Тюремщица оборотня

1 глава. Замок Басту

День, когда Мине впервые предстояло увидеть узника, был холодный и пасмурный. Вдобавок, с самого утра шел противный, мелкий дождь, который окончательно портил и без того плохое настроение.

Лето в этом году словно проиграло в карты свою очередь осени и совсем не явилось. По-настоящему теплые дни стояли от силы недели три. Календарный август только подходил к концу, а люди, покидая дома, чувствовали объятья поздней осени, что отдавали неприятной сладостью гниющей травы и были густо приправлены вырвавшимся из печных труб горьким дымом. Сырые дрова в каминах горели неохотно и давали совсем мало тепла. От этого над городом постоянно клубился смог.

Мина поежилась от пробиравшего до самых костей ветра и сильней потянула на лицо глубокий капюшон своего старенького плаща, еще плотнее кутаясь в его полы. На шерстяной поверхности блестками собрались крошечные капли воды, и весь он промок за то время, что заняла у них с дядей дорога к замку.

Мина пожалела, что не накинула на свои плечи другой плащ, тяжелый и подбитый козьим мехом. Теперь ей казалось глупым желание уберечь единственную теплую зимнюю вещь от глинистой жижи, в которую превратились все дороги города. Грязь на мехе можно было высушить у камина и оттереть, а вот если Мина заболеет, то купить лекарства будет не за что.

Их маленькая семья из трех человек и так уже сильно задолжала единственному аптекарю в городке. Жаль только, что купленные у него микстуры совсем не помогали, и дядя с каждым днем усыхал все сильней и таял прямо на глазах, словно слеплен был из снега.

Сегодня утром он с трудом поднялся с постели. Без аппетита поковырявшись в тарелке с постной кашей, как обычно приготовленной на завтрак Миной, он ничего не съел и отложил ложку в сторону.

— Сегодня пойдешь со мной, — без вступления сказал он своим вялым, бесцветным голосом.

Обращался он, конечно же, к Мине, потому что жена его, тетка Кур, сидевшая с ними за столом, из дому уже лет пять как совсем не выходила. Она была женщиной очень крупной, и с возрастом её ноги почти отказались носить на себе такой непосильный груз. Тетя с трудом перемещалась по комнатам в их небольшом доме, опираясь вместо трости на табурет.

— А меня точно возьмут? — неуверенно спросила девушка. Радости от предстоящей прогулки в её голосе не чувствовалось.

— Возьмут. Я железно договорился с мистером Детри. Должность теперь за тобой.

Эти слова не стали для Мины новостью. Её дядюшка Тобиас, давно убеждал мистера Детри Зога, начальника стражи замка Басту, взять племянницу на свою должность, когда собственное здоровье больше не позволит выполнять возложенные на него обязанности. Наверное, мистер Зог не сильно противился этому, ведь желающих заступить на должность тюремщика, чтобы выносить за опасным узником горшки и получать за это три медяка в день, больше не было.

— Хорошо, — как можно бодрее ответила Мина и поднялась из-за стола.

— Что ж тут хорошего… — недовольно глянул на неё дядя и, сгорбившись, пошел в свою комнату, чтобы потеплей одеться перед выходом. Натягивая на себя почти весь свой гардероб, он продолжал недовольно бубнить себе под нос что-то вроде «глупая» и «дура». Он ворчал так, пока не сбилось дыхание, и старик не зашелся в приступе сухого кашля.

— Вот, — подоспела к нему девушка и протянула чашку с теплым питьем. — Ваше лекарство.

Дядюшка Тоби, видно, хотел сказать ей что-то колкое, но воздуха ему не хватало, и он лишь зло мотнул рукой, как рыба, выброшенная на берег, хватая губами воздух. Он уперся руками в колени, стараясь успокоиться и восстановить дыхание.

Каждый такой его приступ был для Мины настоявшим испытанием, ей всегда казалось, что дядя вот-вот задохнется и умрет. В такие моменты, незаметно для себя самой, она тоже задерживала дыхание и когда дядюшка, наконец, вдыхал полной грудью, сама жадно начинала дышать, будто перед этим кто-то держал её рот зажатым. Вот и сейчас, когда легкие старика, наконец, вспомнили, как работать, она тоже шумно вдохнула и с облегчением выдохнула.

— Дурында, — не зло, даже как-то облегченно махнул рукой дядя. — Сдохну, что делать будете?

Ответа от Мины он не ждал, это был его вечный риторический вопрос, по нескольку раз на день задаваемый никчемным нахлебницам. Что они будут делать, женщины не знали, ведь Тобиас был единственным в семье, кто мог заработать. Когда старика не станет, в этом маленьком домике, на краю захудалого городка, наверняка поселится голод.

— Давай свое лекарство, — потребовал старик, осторожно садясь на край кровати. — Будь оно неладно…

Мина протянула кружку в растопыренные пальцы Тобиаса, но из рук не выпустила и заботливо придерживала её, пока дядюшка пил мелкими глотками горькую микстуру. Аптекарь рекомендовал добавлять в напиток ложку меда, но такой роскоши в доме давно не водилось, и старик недовольно морщился от неприятного вкуса настойки.

На дорогу от дома до замка, расположенного почти в центре города, у медленно бредущего старика, цепляющегося за локоть своей племянницы, ушло около часа. Большие кованые ворота были еще закрыты, но специально для всех желающих попасть в замок на двери, расположенной в правой створке, висел деревянный молоток, привязанный обычной бечевкой. После пятого удара маленькое окошко вверху открылось, и Мина увидела опухшее от сна и выпивки лицо одного из местных стражей.

— А, это ты Тоби… — зевнул страж и захлопнул окошко.

Сразу же заскрипели несмазанные петли, и дверь открылась.

Никогда раньше Мина в замке не была. Её дяде иногда, за долгую и верную службу, перепадали с барского плеча ненужные вещи или в честь праздника выделялась корзина продуктов. Тогда девушка, чтобы помочь донести подарки до дома, приходила сюда вместе с дядюшкой, но всегда ожидала его у ворот, привычно стараясь лишний раз не показываться никому на глаза и не напоминать о себе.

— Пока о тебе не помнят, ты в безопасности, — любил повторять ей дядюшка. — Смотрят и как бы не видят. А случись чего, попадешь под горячую руку и… — тут он задумчиво замолкал, лишь шамкал по-стариковски губами и недовольно качал головой.

Напоминать лишний раз Мине, что её в любой момент на законных основаниях могут до смерти забить камнями, он не любил. Девушка и так все восемь лет, что жила в его доме, тряслась как осенний лист и боялась даже собственной тени.

— Вот смотри теперь внимательно и запоминай, — наставлял её дядюшка, переступая кованый порожек ворот. — Вот тут сторожка охранников, — махнул он на дом, прилепленный к внутренней стороне крепостной стены. — А вон там, два окна на втором этаже, кабинет мистера Зога. Сначала обязательно идешь к нему, он запишет, что ты приходила, и выдаст оплату за день… и Ему на еду.

«Ему», «Тот», «Он» расплывчато говорил дядюшка Тобиас про узника и никогда не называл его более точными словами. Например, оборотень… Но Мина всегда знала, о ком идет речь.

Они подошли к двухэтажной сторожке, зашли внутрь. Там густо пахло не слишком чистыми мужчинами, табаком, мясной похлебкой и… не слишком чистыми мужчинами. Еще, пожалуй, ромом. Возле большого, на половину стены, камина сидели три охранника и играли в карты. Четвертый, открывший им ворота, поежившись, сбросил на вешалку свой плащ, потом сел на свободное место у огня, которое, видимо, покинул, когда пошел открывать.

— Ааа, это тебя, Тобиас, нелегкая принесла, — прокомментировал самый старший на вид крепкий дядька с густой черной бородой. — Не сидится тебе дома в такую погоду, щипаный ты щегол.

Стянув с головы вязаную шапку, Тобиас заискивающе улыбался и осторожно кланялся, стараясь не сбить свое капризное дыхание.

— Работа, работа… — как бы извиняясь, объяснял он.

— Давно пора на покой тебе, — цеплялся от скуки к старику бородатый.

— Так собираюсь! Вот племянницу свою на замену себе привел, — улыбался старик своим беззубым ртом и снова кланялся.

При слове «племянница» стражи встрепенулись и с любопытством глянули на девушку в плаще, но тут же скисли, рассмотрев в проеме капюшона её лицо. Все четверо дружно плюнули через левое плечо и осенили себя охранными знаками.

— Да забери тебя черная бездна, Тоби! — рявкнул самый молодой из охранников, сначала очень приглянувшийся Мине. У него была роскошная грива белокурых волос, ниспадавших на плечи, чувственный рот и красиво изогнутые брови.

Старик от его крика сгорбился и, кажется, еще больше сжался под своим плащом, стал совсем крохотным и жалким.

— На кой ты притащил к нам в замок проклятую? — разозлившись, молодой охранник попытался вскочить со своего места, но был осажен чернобородым.

— Мистер Зог сказал, кто против неё, тот сам будет таскать горшок за зверем, — многозначительно напомнил он молодому.

— И кашеварить для него придется, — добавил другой охранник, худой и какой-то рыже-коричневый, напоминавший бобра.

— И солому менять, — широко зевнул рябой дядька, открывавший им ворота. — И воду носить…

Молодой не нашел, что ответить, и отвернулся к огню.

— Тогда пусть поменьше тут ошивается, — обиженно сказал красавчик горящим в камине поленьям. — Не хватало нам еще заразу от неё подхватить…

Все четверо снова сплюнули и опять нарисовали в воздухе круг, перечертив его тремя линиями, оберег от Красного мора.

Разговор был окончен, и старик, уже уверенней распрямив свои худые плечи, потянул Мину к лестнице на второй этаж.

На стук в засаленную дверь, единственную на этом этаже, густой бас ответил:

— Войдите.

Дядюшка Тобиас вошел в кабинет, раболепно опустив голову, покрытую седым пухом, и, не глядя на хозяина, снова стал кланяться, как заводная фигурка.

— Доброго денечка, мистер Зог, — заговорил, не разгибаясь, старик.

— Да доброго мало, — отвечал ему густой бас. — Погода только котят топить.

Мина осталась неподвижно стоять в коридоре, встречи с охранниками ей хватило, и все, чего она хотела сейчас, это больше ни с кем не общаться, ну хотя бы недельку.

— Отметиться пришел, Тоби?

— Отметиться, да. И вот, племянницу привел, как договаривались, — сдал Мину со всеми потрохами любимый дядюшка. Его усохшие как у мумии пальцы вцепились в край плаща девушки и потянули вперед.

К разочарованию Мины, комната, громко именуемая «кабинетом», оказалась обычной мансардой весьма скромных размеров, с продавленным диваном, обтянутым полопавшейся кое-где кожей, и огромным столом, заваленным бумагами. Из-за них был еле виден коренастый мужичок с лысой макушкой. Увидев Мину, он встал и пошел к своим посетителям, на ходу громко повторяя как попугай:

— Так, так, так…

Как и «кабинет», обладатель густого баса звучал куда эффектней, чем выглядел. Ростом он оказался небольшого и своим видом напоминал больше лавочника, чем начальника стражи. Он неспешно обошел Мину по кругу, предусмотрительно спрятав руки за спину, чтобы ненароком не коснуться гостьи.

— Капюшон? — коротко потребовал Детри.

Он хотел взглянуть на неё не ради дела, мистером Зогом руководило обычное любопытство. Ведь Мина была первой и единственной прокаженной, которую ему довелось встретить за свою жизнь. И хоть врачеватели давно убеждали людей, что выжившие после Красного мора не заразны, закон, по которому им запрещалось жить среди людей, так никто и не отменил. Проклятых сейчас, как и двести лет назад, продолжали вывозить в дальние обители.

Мина была единственной выжившей родственницей Тобиаса Бутимера. За его давние заслуги перед лордом Басту, владельцем замка, для неё сделали исключение и негласно позволили поселиться у родного дядюшки, конечно же, не бесплатно.

Нехотя Мина откинула с головы тяжелую от влаги шерстяную ткань и прямо взглянула мистеру Зогу в глаза. От вида изуродованного шрамами лица девушки брови начальника стражи дернулись вверх. Он молча развернулся и пошел обратно за свой стол. Только оказавшись к Мине спиной, Зог позволил себе брезгливо поморщиться.

— Так, так, так… — забубнил Детрис, выдвигая ящик стола. — Вот, — коротко кивнул он Тобиасу и положил на стол три медяка. — Котелок?

Дядюшка Тобиас толкнул Мину, и она вытащила из-под плаща начищенный до блеска котелок, в котором каждое утро варила кашу для всей семьи. Она подняла крышку и показала Зогу его содержимое. На дне желтым комком лежала давно остывшая пшенная каша. Прикинув примерный объем кушанья, Детри молча кивнул им и указал на дверь.

— Идите, работайте. — И опять с головой зарылся в свои бумаги.

Мина сгребла со стола Зога монетки и поспешила за дядюшкой на улицу.

Весь двор замка оказался вымощен плоскими булыжниками, и идти по нему было куда приятнее, чем по городским улицам. Двигаясь вдоль северной стены, старик и девушка обогнули главное здание и вышли к хозяйственным постройкам.

— Кухня, кладовые, оружейная, — перечислял Тобиас, проходя мимо разнокалиберных построек, хаотично разбросанных по большому внутреннему двору. — Вон колодец… — указал на колодезный венец, сложенный из крупного серого известняка. Над ним домиком выстроили широкий навес, чтобы защитить воду от снега и дождя.

Мина внимательно всматривалась в каждое здание, старательно запоминая, что и где находится. Скоро ей придется ходить сюда самой, а спрашивать дорогу у «гостеприимных» жителей замка не хотелось. Пройдя за конюшни, они с дядюшкой оказались перед небольшим пяточком земли, заросшим кустарником и высокой травой. Здесь несло отхожим местом.

— Сливной желоб, — подтвердил её догадку дядя, указывая на яму возле стены. — Сюда будешь ведро выносить.

Весь закуток был отгорожен от остального двора стенами ближайших зданий. Вдобавок к этому его еще и обнесли решеткой, окружавшей пустырь со всех сторон. Даже верх затянули толстыми прутами железа, что делало это место похожим на птичью клетку. Тобиас снял с шеи потертую веревку с нанизанными на неё ключами и отпер большую решетчатую дверь, ведущую внутрь. Скрежет металла гулким эхом отскакивал от каменного мешка и уходил в небо.

— От ворот, — пояснил Мине дядюшка, тряся самым большим ключом из связки. — А это от входной двери, — показал он на ключ поменьше. Тот был сделан из меди и от времени сильно позеленел.

Дядя отпустил её руку, за которую постоянно цеплялся и, покряхтывая, медленно пошел вперед по еле заметной среди никогда не кошеной травы дорожке. Все еще удивленно оглядываясь вокруг, девушка не сразу увидела в дальнем углу дворика выступающий из земли козырек входа в замковую темницу. Обитая железом дверь неохотно поддалась старику, и на Мину пахнуло сыростью подземелья. Каменные ступеньки лестницы круто уходили под землю, где царила кромешная тьма.

— А там окон нет? — спросила Мина, хотя сама понимала, что «темница» и «окна» плохо сочетаются.

— Теперь нет, — терпеливо ответил Тобиас и, хватаясь за выступающие из стен камни, начал осторожно спускаться. — Идем!

Идти за ним Мина не желала, все инстинкты кричали об опасности, а по телу поползли мурашки. Чернота, ждавшая впереди, кажется, поглощала все звуки и цвета, коснувшиеся её хотя бы однажды. Мине хотелось развернуться и убежать из этого жуткого места и мчаться, мчаться сломя голову, пока ноги от усталости не перестанут слушаться. Но девушка послушно сделала шаг вниз.

Через десять ступеней лестница резко перешла в большую комнату, разделенную решеткой. Она уходила вправо, и свет солнца, падавший из открытой двери, не мог озарить большую часть помещения, отведенную под камеры. Мина широко раскрыла глаза, пытаясь хоть что-то рассмотреть в густом полумраке.

Толстая кованая решетка, в ней большая сдвижная дверь, запертая огромным замком; в углу ведро, прикованное цепью к стене; миска, стоящая прямо на полу, возле прутьев перегородки, и куча какого-то тряпья в глубине камеры, еле различимой в потемках подвала. Тобиас в это время пошарил на полках и чиркнул огнивом. От искр нехотя вспыхнул смоляной факел, воткнутый в кованый держатель на стене. Свет на мгновение ослепил девушку, и она, словно разбуженная сова, заводила головой, забавно хлопая глазами.

— Третий, — затряс старик перед её лицом последним ключом из своей связки. — От нужника!

И не дав опомниться, спеша и явно волнуясь, дернул Мину к решетке.

— Вот здесь… — Он наклонился и отпер узкую дверку в углу, которую Мина даже не заметила.

Её назначение она поняла не сразу. Это точно была не дверь камеры, потому что размером она походила на лаз в собачьей будке и протиснутся в неё не смог бы даже человек, не то, что оборотень.

— Всегда, слышишь?.. Всегда! Следи за ним, когда меняешь ведро, — продолжил инструктировать её дядюшка и вытащил из камеры ведро, висевшее на другом конце цепи на манер того, как цепляют ведра в колодах. Оно было пристегнуто замком, таким же, как на дверце, и отпер его дядя тем же ключом. Ведро вплотную прошло в дверцу, как будто для неё было сделано. Оно служило узнику туалетом, и плескалась в нем, судя по запаху… Точно не вода.

— Нужно каждый день выносить, иначе вонь будет стоять жуткая, — наставлял Мину, Тобиас и снова запер дверцу.

Потом поднял с пола тарелку и плюхнул в ведро нетронутую вчерашнюю кашу.

— Опять ничего не съел, — грустно вздохнул старик и посмотрел на кучу тряпок в углу. — Лишь бы не сдох, — тяжко вздохнул он. — Тогда вы с тетей Кур точно с голоду помрете.

Мина послушно закивала и ополоснула тарелку в рукомойнике, стоявшем у дальней стены. Он и еще грубо сколоченный табурет составляли всю мебель в этом помещении. Потом девушка высыпала в тарелку свежую кашу из котелка и наклонилась, чтобы поставить посудину на прежнее место. Боковым зрением она уловила движение в глубине и подняла взгляд.

Сегодняшнее утро было так насыщено впечатлениями, что Мина совсем забыла, что темница жилая. Увидев, что куча тряпья зашевелилась, девушка сначала даже удивилась, а рассмотрев ползущего к ней узника, неожиданно, даже для себя, закричала.

Наверное, когда-то он был очень крупным, даже огромным. Сейчас, от ужасных условий, в которых его содержали, и от весьма скудного рациона, оборотень словно усох. Тело, задвигавшееся на соломенном матрасе, больше напоминало паука. Чрезвычайно длинные, страшно худые конечности неловко тянули тело по каменному полу в сторону Мины. Черты лица было трудно разобрать, потому что ярко горящие в густой тени глаза отвлекали все внимание на себя. Желтые огоньки, перечерченные по вертикали узкими зрачками, неотрывно смотрели на девушку. Двигаясь к решетке, узник издавал звуки, напоминающие скулеж или тихое подвывание.

Мина плюхнулась на пол и стала быстро отползать назад, пока не уперлась спиной в ботинки дяди.

— Ишь, ты, — крякнул от удивления старик, внимательно рассматривая оборотня. — Я уже несколько месяцев не видел, как он двигается. — Тобиас помог племяннице подняться и весело «подбодрил», явно имея в виду её: — Видно, свежее мясо почуял.

Мина, у которой и так сердце бухало где-то в пятках, опять села. Правда, теперь не на пол, а на стул, случайно оказавшийся рядом.

— Да ты не бойся так, дурында, — засмеялся Тобиас, берясь за ведро. — Он тебе ничего не сделает. Видишь, какой он слабый?

Мина кивнула, не отрываясь от жуткого зрелища.

— Пойду, вынесу помои, а ты пока присмотрись, успокойся, и домой пойдем… Устал я…

Оставаться наедине со «слабым» оборотнем очень не хотелось, но уход за ним с этого дня должен был стать её работой. Работой, единственно возможной для прокаженной в этом городе. Работой с постоянным заработком, который спасет её от голодной смерти или ссылки в обиталище проклятых.

Мина поставила ноги на перекладину табуретки, скрестила руки под плащом и стала усиленно «присматриваться» к нескладной фигуре пленника, замотанной в грязные тряпки. Когда страх немного отступил, в душе девушки начала пробуждаться жалость. Каким бы ни был опасным этот хищник, но вид сломленного и заточенного в клетку зверя достоин как минимум сострадания.