Убийственная красавица

14

Джон Вебер расхаживал взад-вперед перед своей патрульной машиной. Машина стояла на подъездной дорожке возле его дома, и серые облачка гари, поднимавшиеся из выхлопной трубы, как кольца дыма от зажженной сигареты, загрязняли чистый вечерний воздух. Куда подевалась Эмбер, черт ее побери? Сказала же, что только на одну минуту. Он посмотрел на часы. Прошло уже больше десяти минут. Чем она там занимается, черт возьми? «Дай девочке собраться, — прокричала с порога Полин, когда он просигналил в первый раз. — Она уже почти готова». Сколько ж ей надо времени, чтобы приготовиться? Она же на поминки собирается, а не на вечеринку. Во всяком случае, они назвали это всенощной. Якобы компания подростков хочет собраться, чтобы как-то по-своему почтить память Лианы — неужели целая неделя прошла, как обнаружили ее обезображенный труп? — петь песни под гитару, читать стихи и предаваться воспоминаниям. В общем, собраться в менее официальной и более интимной обстановке, чем была во время панихиды, устроенной ее родителями в среду.

Джону не хотелось отпускать Эмбер. Он говорил, что они не были с Лианой такими уж близкими подругами — ну да, играли вместе с прошлом году в «Скрипаче на крыше». Но Лиана была почти на два года старше, и они вращались в разных компаниях. И ведь вполне возможно, что ее убил кто-то из ее близкого окружения и что этот кто-то будет присутствовать там сегодня. Джон предпочел бы, чтобы Эмбер не ходила на эту проклятую всенощную, которую он счел совершенно неуместной и не вполне нормальной затеей.

— Для детей это способ как-то справиться со своим горем, — спорила с ним Полин.

— Наоборот, они только сильнее себя разбередят, — возражал Джон.

— Ты ничего не понимаешь, — автоматически последовал ответ Полин. В последнее время она на все его слова отвечала именно так: «Ты ничего не понимаешь».

Может, она и права? Может, он действительно ничего не понимает. Лично он всю жизнь справлялся с проблемами иначе: прилагал все усилия, чтобы как-то их разрешить, и потом уже не вспоминал о них. Ему не хотелось изо дня в день толочь воду в ступе, по сотне раз задавать одни и те же вопросы и отстаивать очевидное. (Хотя разве не этим они с помощниками занимались уже целую неделю?) Проблему надо сначала выявить, потом найти наиболее подходящее решение, а потом уже истребить ее, так быстро, насколько это физически возможно.

И потом, он подозревал, что помимо песен, стихов и воспоминаний там будут еще алкоголь и марихуана. Он же прекрасно помнит себя в этом возрасте. Все, чего ему хотелось, — это выпить пива, покурить травки и кого-нибудь трахнуть. И если для этого надо было пробренчать несколько нестройных аккордов на старой обшарпанной гитаре или прочесть пару приторных стишков, которые ему или совершенно не нравились, или смысла которых он не понимал, — да ради бога, если только подобные проявления мужской «чувствительности» помогут уговорить маленькую Дженну или Сью выскочить из своих узеньких джинсов. Нынешние парни ничем не отличаются от тогдашних. Да они во много раз хуже, черт бы их побрал!

Эмбер там не место. Учитывая, сколько она весит — точнее, не весит, — ей хватит пары глотков, чтобы чаша весов перевесилась и здравый смысл уступил место безрассудству. Шестнадцатилетними девушками очень легко манипулировать, тем более когда они вечно голодные и готовы с радостью повестись на то, ради чего они, собственно, и морят себя голодом. Джон уже видел, как его дочь уговаривают отпить у кого-нибудь пива или затянуться чьим-нибудь косяком. Вряд ли его дочь когда-либо употребляла наркотики, хотя сколько раз он сам лично слышал, как родители уверяли, что их дети в жизни не прикасались к наркотикам, а потом ловил этих же самых детей за раскуриванием марихуаны в парке или накачавшимися экстази в дискотеке.

Слава богу, она хотя бы еще девственница. Это уж точно, подумал он, просунувшись в открытое окно машины и снова посигналив. У нее нет бойфренда и никогда не было, и он очень этому рад, хотя Полин его радости не разделяет.

— У девушки в ее возрасте уже должен быть бойфренд, — уверенным тоном говорила она.

— Девушки в ее возрасте должны питаться, — парировал он.

Он уже не в первый раз размышлял над тем, каковы шансы, что на этой всенощной будет присутствовать убийца Лианы. Знал, что убийцы часто приходят на похороны своих жертв, что это дает им ощущение собственной власти и даже извращенное сексуальное удовлетворение. Поэтому он очень пристально наблюдал за теми, кто был на панихиде по Лиане, но народу пришло столько, что толпа не уместилась в церкви и часть высыпала на улицу. И хотя незнакомых лиц было множество, ни одно из них не возбудило у Джона подозрений. Так что следует признать, что за эту неделю они ни на дюйм не приблизились к убийце Лианы.

Шон Уилсон стал названивать каждый день, а в последнее время — по два, а то и по три раза на дню. «Маленькому замечательному мэру» так не терпелось, чтобы дело поскорее раскрыли и «его» город вернулся к нормальной жизни, что он уже начал активно вмешиваться в проводимое Джоном расследование.

— Чего вы от меня хотите, Шон? — спросил его шериф вчера днем, когда тот поймал его на выходе из кабинета. Все, кто наблюдал за их столкновением — а Джон заметил, что кое-кто из офицеров и весь технический персонал время от времени поглядывали на них во все время их подчас пылкой беседы, — с трудом сдерживали улыбку, потому что они представляли собой совершенно комичный контраст. Шон Уилсон был лет на десять моложе, на добрых пятьдесят фунтов легче и на целый фут ниже Джона Вебера. У него была целая шапка темно-каштановых волос в противоположность редеющей макушке Джона. На нем был опрятный модный оливковый костюм, на шерифе — старая помятая униформа. И если низкий от природы голос Джона почти полностью заглушал возбужденный фальцет мэра, то колкости, отпускаемые мэром, с треском разлетались в воздухе, как пули из пневматического пистолета. Джон изо всех сил пытался сохранить спокойствие и следил за руками, чтобы не придушить мэра за его звонкое, но тщедушное горло.

— Я хочу, чтобы вы как можно скорее расследовали убийство, — ответил мэр с таким видом, будто Джон с луны свалился, — и чтобы мой город наконец вернулся к нормальной жизни.

— Именно этим я и занимаюсь.

— Именно чем?

Джон впился пальцами в собственные бедра, чтобы не двинуть мэру по голове. Подумать только: он лично отдал за него свой голос.

— Ну, слушайте, — начал он. — Мы опросили, и во многих случаях даже по нескольку раз, родных и друзей Лианы, ее бывших дружков, одноклассников, соседей, учителей, директора школы, Кэла Гамильтона, Питера Арлингтона…

— Ну, и как насчет него?

— Что насчет него? — переспросил Джон. — Он был ее бойфрендом, и они постоянно ругались. Мне лично он кажется главным подозреваемым.

— Да, вот только отец Питера утверждает, что в день исчезновения Лианы он заехал за ним в школу и они поехали на бейсбольным матч в Майами, только не досидели до конца, потому что Питеру стало дурно. А его мать говорит, что на следующий день Питер не ходил в школу и что она несколько раз звонила с работы, чтобы справиться, как он себя чувствует. Говорит, что даже на обед пришла домой, но он в это время спал.

— Я надеюсь, вы проверили билеты и телефонные звонки?

— Разумеется. — Джон покачал головой. Сегодня все мнят себя знатоками криминалистики благодаря «Закону и порядку» и «Месту преступления».[36]

— А что насчет Грега Уотта и Джоя Бэлфора?

— Они утверждают, что в день исчезновения Лианы они были вместе.

— Весьма удобно. А у них есть доказательства?

— У нас нет доказательств обратного.

— А что Кэл Гамильтон?

— Говорит, что объезжал своих поставщиков.

— Это правда?

— Вот это мы пока проверяем.

— Наверное, нам стоит подключить ФБР. — Мэр уже не в первый раз выдвигал подобное предложение, и, если честно, Джон и сам несколько раз хотел позвонить в ФБР, но в конце концов отказался от этой мысли, решив, что еще слишком рано.

— Я думаю, еще рановато созывать войска.

Мэр опустил голову, как будто боялся смотреть Джону прямо в глаза.

— Может, стоит все-таки на время забыть про самолюбие…

— Самолюбие здесь совершенно ни при чем, — перебил его Джон. «Во всяком случае, мое», — едва не добавил он.

— Давайте посмотрим правде в глаза, — продолжал мэр. — Вы уже не так молоды и энергичны, как когда-то, к тому же у вас проблемы в семье.

— Проблемы… Что вы сказали? — Неужели всему городу известно про его стычки с Полин, про тревогу за Эмбер и роман с Кэрри Фрэнклин? Скорее всего, заключил он про себя. В таких городах, как Торранс, все знают чересчур много про всех. Но неужели они могли подумать, что его не совсем гладкая личная жизнь отражается на качестве выполняемой им работы?

— Вы работаете в полиции очень давно, — говорил мэр. — Возможно, даже слишком давно.

— Так что, как видите, опыта у меня предостаточно.

— Или вы попросту перегорели. — Шон Уилсон замолк, как будто ожидая услышать возражение, но не услышал и поэтому продолжил: — И потом, вы не привыкли вести дела подобного масштаба. Серийные убийцы немного выходят за рамки вашей компетенции.

— У нас пока нет никаких доказательств, что это серийный убийца, — твердо заявил Джон. Потому что в действительности, несмотря на исчезновение девушки из Хендри и на ложную тревогу с Брендой Винтон, пока они нашли один-единственный труп молодой женщины. Он, конечно, ничуть не преуменьшает значения страшного убийства Лианы Мартин, но только то, что была убита молодая девушка, еще недостаточное основание для обращения к агентам федеральной службы. Хотя внутреннее чутье подсказывало, что это именно серийный убийца и что следующего убийства долго дожидаться не придется…

Может, оно произойдет уже сегодняшней ночью, подумал Джон, вернувшись мыслями к предстоящему сборищу, и снова потянулся через окно к автомобильной сирене, надеясь, что резкий звук прогонит большие сомнения маленького мэра по поводу его профессионализма. А вдруг он прав?

Открылась парадная дверь, и на пороге появилась Полин, положив руки на бедра.

— Ну, что такое? Я же сказала, что она идет.

— Пока не вижу.

Полин вернулась в дом, покачав головой.

— Эмбер, — услышал он. — Тебя отец совсем заждался!

Будто Эмбер об этом неизвестно. Будто он и не стоит здесь уже — он снова посмотрел на часы — почти пятнадцать минут. Будто у него вся ночь впереди. Хотя в общем так оно и есть, вдруг понял он. Куда ему спешить? Ведь, по словам мэра, он со своим расследованием все равно ни к чему не придет.

Рядом с матерью вдруг материализовалась Эмбер, и Джон изумленно на нее уставился. За прошедшие пятнадцать минут, что она «готовилась», в ее внешности не произошло абсолютно никаких изменений. Те же джинсы, тот же бирюзовый свитер, те же черно-белые кроссовки. А на что он, собственно, рассчитывал? Что она переоденется в платье? Переменит прическу или накрасится? Или волшебным образом поправится на десять фунтов?

Но когда она соскочила со ступенек, он заметил, что дочь все-таки намазала веки голубыми тенями, заколола волосы заколкой со стразами, и от нее слегка пахло лимонами — наверное, надушилась. От этого запаха у него тут же зацарапало в глотке. Он никогда не был поклонником духов, ему нравился естественный запах женского тела, и он просто не понимал, почему они так рьяно силятся его замаскировать.

— Ты уверена, что хочешь идти? — спросил Джон уже не в первый раз, когда они с дочерью залезли в машину. — Пока еще не слишком поздно передумать.

— Почему это я должна передумать? — Эмбер закрепила ремень безопасности и уставилась в ветровое стекло.

Джон выехал с аллеи и, проезжая мимо крыльца, помахал жене. Но Полин уже закрывала дверь и не видела, как он помахал.

— Захвати по пути какой-нибудь диск с фильмом, — заранее проинструктировала она его. — На свое усмотрение. — Зачем сказала? Все равно, что бы он ни выбрал, это окажется не то. Она и так уже злилась, что он отказался пойти в кино: «Ты вообще никуда не ходишь». — «Просто мы должны быть рядом, если Эмбер захочет, чтобы ее забрали пораньше». — «Не захочет». — «А вдруг захочет?»

Хотя, конечно, не захочет. Джон уже видел это по решительно выдвинутому подбородку дочери, на удивление крепкому. Она злилась, потому что он настоял на том, чтобы заехать за ней в одиннадцать часов — ей явно не хотелось казаться маленькой девочкой в глазах других ребят — но он сказал, что не отпустит ее, если она не согласится на такие условия, и сейчас она была в ярости, и Полин была в ярости, и вообще, сколько он себя помнит, женщины всегда были на него в ярости. Кроме, может быть, Кэрри Фрэнклин, подумал он, заметив Далилу, шедшую в одиночестве по противоположной стороне улицы. Он посигналил и подъехал к ней.

— Что ты делаешь? — гневно спросила Эмбер. — Папа, ну что ты делаешь? Не останавливайся.

— Она ведь тоже наверняка идет на всенощную, почему бы ее не подвезти?

— Нет, ни в коем случае.

— Почему?

— Потому! — сказала Эмбер и в отчаянии закатила глаза, когда он надавил на тормоз и опустил окно со стороны пассажирского сиденья. Эмбер резко отстранилась, когда он перегнулся через нее, втянула свой и без того впавший живот и задержала дыхание, как делала это в детстве, когда ей не разрешали поступать по-своему.

— Далила, — позвал шериф.

— А, здравствуйте, шериф, — радостно произнесла Далила. — Привет, Эмбер, как дела?

Эмбер выпустила воздух из легких и что-то пробурчала, что можно было расшифровать как: «Прекрасно». И все.

— Тебя подвезти?

— Я иду в Пирсон-парк.

— И мы туда едем. Запрыгивай.

— Папа, нет, — тихо прошипела Эбмер.

— Здорово! Спасибо, а то я уже устала. — Далила открыла заднюю дверь полицейского автомобиля и влезла внутрь. — Мама сказала, что ей может понадобиться машина, а бабушка считает, что мне нужно побольше ходить пешком. Но это все равно очень далеко, — добавила она извиняющимся тоном.

— Как бабушка? — спросил Джон, хотя на самом деле он хотел спросить про Кэрри. Скучает ли она? Говорит ли о нем?

— Вполне сносно для человека ее возраста и с таким больным сердцем.

— Она у вас крепкая старушка, — согласился Джон.

Далила рассмеялась. Джон наблюдал в зеркало заднего вида, как она вытирает пот под своим двойным подбородком.

— Да, кстати, Эмбер, прими мои поздравления, — сказала она.

Джон резко повернул голову к дочери:

— Поздравления? С чем?

— Она получила роль Бьянки в «Поцелуй меня, Кэт».

— Правда? А почему ты мне ничего не сообщила?

— Я маме сказала, — произнесла Эмбер сухо.

— Что ж, чудесно, — проговорил Джон, пытаясь скрыть обиду. — Правда?

— Нормально, — пожала Эбмер плечами.

— По-моему, это потрясающе, — восторженно продолжала Далила. — Я знала, что тебе дадут эту роль, как только ты начала читать, потому что ты оказалась самой лучшей Бьянкой.

— Как мило, — сказал Джон, когда дочь не сказала даже «спасибо». Что с ней творится? Неужели она всегда была такой грубой? Или растеряла свои манеры вместе с фунтами? — А ты, Далила? Ты будешь играть в пьесе?

— Меня оставили в хоре, — со смешком ответила Далила. — На главные роли я не подхожу. Но зато я буду помогать раскрашивать декорации и все такое, как в прошлом году. Это тоже интересно… — Далила сделала еще несколько попыток завязать разговор, каждая из которых увенчалась односложным ответом со стороны Эмбер, а потом откинулась на сиденье и смирилась с молчанием.

Как только они подъехали к парку, Эмбер отстегнула ремень, распахнула переднюю дверцу и вышла.

— В одиннадцать будь на этом месте, — крикнул ей вслед Джон, когда дочь направилась к группе ребят, собравшихся неподалеку под баньяном. — Или позвони, если надумаешь уйти раньше.

— Спасибо большое, что подбросили, шериф Вебер, — сказала Далила.

— Ерунда, Далила, с удовольствием довезу тебя и обратно до дома.

— Спасибо, но я вряд ли задержусь до одиннадцати.

— Я бы не советовал тебе возвращаться домой одной.

Далила наклонилась к переднему сиденью и благодарно улыбнулась.

— Вряд ли вам стоит из-за меня переживать, шериф. — Потом открыла дверцу, вышла и поспешила догонять Эмбер.

Матт и Джефф,[37] думал Джон, глядя на похожую на утку Далилу, семенящую вслед за Эмбер. Та немедленно ускорила шаг, очевидно стесняясь общества Далилы. Почему считается зазорным быть упитанным и престижно — костлявым? Эмбер уже смешалась с толпой подростков под раскидистыми ветвями баньяна, а Далила все еще стояла в сторонке. «О, нет! Это же Биг Ди!» — услышал он чей-то голос, недоумевая, что бы это могло значить. На противоположном конце большого парка собралась еще одна группа, и теперь они медленно направились друг другу навстречу. Интересно, где они расположатся? Может, показаться? Нет, пожалуй, не стоит. Он и так уже поручил одному из офицеров подежурить здесь и сообщить ему немедленно, если возникнет что-нибудь хотя бы в малейшей степени подозрительное.

Глядя вслед силуэту своей дочери, Джон думал о том, что скоро уже стемнеет. Он очень надеялся, что она не ослушается и придет сюда в одиннадцать часов. Ну почему нельзя поступить разумнее и уйти пораньше, как Далила? Хотя ему не нравилось, что Далиле придется одной возвращаться домой пешком ночью. Вряд ли ее можно рассматривать как потенциальную жертву нападения, но все равно она абсолютно беззащитна. Может, по пути в видеосалон заехать к Кэрри и сказать, что ему не нравится то, что ее дочь гуляет по ночам одна?

Но через десять минут, остановившись у крыльца ее дома и заглушив мотор, чтобы не передумать, он признался самому себе, что хотел заехать по совсем другой причине. Он понимал, что это глупо, что Кэрри он давно не интересен, что ее наверняка нет дома. Субботний вечер на дворе, как уже заметила ему Полин, Кэрри наверняка сейчас с Яном Кросби, и ему придется общаться с ее дрянной мамашей. Не следовало приезжать, думал он, подходя по дорожке к ее дому и громко постучав в дверь.

— Пришел, — услышал он за дверью крик Роуз. Она что, следила за ним из окна гостиной?

— Как раз вовремя, — со смехом сказала Кэрри, открывая дверь. На ней были черные капри и розовый свитер под цвет ярко-розовой помады. Светлые волосы были наполовину зачесаны наверх, наполовину распущены, и Джон так и не понял — это прическа такая, или она еще просто не решила, что делать с волосами. — Джон!

— Кэрри.

— Что-то случилось? С Далилой что-то случилось?

— С Далилой все в порядке, — торопливо заверил он ее.

— Разумеется, в порядке, — послышался с дивана в гостиной голос Роуз, матери Кэрри. — Что ей станется, этой толстухе? Я же говорила, что тебе не о чем беспокоиться. Заходите, шериф, посидите немного.

— Почему бы нет? — Джон вошел в гостиную и опустился в кожаное кресло напротив рыжего дивана, на котором прочно обосновалась Роуз. Со спинки кресла ему на плечо соскользнула кружевная салфетка, и он подпрыгнул, как будто это был паук.

— Нервничаете слегка, а, шериф? — спросила Роуз.

Джон снял с плеча сбежавшую салфетку и положил ее на стеклянный кофейный столик перед креслом.

— Да нет, Роуз, все нормально. А вы?

— Жива пока, — проговорила она умирающим голосом, как будто процесс выживания требовал от нее сверхчеловеческих усилий. Джон подумал про себя, что ее затянувшееся выживание давно тяготит ее близких, но вместо этого сказал, что рад слышать.

— Что вас привело к нам?

Джон перевел взгляд на Кэрри, которая так и осталась стоять, вопросительно на него глядя.

— Я видел недавно Далилу, — начал он, выдавая интонацией свои подлинные мысли: «Вечер субботы, но Кэрри дома». — Подвез ее до парка. — «И если в субботу вечером она дома, а не с Яном Кросби, то, возможно, добрый доктор вернулся к жене и, может быть, Кэрри снова свободна?». — Я предложил забрать ее в одиннадцать, когда заеду за Эмбер, но она ответила, что, наверное, уйдет пораньше. — «Ничего серьезного. Пара-тройка свиданий, пара-тройка ласковых слов с этих ненормально раздутых губ». — Просто хочу напомнить, что убийца еще на свободе, поэтому ни Далиле, ни тебе — уж если на то пошло — не следует гулять по ночам одной, пока мы не поймаем этого типа.

— Как мило, — проговорила Кэрри, — что ты заботишься о нас.

— А зачем вы на самом деле пришли? — спросила Роуз.

— Прошу прощения?

— Вы ведь заехали сюда не из-за Далилы. Что будет этому трактору? — повторила Роуз, откровенно наслаждаясь приведенным сравнением.

— Мама, я бы попросила тебя не говорить такие вещи.

— А почему вы до сих пор не поймали этого типа? — спросила Роуз, проигнорировав замечание дочери. — Пора вам в отставку. — И она подмигнула, будто давая понять, что имеет в виду не только его работу.

Джон удержался от ответной реплики, хотя у него и промелькнула мысль, уж не говорила ли эта мегера с мэром.

— А правда, у вас есть какие-нибудь зацепки? — спросила Кэрри, присаживаясь на подлокотник дивана.

— Нет, — признался Джон.

— А Кэл Гамильтон?

Джон уже начал уставать от чужой критики.

— А что такое? — спросил он. Вся его тоска уступила место профессиональному любопытству.

— Да то, что у него там творится что-то странное. На прошлой неделе мне пришлось забежать к ним, когда Далила нянчилась с его женой…

— Что значит «нянчилась с его женой»?

— Он не любит оставлять ее одну, утверждает, что у нее всякие фобии, но я не верю во всю эту чушь. По-моему, там страшные дела творятся.

— Например?

— Ну, не знаю… Я знаю только, что мне пришлось мчаться туда, чтобы принести стакан из собственного буфета, потому что Далила нечаянно уронила стакан на пол…

— Я ж говорю, трактор, — вставила Роуз.

— …и миссис Гамильтон впала в панику. Далила утверждает, что та просто перепугалась гнева мужа и что она не удивится, если у него под полом найдут кучу трупов. Я сказала, что не хочу, чтобы она туда ходила, но она говорит, что тогда за бедной миссис Гамильтон будет некому присматривать. Ты можешь что-нибудь с этим сделать, Джон? — Звук его имени с уст Кэрри прозвучал для него словно музыка.

— Ничего, если только Фиона Гамильтон сама не подаст жалобу.

— А ты можешь как-нибудь выбить ордер на обыск?

— На каком основании?

— На основании того, что он мог убить Лиану Мартин.

— Боюсь, то, что он «мог» это сделать, еще недостаточное основание.

В дверь позвонили.

Кэрри подскочила и засеменила к двери на своих трехдюймовых платформах.

— Пицца, — послышался чей-то голос.

— Вы опоздали, — заорала Роуз. — Я умираю с голоду.

— Мама, я тебя умоляю, — проговорила Кэрри, возвращаясь в гостиную с Яном Кросби, державшим в руках большую коробку с пиццей.

— Надеюсь, вы не забыли про двойной сыр?

— Разве я когда-нибудь про него забываю?

Роуз захихикала, как школьница.

— Вы ведь знакомы с шерифом, Ян? — игриво спросила она, когда Джон поднялся с места.

— Конечно. — Ян передал Кэрри коробку и пожал Джону руку. — Что-нибудь случилось?

— К счастью, нет, он просто заехал проведать знакомых.

— Он подвозил Далилу на всенощную, — объяснила Кэрри.

— А ваши дети туда поехали? — спросил Джон доктора.

— Насколько мне известно.

Ну и ответ! — удивился Джон. «Насколько мне известно», А почему не известно точно? Ты же их отец, черт бы тебя побрал. Отец должен знать, где его дети. Тем более теперь, когда в округе разгуливает убийца.

— Спасибо, что заехал, Джон, — сказала Кэрри, провожая его до двери.

— Будь осторожна, — попросил он.

По дороге домой он принял три решения: во-первых, никогда больше без надобности не наносить визитов Кэрри Фрэнклин; во-вторых, ему очень не нравится доктор Ян Кросби; и в-третьих, он лично разузнает во всех подробностях, чем занимался добрый доктор с самого момента своего приезда в Торранс.