Тьма

Нил Гейман Съеденные (сцены из кинофильма)

Когда Вебстер сидел, читая «Лос-Анджелес таймс», вошедший Макбрайд заговорил с ним.

Как сестра его в Голливуд тому уж одиннадцать месяцев отправилась, чтобы удачу за хвост поймать и всех звезд повидать.

Вскоре друзья сообщили, что «странной стала она».

Сразу представив иглу или что-то похуже, он сам поспешил в Голливуд, обнаружив ее под мостом.

Кожа ее бледна. «Прочь убирайся!» – кричала она.

Разрыдалась и наутек. Высокий мужчина в черном, поймав его за рукав, вымолвил прямо в лицо:

«Забудь о своей сестре». Но это ему не по силам.

Двух подростков мы видим.

Юный Макбрайд и сестра его, они на веранде шалят. «Я покажу тебе мой…».

Ближе, пожалуй, они, чем прилично родным.

Подобно случайному мотыльку, мы слышим, как в темноте они возятся и сопят.

Струей извергается он ей в ладонь, пальцы сестра облизнула, скривилась сперва, потом улыбнулась…

Ее губы, зубы и язык.

Вебстер решается взяться за дело.

Жесткость Лос-Анджелеса он вспоминает.

Город, который способен девушку выплюнуть, прожевав перед тем, берет сотню баксов задатка.

Розовая киска.

Три женщины голыми пляшут за деньги.

Вебстер тут входит, одну к себе манит, двадцатку сует ей и тычет на фото.

Стриптизерша так близко, что можно потрогать, но вышибалы не дремлют (что стоит им руку сломать вам?), она признается, что, кажется, фото знакомо.

И Вебстер уходит.

Видео ждет его дома.

Женщина на экране прекрасней, чем жизнь сама. Крупный кадр – ее груди, выставленные напоказ. Советует плюнуть и растереть, забыть о делах, обещает, что свидятся скоро…

Макбрайд одиноко в кровати лежит, смотрит легкое порно на платном ТВ.

Голый. Натирает член вазелином медленно и печально, не желая кончить до срока.

Вдруг стук в окно. Он вскочил, напуганный и дрожащий (этаж-то второй), открывает фрамугу.

Входит сестра, покойницу напоминая, просит о ней позабыть. Он молчит.

Шаркает к двери сестра.

В холле – еще одна женщина, в черном.

Брюнетка затянута в кожу, как адский посланец, через порог, улыбаясь, шагает.

Они занимаются сексом.

Сестра стоит в стороне.

Молча глядит, как брюнетка Макбрайда имеет (не снимая одежды, ее кожа синюшного цвета). Движеньем небрежным брюнетка срывает одежду с сестры, растерянно смотрит.

Сморщена кожа ее и пожухла, соски лишь торчат. Перчатки снимает сестра, видны ее руки: пальцы, как веточки или как крылья цыпленка, обглоданные и без плоти совсем.

Кости сухие с остатками мяса волокон.

Пальцы сует она прямо брюнетке меж губ…

Телефонный звонок. Это Макбрайд: «Забудьте о просьбе, Сестру я нашел и возвращаюсь домой.

Чек на пять сотен пришлю с благодарностью вместе».

На Вебстера, растерян он и озадачен.

Снова Вебстер в конторе, проходит неделя.

Мы видим – он ест, он справляет нужду, надирается пьяным. Видим, он прочь прогоняет подружку из койки.

Видим, включает он видео это по новой…

Видео-девочка пристально смотрит и говорит с ним, скорую встречу она обещает: «Жди меня, Вебстер, я скоро».

Бледные люди стоят, как коровы на бойне.

Видим Макбрайда. Сорвана плоть с его ребер.

Белое мясо манит. Видно сквозь голые ребра – сердце пока что стучит, шевелятся легкие, дышат, судорожно и натужно. Слезы, как капельки гноя, бегут по запавшим щекам. Он в моче и дерьме.

Он неподвижен. Мечтает о смерти, похоже.

Вебстер с кровати вскочил.

Он видит Макбрайда бездыханное тело под мостом, вперемешку с разной едой, натолкнув на раскрытие темы: все неспроста.

Идеей навязчивой Вебстер захвачен.

С экрана ту женщину хочет найти непременно.

С кем-то дерется, совокупляется с кем-то.

В мыслях лишь: «Жди меня, Вебстер, я скоро».

Вот он в тюрьме. И они посещают его.

В черном мужчина, а с ним и брюнетка.

Ключом открывают темницу, с собой увлекают прочь из тюремного здания. Сквозь главный выход.

Ведут его к автостоянке. Вниз опускаются, ниже парковки, все глубже под землю.

Корчатся темные твари, причмокивают и шипят, Твари лоснятся, хихикают твари, кричат.

Вот человечину жрущие вышли навстречу…

Вебстер прикован наручниками к коротышке, кожу которого сплошь покрывают тату – вагины и пасти с оскалом.

Так они Вебстера вводят в Салон королевы.

Здесь я прервусь ненадолго: проснулась супруга, дрожа от кошмара ночного. «Ты отвратителен мне.

Ты девку домой приволок – незнакомку, но меня она знала. Боролись мы с нею.

Крики и шум услыхав, ты как буря ворвался.

Боялся увидеть, что трахают девку и жрут».

Это меня не смутило – писатель работой своей может злобные силы призвать. Пожимаю плечами.

Сняты наручники. Вебстер стоит одинокий.

Бархатный занавес – алый – сползает, пред ним – королева. Мы узнаем ее сразу, женщина, что появлялась на видео ночью.

«Мир разделен так удачно, в нем кто-то – добыча, кто-то же пожирает других», – так заявляет она голосом нежным и сладким.

Медового муравья вы видали? Крошечная голова, грудь, лапки-былинки, а ниже всего – от сладости вздутое брюшко, огромное, полупрозрачное, медом заполненное, утоление жажды сулящее.

Восхитительно личико у королевы, грудь белоснежна в синих прожилках вен, розовые соски, белые руки у ней. Но ниже, под грудью, будто кит притаился или же храмовый купол.

Человек она иль муравей медовый? Огромна она, будто зал, будто слон, будто страшный дракон иль любовь неземная.

Рябь пробегает по плоти, когда она манит несчастного Вебстера. Кивнул обреченно и ближе шагнул (В королеве длины две дюжины футов, пожалуй.)

Приказала она Вебстеру снять всю одежду.

Тверд его член. Он дрожит, озираясь украдкой.

Стонет: «О, никогда не был я столь возбужден».

Языком и губами ласкает его естество королева…

Задержим подольше картину. Язык с каждым мигом ее все настойчивее и нежней исполняет минет (ее губы лоснятся, алеет язык).

Королевы лицо.

Слышно, как Вебстер вздыхает: «О да!

Детка, о да! Крепче ласкай меня, жарче».

Шире свой рот распахнув, улыбаясь, зубы вонзила она Вебстеру в фаллос.

Алая кровь мощной струей брызжет ей в рот, не пролито ни капли.

Камера не сместится и не покажет лицо его, только ее. Это – тот выстрел, что зритель оплатит.

Едва лишь обмяк его член, и кровь унялась, видим его мы лицо. Взгляд удивленный и светлый.

Несколько пожирателей подошли, увлекая его за собой.

В стойле внизу он прикован вблизи от Макбрайда.

Чисто обглоданные остовы, в грязь погружаясь, повсюду лежат, скалятся зубы голодных, в них пищу увидев.

Несчастные твари.

Мы почти завершили.

Оставим их там.

Некий проем без двери, где бродяга тянет холодные пальцы к бродяге другому, истощены они, но друг друга пальцами трахают, будто черти, под обрывками грязной одежды, кусками картона, газетами мятыми, пол их не разобрать.

Камера, как улетающий прочь мотылек.

Конец.