Убийство в частной лечебнице

Глава 13 Поразительные выходки аптекаря

Глубокая ночь со вторника на среду

Сказать, что Найджел и Анджела были ошарашены — значит, не дать никакого представления о сумятице у них в головах. Челюсти у них отвисли, глаза вылезли на лоб. В животе, как обычно говорят, что-то перевернулось. Мистер Сейдж все это время продолжал улыбаться во все вставные зубы. Молодым людям показалось, что прошло минуты три, прежде чем они оправились от потрясения. На самом деле секунд через пять Анджела опомнилась и произнесла тоненьким голоском, который ей самой показался чужим:

— Ох… надо же! Как здорово!

— Ну надо же! — эхом отозвался Найджел. — Вот оно как вышло! Повезло! Да уж!

— Да, — откликнулась Анджела.

— Мне показалось, что кто-то употребил мое имя всуе, — игриво продолжал златозубый красавец.

Было бы утомительно воспроизводить речевую характеристику мистера Сейджа. Достаточно сказать, что его произношение была жеманным до последней степени. Последнее его высказывание можно было бы записать как «Мне-е-е показа-а-алось, что кто-о-о-то употреби-и-ил мое и-имя всу-у-э». Пусть будет так, и на этом остановимся.

— Я как раз собиралась представить вас друг другу, — сказала сиделка Бэнкс, о которой молодые люди и думать забыли, попав в эту жуткую ситуацию.

Мистер Сейдж бросил на Бэнкс странно неодобрительный взгляд и повернулся к своей добыче:

— И кто же, — весело спросил он, — наш общий друг?

Различные варианты вихрем пронеслись в мыслях Анджелы и Найджела. Предположим, они рискнут снова назвать Маркуса Баркера, автора красной книжонки. У него есть магазин. Он в тюрьме. Это все, что они знают про товарища Баркера. Предположим…

Найджел набрал воздуху и наклонился.

— Это… — начал он.

— Товарищи! — прокричат чудовищно громкий голос, — начнем с пения «Интернационала»!

Они вздрогнули и повернулись к платформе. Лицом к залу стоял бородатый гигант в русской косоворотке. Прибыл товарищ Какаров.

Прочие товарищи, руководимые с платформы, немедленно устроили оглушительный рев. Найджел и Анджела, покраснев от облегчения, сделали несколько гримас, показывая Сейджу, что говорить невозможно. Сейдж ответил такой же гримаской, встал по стойке смирно, и его пронзительный голос врезался в «Интернационал».

Потом, обсуждая дело с инспектором Аллейном, они не могли вспомнить ни одного высказывания товарища Какарова из первой половины его выступления. Он был представителем славянского типа, крупного размера, с очень красивым голосом и копной торчащих волос. Это все, что до них на тот момент дошло. Когда красивый голос взволнованно переходил в рык, они обменивались паническим шепотом.

— Может, ускользнем?

— НЕЛЬЗЯ! Не сейчас.

— Позже?

— Да… наверное, слишком уж сомнительно.

— Что ты имеешь в виду?

— Ш-ш-ш… Я собираюсь…

— Тс-с-с!

В какой-то момент Найджел, к своему ужасу, увидел, что Анджела вот-вот захихикает. Он величественно нахмурился, потом скрестил на груди руки и с видом величайшего интереса уставился на товарища Какарова. К сожалению, это произвело на Анджелу (которая, несомненно, была в слегка истеричном состоянии) невыносимо смешное впечатление. Девушка была в ужасе от своего поведения, ее охватила паника, но она чувствовала, что должна отсмеяться.

— Заткнись, — выдохнул Найджел, не разжимая губ, и основательно ткнул девушку в бок. От этого толчка кресло заметно содрогнулось. Анджела смятенно огляделась по сторонам. В углу зала, среди моря восхищенных и завороженных лиц, она увидела кого-то, кто наблюдал за ней. Это был тот самый человек, с которым разговаривал Аллейн, когда они пришли. Анджела почувствовала, что смех замер у нее в мгновенно пересохшем горле. Вдруг все сразу перестало казаться смешным. Может быть, никто и не заметил ее дурацкого приступа. Бэнкс, время от времени произнося «слушайте, слушайте!» голосом официального одобрения, смотрела только на Николаса Какарова. Мистер Сейдж сидел к ним спиной. Анджела пришла в нормальное состояние, и ей стало очень стыдно. Она обрела способность думать и вскоре измыслила план. Аллейн немало рассказывал о Рут О'Каллаган. У него был живой дар описывать людей, поэтому Анджеле казалось, что она точно представляет себе, какова мисс О'Каллаган. А что, если?.. Она смотрела глазами зачарованного ангела на товарища Какарова, а сама соображала. И вдруг его слова зазвучали эхом ее собственных мыслей:

— Смерть министра внутренних дел Дерека О'Каллагана… — гремел товарищ Какаров. Очнувшись от своих мыслей, Найджел и Анджела слушали уже с интересом. — …не для нас тошнотворные сантименты выродившейся и изнеженной буржуазии. Не для нас омерзительные слезы лицемерных наемных рабов. В добрый час умер этот человек. Останься он в живых, он причинил бы много зла. Он пал с хвалой тирании на устах. И я повторяю: в добрый час он умер. Мы знаем это, так давайте же открыто объявим об этом! Он был врагом народа, гнойной язвой, которая высасывала жизненные соки из пролетариата. Слушайте все! Если его намеренно убили и я знал бы, кто это сделал, я бы приветствовал этого человека, протянув ему руку братской любви, и назвал бы этого человека Товарищем!

Он сел среди громких воплей одобрения. Мистер Сейдж восторженно вскочил на ноги.

— Товарищ! — завопил он возбужденно. И тут — словно кто-то спустил курок. Закипели старые как мир дрожжи массовой истерии. Половина народу вскочила на ноги и завопила. Мисс Бэнкс упустила свое вязание и стала делать странные колотящие движения руками. «Да здравствуют анархисты!» — завизжал кто-то за их спинами. Рев продолжался несколько минут, а Какаров пристально наблюдал за делом своих рук. Потом товарищ Робинсон подошел к краю платформы и поднял руки вверх. Но шум прекратился не раньше, чем русский с полупрезрительной усмешкой подошел к своему коллеге.

— Друзья, — сказал Какаров, — потерпите, недолго осталось ждать. А пока что — потерпите. С большим трудом нам удается проводить наши митинги. Давайте не будем вызывать слишком больших подозрений в блистательных мозгах наших потрясающих полицейских, этих одетых в мундиры автоматов, которые защищают интересы капиталистов.

Товарищи долго веселились по этому поводу. Анджела явственно услышала смех инспектора Аллейна. Митинг закончился после краткой речи товарища Робинсона относительно задолженностей по взносам. Мистер Сейдж радостно повернулся к ним с победной улыбкой.

— Потрясающе, правда? — воскликнул он.

— Замечательно!

— А теперь, — продолжал мистер Сейдж, с восхищением глядя на Анджелу, — пожалуйста, скажите мне, кто этот наш общий друг?

— Ну, на самом деле не такой уж близкий друг, хотя нам обоим она очень нравится, — Анджела осмотрелась по сторонам и наклонилась вперед. Мистер Сейдж галантно наклонил к ней свои кудри.

— Мисс Рут О'Каллаган, — сказала Анджела, тихонько, чтобы, кроме Сейджа, ее услышал только Найджел. Он немедленно подумал, что она сошла с ума.

Наверное, мистер Сейдж качнул свой стул назад слишком сильно, потому что он вдруг стал весьма характерно хватать руками воздух. Ноги его взметнулись вверх, и в ту же секунду он сверзился со стула.

— Убийственно! — воскликнул Найджел и поспешно наклонился к упавшему.

Мистер Сейдж отбивался от него крайне агрессивно и после титанической борьбы сам встал на ноги.

— Надеюсь, — сказала Анджела, вовремя вспомнив, что говорить надо вульгарным голосом, — вы себе ничего не повредили. Мне так жаль вас.

Мистер Сейдж молча таращился на Найджела. Наконец он втянул воздух и проблеял:

— Нет, спасибо. Я вполне-е-е в поря-я-ядке.

— Но вы так побледнели. Ведь вы здорово бухнулись. Присядьте на минутку.

— Спасибо, — пробормотал он и плюхнулся на стул. — Господи, как глупо с моей стороны.

— Очень больно, наверное, — серьезно сказал Найджел.

Вдруг Анджела расхохоталась.

— Ох, — пискнула она, — ради бога, простите. Ужасно с моей стороны, но я просто не могу остановиться.

— Право, Ягодка! — пристыдил ее Найджел.

— Инстинктивный смех по поводу телесных повреждений, — сказал мистер Сейдж, который уже пришел в себя, — это рудиментарное явление. Вероятно, оно восходит к тем временам, когда дикое животное оскаливалось, чтобы вступить в битву с противником. Тут невозможно удержаться.

— Как мило с вашей стороны так отнестись к этому, — сказал Анджела сквозь слезы смеха. — Очень забавное у нас вышло знакомство.

— Да.

— Мне лучше вам все объяснить, — продолжала Анджела.

Найджел, который счел падение мистера Сейджа даром Провидения, слушал в полном ужасе.

— Мы из Клерминстера-Стортона в Дорсете, неподалеку от священного очага предков О'Каллагана. На прочих из этой семейки нам, честно говоря, наплевать, пусть все это знают. Но она совсем другая, правда, Клод?

— Совершенно другая.

— Да. Мы виделись с ней в Лондоне и попытались убедить ее взглянуть на вещи с просвещенной точки зрения, и, хотя она по рукам и ногам скована традициями своего класса, она не отказывается слушать. Она и рассказала нам про вас, мистер Сейдж. Она считает, что вы — страшно умный человек, правда, Клод?

— Правильно, — подтвердил несчастный Найджел.

— Вот как получилось? — сказал мистер Сейдж. — Я тоже пытался заставить мисс О'Каллаган думать, пытался открыть ей глаза. Это моя клиентка, и она интересуется моей работой. Заметьте, я ни от кого не принимаю покровительства. Она предложила мне не покровительство, а дружбу. На самом деле я совсем не так хорошо ее знаю, но… — Он помолчал, посмотрел на Найджела и добавил: — Если быть честным, я очень мало виделся с ней с тех пор, как О'Каллаган предложил свой позорный закон. Я почувствовал, что эта ситуация подвергнет нашу дружбу слишком серьезному испытанию. Мы никогда не обсуждали с ней ее брата. Она знает мои взгляды, она поймет. Да, конечно, поймет…

— Разумеется, — пробормотала Анджела.

— Несомненно, — подхватил Найджел.

— Собственно говоря, — продолжал мистер Сейдж, — я должен признать, что по вопросу смерти О'Каллагана я не зашел столь далеко в своих взглядах, как товарищ Какаров. Несомненно, его смерть — благо. Теоретически я признаю, что существует такая вещь, как оправданное устранение человека, но убийство — вроде этого — нет.

— Это и было оправданное устранение, — свирепо сказал Найджел.

— Тогда надо было сделать это открыто во имя Идеи.

— Болтаться на веревке никому не хочется.

— Клод, ты ужасен. Я согласна с мистером Сейджем.

— Благодарю вас, мисс… э-э-э… Пардон, боюсь, что не знаю…

— Ягодка! — воскликнул вдруг Найджел. — Нас же ждет наш кореш! Он тут околачивается возле дверей. Елки-палки! Уже половина второго, а мы обещали, что встретимся с теми ребятами гораздо раньше!

— Ой, как ужасно получилось! — охнула Анджела.

Они наспех пожали мистеру Сейджу руку, торопливо выразили надежду, что снова встретятся, и быстренько смылись.

Товарищи снова разбились на группки. Многие ушли. Найджел и Анджела увидели Аллейна возле двери с его мрачным приятелем. Их обогнал хорошо одетый коротышка, быстро прошел к наружной двери и шумно сбежал по металлическим ступенькам. Аллейн постоял и посмотрел ему вслед. Он и мрачный тип обменялись взглядами.

— Пошли, — сказал Аллейн.

По дороге Найджел и Анджела продолжали оживленно беседовать своими фальшивыми голосами. Аллейн все время молчал, как и его приятель. Анджела испугалась. Неужели этот человек их подозревает?

— Мне кажется, митинг был совершенно чудесный, — сказала она громко на пустынной улице.

— Побуждает к действию, именно так, — сказал Найджел.

Мрачный тип неопределенно хрюкнул. Аллейн молчал.

— Я так рада, что познакомилась с товарищем Сейджем, — продолжала Анджела с восторженным видом.

— Он малый ничего, — снисходительно согласился Найджел, — но я бы не сказал, что у него здравые взгляды.

— Ты насчет О'Каллагана? Ну, не знаю. А что вы думаете по поводу О'Каллагана, товарищ? — в отчаянии Анджела обратилась к Аллейну.

— Я целиком за кровопролитие, — сухо сказал Аллейн. — А вы, товарищ? — Он повернулся к своему приятелю.

Тот издал коротенький зловещий смешок. Анджела вцепилась Найджелу в руку.

— Он был это… нарыв… — сказала она сбивчиво, но решительно. — А когда у нас нарыв, мы… мы…

— Накладываем компресс, — подсказал Аллейн.

— Мы его вырезаем.

— Пур анкураж лезотр, — сказал человек на чудовищном французском[11].

— О-о-о, — сказал Найджел, — не совсем так, товарищ… э-э-э…

— Фокс, — сказал Аллейн. — Вы уже встречались с ним.

— ?!!

— Все в порядке, сэр, — примирительно сказал Фокс. — Это просто я челюсти вынул. Очень сбивает с толку. А у вас очень ничего получалось. Я просто с удовольствием вас слушал.

— Эти речи и впрямь побуждали к действию, — добавил Аллейн.

— Инспектор Аллейн, — в бешенстве сказала Анджела, — этого я вам никогда не прощу! Никогда!

— Тс-с-с! — сказал Аллейн. — Тут и стены имеют уши!

— Ох-х-х! — бушевала Анджела. — У-у-у-у-у! О-о-о-о!

— Убийственно! — очень тихо сказал Найджел.

Они молча шагали, пока не оказались у реки. Возле них остановилось такси, и они в него сели. Инспектор Фокс вытащил из кармана картонную коробочку, воспитанно отвернулся и вставил челюсти.

— Простите, пожалуйста, мисс, — сказал он, — но с ними как-то оно приятнее.

— А теперь рассказывайте, — потребовал Аллейн, — что именно вы там вытворяли?

— Не скажу.

— Не скажете, мисс Анджела? Это затрудняет положение.

— Да ладно тебе, Анджела, — сказал устало Найджел. — Ему же надо знать. Придется все выложить.

Пришлось выложить. Двое полицейских молча слушали.

— Да, — сказал Аллейн, когда рассказ был закончен. — Все это весьма интересно. И информативно. Давайте уточним. Вы говорите, что, когда вы размахивали именем мисс О'Каллаган перед носом у вашего приятеля, — очень опасный трюк, мисс Анджела, — Сэйдж кувырнулся со стула. Как вам кажется, это произошло случайно или он сделал это намеренно? Вы думаете, он был так потрясен, что потерял равновесие и шлепнулся, или это была выходка, специально рассчитанная на то, чтобы отвлечь ваше внимание? Может быть, вы сами так увлеклись лицедейством, что не заметили.

— Разумеется, нет. По крайней мере…

— По-моему, он был потрясен, — сказал Найджел.

— Ну да, — согласилась Анджела. — И мне тоже так кажется. Но, что странно, он был больше расстроен потом, когда уже оказался на полу. Лицо у него стало цвета зеленого горошка. Господи, до чего же он был смешон!

— Вне сомнения. А чем можно объяснить это развлекательное происшествие? Что вы сказали ему?

— Я — ничего. Найджел что-то сказал… мы с ним оба постоянно восклицали.

— Я его подхватил, так он еще начал от меня отбиваться…

— А потом он встал на ноги, и мы, естественно, его спросили, все ли с ним в порядке, а он ответил «впо-о-олне». И ему вроде как стало лучше.

— А что такое вы ему сказали, Батгейт?

— Не знаю, право. Что-то вроде «караул!» или «елки-палки» или «ай-яй-яй»… что-то в этом роде.

— А сразу после того он сказал, что не совсем разделяет порыв братской любви товарища Какарова к убийце О'Каллагана… правильно?

— Да, он вроде как считает, что тот зашел слишком далеко.

— И все-таки, — продолжал Аллейн, — и все-таки я помню, что при заключительных словах задушевной речи Какарова Сейдж вскочил на ноги и завопил: «Товарищ!»

— Да… так оно и было, — согласился Найджел. Но он мог просто увлечься. Он на самом деле вполне неплохой парень, если только отбросить его страшное жеманство.

— Он весьма прилично отзывался о мисс О'Каллаган, — добавила Анджела.

— Похоже на то. А Сейдж и моя дорогая подружка Бэнкс о чем-нибудь разговаривали?

— Ни словом не обменялись.

— Ну что, Фокс?

— Ну что, сэр?

— Наверное, завтра мне стоит нанести мистеру Сейджу визит в его аптеку… Боже, так это получается уже сегодня, правильно? Который чае?

Инспектор Фокс вытащил часы из кармана заношенного пальто огромной грязной лапой.

— Вот-вот пробьет два, — сказал он, — слушайте.

Он опустил окно такси. По реке разнесся сиротливый горестный рев пароходной сирены. Затем Биг Бен прозвонил два в холодном ночном воздухе.

Инспектор Фокс с серьезным одобрением посмотрел на часы, убрал их и сложил руки на коленях.

— Мечтаете о постели, Фокс? — спросил Аллейн.

— Я-то уж точно, — откликнулась Анджела.

— А что, если мы отправим Батгейта в такси домой, а сами завернем в контору на полчасика?

— Отлично, сэр.

— Тогда выходим.

Он постучал в окошко водителя, и такси остановилось. Оба полицейских вышли. Аллейн переговорил с водителем, потом заглянул в салон машины.

— Большое спасибо вам обоим за помощь, — сказал он.

— Послушайте, Аллейн, надеюсь, вы не считаете, что мы показали себя распоследними ослами? — скорбно спросил Найджел.

Аллейн задумался.

— Я считаю, что вы приложили к этому все усилия, — наконец вымолвил он.

— Надо будет взять вас обоих на службу в полицию, сэр, — добавил Фокс. Его будничный голос прозвучал на морозе странно отдаленно.

— Ну да, инспектор Фокс, — подозрительно сказал Найджел. — Вы это уже раньше говорили.

— Спокойной ночи, товарищ Анджела, — сказал Аллейн, — спокойного сна.

— Спокойной ночи, инспектор. Я не обиделась на вас за вашу шутку.

— Благослови вас Бог, — мягко ответил Аллейн и захлопнул дверцу.

Такси уехало. Чуть дальше на Набережной улице уборщики поливали асфальт из шлангов. Струя воды разбрызгивалась огромным веером. Было очень тихо, если не считать шума воды, сирен и время от времени гудков такси в отдалении. Двое полицейских переглянулись.

— Интересно, много ли они навредили, — сказал Аллейн.

— Я бы сказал, сэр, вовсе нет.

— Надеюсь, что вы правы. А если навредили, я сам виноват. Пошли покурим.

В кабинете Аллейна они закурили трубки. Аллейн стал что-то писать. Фокс серьезно рассматривал противоположную стену. Они казались очень странной парой: кошмарная одежда, грязные лица, испачканные руки.

— А она милая, эта юная леди, — наконец сказал Фокс. — Невеста мистера Батгейта, сэр, если можно спросить?

— Да.

— Очень приятная молодая пара.

Аллейн нежно посмотрел на него.

— Ах ты, старый мешок чепухи… — Он отложил ручку в сторону. — На самом деле я не слишком рисковал с ними. Маленький человечек к ним даже близко не подходил. Вы его, разумеется, узнали?

— Конечно. Я запомнил его с предварительного расследования. Он сидел к нам спиной.

— Да, я его тоже видел. Слишком он хорошо одет, резко выделялся в этой компании. Никакой попытки одеваться на уровне «товарищей».

— Да уж, — ответил Фокс, — очень странно.

— Вообще тут все очень нечисто. И еще что странно: он прошел вплотную к Сейджу и сиделке Бэнкс, и никто из троих даже ухом не повел.

— Вот именно. Если они в сговоре, это может быть подстроено специально.

— Знаете, Фокс, как-то мне кажется, что вся эта коммунистическая белиберда не может быть подоплекой этого дела. Это компания со своими причудами, они устраивают митинги, печатают брошюрки, причиняют хлопоты полиции. С нашей точки зрения — сплошное беспокойство, но они не из того теста, из которого делают наемных убийц. Разумеется, найдись там хоть один фанатик… — Он замолчал и покачал головой.

— Ну что ж, — сказал Фокс, — так и есть. Они не очень-то много значат. А он, может быть, другой. Может, он и есть фанатик.

— Не того сорта, я уже думал об этом. Я снова к нему съезжу и увижусь с ним. Завтра. Сегодня то есть. Мне этот тип все-таки симпатичен. Придется нам связаться с тем специалистом, который работает по компании Какарова, и узнать, насколько интересующий нас человек увяз в этом деле. Ну и денек был, однако. Кажется, века прошли с тех пор, как мы с вами тут сидели и ждали отчета о вскрытии. Черт… Мне кажется, что мы готовы помножить два на два и получить стеариновую свечку. Такое ощущение, будто мы вот-вот помчимся по ложному следу.

— Очень жаль, — ответил Фокс.

— Сколько времени? Половина третьего. Наверное, Батгейт уже дома. Высадил мисс Анджелу — у нее был усталый вид — возле дома ее дядюшки… Осчастливлю-ка я его на сон грядущий.

Он набрал номер и подождал.

— Привет, Батгейт. Сколько вы ставили на своего маленького смешного человечка?

— На Робертса? — В трубке отчетливо слышался голос Найджела.

— Да, Робертса.

— Два к одному, помнится. А что? Что-то случилось?

— Вы заметили, что сегодня Робертс был на митинге?

— Робертс?!

— Вот-вот. Робертс. Спокойной ночи.

Аллейн повесил трубку.

— Пошли, — устало сказал он Фоксу. — Давайте перемножим два и два и получим стеариновую свечку.