Убыль Русская. 1917–2017. Беседы о демографии

Беседа 2. О духе времени с оттенками 20-х…

Швецов. Настрой в обществе неотвратимо влияет на его развитие. Что задавало тон в 20-е?

Башлачёв. Если кратко, то — русофобия. Ненависть ко всему русскому с последующим его уничтожением.

Разрушение русского самосознания и охаивание всего русского марксисты начали ещё до 1917 года.

Но после захвата власти и переезда в Москву марксисты начали целенаправленно давить малейшее проявление русского самосознания и беспредельное гонение на все русское.

Швецов. Может просто новые времена — новая идеология, новые знаки и новые знамёна. Ведь «до основанья, а затем…». Разве нет?

Башлачёв. Вот про знамёна и поговорим!

В смуте 1917 года помешанные на «мировой революции» марксисты — русофобы стремились привлечь под свои знамёна как можно больше русских молодых людей.

Вполне очевидно, что нужен флаг, который бы привлекал и соблазнял.

Конечно! Кумач для этого идеальный цвет.

Ведь «кумач», красный цвет — это на Руси издавна символ красоты.

Вид «кумача» действует на русского человека подсознательно, пробуждая в его душе торжество добра.

Подняв красное знамя, марксисты — русофобы прочно «связали кумачом» самосознание многих великороссов.

Марксисты — русофобы восторженно отнеслись к поэме Блока «Двенадцать».

Друзья поэта, напротив, негодующе. Мол, поэма оправдывает убийства.

Ведь разрушения и убийства, творимые «двенадцатью человеками с ружьецами», возглавляет «Исус Христос!.. с кровавым флагом…»

А образ Христа — это символ Добра.

Сейчас, спустя 100 лет, на ситуацию можно взглянуть без эмоций.

Обреченность Царской России Александру Блоку была ясна. В круговерти января 1918 года, когда Блок писал «Двенадцать», немудрено было обмануться.

В те дни он много встречался с Есениным, Клюевым.

Прошло 2 года. И вот как в 1920 году Блок комментирует свое творение[10]:

Как видите, Блок ожидал позитивных преобразований: «смотрел на радугу, когда писал «Двенадцать». Так что в «революционном циклоне» он видел, прежде всего, очистительный характер.

В начале 1918 года ещё не было гражданской войны.

И русофобское зло марксизма не было очевидно.

Неочевиден и разрушительный характер «революционного циклона». Поэтому у Блока образ «Христа в белом венчике из роз…»

То, что подсознательное ожидание Добра выльется морями русской крови в «революционном циклоне» — для Блока стало ясно позднее, через два года.

Швецов. Исключительно исторической справки ради, замечу, что государство Израиль создавалось под красным стягом в 1946-м году.

И красный флаг с евреями аж с 1245-го года.

Выводы оставим на усмотрение читателя.

А в «революционных вихрях» разочаровался не один Блок.

Кроме писателей в происходящем разочаровывались даже такие люди, как Мария Спиридонова и Анжелика Балабанова.

Башлачёв. Были и те, кто её и не очаровывался!

В смуте гражданской войны «всех против всех» уцелело ещё много авторитетных русских мыслителей.

Для того чтобы они не мешали подавлять русское самосознание, оставшихся в живых «добровольно» отправили на Запад.

Сначала на пароходе «Обербургомистр Хакен» из России «добровольно» покинули Николай Бердяев, Лев Шестов, Семен Франк, Сергей Булгаков, Федор Степун, Сергей Трубецкой, Александр Кожевников, Питирим Сорокин, Борис Вышеславцев и многие другие.

Затем на пароходе «Пруссия» — тоже «добровольно», выслали из России следующую партию «неисправимых» великороссов. В их числе философы Николай Лосский, Лев Карсавин, Иван Ильин, Александр Изгоев и другие.

Этот рейс так и называют «Философский пароход».

Вместе с философами высылались экономисты, историки, публицисты, журналисты. От такой высылки Россия проиграла, а Европа и Америка выиграли.

Во Франции философы великороссы читали лекции.

В Америке Питирим Сорокин разработал основы теории социологии, а Василий Леонтьев — новый подход к экономике.

Швецов. Мы начисто забываем о встречном потоке. В обратную сторону шли пароходы с пламенными революционерами, которых правительства других стран не пожелали видеть своими гражданами.

Башлачёв. Александр, я не забываю, но давай выведем эти когорты марксистов за скобки нашей беседы. Мы говорили о Блоке, Есенине, Клюеве и других поэтах и писателях, которых марксисты просто вышвырнули из официальной литературы.

Взамен новые «русские писатели» образовали Российскую ассоциацию пролетарских писателей (РАПП), цель которой написать «новую русскую литературу».

Цель этих «новых русских» писателей — создание «нового человека», не помнящего своего родства с русскими предками, незнающего и не понимающего, что такое Родина.

Чтобы русские забыли свою историю, запретили, Карамзина, Соловьева, Ключевского.

Полезно знать когорты этих «новых русских» писателей и журналистов: Багрицкий, Сильвинский, Бабель, Катаев, Петров, Шкловский, Герман, Ильф, Каверин, Гольдберг, Левидов, Инбер (сестра Троцкого), Финк, Рубинштейн, Кольцов, Киршон и т. д.

Марксисты официально руководителем РАПП назначили Максима Горького, но фактическим руководителем «новых русских» писателей стал Лейба Авербах. Ничего значительного из написанного Авербахом нет. Зато Лейба был близок к высшим лицам Кремля. Его мать — сестра Якова Свердлова, жена — дочь Бонч–Бруевича. А сестра Ида — законная супруга Генриха Ягоды (Енох Иегуда) из ОГПУ.

Швецов. Ну и что, что родственники! А вдруг — таланты, которым не было ходу (действительно не было) при прежней власти?

Башлачёв. Таланта там было не занимать — «новые русские» поэты начали печатать свои «высокохудожественные» стихи в главной газете «Правда»:

Швецов. Вспомним и Маяковского с его «Я не твой, снеговая уродина!». А разрушение памятников, поставленных при «проклятом царизме» — это тоже «русофобия». Можно предположить, что у побывавших в тюрьмах и ссылках революционеров иные мотивы…

Башлачёв. А вот тут не всё так просто. На мой взгляд, очень показательна судьба одного памятника.

Пример очищения от «мусора»

В городе Кыштым в Южном Приуралье стоял памятник.

Поучительна история и судьба этого памятника.

Памятник в память освобождения крестьян от крепостного права на центральной площади города Кыштым был поставлен не случайно.

Он был поставлен в 1885 году мастерами Верхне–Кыштымского завода в назидание потомкам. Чтобы русские люди не забывали о том, что мерзавцы, возомнившие себя богами, в назидание беспрекословной покорности будут жестоко наказывать людей.

Ведь именно на Верхне–Кыштымском заводе был управляющий заводом Зотов, которого прозвали «кыштымским зверем». Зотов подвергал крепостных рабочих истязаниям, забивал до смерти, ходил по заводу с заряженными пистолетами и стрелял в ослушников.

Следует особо отметить характерную деталь жизни Зотова — он бывший «крепостной».

Швецов. То есть бывший раб, дорвавшийся до распоряжения чужими жизнями.

Башлачёв. После захвата власти воинствующие местные марксисты Кыштыма памятник в память освобождения крестьян обезглавили и разбили плиты с текстом, чтобы люди не читали указа об освобождении крестьянства.

Ведь такой памятник в память освобождения крестьян от крепостного права на центральной площади явно будет не к месту при строительстве «светлого будущего».

Швецов. Да я думаю, что есть объяснение ещё проще — сколько таких «зотовых» дорвалось до власти после 1917-го?

И сколько таких «зотовых» стреляло в ослушавшихся Советской власти?

Башлачёв. И это — тоже.

Кому приятно смотреться в такое зеркало? «Новые русские» потребовали убрать «мусор» с площадей:

— в Москве памятник Минину и Пожарскому;

— в Новгороде — памятник Тысячелетия Руси;

— в Киеве статую Святого Владимира.

— а вот в Кыштыме — в память освобождения крестьян от крепостного права.

Швецов. Уже неоднократно прозвучало «русское самосознание».

А можно ли говорить о русских, как о народе, после утверждения Советской власти? Ведь для пролетария нет «ни эллина, ни иудея», только классовый друг или классовые враги.

При переписи населения 1926 года гордое слово «великоросс» было заменено на «русский». Есть в этом некое обезличивание.

Башлачёв. Марксисты начали с языка.

Вожди марксистского переворота сначала ввели в употребление оскорбительное — «русопят», затем запретили понятие «великоросс».

Любой намек на поддержание русского самосознания вызывал бешеную злобу. При этом под запрет попал и «Толковый словарь живого великорусского языка» Владимира Даля.

Затем «реформировали» алфавит. Отменили ряд букв и «ё».

Дети дома часто слышали от родителей: «Ё моё!»

А в новом марксистском букваре такую букву вообще исключили.

Швецов. Таких деятелей против буквы «ё» и сейчас полно.

Хорошее есть русское слово прямо для них.

И прямо с этой буквы. Жаль, только в книге не напечатаешь.

Тем не менее, преобразования языка по части азбуки проводили неоднократно во многих странах.

Почему такие изменения — это удар по русскому самосознанию?

Башлачёв. Единство языка и самосознания превращает множество людей в народ.

Именно этим определяется единство русского народа.

За многие столетия в русском народе сложились множество говоров.

Русская пословица: «Что ни город, то говор» — появилась не на пустом месте. На Русской равнине поселения и города находились очень далеко друг от друга. Поэтому русские люди при общении на русском языке идентифицировали себя по месту проживания.

«Мы — пскопские (псковские), «мы — вологодские», «мы — вятские» и т. д.

Швецов. Извините, но вот тут яркий пример того, что пресловутого «русского самосознания» и не существовало в то время по большому–то счёту!

«Мы — вологодские» — это полное преобладание местечкового самоопределения над самоопределением национальным.

Русское самосознание находилось в зачаточном состоянии к началу 20-го века и пребывало в таком состоянии до 1917-го года.

Кто мне не верит, тот может обратиться к книге Д. Л. Бранденбергер. «Национал Большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (1931–1956).

По сути дела, особо разрушать было нечего.

Не исключено, что говорящее на русском языке население стало бы нацией, сбрось правящую интернациональную дворянскую верхушку.

Но эту верхушку сменила ещё более интернациональная.

И для воплощения идей «пожара мировой революции» национальное становление надо было пресекать. Так что ничего удивительного!

А если подавить или заменить нечем, то, пожалуйста, получите «национал–большевизм» в виде «русского самосознания».

И об этом мы ещё поговорим позже.

Единство языка и самосознания не превращает людей в один народ. Это облегчает взаимодействие. И только. А вот единство происхождения вкупе с языком и самосознанием… Это уже народ!

Башлачёв. Так и по этому, прошлись катком!

Главный «историк», воинствующий марксист Михаил Покровский провозгласил: «в жилах так называемого великорусского народа течет восемьдесят процентов финно–угорской крови».

Впрочем, если читать Карла Маркса. То у него — то же самое.

Цель и «историка» и Маркса — доказать, что никакого русского народа не существует, а есть финно–угры, татары, кто угодно, но только не русские.

Цель такого унижения — подавить русское самосознание.

Для этого и взятые с потолка «восемьдесят процентов» и выражение: «так называемый великорусский народ».

«Историк» Покровский смотрел на жизнь как на колбу, в которой смешивают химические реактивы.

И смешал в одной «колбе» совершенно разные свойства — язык и кровь.

Группу финско–угорских народов Русской равнины объединяет языковое единство. Язык — это формируемый фактор. А кровь — это генетическая судьба, которая процентами не измеряется, а наследуется.

Швецов. Напомню о том, что прах этого «историка» лежит в кремлёвской стене. «Святыня»!

Но что имеем–то? Семья разрушена, мораль испорчена, народ лишён возможности состояться, как народ…

А рождаемость–то прёт!

Но вот не бьются данные демографии с утверждением, что марксисты хотели уничтожить русское самосознание вкупе с русским народом.

Башлачёв. Как говорят, ещё не вечер!

Демографические параметры имеют большое запаздывание.

И, как я говорил раньше, большинство населения было деревенским и крайне неохотно принимало все эти «нововведения», живя по старинке.

Швецов. А как же пропаганда?

Башлачёв. Ну, что пропаганда — послушал, кивнул головой, да и пошёл жить дальше. «По старине». Природные условия и вековой порядок хозяйствования пропагандой не изменишь.

Швецов. Похоже, что так и было.

Для коммунистического руководства, когда в 1927 возникла угроза войны с «буржуями», стало неожиданностью то, что страна всячески противилась малейшим попыткам мобилизации за «дело Мировой Революции».

А вся пропаганда утекла в песок.

К примеру, деревня злостно срывала хлебозаготовки.

Башлачёв. Такое устойчивое неприятие пропаганды — для новой власти, как кость в горле.

И к 30-м годам марксисты всё–таки добрались и до деревни!