Убийство в сахаре

Глава 7

Ханна увидела, как Эдна снова машет ей из кухни, и поднялась со своего места. Пора было пробовать салаты, супы и хлеб.

— Рада была с вами познакомиться, Брэнди. Простите, что не могу остаться, но я должна помочь на кухне. Андреа?

— Да?

— Ты ведь хотела посмотреть, как там твой салат-желе.

— Салат-желе… — Андреа захлопала глазами, но потом сообразила. — Как я могла забыть про салат-желе! — Она повернулась к Мартину и Брэнди. — Приятно было поболтать с вами, Брэнди. Еще раз поздравляю, Мартин. Желаю вам всего наилучшего.

Ханна услышала, как сестра облегченно вздохнула, отойдя на пару шагов. Она героически развлекала новобрачных целых тридцать минут. Ханна уже хотела поблагодарить ее, но при виде лица Андреа слова застряли у нее в горле.

— Что такое?

— Горячая Штучка. А вот и Серебряный Лис.

— Что? — Ханна схватила ее под локоть. Может, беременные несут чепуху, когда начинаются роды? Эх, зря она не читала те брошюры про беременность, что ей давала Андреа.

— Горячая Штучка, — Андреа указала на пожилую пару за одним из столов, — это псевдоним Веры в Интернете. Ты что, забыла про письмо, на которое она отвечала, когда мы обыскивали ее чердак?

— Точно, — сердце Ханны вернулось из пяток на свое обычное место. Андреа в своем уме, и роды еще не начались. Она говорит о романтической переписке по Интернету Веры Ольсен и мужчины, называвшим себя Серебряный Лис.

— Вера шикарно выглядит. Похудела, сделала мелирование и, кажется, подтяжку лица.

Ханна посмотрела на Веру. Андреа всегда очень внимательно относилась к чужой внешности, и ее орлиный взгляд замечал новую прическу или пластическую операцию за километр.

— Ты права. Вера выглядит гораздо моложе.

— Как ты думаешь, это Серебряный Лис?

— Думаю, он, — Ханна попыталась вспомнить фото. Если память ей не изменяет, этот мужчина очень похож на Серебряного Лиса, стоящего у руля своей лодки.

— А он хорошо одет. Жилетка из кашемира, костюм от Армани. Хорошая стрижка. И отличный маникюр.

— Маникюр у Серебряного Лиса? — прищурилась Ханна. Но ее зрение не могло соперничать с орлиной зоркостью сестры.

— К твоему сведению, маникюр создан не только для женщин. Например, к большим шишкам, вроде директоров компаний, маникюрши приходят прямо в офис. Спорим, что он один из них.

— В смысле, он — маникюрша? — Ханна знала, что сестра имеет в виду другое, но не могла удержаться, чтобы ее немного не поддразнить.

— Какая еще маникюрша! Он должен быть серьезным исполнительным ди… — Андреа замолчала и издала странный утробный звук.

Ханна вцепилась ей в руку.

— Что-нибудь не так? Может, присядешь? Это ребенок?

— Глупости. И отпусти мою руку, а то у меня будут синяки.

— Прости, — Ханна отпустила сестру, но на всякий случай решила быть наготове. — Тогда от чего ты так замычала?

— Посмотри на руку Веры и сама замычишь.

Ханна посмотрела и издала точно такой же утробный звук: на безымянном пальце левой руки Веры сверкало кольцо с бриллиантом. Заметить его было проще простого: Вера приветливо махала всем своим знакомым именно левой рукой.

— Неужели Вера помолвлена?

— Наверное. Пойду попробую выяснить.

Сестры разделились: Андреа направилась в ту часть зала, где сидела Вера и, предположительно, Серебряный Лис, а Ханна пошла на кухню к Эдне. Та стояла у кухонного стола, изучая блюда, миски и целую армию тиховарок[11], ждущих своего часа.

— Эдна, куда мы поставим супы? На край стола?

— Хорошая мысль. Я их достану, а ты можешь относить.

— А половников у нас достаточно?

— Да, скажи спасибо Андреа. Давай начнем с гаспаччо Веры — ее друг специально прилетел сюда на праздники. Вера рассказала, что потратила кучу денег на тепличные помидоры. И все для того, чтобы он попробовал ее гаспаччо.

— Выглядит он приятно, — как бы между прочим заметила Ханна, надеясь выудить из Эдны что-нибудь еще. Она взяла большую супницу, в которой Вера принесла гаспаччо, и направилась вместе с Эдной к столу.

— Приятно, ничего не скажешь. Но ведь про мужчину нельзя ничего знать наверняка, пока не узнаешь его поближе… если только ты не повстречала его в церкви.

Ханна едва удержалась от смеха. Она могла бы назвать Эдне пару заметных исключений из ее правила, но вместо этого пошла на кухню за Супом из Редиса от Салли, фирменным блюдом гостиницы «Лейк-Иден Инн». У этого супа был нежно-розовый цвет и неожиданно насыщенный вкус. Пока Эдна украшала суп тонкими кружками редиса, Ханна уже несла Быстрый Чили По-Ирландски от Бриджет Мерфи.

— Я захватила украшения для чили, — сказала ей вдогонку Эдна. Она несла блюдо с рубленым луком, сметаной, нарезанными маслинами и чуть припущенными кусочками сельдерея. — Ты возьми Кукурузную Похлебку, а я принесу свой Грибной Живоглот.

Поставив рядом с супами глубокие тарелки и стопку маленьких мисок (для тех, кто хотел попробовать все четыре супа), они вернулись на кухню.

— Я пока приготовлю желе, — сказала Эдна и широким жестом обвела множество наполненных кусками хлеба тарелок, корзинок и разделочных досок. — А ты отнеси им хлеб, а потом вернешься за желе.

На то, чтобы подать весь хлеб, у Ханны ушло несколько минут. Почти у всех хозяек Лейк-Иден был свой любимый рецепт выпечки хлеба. Сегодня гости могли попробовать Банановый Хлеб Регины Тодд, Клубничный Хлеб Джины, Маффины с Клюквой и Маффины к Завтраку от тети Грейс. Расставив рядом с супом это богатство, Ханна вернулась за Буханками из Банки Черил Кумбс (Эдна разрезала их на куски и выложила на тарелку) и Содовым Хлебом от Бриджет Мерфи (нарезанным клиньями). Была еще корзинка с Острыми Кукурузными Маффинами с Сыром и большая плетеная хлебница с устричными хлебцами, без которых мэр Баскомб категорически отказался пробовать суп.

Когда Ханна в очередной раз вернулась на кухню, Эдна уже подготовила два желе.

— Сначала неси Кучерявый Кочанчик, — начала инструктаж Эдна, — а потом Салат Уолдорф. Знаешь, Ханна, я что-то сомневаюсь насчет желе Имбирный Эль.

— Оно не застыло?

— Нет, все в порядке, очень аппетитное желе. Но ведь в нем есть фрукты, так что я хочу поставить его на стол к десертам.

Ханна задумалась на секунду и пожала плечами.

— Как хочешь. Хотя у нас и так полно десертов.

— Тогда решено. Это салат. Можешь нести. Знаешь, никак не могу вынуть из формы Праздничное Желе твоей сестры.

Когда Ханна вернулась, Эдна все еще возилась с желе. Она решила достать его методом «обмакивания»: наполовину заполнила большую миску горячей водой и опустила в нее форму с желе, так что вода на дюйм не доходила до края.

— Это должно сработать, — сказала она, вынимая форму из воды и подсушивая кухонным полотенцем. — Ханна, пожалуйста, передай мне блюдо.

Взяв у Ханны блюдо, Эдна накрыла им форму с желе, прижала поплотней, а затем резко перевернула.

— Как в аптеке, — улыбнулась Ханна, когда желе вывалилось точно на середину блюда. — Ты не забыла про еще один салат?

— Осталась только большая миска с зеленью, политой Французской Заправкой Клэр. Я хочу выложить сверху несколько Луковых Колечек Элли, а оставшиеся подать в миске: вдруг кто-нибудь захочет попробовать их отдельно.

— А как же Салат-Маринад преподобного Кнудсона?

Эдна хлопнула себя по лбу ладонью.

— Благослови тебя бог, Ханна. Преподобный человек вежливый, он бы промолчал. Но ведь там целая толпа прихожан. Представляю, какой бы начался шум, забудь я угостить их этим салатом!

— Норман, можешь начинать, — махнула ему рукой Ханна, разместив на столе последнее блюдо.

— Ханна, выглядит все сногсшибательно. Курт спрашивал, когда ты сама будешь пробовать эти вкусности.

— Надеюсь, что скоро, — Ханна посмотрела туда, где сидел Курт: на его тарелке была навалена целая гора еды. — Я смотрю, он что-то пробует.

— По-моему, он еще ни одного блюда не пропустил, — откликнулся Норман, выбирая удачный ракурс, чтобы сфотографировать желе Андреа. — Подожди, я только сделаю пару общих снимков, и можешь звать мэра Баскомба.

Когда Норман отошел от стола, Ханна позвала мэра, и тот поспешил к новому столу, приглашая остальных последовать его примеру. Вокруг стола образовалась толпа: все наполняли свои тарелки. Ханна увидела, что Норман фотографирует выстроившуюся к супам Очередь. Затем он обошел столы и снял несколько портретов под общим названием «Жители Лейк-Иден наслаждаются супом».

Когда Норман подошел к Мартину и Брэнди, Ханна затаила дыхание. Главное, чтобы Норману хватило пленки: любой фотограф был бы просто счастлив запечатлеть такую красавицу, как Брэнди. В сущности, любой мужчина, фотограф он или нет, мечтал бы провести рядом с такой женщиной всю оставшуюся жизнь.

Но, к ее изумлению, Норман истратил на Брэнди только один кадр и отправился дальше. Ханна даже закашлялась.

— С тобой все в порядке?

— В полном, — услышав знакомый голос, Ханна обернулась. — Мишель!

Расплывшись в улыбке, Ханна стиснула малышку сестру в объятиях. Вообще-то Мишель, студентка второго курса Макалестер-колледжа, малышкой уже не была, но она по-прежнему оставалась самой младшей сестрой Ханны.

— Как ты здесь оказалась?

— Приехала наесться до отвала, — сострила Мишель, дружески хлопнув Ханну по спине. — Не волнуйся, суровая старшая сестра, никаких занятий я не прогуливаю. Я доехала на автобусе до магазина «По-быстрому», а оттуда меня подвез Лонни.

Ханна огляделась и увидела Лонни Мерфи: он сидел через несколько столиков от них и разговаривал с братом и его женой. Несмотря на оживленную беседу, самый молодой помощник шерифа умудрялся ни на миг не спускать с Мишель глаз.

— Это он? — спросила Мишель.

— Кто — он! — переспросила Ханна.

— Уинтроп Харрингтон II. Вон там, рядом с мамой.

— Он самый.

— Такой живчик. Не скажешь, что ему шестьдесят.

— Ему еще пятидесяти нет. Он моложе мамы.

— Да? Она об этом не говорила, — нахмурилась Мишель. Новость ее не обрадовала. — Ты с ним уже знакома?

— Да, только сегодня познакомилась. Когда освободишься, подойди к ним и представься. Я хочу узнать твое мнение.

— Обязательно. Как я могу не познакомиться с человеком, из-за которого мама надела такие туфли.

— Туфли?

— Посмотри сама. Сексапильные босоножки с тонкими ремешками и на шпильке — в них только ноги ломать. Без повода ни одна женщина такие не наденет. Для этого она должна быть на охоте.

— На охоте? — чувствуя себя туповатым волнистым попугайчиком, повторила за ней Ханна.

— Ну… она должна хотеть очаровать мужчину. А мама пытается очаровать Уинтропа, это и ребенку ясно. И, похоже, у нее получается.

Пока Ханна пыталась разглядеть туфли матери, Мишель огляделась и помахала кому-то из знакомых. Увидев новоиспеченную миссис Мартин Дубински, Мишель толкнула Ханну локтем:

— Это еще кто?

— Брэнди Вин Дубински. Танцовщица из Лас-Вегаса. Они с Мартином поженились пару дней назад.

— Мартин женился на стриптизерше?

— Мишель! Что за вопросы!

Мишель хихикнула.

— Ладно, она не стриптизерша. Спорим, когда ты услышала, как ее зовут, подумала то же самое?

— Я? Еще чего. С какой стати я… — Ханна не договорила и рассмеялась. — Ну, хорошо. Сознаюсь. Я тоже так подумала. Но ведь Брэнди может быть просто танцовщицей из шоу.

— Все может быть. Ее родители, видно, большие шутники, раз назвали ее таким жутким именем. Пойду взгляну на Уинтропа, а потом хочу поговорить с Мартином и Брэнди.

— Хочешь выяснить, откуда у нее такое имя?

— Нет, если только она сама не скажет. Мы в колледже ставим пьесу к весеннему семестру, и я пробуюсь на роль танцовщицы из Лас-Вегаса. Так что хочу узнать кое-какие подробности из первых рук. И потом, меня давно мучает вопрос: они правда приклеивают топы без бретелек к груди жвачкой, чтобы не съезжали?

И Мишель убежала, оставив Ханну хихикать. У ее младшей сестры с чувством юмора всегда было в порядке. Пока Мишель трясла руку Уинтропа, Ханне удалось разглядеть туфли Делорес.

— Ну и ну! — выдохнула Ханна, качая головой. На Делорес были те самые сексапильные туфли, купленные в прошлом году на распродаже, которые она все время грозилась выкинуть. Она не раз говорила, что это не туфли, а пыточные колодки. Если Мишель права и неудобные, но красивые туфли носят исключительно «охотницы», значит, мама в самом деле пытается заполучить Уинтропа в свой ягдташ.

Увлеченная новой теорией, Ханна огляделась в поисках бывшей жены Мартина. Ширли как раз возвращалась к столу, и Ханне была хорошо видна ее обувь. Для практичного, далекого от пускания пыли в глаза человека, каким была Ширли, ее выбор сегодня был более чем странен. На ногах Ширли красовались отороченные мехом короткие сапожки из кремовой замши на шпильках. Зимой в Миннесоте такие сапоги были совершенно ни к чему. Значит, единственной причиной, по которой она могла их сегодня надеть, была, согласно теории Мишель, охота на мужчину. Вероятно, на Мартина.

— Ну и дела, — вздохнула Ханна, разглядывая гостей в зале. У стола с закусками она увидела Лауру Йоргенсен. На ногах у нее были красные туфли без пятки и на шпильках, а на лице — мученическое выражение. Даже издалека было видно, как устали у нее ноги. Она, очевидно, тоже вышла поохотиться… и тоже на Мартина?

Теперь Ханна просто обязана была проверить еще одну пару обуви. Это сделать было просто: Мишель сидела спиной к Ханне, закинув ногу на ногу. Она была одета в ничем не примечательные коричневые брюки и красный свитер, а на ногах у нее были видавшие виды коричневые ботинки на плоской резиновой подошве.

Ханна облегченно вздохнула. Автор теории о соотношении высоты каблука с сексуальными аппетитами сегодня ни на кого не охотилась. Как и сама Ханна, чему доказательством были ее тяжелые ботинки. Их обладатель заботился о комфорте, а не о внешней привлекательности. Ханна специально надела их на ужин, потому что знала: весь вечер им с Эдной придется бегать туда-сюда, разносить еду.

«А зачем же ты тогда захватила сюда свои нарядные туфли? Которые оставила в гардеробной? — не вытерпела совесть Ханны. — Кажется, ты собиралась их надеть, как только начнутся танцы? Или не так?»

Как ни тяжело признаваться, но совесть была права. Ханна действительно собиралась переобуться в итальянские босоножки (высокий каблук, длинные ремешки, обвивающие лодыжки), как только Эдне уже не нужна будет ее помощь. И все потому, что ее ноги в этих босоножках выглядели в сто раз привлекательнее, чем в ботинках.

Прежде чем Ханна успела изучить еще одну пару обуви и ее обладательницу или придумать какую-нибудь отговорку для своей совести, она заметила, что Эдна машет ей из кухни. Пора было угощать гостей (а они уже поговаривали, что это самый лучший рождественский ужин за всю историю Лейк-Иден) горячим и гарнирами.