Тюремщица оборотня

10 глава. Водные процедуры

Покой и мир царил во дворе замка Басту. Его обитатели продолжали жить сытой, повседневной жизнью, не замечая маленьких недостач в своем хозяйстве. Никто не кричал:

— «Караул!» — Хватаясь за пухлые щечки.

Никто не бил в башенный колокол, взывая к справедливой расправе. Редкие снежинки, мирно опадали на вчерашние сугробы. Взмывали в облака, ленты дыма из замковых очагов. А Мина, расслабив напряженно сведенные плечи, кралась к задворкам кузницы.

Дорожка, тщательно прочищенная ею вчера, пушистилась нетронутой махрой свежего снега и это значило, что ею никто не воспользовался. Отлично! Значит, кузница действительно заброшена и никому нет дела до добра, пылившегося под старым навесом. И пока богатство скучает без зоркого пригляда, нужно вероломно продолжить грабеж.

Сегодня она шла не спеша, спокойно. И сумела разглядеть то, что вчера ускользнуло от её внимания. Оказывается, вдоль крепостной стены можно было свободно пройтись до самой клетки. Тоннель, между каменной стеной и торцом длинного склада, был узок для похищения большегабаритных предметов, но маленькую утварь, можно было таскать прямо средь бела дня, не вызывая подозрений.

Мина сняла со стены кузни большущий медный таз. В таком же, но размером намного меньше, они с тетушкой каждую осень варили варенье из яблок. На его дне виднелись следы аккуратной пайки, вещицу, наверняка, принесли на починку и благополучно забыли забрать. Теперь она не понадобится поварятам до самого лета, так что можно было позаимствовать её для своих целей. Оглядываясь в поисках еще чего-нибудь нужного, Мина качнула посудиной и задела тяжелый ящик с какой-то мелочью. Заглянув в заманчиво звякнувшее жерло, она рассмотрела кучу железных обломков. Погнутые ручки сковородок, поломанные черпаки, оторванные поварешки, половинки ножниц, чего там только не было. Но одна штука сразу заинтересовала девушку.

Половина опасной бритвы. К ней должна была крепиться вторая часть, обычно отделанная деревом, но этот экземпляр был лишь обломком, что не уменьшало его ценность для Мины. Сразу вспомнилась грязная борода оборотня.

Лезвие, оказалось достаточно острым и совсем не ржавым.

— Пригодится. — Решила Мина и сунула находку в карман. — Кому-то сегодня придется расстаться с лишней растительностью.

Покопавшись еще, она отыскала, такое нужное в хозяйстве, лезвие ножа и потом, пару согнутых ложек. Уходя, добавила к ним маленькую кастрюльку, задвинутую кем-то под лавку. В неё были насыпаны погнутые гвозди, собранные для перековки. Она не стала их выбрасывать, пригодятся.

— Ну, пожалуй, на сегодня все. — Решила тюремщица и отправилась восвояси.

Добыча была брошена у двери, а Мина подхватила ведра и отправилась к колодцу. Воды и дров сегодня понадобится много. Хорошо, что ведра были железными можно греть прямо в них.

У колодца топталась Честер Кодик.

— Как спалось? — Поинтересовалась бабка.

— Хорошо.

— Не замерзла? — Во взгляде шельмовки был другой вопрос: «Удалось ли тебе дурочке, раздобыть себе печку?»

— Теперь не замерзну. — Подмигнула ей Мина.

Бабенка в ответ довольно заулыбалась.

— Молодец! Как зверь? Не беспокоит?

Мина вспомнила ночной концерт и поморщилась.

— Притираемся понемногу. — Мина слегка покраснела, вспомнив как именно, они «притирались», если бы Честер узнала, насколько близко, девушка подпустила к себе оборотня, наверное, лишилась бы чувств.

— А я тебе вот, — Честер вытащила из-за пазухи светлый сверток. — Кое-что хотела предложить. — Она встряхнула ткань и продемонстрировала Мине большую льняную простынь. — Может пригодиться?

Простынь была далека от совершенства, кое-где ткань была сильно потерта. Того и гляди появятся дыры. Но сейчас у девушки было не то положение, чтобы отказываться даже от этого.

— Наверняка пригодится. — Согласилась она.

— Пять ведер. — Назначила цену Кодик.

Мина легко и по-доброму рассмеялась. Как лихо старушка сбросила со своих плеч, часть забот.

— Умеете же вы…

— Найти выгоду даже в куче золы. — Продолжила бабка. — А что поделать? Жить как-то нужно. Вот и кручусь.

Они еще немного поболтали, и Мина понеслась в темницу. Вода будет греться около часа. За это время, если поторопится, можно было сбегать на рынок и на оставшиеся монетки, купить, хоть что-то из продуктов. Еды в погребе совсем не осталось, а, к сожалению Кодик, у повара сегодня все варилось просто замечательно.

— Куплю хлеба и каких-нибудь круп. — Решила Мина, пересчитывая монеты.

— И мяса. — Добавил с надеждой оборотень.

Она посмотрела на Урсула с удивлением, как будто впервые увидела. Оказывается у узника, тоже были свои пищевые предпочтения.

— Боюсь, что на мясо я не заработала…

Оборотень поник. Для полноценной жизни, ему просто необходимо мясо. Мина об этом не знала, но зато господин Басту был осведомлен. Потому тюремщикам строго-настрого запретили добавлять в пищу даже животный жир.

— Но может быть, на косточку у меня хватит. — Подбодрила она узника. — К концу дня у мясника остаются просто замечательные кости. Из них получается очень наваристый бульон. — Пояснила Мина, чтобы он не решил, что его сравнили с собакой.

Сегодня движение в воротах замка, было очень оживленное. Девушка, одетая по-прежнему в мужские брюки, проскользнула туда и обратно, под прикрытием проезжающих телег. Денег хватило на два вчерашних каравая и на приличный мешочек чечевицы. Она была попорчена жучком и крупу отдали почти даром. Но если её перебрать, да еще на бульоне! Похлебка выйдет просто замечательная. От таких мыслей в животе жалобно забурчало. И Мина принялась ожесточенно торговаться с мясником.

От наглого мальчишки, мясник отделался мясистой, говяжьей косточкой и даже согласился порубить её на мелкие куски, чтобы влезла в котелок. А на последние грошики, девушка раздобыла чай. Теперь жизнь будет совсем прекрасной, ведь что за обед, если его не запить ароматным напитком?

— «В холодный день он всегда согреет тело, а в тяжелый час — душу». — Так всегда говорила тетушка Кур, разливая по чашкам темный напиток. А сейчас в жизни Мины был как раз тот день и тот час.

По пути в замок, она по привычке чуть не свернула в родной проулок. В груди больно заныло. Как не пыталась она отбросить горькие мысли, как не прижимала к себе, с такими усилиями, добытые покупки, но слезы все равно катились по щекам и мочили воротник.

— «Хочу домой! — Заныло в голове. — Нету у тебя теперь дома, глупая. Есть только тюремная камера».

Она недовольно шмыгала носом и утиралась локтем, потому что руки были заняты. Мысли подтачивала совесть, шептавшая, что в происшествии с тетей была её вина, но как она могла этого избежать? Все время оставаться дома? Но тогда бы они просто умерли от голода. Но все равно чувство вины не оставляло и в подвал она спустилась совсем замученная и грустная.

Развеяли хмурый настрой, не терпящие отлагательств дела. Вода в ведре уже кипела, и в место него на плите устроился, одолженный Честер котелок с косточкой. Мина заварила в маленькой кастрюльке чай, который сразу наполнил темницу терпким ароматом. Разделив подсохший хлеб на две не равные части, большую она щедро протянула оборотню. Несмотря на совместную ночь, она по-прежнему боялась его и, протягивая хлеб, стояла со стороны «коридора», где окошки решетки были поуже. Его огромные габариты очень пугали. А гибкие, хищные движения, которые она раньше не замечала, вызывали чувство надвигающейся опасности. Будто она не тюремщица для него, а дичь, на которую он объявил охоту.

— Спасибо. — Прозвучало для Мины неожиданно.

— Пожалуйста. — Кивнула в ответ и взялась за кастрюльку. — А ты пьешь чай?

Оборотень посмотрел задумчиво.

— Пил.

— Я оставлю. — Улыбнулась девушка. — Кружек нет. Не побрезгуешь пить после меня?

Он привычно сидел на полу и, не переставая жевать, улыбнулся в ответ.

— Не побрезгую. — Зыркнул золотом глаз.

От блеснувших клыков по коже пробежали мурашки. Кастрюлька свободно прошла в отверстие для кувшина. Пока он, громко хлюпая и дуя, пил чай, Мина наполнила кувшин чистой, свежей водой и, захватив пустой наперник и отхожее ведро узника, отправилась на улицу.

В пустом стойле, расположенном у самого выхода, конюхи азартно резались в карты. Играли на деньги и от того градус возбуждения подскочил под потолок. Они спорили, шутили и не зло переругивались, когда кто-то проигрывал. Мальчишки, помогавшие в уходе за лошадьми, крутились рядом с игроками, обсуждая новые ставки, и никто не обратил внимания на фигурку в плаще, трамбовавшую соломку в огромный мешок. Но даже если бы и спросили, сказала бы правду:

— Подстилка узнику. — Никто не запрещал менять постель зверю. Никто, правда и не стремился, но запрещать и наказывать точно бы не стали. По снегу тащилось легко и весело, словно санки.

Полный наперник соломы в камеру Урсула протолкать было невозможно, а ключей от этого замка у девушки не было. Поэтому она высыпала её на пол и засовывала в клетку пучками. Пусть сам готовит свою постель, не надорвется.

Из дверей сильно тянуло холодом. Поразмыслив, девушка решила навесить перед лестницей полог, из второго, меньшего покрывала. Пока оборотень набивал свое новое ложе, Мина кое-как ухитрилась вбить над входом два гвоздя. Молотка не было, и орудовать пришлось все тем же многострадальным поленом. Было непривычно и неудобно, поэтому деревяшка, попутно отбила пару корявых пальчиков, неудачно подернувшихся под горячую руку. Под «ай» и «ой», от которых узник подскакивал на месте и недовольно рычал, дело было сделано.

Второе покрывало, то которое побольше, устлало пол в её «комнате». Ковер, настил, постель, с взбитой подушкой из сена, получилось довольно уютно. Тюрьма постепенно приобретала жилой вид. Жаль, окон нет. Хоть бы одно, хоть самое маленькое…

Покрутив в руках бархатную скатерть, Мина решила отдать её в качестве чистого одеяла своему соседу. Сегодня у него тоже будет банный день, и укрывать чистое тело той грязнущей тряпкой, в которую он кутался утром, было бы глупо. Как хорошо, что она не пожадничала и купила ему обновки! Помытый и побритый он наверняка будет больше похож на человека. Урс уже допил чай и вернул кастрюльку обратно. Сейчас оборотень возился у нар, растравляя новый матрас. Интересно сегодня ночью, он тоже будет настаивать на тесном соседстве? Неужели ночь на холодном полу, стоит того что бы потискать её не особо выдающуюся грудь?

Сполоснув кастрюлю, Мина решила использовать её в качестве черпака. Будет понемногу добавлять горячую воду во время купания. Налив половину таза теплой воды, Мина стала расстегивать рубашку. И замерла, наткнувшись на лицо оборотня. Он уже сидел у решетки, на своем старом матрасе, в позе заинтригованного зрителя. Сейчас на его глазах развернется интересное представление — «Человечка принимает ванну». Как бы ни так! Что зря она вбивала третий гвоздь? Старая простынка опустилась занавесом, отделяя дальний угол коридорчика. Сколько бы ни пытались длинные лапы, достать до заслона, ничего не выйдет.

Материя скрыла собой печь с огнем, и таз с оголявшейся человечкой. Урсул чуть не завыл от разочарования. Она собиралась помыться. Она собиралась РАЗДЕТСЯ! Там за этой проклятой шторкой, самочка сбросит с себя всю одежду и будет плескаться в водичке вся такая голенькая… вся такая мокренькая. От образа нарисованного воображением он чуть не кончил. И чтобы хоть немного охладится, сильно сжал мошонку, причиняя себе боль. Какое там… Её аромат стал сильнее и в нем проскользнули нотки сексуального возбуждения. Неужели она думает о нем? Вспоминает эту ночь, проведенную бок обок. Он зажмурился, отгоняя такую желанную картинку, а когда открыл глаза, чуть не умер от счастья.

Скрывшись за простыней, глупышка Мина не лишила его чувственного зрелища. Просто эротический спектакль был заменен на театр теней. В тюремном проходе получилась световая аномалия. Печь, стоявшая у стены, в темном подвале являлась заметным источником света, а Мина расположилась между ней и занавеской. Тонкая материя скрывала девушку, но совсем не прятала её контур, отчетливо ложившийся на протертую почти до дыр, ткань. Урсул мог различить все, вплоть до выпирающих косточек на бедрах, до острых ключиц. Самочка подняла руки, распуская волосы, и они плащом легли на её спину. Зачерпнув кастрюлькой воду, она водопадом пустила её на свою голову. От горячей воды поднялся пар, размывая четкую линию тела, но совсем чуть-чуть, еще сильней интригуя воображение.

Мина села в таз и взяла кусочек мыла. Посудина напоминала по форме большую тарелку, в таких обычно едят суп.

— «Наверное, со стороны, я похожа на большой пельмень». — Хихикнула девушка и намылила волосы, взбив на голове пышную шапку. Она совсем не подозревала что за зыбкой преградой, на коленях стоял оборотень, вдавив корпус в решетку. Дышал он тяжело, словно пробежал не один час, и все тело его было натянуто точно струна.

Узнику хотелось выть. Тонко, тихо. Так, чтобы не напугать, а приманить человечку на голос голодного самца. Но что толку? Решетки не испарятся вместе с недопониманием, нужно терпеть. Она снова облилась водой, смывая с волос пенное облако, и встала в полный рост, намыливая тело. С паром по комнате растекся её аромат, выбивая из Урсула остатки разума. Капельки воды скатывались по шкурке девушки и, не смотря на тепло от печки, по ней поползли мурашки. Соски затвердели, встали торчком. Это сразу заметил Урсул и чуть не застонал он желания. Новая волна воды. Он не выдержал и глухо вздохнул, когда отчетливо, будто и не было между ними этой проклятой занавески, увидел, как с торчащих сосочков капают капельки воды. В горле пересохло. Как хотел он губами захватить упругие бугорки и собирать, слизывать с них текущую влагу.

Не выдержав, он дернул шнурок и, только два раза двинув рукой, кончил, густо забрызгав старый тюфяк. Вторую руку запекло, и на шею потекла теплая струйка крови. Сам не заметил, как прикусил запястье, чтобы не застонать в голос, и не напугать купальщицу. Заставил себя разжать зубы. Вот так. Спокойно. Дыши. Урсул обмяк и кулем повалился на тюфяк. Из-под полуопущенных век, он лениво наблюдал, как она отжимает волосы, вытирается. И тут новая мысль вдруг пришла в остывающую голову.

— А ведь серая мышка мой Ключ. Ключ от свободы…