крик души», – сказал он.

– Наподобие.

Она наклонила голову набок и задумалась.

– Извините, – сказала она – Это была шутка, не так ли?

– Вроде того.

– Поняла. Но на самом деле я хочу написать фильм, который станет фильмом недели. Агент мне говорит, что предложит мой сценарий Полу Нэйджелу, как только у меня будет готова первая редакция.

– А о чем он?

– Называется «Малоизвестная сторона Элвиса». Рабочее название. Агент мне сказала, что на имени Элвиса все продать можно.

– И какая из сторон Элвиса на этот раз?

– Ну, например, что вы знаете о его отношении к собакам? Большинство людей ничего не знают. А ведь «Ищейка» – не просто песня.

Ее келпи начала лаять. Мужчина в дутых теннисных туфлях и бейсболке козырьком назад подошел к ним с папкой в руке.

– Привет! – сказал он, улыбаясь во все зубы. – Не уделите минуту, чтобы подписать нашу петицию?

– Без проблем, – ответила женщина. – А за что?

– Они хотят закрыть парк для посторонних, кроме выходных.

Взяв его шариковую ручку, она пристроила папку на загорелое предплечье своей руки.

– Как же так?

– Местные жители. Они говорят, что мы занимаем слишком много мест на парковке на Малхолланд. И хотят, чтобы каньон принадлежал только им.

– Что ж, пусть подумают, иначе мы начнем просто оставлять здесь наших собак. Питомцы размножатся и победят их!

Она ухмыльнулась, обнажив передние зубы с коронками, сверкающими на солнце, будто две полоски краски с жемчужно-белого «Лексуса».

– Какие жители? – спросил Мэддинг.

– Домовладельцы, – ответил мужчина в бейсболке, показав большим пальцем назад.

Мэддинг поглядел на утесы над парком, где возвышалось несколько дизайнерских домов над обрывом. Потертые и выцветшие снизу настилы веранд едва виднелись за кустарником.

– А вы как? – спросил мужчина, забирая папку и протягивая ее Мэддингу. – Нам нужна помощь каждого.

– Я не зарегистрированный избиратель, – ответил Мэддинг.

– Разве нет?

– Я здесь не живу, – сказал Мэддинг. – В смысле жил, но сейчас не живу. Теперь.

– А вы зарегистрированы? – спросил мужчина женщину.

– Да.

– В деле?

– Работаю на «Фокс».

– Да ну? И как вам новые порядки? Слышал, Лили всех стариков на пенсию выпроводила.

– Не в студии, – ответила женщина. – В «Нетворке».

– Правда? Случаем, не знакомы с Кэтрин Бейкер?

– Видела на стоянке. А что?

– Я ее стоматологом был.

Мужчина достал бумажник.

– Вот, позвольте дать вам мою визитку.

– Не стоит беспокойства, – сказала женщина. – У меня уже есть человек.

– Ну, в любом случае оставьте себе. Почем знать, вдруг пригодится. У вас визитка есть?

Женщина сунула руку в сумочку с липучкой на поясе и протянула ему карточку с изображением перьевой ручки в углу.

– «Чамп». Круто! – сказал мужчина. – Вы еще не наняли консультанта по стоматологии?

– Не думаю.

– Не спросите?

– Попробую.

Он повернулся к Мэддингу.

– Вы актер?

– Писатель, – ответил Мэддинг. – Но не в том смысле, что вы подумали.

Лицо мужчины стало озадаченным. Женщина непонимающе поглядела на Мэддинга, и он понял, что придется объяснить.

– Мой роман опубликовали, купили опцион. Я переехал сюда, чтобы писать сценарий.

– А как называется? – спросил мужчина.

– Вы вряд ли слышали, – ответил Мэддинг. – Называется «И настанет ночь».

– Вот оно что – воскликнула женщина. – Я его только что дочитала… и видела вашу фотографию в конце книги!

Она нахмурилась, наморщив идеально гладкую кожу на лбу, будто пыталась что-то вспомнить.

– Не говорите. Вас зовут…

– Дэвид Мэддинг, – сказал он, протягивая руку.

– Привет! – ответила она. – Я Стэйси Чернак.

– Приятно познакомиться.

– У вас есть визитка? – спросил мужчина.

– Закончились, – ответил Мэддинг. И это не было ложью в полном смысле слова Просто он не озаботился тем, чтобы их напечатать.

– И когда в прокат выйдет?

– Не выйдет, – ответил Мэддинг. – Они не продлили опцион.

– Понимаю, – сказал мужчина в бейсболке, мгновенно теряя интерес.

Вереницей пробежали маленькие собачки, бордер-колли бежал за длинношерстым дашхундом, а тот – за дрожащим от страха чихуахуа. Колли буквально расплывался в воздухе, его длинная шерсть колыхалась, как пламя.

– Ну, мне еще до темноты надо собрать подписи как можно больше. Не забудьте мне позвонить, – сказал мужчина женщине. – Могу консультировать по ортодонтии, восстановлению после несчастных случаев, все, что они пожелают.

– А как насчет ветеринарной стоматологии? – спросила она.

– Ну а почему бы и нет?

– Я им сообщу о вас.

– Здорово, – сказал он ей. – Благодарю.

– Думаете, это его колли? – спросила женщина Мэддинга, когда мужчина ушел.

– Нет, я бы поставил на ирландского сеттера, – ответил Мэддинг, подумав.

И они увидели, как мужчина наклонился и взял пальцами за ошейник золотистого ретривера. На его бейсболке была эмблема «Нью-Йорк Янкиз». Тоже не местный, подумал Мэддинг. Ну а много ли здесь местных?

– Близко, – сказала она и рассмеялась.

Мужчина повел своего пса мимо небольшой насыпи, из которой торчал фонтанчик для питья и кран, выходящий в корыто для мытья собак.

– Вода, – сказала женщина. – Хорошая мысль. Грета!

Келпи прыжками подбежала к ней, довольная, что избавилась от назойливого питбуля. Они подвели ее к насыпи. Грета стала пить, а Мэддинг увидел надпись рядом с краном.

ВНИМАНИЕ!

ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ ПУМ

– Как вы думаете, зачем это? – спросила она. – Это же неправда, да?

Мэддинг ощутил, как ему сдавило грудь.

– Может и правдой оказаться. Дикая природа совсем рядом.

– Грета, будь рядом…

– Не беспокойтесь. Они только ночью приходят, если приходят.

– А где ваша собака?

– Хотел бы я знать.

Она наклонила голову, не понимая, шутит он или нет.

– Он убежал, – сказал Мэддинг.

– Когда?

– В прошлом месяце. Я все время его сюда водил. И однажды он не вернулся, когда я его позвал Темнело, парк скоро должны были закрыть, а он так и не вернулся.

– Ой, как мне жаль!

– Ага, мне тоже.

– Как его звали?

– У него не было имени. Я ничего не смог придумать, а потом уже поздно было.

Они шли меж деревьев. Женщина внимательно приглядывала за Гретой. Где-то играла музыка. Кокер-спаниель цвета меда вел за собой немецкую овчарку, ирландского сеттера и далматинца к столу из секвойи. Там стояла его хозяйка, женщина с волосами медного цвета в обвисшем зеленом топе, наливая мужчинам белое вино в пластиковые чашки.

– Даже не знаю, – сказала Стэйси.

– Сначала я по нему тосковал, но теперь решил, что на воле ему лучше. Там, где он может бегать свободно всегда.

– Мне жаль насчет вашей собаки, – сказала она. – Так печально. Я хотела сказать, что даже не знала, что вы знамениты.

Трудно поверить, что она на самом деле книгу читала. Шансы невелики, особенно учитывая скудные отчисления, которые он получал. Он решил не спрашивать, что она о ней думает. Не надо испытывать судьбу.

– Кто это знаменитый? Я продал свой роман. Велика важность.

– Ну, по крайней мере вы – настоящий писатель. Я вам завидую.

– Почему?

– Вы этого добились.

Да уж, добился, подумал Мэддинг. Один хороший отзыв в литературном приложении к «Виллидж Войс» (рецензент в издательской компании потрудился прочесть книгу), и я уже слышу, что мой агент заключает договор на немыслимые деньги на самом верху. Вот только верх этот не самый верхний оказался. И я снова на первой клетке, потратив деньги, полученные за опцион, со сценарием наудачу, не стоящим тех денег, которые я потратил, чтобы сделать с него копию. А до завершения следующего романа еще шесть месяцев. Но я этого добился. Поглядите только на мои счета.

Они шли дальше, и музыка становилась все громче. Казалось, она доносится откуда-то сверху. Мэддинг поглядел на верхушки деревьев, на блестящие в лучах вечернего солнца листья, будто золотые монеты в черноте. Показалось, что он слышит голоса и звон бокалов. Вечеринка? Отсюда можно было оглядеть весь парк, но он нигде не видел большой группы людей. Звуки рассеивались, шли отовсюду, будто из далеко расставленных и плохо настроенных колонок.

– Где вы живете? – спросила она.

– Что?

– Вы сказали, что больше здесь не живете.

– В Калистоге.

– А это где?

– На севере.

– Ой.

Он начал расслабляться. Хорошо, что с этим городом все заканчивается.

– Сегодня закрыл аренду, – сказал он. – Все упаковал. Уеду, и меня здесь не будет.

– Тогда зачем вы пришли в парк?

Хороший вопрос, подумал он. Он не собирался тут останавливаться. Это был сиюминутный импульс.

– Даже не знаю, – ответил он. Нет, неправда. – Звучит безумно, но, наверное, я хотел еще раз поискать своего пса. Подумал, что должен дать ему еще один шанс. Это неправильно просто бросить его.

– Думаете, он еще здесь?

Он почувствовал жжение в животе. Плохое ощущение. Не следовало мне приходить, подумал он. Тогда не пришлось бы все это ощутить. Здесь опасно, слишком опасно, чтобы осталась хоть какая-то надежда.

– По крайней мере теперь узнаю.

Он услышал резкий вдох и обернулся к ней. У нее в глазах стояли слезы, прозрачные и чистые, как бриллианты.

– Это как в окончании вашей книги, – сказала она. – Когда маленькая девочка остается одна и не знает, что произойдет дальше…

Боже мой, подумал он, она действительно ее прочла. Это потрясло, но он сдержал гордость. Стэйси не такая крутая, но у нее есть сердце, под всей этой напускной бравадой. А это кое-чего стоит, многого. Пусть у нее получится этот сценарий про Элвиса, что бы она там ни хотела. Она этого заслуживает. Собравшись, она посмотрела по сторонам, моргая.

– Что это?

– Что именно?

– Вы не слышите?

Подняв подбородок, она закрыла глаза и медленно покрутила головой.

Она говорит про музыку, бокалы, про вечеринку где-то не здесь.

– Не знаю.

Скрежет стали где-то сзади, будто тупым лезвием протыкают металл. Он остановился и быстро обернулся.

В паре сотен метров от них, на самом верху склона, человек в форме открыл ворота в парк. За забором показался второй, выбираясь из машины с эмблемой в виде щита, выкрашенного красным, белым и синим. У него в руке была тяжелая цепь.

– Пойдем, – сказал Мэддинг. – Пора идти.

– Не может быть.

– Охранники. Они закрывают парк в шесть.

– Уже?

Мэддинг тоже удивился. Неужели они так долго гуляли?

Он увидел, как мужчина с короткой стрижкой ищет в траве фрисби, рядом с ним – его бультерьер. Компания со скамейки и женщина в топе собирали вещи. Культурист уверенным шагом шел вперед, ведя на цветных поводках двух пекинесов. Дантист из Беверли-Хиллз свистнул и ждал, когда прибежит его собака. Мэддинг будто проснулся. Действительно, уже пора.

Солнце зашло за холмы, трава под ногами телшела. Машина на стоянке наверху все работала на холостых, рокот мотора отдавался в естественной чаше парка, будто рык бульдозера, готового снести их. Он услышал в нем ритм и понял, что это тоже музыка.

Они дошли до самого края, до обрыва, где парк заканчивался. Над ущельем грохотал, как барабан, настил веранды одного из домов.

– Где Грета? – спросила она.

Он увидел на ее лице тревогу, увидел проступившие под гладкой кожей на шее связки.

– Эй, девочка! Ко мне…

Она звала, ожидая увидеть собаку. Хлопнула в ладоши. Звук отразился от каньона, будто выстрел. Собака не появилась.

Второй охранник на верхней стоянке выпустил из машины добермана. Худощавый, гладкий, будто черная полоса. Охранник понес тяжелую цепь напарнику, который ждал, когда парк опустеет, чтобы закрыть ворота.

Мэддинг взял ее за руку. У нее на коже были мурашки. Она отшатнулась.

– Я не могу уйти, – сказала она. – Я должна найти Грету.

Он оглядел вместе с ней зеленые склоны до самого ущелья, искать было уже негде. Темнее, чем в тот раз. Бесформенные кусты и пни в каньоне внизу до самой официальной границы города. Он помнил, как стоял здесь, всего пару недель назад, точно так же. Тогда он сказал себе, что его пес не мог уйти по обрыву, но теперь понял, что другого пути тут нет.

Ветер в каньоне усиливался, вдалеке на склоне он увидел черный жидкий блеск бассейна. Музыка наверху внезапно прекратилась.

– Вы же не думаете, что она убежала туда, вниз, правда? – сказала Стэйси. У нее сорвался голос. – Пумы…

– Они приходят только ночью.

– Но уже ночь!

Они услышали высокий прерывистый жалобный визг.

– Слышите! Это Грета!

– Нет, не она. Собаки не издают такие звуки. Это…

Он умолк.

– Кто?

– Койоты.

И он пожалел, что сказал это.

Теперь, когда музыки не было, он услышал этот звук отчетливо. Шаркающие шаги по доскам. Он поглядел вверх. На краю веранды появились тени. Несколько голов наклонились; глядя вниз. Звякнули кубики льда о бокал, кто-то засмеялся. Другой шикнул, и головы закивали, молча слушая и приглядываясь.

Видят ли они нас?

Мэддинг ощутил, что позади них – доберман, на верхнем краю склона. Как быстро удастся ему добежать, когда охранник отпустит его, чтобы очистить парк? Но ведь они сначала должны дать предупреждение. Он ждал, когда прозвучит голос, часы на запястье отсчитывали секунды.

– Я должна найти ее, – сказала она и двинулась к ущелью.

– Нет…

– Я не могу просто уйти.

– Это небезопасно, – сказал он.

– Но она там, внизу, я знаю! Грета!

Наверху захихикали.

Они нас слышат, подумал он. Каждое слово, каждый звук усиливается, будто в греческом амфитеатре. Или римском.

Бродяга, Пятнистый, Псина? Нет, Кабби. Так я хотел тебя назвать, если бы у меня было время. Мне всегда нравилось это имя. Кабби.

И он решился.

– Оставайтесь здесь, – сказал он и подвинул ее в сторону.

– Что вы делаете?

– Я иду туда.

– Вы не обязаны. Это моя собака…

– И моя тоже.

Может, они обе там, подумал он.

– Я пойду с вами, – сказала она.

– Нет.

Он стоял, раздумывая. Всегда кончается этим. Нет способа этого избежать. И никогда не было.

– Но вы не знаете, что там!

– Идите, – сказал он, не оборачиваясь. – Уходите отсюда, пока можете. Еще есть время.

Иди домой, где бы он ни был, подумал он. У тебя впереди жизнь. Еще не поздно, если ты уйдешь прямо сейчас, не оборачиваясь.

– Подождите!

Он исчез за краем ущелья.

Спустя мгновение раздался новый звук, не треск веток и топот. Мощный и низкий, а за ним последовал высокий жалобный визг. А затем тишина и ночь.

Над ущельем раздался шум хлопков, будто стук капель дождя. Люди на помосте.

Они аплодировали.