Убийственная красавица

9

Шериф Вебер сидел в патрульной машине на обочине тихой жилой улочки, пытаясь сдержать подкатывавшую к горлу желчь. За без малого двадцать лет работы в полиции он навидался всяких ужасов — искалеченные трупы жертв автомобильных аварий, вспоротые животы пьяных скандалистов, распухшие синие лица избитых жен. Он видел жертвы несчастных случаев на охоте, жертвы сексуального домогательства. Видел блюющих подростков, в голос рыдающих жен, бьющихся в истерике детей. Он думал, что видел все.

Но такого — еще никогда.

Молодая девушка, девушка, которую он знал лично и давно был знаком с ее родителями, девушка, готовая вот-вот превратиться в женщину, у которой была вся жизнь впереди. Господи, да здесь одни сплошные штампы! — лежала в наскоро вырытой могиле в полумиле от того места, где несколько дней назад съехал в кювет Рэй Саттер. Половина ее головы была снесена выстрелом, произведенным с близкого расстояния, остальным уже успели поживиться звери и насекомые. У следователя уйдет не один день, а может, и не одна неделя, чтобы установить, какие еще мучения ей довелось пережить. Да он, черт побери, так и не сумел бы сказать наверняка, что это именно Лиана Мартин, если бы Грег Уотт не узнал футболку с надписью «Шевелись, сука». Грег входил в группу подростков, которую собрал и возглавил Кэл Гамильтон (тот сказал, что первым на подозрительный холмик земли набрел то ли Грег, то ли Джой Бэлфор). Джон мысленно отметил, что надо поручить своим помощникам хорошенько допросить потом всех троих, а также Рэя Саттера. А что, если он оказался тогда на этой дороге по гораздо более зловещей причине? Разумеется, футболка, в которую была одета Лиана, оказалась страшно грязной и окровавленной, и он даже представить себе не мог, чтобы благовоспитанная дама вроде Джуди Мартин позволила своей дочери напялить майку с такой пошлой надписью. Да еще и в школу. Шериф подумал об Эмбер. «Хотя когда дети достигают определенного возраста, они почти полностью выпадают из-под родительского контроля», — думал он, с трудом сдерживая слезы.

Уже в который раз за сегодняшнюю ночь ему приходилось сдерживать свои эмоции. Но даже разлагающийся труп Лианы показался ему не таким страшным после того, как он увидел исказившееся от горя прекрасное лицо Джуди Мартин, узнавшей от него об ужасной смерти своей дочери. Джон перевел взгляд на аккуратное белое бунгало Мартинов с полосатыми навесами и парадной дверью с затейливой резьбой. И увидел самого себя со стороны: вот он подходит к дому, тянется к звонку, в этот момент открывается парадная дверь, и он видит надежду в глазах Джуди, которая мгновенно сменяется тревогой, перерастающей в ужас, пока он еле слышным голосом сообщает ей кошмарную весть. Вряд ли он забудет, как у бедной женщины подкосились коленки и она опустилась на пол, потому что у ее мужа, стоявшего сзади нее, в этот жуткий момент тоже не было сил удержать ее миниатюрное тело. Он слышал молчаливый вопль, вырвавшийся из перекошенного рта. И в одно мгновение увидел, как она состарилась на много лет. На столько лет, сколько было ее дочери, понял он сейчас, печально покачав головой.

Не прошло еще и часа, как они нашли труп Лианы. Джону нужно было вызвать следственную группу из Брауарда, дождаться, когда выкопают тело девушки, и только потом ехать к Мартинам. Он не сомневался, что они уже все знают. Потому что, когда Лиану откопали, ребята поисковой группы уже что-то тараторили в свои мобильные телефоны.

Но выяснилось — что в общем-то неудивительно — никто не собирался первым сообщать об этом Говарду и Джуди Мартин. И эту сомнительную честь предоставили ему. Кроме того, он также должен был сказать Мартинам, что подозреваемых в убийстве их дочери пока нет, но, поскольку речь идет уже не об исчезновении девочки-подростка, а об убийстве, его отделу придется пересмотреть все аспекты данного дела. А это значит, что нужно заново опросить всех друзей и знакомых Лианы, всех ее одноклассников и учителей. Далила говорила, будто учитель физики чуть ли не трясется от молоденьких девушек? И всех остальных второстепенных лиц, вроде Кэла Гамильтона и Рэя Саттера. У Джона опустились плечи, когда он понял, что до конца недели ему придется лично допросить едва ли не всех обитателей города. А он уже смертельно устал.

Он взглянул на часы, решив, что лучше всего начать прямо сейчас — мэр звонил уже дважды после того, как выкопали тело Лианы: первый раз попросил держать его в курсе дел, второй раз предложил подключить к расследованию ФБР. Джону пришлось напомнить мэру, что он знает про жителей Торранса больше, нежели любой агент ФБР, и попросил его набраться терпения.

— Я раскрою это убийство, — пообещал он, решив съездить домой и принять душ. Нельзя же заявляться к людям в потной и грязной форме, в которой он помогал вытаскивать из грязи тело Лианы. «В этом ты не пойдешь», — уже слышал он насмешливый голос Полин, вспомнив, что сегодня они должны были ужинать с Сарой и Фрэнком Лоуренс. Но даже Полин должна понимать, что в связи с происшедшим они вообще никуда не могут идти. И потом, у него все равно нет аппетита. В данный момент его мутило при одной мысли о еде.

Джон молча посидел несколько минут, вспомнив о пропавшей девушке из соседнего графства Хендри. А вдруг Кэнди Эббот, так, кажется, ее звали, тоже зарыта где-нибудь поблизости? Вдруг по южной Флориде шныряет маньяк, охотящийся за молодыми девушками? Вдруг это только начало? Джон схватился за голову, не желая даже думать о подобном. Он для этого уже довольно стар, у него слишком мало энергии для таких расследований. У него есть целая команда умных, старательных молодых помощников. Да, они в лепешку расшибутся, чтобы отыскать убийцу Лианы, но опыта в таких делах у них еще меньше, чем у него. А тут еще этот тщеславный молодой мэр повсюду сует свой нос, предугадывая каждый его шаг. Еще и часу не прошло, а он уже возмущается, почему это они так медлят. Черт бы его побрал!

Джон знал: что бы там ни показывали в кино, в обычной жизни, как бы тщательно и кропотливо ни работала полиция, преступник либо сам сдается, либо его вычисляют едва ли не случайно. Он затряс головой, отгоняя всякие нежелательные мысли и образы, — надо ехать домой.

А дома он первым делом скажет своей дочери, как ее любит.

В окнах было темно.

Едва Джон переступил порог, как на него обрушился звук орущего телевизора. В общем, все как обычно, потому что телевизор у них в доме орал всегда.

— Полин? — позвал он, щелкая выключателем на пороге так называемой большой комнаты, которая одновременно являлась гостиной и столовой. Помимо размеров, больше в ней не было ничего примечательного. Простая прямоугольная комната со слишком аляповатой, на его вкус, хотя и достаточно дорогой мягкой мебелью. Они редко пользовались этой комнатой как столовой. И Джон не мог вспомнить, когда они в последний раз все втроем сидели на неудобном и громоздком диване, специально предназначенном для всей семьи, и смотрели телевизор.

Бросив взгляд в сторону спальни Эмбер, он увидел, что дверь закрыта, но из-за нее не доносилось ни звука, и из-под щели внизу не просачивался свет. Судя по всему, дочери там не было.

— Эмбер? — позвал он, еще не зная, слышала ли она новость про Лиану, и надеясь, что она все-таки дома. — Эмбер? Эмбер, ты у себя?

Так и не дождавшись ответа, он прошел на кухню и поставил на серую гранитную столешницу большой пакет из «Макдоналдса», который захватил по пути домой. В нем был бигмак, два макчикена и три большие порции картофеля фри, которыми он рассчитывал умаслить Полин за то, что им придется отменить ужин.

— Полин? — позвал он уже громче, проходя в их спальню в глубине дома. Хотя зачем он ее, собственно, зовет? Все равно она ничего не услышит за этим ревом. Полин уверила его, что повредила барабанные перепонки, слушая слишком громкую музыку в юности, поэтому телевизор может смотреть, только если звук включен на полную мощность, иначе, мол, ничего не услышит. Но, поскольку в остальном слух у нее был превосходный, Джон втайне подозревал, что она делала это намеренно, чтобы лишний раз досадить ему.

Иногда, если ему хотелось пораньше лечь спать, а она еще смотрела одну из своих любимых программ — насколько он мог судить, они у нее все были любимыми, — ему приходилось ночевать в крошечной спальне для гостей. Это не доставляло ему больших неудобств, если только не считать того, что кровать здесь была не очень широкая и не такая удобная, как в их общей с Полин спальне. Зато он спал в ней один; к тому же спальня для гостей являлась единственной комнатой в доме, где не было телевизора. Во всех остальных — даже в кухне и в ванной — они стояли. Это была не его идея, сам он никогда не считал себя поклонником телевидения. Поэтому Полин иногда обвиняла его в снобизме, хотя на самом деле все обстояло иначе: ему было довольно трудно сосредоточиться на просмотре. В детстве он страдал легкой формой синдрома нарушения внимания, и ему до сих пор было нелегко подолгу концентрировать внимание на каком-то одном занятии. Наверное, не самая лучшая рекомендация для человека, занимающего пост шерифа, понимал он. По счастью, продолжительность его концентрации внимания никогда не подвергалась строгой проверке. До сего момента.

— Полин? — Он вошел в спальню, переводя взгляд то на миловидную красотку с длинными белыми волосами и большой полной грудью, которая скакала в телевизоре, то на неубранную пустую постель. То, что постель неубрана, его не удивило. Его удивило то, что Полин на ней не валялась. Неужели Полин уже узнала про Лиану и, догадавшись, что ему придется работать всю ночь, уже отменила ужин и ушла куда-то вместе с Эмбер, позабыв выключить телевизор? — Полин? — повторил он, потом схватил пульт, валявшийся на простынях с зелено-желтыми цветочными рисунками, и выключил треклятый ящик.

— Что ты делаешь? — незамедлительно последовал возмущенный вопрос. — Не выключай. Я смотрю!

Джон выглянул в коридор.

— Полин?

Его жена появилась из гардеробной, расположенной между спальней и ванной, на ходу застегивая золотую сережку. Ее крашеные каштановые волосы до плеч сейчас были собраны в узел на затылке, и, кажется, на ней, было новое синее платье. Во всяком случае, Джон решил, что оно синее. Помимо нарушения внимания он страдал еще и некоторой степенью дальтонизма, так что, вполне возможно, платье могло оказаться и черным. Ну а поскольку он не помнил, чтобы видел его раньше, то и решил, что оно, скорее всего, новое. Полин вечно жаловалась, что для шерифа он ужасно ненаблюдателен.

Не то чтобы его жена была непривлекательной женщиной — напротив, даже очень. В свои сорок три она была довольно стройной женщиной, с карими глазами и улыбкой настолько же очаровательной, насколько и редкой.

— Ты опоздал, — сказала она, выхватывая у него из руки пульт и снова включая телевизор. — Иди-ка сними эти грязные тряпки и прими душ. Я сказала Саре, что мы встретим их в половине восьмого, остались считаные минуты.

— Так ты ничего не слышала?

— Ты о чем?

— Про Лиану?

Полин ничего не ответила, мгновенно переключив все свое внимание на экран.

— Ты только взгляни на ее лицо, — сказала она, показывая на экран. — И она смеет утверждать, что не делала никаких пластических операций. Кого она дурачит? Если женщине за пятьдесят и у нее нет морщин, значит, она непременно делала подтяжку, и не одну.

— Полин, — сказал Джон громче, чем хотел, отчего у жены напряглись плечи. — Мы нашли тело Лианы.

— Да, я знаю. — Полин уставилась в пол, покрытый кремовым ковром. — Mon Dieu,[28] ты не снял ботинки.

— Ботинки?

— Ты заляпал весь ковер.

— Так ты знаешь про Лиану?

Полин снова напрягла плечи и слегка распрямилась.

— Сара рассказала мне это по телефону двадцать минут назад.

— Тогда что ты, черт побери, делаешь?

— Что значит «что я делаю»? Собираюсь на ужин. — Тут она принюхалась. — «Макдоналдсом» пахнет.

Джон еще больше повысил голос, чтобы перекричать телевизор.

— Я купил пару макчикенов. — У него уже появилось впечатление нереальности происходящего, будто он стал невольным участником одного из этих жутких реалити-шоу, которые так обожает его жена.

— Зачем мне макчикен, когда мы ужинаем с Сарой и Фрэнком?

— Потому что мы не ужинаем с Сарой и Фрэнком, — взорвался он, услышав в голосе жены вызов. — Потому что была жестоко убита девушка…

— Девушка, которую мы едва знали…

— Знали.

— Едва.

— Мы хорошо знаем ее родителей.

— Которые вечно задирают перед нами нос. Попробуй скажи, что это не так.

— Говард и Джуди Мартин…

— …Знаю-знаю, прекрасные люди. Пощади меня! Это совершенные снобы, которые обращаются к тебе только тогда, когда им что-то нужно.

— У них убили дочь.

— Да, жестоко убили, я знаю. Ну и что теперь можно сделать?

— Черт возьми, Полин, ты хоть понимаешь, что несешь?

— Только не надо делать из меня бесчувственную негодяйку, — отрезала она. — Мне очень жаль, что бедная девочка погибла. Правда, жаль. Но что я должна делать? Разочаровать своих друзей и отменить ужин? Это ее не воскресит.

— Я не могу, — сказал Джон, изумленно качая головой.

— Что значит не можешь? Почему не можешь? Неужели ты рассчитываешь уже сегодня до чего-то докопаться?

— Не знаю. Но, во всяком случае, я должен попытаться.

— Так попытайся после ужина. А твои подчиненные на что?

— Они уже работают. Полин, ну сама пораскинь мозгами. Что они подумают, если я отправлюсь в ресторан, когда все остальные пашут как проклятые?

— С каких это пор тебя стало волновать чужое мнение?

— Не в этом дело! К тому же на меня уже насел Шон Уилсон…

— Шон Уилсон мелкое ничтожество.

— Он мэр, Полин.

— Да, ну конечно, маленький замечательный мэр. Я тебя умоляю! Да ты разделаешься с ним голыми руками.

— Просто я не могу пойти на ужин с Сарой и Фрэнком, — снова повторил Джон. — Я не хочу ужинать с Сарой и Фрэнком и не хочу сваливать это на плечи своих подчиненных. Убита молодая девушка, и я обязан хотя бы попытаться найти убийцу.

— Я тебя умоляю, — фыркнула Полин. — Да ее, скорее всего, прикончил ее дружок.

— Дружок? — неужели Полин знает что-то такое, чего не знает он? — Почему ты так говоришь?

Полин махнула в сторону телевизора:

— Потому что в таких делах всегда замешан дружок, бойфренд. — Тут она помолчала, и на ее лице впервые за все время отразилась неуверенность. — Разве нет?

— Мы, конечно, не исключаем такой возможности, только…

— Только?

Джон помолчал, не зная, что следует говорить, а что нет.

— По-моему, мы имеем дело с маньяком.

— Что?

— Пока это только мое предположение, так что смотри не сболтни никому. Меньше всего мне хотелось бы сейчас сеять панику среди населения.

— Что ты такое говоришь? Почему маньяк?

— Потому что пропала еще одна девушка.

— Что? Кто?

— Девушка из графства Хендри. Мы ее не знаем.

— Но с чего ты взял, что ее исчезновение как-то связано с Лианой? — спросила Полин.

— Интуиция, — правдиво ответил Джон.

— Девушки часто пропадают! И всегда по разным причинам. Может, она просто сбежала на другой край света со своим парнем.

— Может, и сбежала…

— Тогда при чем здесь интуиция? Разве она никогда тебя не подводила?

— Подводила, и не раз.

— Тем не менее на сей раз ты почему-то решил иначе, — заявила Полин, прочитав по глазам его мысли.

— Именно.

— Merde (черт). — Полин рухнула на постель, скидывая с ног туфли с открытыми мысами. — Ты правда считаешь, что это серийный убийца? — спросила она, немного помолчав.

— Не знаю.

— Ты думаешь на кого-нибудь из наших знакомых?

— Не знаю.

— Ты вообще хоть что-нибудь знаешь?

— Я знаю, что до тех пор, пока мы не найдем убийц Лианы, мы должны принять чрезвычайные меры предосторожности, и особенно это касается Эмбер. Кстати, где она?

— Что значит где? Разве она не дома?

Джон тут же выскочил из комнаты, промчавшись через кухню и большую комнату к спальне Эмбер, и ладонью толкнул дверь.

На кровати подскочила худенькая фигурка.

— Эмбер! Слава богу. — Джон в два шага пересек расстояние, отделяющее порог от кровати, и обнял девочку. — Ты не слышала, как я тебя звал?

— Нет, — ответила Эмбер, вырываясь из его объятий и убирая за уши свои длинные каштановые волосы. — Я тут прилегла на несколько минут и, кажется, уснула. — Она перевела взгляд с отца на мать. — А в чем дело?

— Мы решили, что ты куда-то ушла, — сказал Джон.

— Ну и что?

— Теперь, если соберешься куда-нибудь, обязательно предупреждай нас. По крайней мере пока. И ни в коем случае не гуляй одна.

Эмбер уставилась на отца глазами, будто раскрашенными изумрудно-зеленым карандашом.

— Из-за Лианы?

— Ты уже знаешь? — спросила с порога Полин.

— Я прочитала в Интернете.

Джон встрепенулся и посмотрел на стоявший на столе компьютер.

— Что? Как?

— Мне прислали сообщение.

— Кто прислал?

— Спроси лучше, кто не присылал.

— Покажи, — велел отец.

Эмбер молча потянулась с постели к компьютеру. Она была в безразмерных штанах цвета хаки и клетчатой рубашке на несколько размеров больше. Если ей так нравится быть тощей, зачем же тогда прятать свое тело? — мелькнул в голове Джона вопрос, пока Эмбер рылась в почте.

Ей пришло тринадцать писем, по сути одного содержания: Лиану Мартин убили выстрелом в голову. Это отвратительно и мерзко. В одном из них, без подписи, говорилось, что ее изнасиловали и обезглавили. Виктор Драммонд написал, что из тела Лианы высосали всю кровь.

— Чушь, — сказал Джон дочери, которая снова легла на свою широкую кровать.

— Я тоже так решила, — сказала Эмбер. — Но ее правда застрелили? Выстрелили в голову?

— Правда.

— Ее изнасиловали?

— Мы пока не знаем.

— И не знаете, кто это сделал?

— Твой отец считает, что это серийный убийца, — вставила Полин.

— Полин, я тебя умоляю! — воскликнул Джон. — Что я тебе сказал?..

— Серийный убийца? — Зеленые глаза Эмбер округлились, отчего еще сильнее запали щеки.

— Дело в том, что пропала еще одна девушка, — продолжала Полин, проигнорировав раздражение мужа.

— Что?

— Так, хватит! — твердо сказал Джон. — Никому об этом не рассказывайте. Ясно? — Хотя он прекрасно понимал, что это бесполезно. Он уже представил, как Полин сплетничает по телефону с подругами, а Эмбер рассылает по сети письма.

— Разумеется, — в один голос ответили жена и дочь. — Oui. Хорошо.

— Это только предположение. Мы ничего не добьемся, если лишний раз всех взвинтим, — сказал он. — Но пока мы не поймаем этого парня, я не хочу, чтобы ты выходила из дома одна. Тебе ясно?

— А если вы его не найдете? — спросила Эмбер.

Джон покачал головой. На этот вопрос у него не было готового ответа.

— Я прошу только об одном — будь предельно осторожна. Хорошо?

Эмбер кивнула.

— Из школы сразу же возвращайся домой. Я буду подвозить тебя в школу по утрам, а мама будет забирать.

— Что? — сказала Полин.

— В понедельник состоится прослушивание, — запротестовала Эмбер. — Мы собираемся ставить «Поцелуй меня, Кэт», и мистер Липсман предложил мне сыграть сестру Кэт, Бьянку.

— Хорошо, — согласился Джон, после того как жена кивнула. — Но когда прослушивание закончится, сразу же позвони.

Эмбер лишь пожала плечами.

— И начинай есть, — неожиданно для самого себя сказал Джон. — Ты же весишь от силы два фунта, черт побери. Если тебя, не дай бог кто-нибудь схватит, у тебя даже не будет сил сопротивляться.

Огромные зеленые кружки глаз закатились к потолку.

— Твой отец принес еду из «Макдоналдса», — сказала Полин, и Джон ощутил внезапный прилив благодарности за ее поддержку.

Эмбер смотрела на родителей во все глаза так, как будто они сорвали с себя всю одежду и теперь стояли перед ней абсолютно голыми. На ее лице читался неподдельный ужас.

— Я купил бигмак, пару макчикенов и картошку фри, — продолжал Джон, игнорируя ее взгляд.

— Ты что, шутишь?

— Разве похоже, что я шучу?

— Ты же знаешь, что я не ем мяса.

— Тогда съешь картошку.

— Я не ем жареное.

— Тогда что ты вообще ешь? — гневно спросил Джон.

— Джон, — предупреждающе вставила Полин.

— Много чего.

— Что? Что ты ешь? — продолжал он ее допрашивать, прекрасно понимая, что выбрал неверную тактику, но уже не в силах остановиться. Рита Хенсен, школьная медсестра, с которой он проконсультировался после того, как вес Эмбер снизился до опасного минимума, сказала ему, что нарушения пищевого поведения практически не поддаются лечению, если только девочка сама не попытается с этим что-то сделать, но даже в этом случае она, скорее всего, будет мучиться всю жизнь. А кричать на нее бессмысленно. В обществе уже сформировался устойчивый стереотип, будто идеальная женщина должна походить на мальчика-подростка.

Есть, однако, женщины, доводящие себя и до другой крайности, подумал Джон. Вроде Кэрри Фрэнклин, которая больше похожа на надувную куклу, а не на живого человека. Хотя он не мог не признать, что выглядела она при этом весьма аппетитно. Что творится с людьми, черт побери? С каких это пор женщинам надоели их естественные формы?

— Я не хочу это обсуждать, — заявила Эмбер, ложась на кровать и накрываясь с головой одеялом в знак того, что разговор окончен.

— Эмбер…

— Джон, — твердо сказала жена. — Оставь нас одних. — И она мягко вытолкала его за дверь.

Джон понимал, что единственное, что Эмбер пока в состоянии контролировать, — так это свой собственный вес. Реальный мир вселяет ужас, особенно девушке, которая вот-вот должна превратиться в женщину.

И кто он такой, чтобы спорить по этому поводу, учитывая, что случилось с Лианой Мартин?