Убийство в частной лечебнице

Глава 6 Старший инспектор Аллейн

Пятница, двенадцатое. Вечер

— Привет, Братец Лис, — сказал Аллейн, оторвав взгляд от стола. — И где же это вы были в новом котелке?

— Ходил с визитом к Снежной королеве, — ответил Фокс неожиданно очень образно, — и под словами «Снежная королева» я не имею в виду атаманшу наркоманов.

— Правда? Тогда кого же? Садитесь-ка и закуривайте. Вид у вас встревоженный.

— Так оно и есть, — тяжело сказал Фокс. Он вытащил трубку и продул ее, серьезно уставясь на своего начальника. — Я только что от вдовы покойного министра внутренних дел, — сказал он.

— Что?! Вы явно продвигаетесь в свете.

— Послушайте, шеф. Она говорит, это убийство.

— Что — убийство?

— Его убили. Сэра Дерека О'Каллагана.

Аллейн отложил трубку и медленно развернулся со стулом вместе.

— Вот как! — Одна его бровь вздернулась немыслимо высоко, рот криво усмехался. Эта гримаса придавала его красивому лицу выражение мефистофельской привередливости. — Что она из себя представляет? — спросил он.

— Леди похожа на очень снулую рыбу, — ответствовал Фокс. — Как есть Снежная королева. Не истеричка, если вы спрашиваете об этом.

— Она — урожденная Криссоэт. Все Криссоэты немного с ледком. Я в школе учился с ее братом. Мы, естественно, прозвали его Крысоед. Я не напоминаю вам колонку светских сплетен? И был он весьма неотесанным мужланом, ее братец. Ну ладно, выкладывайте.

Фокс выложил всю историю, подробнее остановившись на письмах.

— Понятно, — сказал Аллейн. — И она непреклонно настроена на следствие?

— Вот именно. Если мы ничего не сделаем, она отправится к премьер-министру. Это ваш друг, сэр, да?

— Я знаком со стариком. Кстати сказать, он меня вызывал пару недель назад пред свои светлые очи по другому вопросу, и мы с ним побеседовали насчет анархистов. Он был страшно взволнован и спрашивал меня, не окажется ли О'Каллаган в опасности, если протолкнет свой закон. Ну, это никогда нельзя сказать с уверенностью, что я ему и сообщил. Несколько блистательных юных коммунистов могут кинуть бомбу. Но, если смотреть на факты холодно и спокойно, я в этом сильно сомневался. Они понемногу делают всякие пакости, но британские анархисты почему-то не представляются мне в роли убийц. Анархисты! Само это слово стало vieux jeu[3].

— Я полагаю, это по-французски?

— Совершенно верно, Фокс. Я всегда вам говорил, что к языкам у вас способности.

— Я учусь по самоучителю с граммофонными пластинками. Все равно, сэр, анархисты — дело нешуточное.

— Разумеется. Премьер-министр, или П. М., как его называет депутат от Малой Гдетотамии, считал, что О'Каллагану нужна полицейская охрана. Я с ним полностью согласился. А что мне еще оставалось делать? О'Каллаган презрительно высмеял эту идею. Как вам известно, мы за ним все-таки приглядывали в нашей скромной и ненавязчивой манере. В тот день, когда они должны были на заседании Кабинета принимать закон, я сам направился на Даунинг-стрит. Мне кое-что сообщили насчет этого невыносимого надоеды Николаса Какарова, и я нашел его на улице перед зданием, переодетого кем-то совершенно нелепым… по-моему, фотографом. Он сбежал, со всеми своими инфракрасными лучами и бог весть чем еще, едва меня увидел. Я взял такси и поехал за О'Каллаганом домой. В какой-то момент наши машины оказались совсем рядом. Он включил свет у себя в машине, я ответил ему тем же.

— Его слуги в порядке? — спросил Фокс.

— Конечно же. Мы и это проверили. Но, разумеется, не так много можно было сделать без ведома или разрешения О'Каллагана.

— Понятно. Мне кажется, ее светлость подозревает хирурга или девушку.

— «Хирурга или Девушку», — повторил Аллейн. — Словно они персонажи радио-шоу. Сэр Джон — очень способный хирург и, как я понял, весьма талантливо управляется с ножиком. Она считает, что хирург загнал ножик не в то место, куда следовало, потому что О'Каллаган увел у него девушку — так, что ли?

— Она считает, что сэра Дерека отравили, по крайней мере, такая у нее идея, хотя, разумеется, в письме на этот счет ничего конкретного нет.

— А письма у вас?

— Да. Вот они.

Аллейн внимательно прочел письма.

— Ну, знаете, Фокс, сотни людей пишут подобные письма, не имея в виду убийства всерьез.

— А я ей что говорил?!

— Бедный мой Братец Лис! Посмотрите, не найдете ли в газетах отчета о его смерти. —

Фокс вытащил газету.

— Я его захватил, — сказал он.

— Вы обо всем позаботились! Так… Умер через час после окончания операции. Анестезиолог был обеспокоен… перитонит… прорвавшийся аппендикс… «не желая отвлекаться от поставленной перед ним титанической задачи»… Запустил, видно, запустил свой животик. Звучит весьма просто и очевидно, и все же…

Аллейн сжал пальцами кончик прямого носа и задумчиво подергал его.

— Боже ты мой, — сказал он грустно. — Придется пойти поговорить с дамой.

На лице Фокса было написано облегчение.

— Если тут что-то нечисто, — рассудил он, — это будет чертовски крупное дело. Такое, какое вы называете, — он смущенно запнулся, — коз селебр[4].

— Так оно и есть, — согласился Аллейн, который никогда не насмешничал над кем-нибудь больше необходимого. — Интересно, она меня примет сегодня вечером?

— Уверен, что примет, сэр.

— Спросим…

Аллейн позвонил в особняк на Кэтрин-стрит.

— Дом леди О'Каллаган? Это ее дворецкий? С вами говорит старший инспектор Аллейн из Скотланд-Ярда. Спросите у ее светлости, не могу ли я нанести ей визит сегодня в любое удобное для нее время? Да, инспектор Аллейн. Спасибо.

Он рассеянно смотрел на Фокса, ожидая ответа.

— В девять часов. Благодарю вас.

Он повесил трубку и сообщил:

— Готово.

Когда Фокс ушел, Аллейн сел и минут двадцать смотрел на стену напротив. Потом он позвонил полицейскому хирургу и поговорил с ним насчет аппендикса, перитонита и анестезии. Затем отправился к себе на квартиру неподалеку от Ковентри-стрит, принял ванну, переоделся в смокинг, пообедал и прочел первую сцену из «Гамлета», которую особенно любил. Было без четверти девять. Он решил пройтись до Кэтрин-стрит пешком. Его слуга, Василий, помог ему надеть пальто.

— Василий, — сказал Аллейн, — тебе не приходится ли встречать твоих имеющих дурную славу дружков из «Мирового Советского Братства» или как его там?

— Нет, сэр. Не сейчас, когда я стал такой старый негодник. Уж слишком у меня кишки тонки.

— На что я и надеюсь, старый ты ишак. Не слышал в последнее время никаких сплетен насчет Николаса Какарова?

Василий размашисто перекрестился справа налево.

— Господи ты боже мой! Это один из самых-самых плохих! — горячо сказал он. — Очень плохой тип. До Советов он был молодой и никогда не был консев… консерватором. А после революции стал старше — и все равно всегда был готов на пакости. Советы ему нравились не больше Романовых. Иногда он убивал комиссаров, а потом так подогрел Россию против себя, что ему пришлось ехать в Англию.

— Где, как обычно, его встретили с распростертыми объятиями. Да, все это я знаю, Василий. Спасибо. Не жди меня. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сэр. — Василий положил, руку на рукав Аллейна. — Пожалуйста, сэр, — сказал он, — не якшайтесь с Николаем Алексеевичем — он очень плохой негодяй.

— Что ж, тебе лучше знать, — весело заметил Аллейн и вышел, улыбаясь про себя.

На Кэтрин-стрит его встретил Нэш, который вытаращился на инспектора, как вареная сова. В голове Нэш держал что-то вроде социальной лестницы, и полицейские были им раз и навсегда помещены на одну ступеньку с настройщиками роялей. Старший инспектор Аллейн этому образу не соответствовал — ни по внешности, ни по манерам. Нэшу пришлось произвести мысленную перестановку.

— Леди О'Каллаган? — спросил Аллейн.

— Ее светлость ожидает вас, сэр.

Аллейн отдал ему пальто и шляпу.

— Спасибо, сэр, — сказал Нэш и поплелся к кабинету.

Аллейн последовал за ним. Нэш открыл дверь.

— Мистер Аллейн, миледи, — доложил Нэш. Совершенно очевидно, он решил опустить позорные названия должностей.

Аллейн вошел.

Сесили О'Каллаган сидела у огня в кресле своего мужа. Когда Аллейн вошел, она поднялась и безмятежно посмотрела на него.

— Рада познакомиться с вами, — сказала она.

— Счастлив познакомиться… Мне очень неприятно беспокоить вас, леди О'Каллаган.

«Дьявол, ну вылитый Крысоед!» — подумал о ней Аллейн.

— Но это я хотела увидеться с вами. Очень любезно с вашей стороны прийти так быстро.

— Что вы, что вы…

«Какое вежливое вступление к разговору об убийстве!» — усмехнулся про себя инспектор.

— Садитесь же. Я полагаю, человек, который был здесь сегодня днем, передал вам, по какой причине мне хотелось бы связаться с полицией?

— Мне представляется, что инспектор Фокс полностью пересказал мне вашу беседу.

— Да. Я уверена, что Мой муж был убит — отравлен скорее всего.

— Я очень огорчен, что в дополнение к вашему горю вам приходится переносить страдания, вызванные подобными подозрениями, — сказал Аллейн и задал себе вопрос, долго ли еще они будут обмениваться подобными речами.

— Благодарю вас. Вы согласны со мной, что обстоятельства требуют расследования?

— Мне хотелось бы побольше узнать про эти обстоятельства. Я прочитал письма.

— Мне кажется, что они сами по себе могут вызвать подозрения.

— Леди О'Каллаган. Для человека, который всерьез замышляет убийство, в высшей степени нехарактерно писать подобные письма. Я не говорю, что такие случаи неизвестны, но это, повторяю, необычно. По-моему, Фокс вам это сказал.

— Да, он говорил что-то в этом роде. Моя точка зрения такова: я не считаю, что убийца задумал свое преступление, когда писал письмо. Но в то же время мне кажется, что человек, написавший такое, способен воспользоваться представившейся ему возможностью.

«Так и есть: она жаждет крови Филлипса и девушки», — подумал Аллейн.

— Разумеется, я понимаю вашу мысль, — сказал он медленно.

— Был и еще один инцидент, который я не стала обсуждать с… инспектором Фоксом. Еще до операции я находилась в палате вместе с мужем. Он не понимал, где он и что с ним случилось. Я пыталась все ему объяснить. Тут в комнату вошел сэр Джон Филлипс. Когда мой муж увидел его, он воскликнул: «Не надо… не давайте…» — и потерял сознание. Казалось, он был перепуган присутствием сэра Джона Филлипса, и я уверена, что он пытался сказать: «Не давайте ему прикасаться ко мне!» Должна вам сказать, что за неделю до этого сэр Джон Филлипс заходил к мужу. Я полагала, что это профессиональный визит по поводу приступов боли, которые к тому времени сделались очень сильными. Я встретила сэра Джона в вестибюле, и вел он себя весьма необычно. На следующее утро я спросила мужа, осмотрел ли его сэр Джон. Он уклонился от ответа и показался мне очень расстроенным. Письмо было написано в тот самый вечер, очевидно, под влиянием их встречи.

— Вы прямо связываете письмо сэра Джона с другим, подписанным Джейн Харден?

— Да. Она — сиделка в лечебнице, где оказался мой муж. После того как сегодня ушел ваш человек, я позвонила в лечебницу под предлогом, что хочу поблагодарить всех сестер и сиделок, которые помогали моему мужу. Я узнала их имена. Она присутствовала на самой операции и, осмелюсь предположить, помогала сэру Джону.

Она произнесла все это своим высоким голосом нараспев, словно читала вслух.

— Простите, — сказал Аллейн. — Но вы что-нибудь знали об этом? Я надеюсь, вы поймете, что я спрашиваю только потому…

— …что вы хотите убедиться, не предвзятое ли у меня отношение.

— Именно.

— Я знала, что мой муж время от времени мне изменяет. Я также считала, что это случайные эпизоды в его жизни.

— Вы не имели понятия о существовании мисс Джейн Харден?

— Абсолютно никакого.

Аллейн помолчал. Потом поднялся.

— Мне кажется, я согласен с вами: должно быть проведено расследование, — сказал он ей.

Леди О'Каллаган сделала неуловимое движение, и тяжелые складки ее платья зашевелились. Она словно вся напряглась. Однако когда она заговорила, голос ее звучал с привычным спокойствием.

— Я уверена, что вы приняли очень мудрое решение.

— Боюсь, что у коронера нас ждут некоторые трудности. Естественно, ему не очень хочется поднимать сейчас такой скандал. Ведь невозможно будет даже сколько-нибудь замять это дело. Газеты уже подхватили слухи о письмах от политических противников с угрозами в адрес сэра Дерека.

Он внимательно смотрел на леди О'Каллаган, но, кроме еле заметного отвращения, не заметил на ее лице никаких проявлений чувств.

— Это будет весьма неприятно, — пробормотала она.

— Боюсь, что да. Есть ли что-нибудь еще, что вы хотели бы со мной обсудить?

— Я собиралась предложить вам поговорить с мистером Рональдом Джеймсоном, секретарем моего мужа. Мне кажется, он подтвердит то, что я говорила насчет реакции моего мужа на эти письма.

— Если вам угодно, я с ним увижусь. Разумеется, если вскрытие покажет, что в организм был введен яд, моим долгом будет произвести исчерпывающее расследование.

— Разумеется, — согласилась она.

Очевидно, она твердо решила свести Аллейна и Джеймсона, потому что немедленно позвонила в колокольчик и послала за Джеймсоном. Рональд вошел с неспокойным и виноватым видом.

— Это секретарь моего мужа… Мистер Джеймсон — мистер Аллейн.

— Как поживаете, сэр? — сказал Рональд. — Боюсь, вы меня не помните, но мы с вами уже встречались.

— У меня никудышная память, — заявил старший инспектор Аллейн.

— Это было у Найджела Батгейта.

— А-а-а, вот оно что. — Аллейн был вежлив, но прохладен.

— Вот как? — пробормотала леди О'Каллаган. — Да, мне тоже показалось, что я уже, возможно, встречалась с вами… что ваше лицо… — она неуверенно замолчала, не найдя слов.

— Люди часто обнаруживают, что лица полицейских им знакомы, — серьезно сказал Аллейн.

— Не в этом дело, сэр. — Рональд повернулся к леди О'Каллаган. — Мистер Аллейн снят на нескольких фотографиях мистера Криссоэта, там, в кабинете в Карнелли.

«Крысоедовские крикетные команды, — подумал Аллейн. — Господи ты боже мой!»

— О! — сказала леди О'Каллаган. — Да… — Она довольно бессмысленно уставилась на Аллейна.

— Мистер Джеймсон, — начал Аллейн. — Мне кажется, что леди О'Каллаган хочет, чтобы я поговорил с вами относительно инцидента, который произошел здесь за неделю до операции сэра Дерека.

Рональд так и подскочил. Потом бросил нервный взгляд на леди.

— Я рассказала мистеру Аллейну о своих подозрениях. Он согласен со мной, что необходимо провести расследование.

— Вот как, сэр? Послушайте… я хочу сказать, что вам, конечно, лучше знать, но… все-таки… уж очень это мерзкая мысль, а?

— Вы помните тот вечер, когда мой муж получил письмо, подписанное «Джейн Харден»?

— Да, — очень неохотно ответил Рональд.

— Вы помните, что сказали мне о своем впечатлении, будто это письмо очень сильно расстроило его?

— Да… но…

— И когда он услышал, что вы говорите со мной об этом письме, он был ни с чем не сообразно разгневан?

— Я бы не сказал «ни с чем не сообразно», леди О'Каллаган, — запротестовал Рональд. — Сэр Дерек был совершенно прав. Мне не следовало обсуждать его корреспонденцию. Я никогда раньше так не поступал.

— А почему вы тогда нарушили свое правило? — спросила она.

— Потому что… ну, потому что это письмо его так сильно расстроило. — Рональд слишком поздно заметил ловушку и прямиком в нее угодил.

— Да, — сказала леди О'Каллаган.

— Он произвел на вас впечатление человека, который встревожен? — спросил Аллейн.

— Ну… мне показалось, что он все-таки больше расстроен и угнетен. В конце концов, сэр, получить такое письмо действительно неприятно.

Рональд, казалось, умирал от смущения.

— Разумеется, — согласился Аллейн. — Вы ведь не присутствовали при беседе сэра Дерека и сэра Джона Филлипса?

— Нет. Я… меня там не было.

— А что вы собирались сказать? Там был кто-нибудь еще?

— Нэш, дворецкий, относил туда поднос.

— Он с вами на эту тему разговаривал? — небрежно спросил Аллейн.

— Э-э-э… да. Знаете, слуги ведь сплетничают. Я его осадил, сэр.

— А что он сказал, прежде чем вы его осадили?

— Он просто жуткая старая базарная баба, этот Нэш. Он сказал, что сэр Джон произносил какие-то угрозы. Ей-богу, сэр, он просто старый трусливый осел.

— Понятно. По-моему, пока это все, леди О'Каллаган. Может быть, трусливый Нэш появится, чтобы меня проводить?

Она позвонила в колокольчик.

— Ему бы давно пора появиться с подносом, — сказала она рассеянно.

Нэш появился именно с подносом, который он аккуратно поставил на стол.

— Мистер Аллейн, не хотите ли…

— Нет, большое спасибо. Мне надо идти. До свидания, леди О'Каллаган. Я вам позвоню, если позволите.

— Да. Спасибо. До свидания.

Нэш открыл дверь и проводил Аллейна в вестибюль. Джеймсон сделал движение, словно хотел проводить Аллейна.

— О, мистер Джеймсон, — сказала леди О'Каллаган.

Он заколебался и вернулся в кабинет, закрыв за собой дверь.

Принимая шляпу и пальто от дворецкого, Аллейн помедлил и посмотрел прямо на него.

— Возможно, вы понимаете, почему я здесь? — спросил он.

— Не совсем, сэр, — невозмутимо пробормотал Нэш.

— Это в связи со смертью сэра Дерека.

Нэш слегка поклонился.

— Если я задам вам вопрос, — продолжал Аллейн, — вы должны понимать, что не обязаны на него отвечать, если не хотите. Но я очень и очень не хотел бы, чтобы это обсуждалось среди слуг, дома или за его пределами. Понятно?

— Разумеется, сэр, — тихо сказал Нэш.

— По-моему, на вас можно рассчитывать. Сколько времени вы служите у сэра Дерека?

— Двадцать лет, сэр. Я был лакеем еще у его отца.

— М-да… Вы слышали, что говорил сэр Джон Филлипс вашему хозяину в последний раз, когда здесь был?

— Да, сэр.

— И что это было?

— «Если представится такая возможность, я не колеблясь устраню вас с дороги». Таковы были его точные слова, сэр.

— Понятно. Вы кому-нибудь об этом рассказывали?

— Мистеру Джеймсону, сэр. Я счел это своим долгом. Никто из слуг не имеет понятия об этом инциденте, сэр.

— А как воспринял ваше сообщение мистер Джеймсон?

— Он не придал этому никакого значения, сэр.

— Вот как? Спасибо, Нэш.

— Большое спасибо вам, сэр. Найти для вас такси, сэр?

— Нет, я пройдусь пешком. Спокойной ночи.

— Доброго вам вечера, сэр.

Нэш открыл дверь, и старший инспектор вышел на улицу. На миг он остановился и закурил сигарету. Он уже прошел по улице несколько шагов, когда услышал сзади шум. Аллейн остановился и обернулся.

Рональд Джеймсон, выбежав из дома с непокрытой головой, догонял инспектора.

— Пожалуйста, простите, сэр, — поспешно сказал он. — Но я почувствовал, что просто должен сказать вам несколько слов. При леди О'Каллаган это было затруднительно сделать. Насчет этих ее идей… Я уверен, что тут ничего нет. Сэр Дерек был светским человеком и… Конечно, у него были свои развлечения и слабости. Леди О'Каллаган выглядит очень холодной и все такое, но мне показалось, что она ужасно приревновала и хочет теперь наказать эту девушку. Я уверен, что вся штука в этом.

— Гм-м… А почему ей так хочется наказать заодно и сэра Джона Филлипса?

— Ох, бог ее знает почему. Женщин никогда не поймешь, верно, сэр?

— Я не пытался, — сказал Аллейн.

— Мне кажется, вы посчитаете наглостью с моей стороны вот так вмешиваться… и все такое, но, понимаете… сэр Дерек относился ко мне совершенно потрясающе, и меня просто тошнит от мысли, что все это выволокут на всеобщее обозрение. Мерзостная идея!

В сумбурной манере Рональда все еще сквозило его дипломатическое умение завоевывать людей тактом. Он озабоченно-почтительно взирал на сардоническую физиономию Аллейна.

Инспектор поднял бровь.

— И все же, — сказал он, — как я понимаю, если бы сэр Дерек был убит, вы не хотели бы, чтобы убийца разгуливал себе на свободе?

— Да, но, понимаете, я уверен, что убийства не было. Эти два письма ничего не значат… я так думал в то… — Рональд осекся.

— Вы собирались сказать «в то время»? — спросил Аллейн.

— Я хотел сказать, в то время, когда леди О'Каллаган их обнаружила.

— А где хранились письма, мистер Джеймсон?

— В ящике с личной корреспонденцией, — сказал Рональд и густо покраснел.

— А ключи?

— Э-э-э… обычно в столе.

— Понятно. Ну что же, не будем больше говорить на данную тему, пока не выяснится, был ли сэр Дерек убит.

— Я абсолютно уверен, сэр, что тут ничего такого нет.

— Надеюсь, что вы правы. Спокойной ночи.

— Большое вам спасибо, сэр, — сказал Рональд, услужливый и такой милый, — спокойной ночи.

Аллейн повернулся на каблуках и пошел по улице, помахивая тростью. Рональд несколько секунд смотрел вслед высокой элегантной фигуре. Пальцы его машинально поправляли галстук. Потом он посмотрел на окна дома, слегка пожал плечами и, взбежав по ступенькам, исчез за дверью.

Аллейн услышал, как захлопнулась дверь. Повернув от Кэтрин-стрит к Букингемским воротам, он стал насвистывать песенку Офелии:

Он убит и умер, леди,

Он на небесах.

Поросла травой могила,

Камень в головах.