Ужас Дикого Леса 2

Глава 18

26 декабря 2075 г.

…Рассказывая о редкой предусмотрительности, изобретательности и добросовестности Великого Князя Чеслава Александровича, Черная Мамба… существенно преуменьшила масштаб проблемы, с которой нам предстояло столкнуться после выхода из дома Семенова. Как выяснилось, за то время, которое мы провели в гостях, в Алтайский край продолжали подтягиваться подразделения силовых структур, так или иначе контролируемых этим Рюриковичем, дороги, тропинки и даже просеки перекрывались пикетами с портативными, но мощными биосканерами, плотность всевозможных дронов, распределившихся по высотам, выросла раза в три, если не в четыре, а десятки «Сеятелей» безостановочно заваливали заснеженные леса, поля и горы не только обычными, но и артефактными датчиками-анализаторами всего и вся.

Не было забыто и местное население — на ПКТ-шку Романа прилетело сообщение с требованием Чеслава Александровича, лично командующего операцией по уничтожению террористов, не покидать дома и квартиры ни при каких обстоятельствах, не пользоваться транспортом и сообщать о любой активности, замеченной на улицах и во дворах.

В молчании гостеприимного хозяина я нисколько не сомневался, так как перед выходом из дому отправил его в целительский сон как минимум на двое суток, но планы пришлось переигрывать. Причем практически целиком: я сомневался, что моя ближница доберется до Ррейсских пещер в одиночку, не хотел рисковать жизнью филина, отпуская его восвояси под слишком тонким отводом глаз, и в то же время понимал, что шансов добраться до Барнаула незамеченными у нашей компании исчезающе малы.

Рюриковна пришла приблизительно к такому же выводу, но добавила к нему дополнение, меняющее все:

— Не вырвемся из затягивающегося кольца в ближайший час-полтора — поляжем. Все, включая группу, спрятавшуюся в пещерах. Со стопроцентной гарантией: спецбоеприпасы бывают разными, а дядька Чеслав в принципе не умеет проигрывать, так что не пожалеет десятка тактических ядерных…

Стоило представить радиоактивную пустыню на месте родного Дикого Леса, как сознание само собой переключилась в турборежим и вскоре выдало совершенно безумную идею, которая, тем не менее, была принята на ура. Как мне показалось, в основном из-за непоколебимой уверенности в том, что нам должны ворожить боги.

Да, пришлось помучиться, объясняя авантюрный план Гамаюну, но в какой-то момент филин «показал» мне сценарий с начала до конца, а потом дал понять, что выполнит все, что от него требуется. Поэтому я оставил его в комнате, окна которой выходили на север, предусмотрительно вытащив из рам оба стекла, а сам в сопровождении Ольги, Софьи и Златки рванул к окраине Новоалексеевки. Вернее, к летному полю, на которое раз в пять-семь минут заходили военные борта.

Последний километр, укрепленный по самым жестким стандартам вояк, преодолевали больше часа. Зато после того, как прошли лабиринт из датчиков, прямым ходом ломанулись за Рюриковной, успевшей изучить эмблемы на ближайших транспортниках и выбрать нужные.

Первые шесть машин обошли стороной. К седьмой, вроде как, свернули, но обнаружили, что аппарель и боковые трапы уже подняты, и ломанулись дальше. А с девятой откровенно повезло. Не исключено, что с подачи богов — незадолго до того, как мы вышли на финишную прямую, борттехник опустил боковой трап и вышел покурить. В десантный отсек поднялся следом за нами, ткнул в нужные сенсоры на терминале управления и под еле слышный шелест заработавшей автоматики отключился сначала от дезориентации, а затем и от целительского сна.

В пилотскую кабину вломились на пару с Софьей и по той же схеме вырубили обоих пилотов. Правда, потом сняли с их запястий коммуникаторы и переместили на запястье Ольги, но другого варианта сохранить иллюзию бодрствования обоих мужиков не было. А перед тем, как разбудить того, который выглядел постарше и поопытнее, на всякий случай зафиксировали его конечности пластиковыми стяжками.

Объяснять ситуацию решила Рюриковна, поэтому я попросил Златку придавить мужика своим весом. Естественно, не снимая отвода глаз. Затем приложил пилота очищением разума и восстановлением, прижал пальцы к запястью, дождался изменения частоты пульса и коротко кивнул.

— Можете открыть глаза и посмотреть на меня… — потребовала Мамба, добавив в голос стали.

Пилот допер, что она в курсе, что он очнулся, и решил перестать валять дурака. Поэтому осторожно приоткрыл один глаз и… полупридушенно охнул:

— Ваше Императорское Высочество?!

— Именно! — подтвердила она, подождала пару секунд, чтобы дать невольному собеседнику переварить эту новость, и плавным жестом показала на то место, где через миг вскрылся я: — А еще полковники гвардии Нестеров Яромир Глебович и Ухтомская Ольга Валерьевна плюс посланница роевого разума алтайской магической аномалии госпожа Злата.

Моя ближница и кошечка тоже вскрылись. Причем последняя нехотя встала с нижней половины тушки пилота и перебралась к моему бедру.

Мужик оказался далеко не дураком — ушел в себя буквально на секунду, а затем криво усмехнулся:

— Попытка государственного переворота?

— Она самая… — подтвердила Софья.

— А…

— Живы и здоровы. Оба. Как и вся группа «Феникс». Просто находятся в гостях у наших четвероногих союзников.

Пилоту поплохело:

— Ваше Императорское Высочество, про операцию «Чистый Алтай» уже слышали?!

— Да. И собираюсь ее остановить. Из Москвы.

— Прошу прощения за то, что перебиваю, но я туда не долечу — собьют.

— Туда и не надо… — усмехнулся я. — Ваша бригада базируется в Барнауле, верно?

— Так точно, господин полковник! — браво ответил он.

— Вот и замечательно. Значит, сможешь изобразить внезапную поломку и вернешься на базу.

— Что именно должно сломаться?

— Решите сами. Главное, чтобы ваш конвертоплан крайне неуверенно взлетел с этого аэродрома с опущенной аппарелью, на предельно малой скорости прошел над северо-западной окраиной Новоалексеевки и гробанулся при приземлении. По возможности, между базой и южной окраиной Барнаула. Кстати, вам придется дать клятву Силой о нераспространении информации. А если вы по-настоящему доверяете своим парням, которые в данный момент пребывают под целительским сном, то и им.

— У меня лучший экипаж в военном округе! — гордо заявил он. — Парни — мои воспитанники, и я доверяю им, как самому себе. Более того, мой штурман — умник, каких поискать, и знает этот «конверт» до последнего винтика. И пусть машину жалко до слез, Федор гробанет ее так, что ни один эксперт не подкопается.

— Машину получите новую. В любой комплектации! — твердо пообещала Рюриковна и повернулась ко мне: — Я ему верю. Буди обоих…

…Формулировку клятвы я придумал убийственную. Хотя Знак Макоши и подтверждал искренность пилота. Не расслабился и после того, как экипаж в полном составе зачитал ее вслух и поклялся Силой, ибо периодически представлял взрывы тактических ядерных зарядов и всем своим естеством чувствовал, как утекает время. Впрочем, минут через двадцать, когда наши добровольные помощники начали обещанный спектакль, мне стало не до этих мыслей. Хотя нет, не так — пока пилот переругивался со своим начальством и отправлял показания каких-то приборов, я прислушивался к его словам только из-за мата, от которого вяли уши. Но стоило конверту «с огромным трудом» подняться в воздух, смяв об утрамбованный снег оконечность крыла, и, дрожа всем корпусом, попробовать набрать высоту, как я сосредоточился на том, что видел и чувствовал. Ибо этот «спектакль» выглядел настолько реальным, что моментами даже пугал!

Да, в какой-то момент полет все-таки выправился, так что Гамаюна мы «подобрали» без каких-либо проблем. Зато после того, как филин влетел на борт и приземлился на мое колено, машина пошла, что называется, вразнос. В результате чего двести с небольшим километров до Барнаула ползла порядка сорока минут! Впрочем, самое неприятное началось на подлете к городу, когда начали загораться движки: запаниковала даже птичка, хотя в начале перелета, вроде бы, поняла, что конверт будет мотать по моей воле. В общем, стоило мне разрешить «десантирование», как менталист спрыгнул с моего плеча, взмахнул крыльями и вылетел наружу. Благо в этот момент мы ползли от силы километрах на двадцати пяти в час и пытались не впороться в междугороднюю трассу, на которой благодаря нам начался жуткий бардак. А потом пилот «как-то выправил» машину, и мы, переместившись на край аппарели первым скачком, ушли вторыми к опушке леса. Благо, до него было менее тридцати метров.

Конвертоплан взорвался менее, чем через пятнадцать секунд. Причем настолько мощно, что я невольно оторвал взгляд от силуэта птицы, к которому несся на всех парусах, остановился и посмотрел на разгорающееся зарево. А когда заметил парашюты, выброшенные в небо катапультами, облегченно перевел дух и продолжил движение…

Следующий час с небольшим мы под отводом неслись вдоль кольцевой, изредка останавливаясь и направляя филина к новым визуальным ориентирам. Добравшись до одного из самых престижных районов города — Горы — снизили скорость и вскоре тормознули у ограды родового поместья Строгановых.

Откровенно говоря, я не надеялся застать Еремея Даниловича дома, так как думал, что он уже улетел в Первопрестольную. Однако, отправившись на разведку, первым делом допрыгал до той стороны особняка, на которую выходили окна его кабинета, а затем переместился скачком на карниз перед тем местом, на котором видел похожий силуэт. И не поверил своим глазам: хозяин Барнаула обнаружился за знакомым столом в домашнем халате и с бокалом чего-то алкогольного в руке — сидел, глядя на экран комма гневным взглядом, и, судя по жестикуляции, кого-то за что-то крыл.

Я постоял за его окном до конца разговора, а потом тихонечко постучал в стекло и прижал к нему первое попавшееся средоточие, заблаговременно извлеченное из пространственного кармана.

Скорости и — что самое главное — правильности реакции Строганова на этот намек можно было позавидовать: остановив руку, уже потянувшуюся к тревожному сенсору, он встал с кресла, «устало потянулся» и неторопливо поплелся в соседнее помещение. Ну, а движение головой, намекающее на то, что мне следует прыгать к балкону, изобразил во время разогрева «затекшей» шеи.

Я ушел еще в один скачок, а буквально через минуту оказался сжат в медвежьих объятиях и услышал довольный выдох:

— Жив!!!

— Живы. Все… — уточнил я, почувствовав, что у Еремея Даниловича начинает портиться настроение и догадавшись, что ему страшно спрашивать, что с моими девчонками. Потом вежливо поздоровался и перешел к делу: — Я тут не один. И если вы откроете этот же балкон минут через пять-семь и переоденетесь во что-нибудь более цивильное, то мы продолжим общение в расширенном составе…

…Общение продолжили в его кабинете. Мы, люди, попадали в кресла, предварительно убедившись в том, что не намочим обивку остатками снега. Златка уселась рядом со мной и опустила морду на мои бедра, ненавязчиво намекая на то, что ей катастрофически не хватает тепла и ласки. А Гамаюн взгромоздился на левое плечо. По моей просьбе, так как я побоялся, что птица испортит мощными когтями обивку мебели. Кстати, увидев филина и оценив его размеры, Строганов, успевший надеть деловой костюм, с большим трудом удержал лицо и на всякий случай склонил голову в знак уважения лишний раз.

— Все верно — это Гамаюн, еще один разумный хищник из Дикого Леса… — кивнул я, отвечая на вопрос, который увидел во взгляде мужчины, после чего плавно переключился на куда более важную тему: — Александр Михайлович и Александр Александрович прилетали в мое алтайское поместье для того, чтобы познакомиться с некоторыми представителями высшего руководства роевого разума. В момент уничтожения моего особняка, почему-то названного террористическим актом, находились вместе с нами, «Фениксами», в Диком Лесу. Там же находятся и сейчас. Можно сказать, остались в гостях. А мы вернулись к цивилизации…

— …разбираться с проблемами и карать виновника государственного переворота и его подручных! — подхватила Рюриковна, вероятнее всего, устав от расплывчатых формулировок. — Еремей Данилович, нам нужно в Москву. Чем быстрее — тем лучше. Мы можем рассчитывать на ваше содействие в этом вопросе?

Хозяин Барнаула мгновенно оказался на ногах и учтиво поклонился:

— Ваше Императорское Высочество, вы можете рассчитывать на мое содействие во всех вопросах: я россиянин, верный подданный Императора, человек чести и, смею надеяться, добрый друг вашего единственного друга. Кстати, вы в курсе, что ваш горе-родственничек заключил тройственный союз с Тураном и Китаем, пригласил в страну их спецподразделения и сразу после завершения операции «Чистый Алтай» собирается объявить войну Эускади ?

Рюриковна гневно сжала кулаки, раздула ноздри и засверкала глазами, но вовремя сообразила, что на Строганове срываться, вроде как, не за что, задавила бешенство, отрицательно помотала головой и криво усмехнулась:

— Заключать тройственный союз для нападения на одну из слабейших стран Европы — идиотизм. Так что это прикрытие. Готова поставить голову против имперского рубля, что «союзнички» воспользовались ситуацией, загнав Чеслава в угол, и вынудили согласиться на уничтожение разумных Дичков всей алтайской магической аномалии.

— Я думаю, что они решили объединить приятное с полезным. В смысле, совместить уничтожение Дичков с уничтожением Александра Восьмого, Великого Князя Александра Александровича и группы «Феникс»! — добавил Строганов. — Поэтому завтра с пятнадцати ноль-ноль по Москве на военные аэродромы Алтая, Хакассии и остальных областей, граничащих с аномалией, начнут садиться военно-транспортные борта с одаренными и боевой техникой наших новых «союзников».

— А что наши вояки? Молчат? — полюбопытствовала Умница-Разумница, которая, судя по эмофону, тоже пребывала в состоянии дичайшего бешенства, но старательно делала вид, что спокойна.

— Среди них начался звездопад… — желчно процедил хозяин Барнаула, после повелительного жеста гостьи Императорских кровей опустившийся в кресло, но сидящий с идеально ровной спиной. — По слухам, министр обороны, три четверти членов Императорского Совета и ряд руководителей силовых структур попробовали объяснить Великому Князю Чеславу Александровичу его ошибку и были сразу же отправлены в отставку. Де-юре — за провалы в работе, позволившие террористической группе «Мира Равных Возможностей» убить сразу трех Рюриковичей, а де-факто — за попытку выразить мнение, отличное от его, по определению единственно верного. Говорят, что из-за этого в войсках начались серьезнейшие брожения, но во что они выльются, я пока не знаю.

— Небось, чистки начались и в Императорском дворце, и в ИСБ? — приняв услышанное к сведению, спросила Софа.

Строганов развел руками:

— Понятия не имею: все новостные каналы поют под одну дудку, а личностей, пытающихся задавать неудобные вопросы, очень жестко затыкают.

— А о братьях Баташевых слышали хоть что-нибудь? — на всякий случай спросил я, использовав фамилию, использованную Романом Семеновым, и, к своему удивлению, увидел подтверждающий кивок:

— Да. Их официально обвинили в соучастии в убийстве Императора и членов его семьи, в измене Родины, в пятидесяти с лишним предумышленных убийствах и в чем-то там еще. Суд назначен на двадцать восьмое число, но уже известно, что их планируется казнить на Лобном Месте. Кстати, ходит еще один слух. О том, что в момент задержания они утверждали, что вошли в род Нестеровых, находятся под клятвой Силы и в принципе не могли злоумышлять против главы рода и его ближних, но порядка часа тому назад пресс-секретарь Чеслава Александровича заявила, что это утверждение является ложью, а у следователей имеются неопровержимые доказательства их вины.

Я сжал зубы, некоторое время на пару со Златой боролся с одной жаждой крови на двоих, затем все-таки нашел в себе силы успокоиться самому и унять кошку, начавшую рычать и выпустившую когти, извинился перед Еремеем Даниловичем и выдавил из себя несколько коротеньких фраз:

— Это мои родичи. Они подарили нам шанс уйти. Никакой казни не будет. Или будет, но с другими героями в главной роли…

— — -

…На борт конвертоплана Еремея Даниловича мы поднялись все под тем же отводом глаз, прошли в хозяйский салон, дождались блокировки дверей и вернулись в реальность. При виде Златки и Гамаюна зрачки старшей супруги Строганова, Елизаветы Дмитриевны, заметно расширились, но лишь на пару мгновений — стоило ей узнать меня, как все вопросы снялись сами собой, аккуратно подкрашенные губки женщины изогнулись в приветливой улыбке, а во взгляде появились облегчение, радость и, почему-то, злое предвкушение. Пока я анализировал эту реакцию, потомственная аристократка невесть в каком поколении заметила Софью, вспыхнула тем же комплектом чувств, но значительно сильнее, и изобразила книксен.В этот момент хозяин Барнаула втолкнул в помещение пилота и не особо миловидную особу в униформе горничной, прикрыл за собой дверь и приказал всей этой троице дать мне клятву Силой о нераспространении информации.Строганова пробежала взглядом предложенный текст, удовлетворенно кивнула собственным мыслям и первой выполнила это распоряжение. Потом ее примеру последовал пилот, а стюардесса, которую трясло от страха перед страшными и ужасными Дичками, смогла внятно озвучить семь предложений только с четвертого раза.Мертвенная бледность ее лица, дрожащая нижняя челюсть и капельки пота, появившиеся на крыльях носа, вывели из себя обоих Строгановых, но устраивать несчастной разнос в нашем присутствии они, естественно, не стали и отправили девушку заниматься своими делами. Но Елизавета Дмитриевна, как и положено хорошей хозяйке, сгладила «негативный эффект», пообещав, что поухаживает за нами сама.— Было бы неплохо… — кивнула Рюриковна и перевела взгляд на пилота. — Но, желательно, после взлета.Мужчина испарился в то же мгновение, а от силы через минуту-полторы «Ястреб» плавно поднялся в воздух, почти не кренясь, развернулся носом на запад и начал набирать высоту.Строганова включила визор, вывела на экран список блюд, имеющихся на борту, и призналась, что не представляет, чем можно накормить разумных хищников.— С ними проблем не будет… — заявил я, вытащил из пространственного кармана коврик для медитаций, положил его на пол возле противоположной стены и поставил в самый центр пищевой контейнер с двумя муксунами, приобретенными в ресторане «Сартлан».Златка довольно замурлыкала, потерлась мордой о мой бок и приступила к трапезе, а я вернулся в свое кресло, пересадил филина на бедро, защищенное от его когтей покровом, и опустил раскладной столик. Сумку с подарками для Гамаюна выложил на самый край, затем достал еще один контейнер с рыбой помельче и пустой, для дона шурака.— Вы уже Гранд?! — оклемавшись от эмоционального шока, растерянно спросил Строганов.Я отрицательно помотал головой:— Нет, пока всего-навсего «восьмерка».— «Всего-навсего»?! — воскликнул он. — В девятнадцать лет?!— В январе исполнится двадцать! — преувеличенно серьезно сообщил я.Хозяин Барнаула сглотнул, диким взглядом посмотрел на жену и снова уставился мне в глаза:— Хорошо, пусть в двадцать! И это само по себе тянет на гениальность. Но даже так у вас не может быть пространственного кармана — его, если я не ошибаюсь, получают только Гранды, причем с вероятностью менее половины процента!!!Я притворно вздохнул:— Тяжелое детство, Дикий Лес, высокоранговое зверье вместо игрушек, необработанные средоточия вместо сухпайков…— …и внимание богини Судьбы, конечно же… — невесть с чего добавила Ольга, задрала рукав моего комбеза и продемонстрировала Знак Макоши.Это утверждение «объясняло» сразу все непонятки, связанные со мной, так что Строгановы перестали дуреть от разрыва шаблона, приняли из моих рук контейнера с горячими рыбными блюдами и отдали должное талантам новосибирских поваров. А где-то через полчасика я оставил их на растерзание Рюриковны, а сам убрался за кошечкой, умудрившейся немного насвинячить, и перебрался в самый конец салона. Вместе с нею, Гамаюном и Умницей-Разумницей. Первым делом пересадил филина с плеча на сумку, брошенную на противоположное сидение, затем уложил Златку себе под ноги и занялся обучением птицы……Моя догадка о том, что крылатый менталист обладает эйдетической памятью, а значит, способен запоминать с первого раза значительные объемы информации, подтвердилась достаточно быстро, так что уже через полчаса после начала занятия мы с Ольгой забыли обо всем на свете и сосредоточились на создании логичной, интуитивно понятной и достаточно простой системы общения. Само собой, поднапрячься пришлось неслабо. Но аналитические способности ближницы, переключившейся в режим безумной ученой, моя упертость и стремление филина наладить взаимопонимание в какой-то момент начали давать вполне конкретные результаты.К примеру, к концу перелета он понял и оценил концепцию имени, стал реагировать только на команды, начинающиеся со слова Гамаюн, запомнил порядка сорока слов и их сочетаний, научился выражать свое согласие или несогласие, просить заглянуть в глаза и так далее. Скажу честно — если бы не помощь Умницы-Разумницы, то я бы не справился. Тупо не хватило бы мозгов и фантазии. А так она придумывала и подробнейшим образом расписывала методику объяснений, так что мне оставалось поймать взгляд здоровенных желтых глаз, провалиться в режим обмена воспоминаниями и представлять определенную последовательность образов или вспоминать что-нибудь более-менее подходящее. Ну и, для полного счастья, исцелять голову, регулярно раскалывавшуюся от головной боли.Само собой, наша деятельность привлекала внимание Строгановых, но понять, чем мы занимаемся, и сделать правильные выводы у них не было ни единого шанса. Ведь мое общение с ближницей проходило в личном канале КТС-ок, с филином — в измененном состоянии сознаний, а команды ему и, при необходимости, кошке я подавал все с той же КТС-ки и исключительно на гарнитуры скрытого ношения.В общем, к моменту, когда «конверт» начал снижение, и Софья личным сообщением посоветовала нам с Ольгой закругляться и уделить хоть немного внимания Еремею Даниловичу и его супруге, мы с ученой с большим трудом заставили себя прервать занятие. А через несколько секунд, переглянувшись, пошли навстречу собственным желаниям и дурному энтузиазму. В смысле, устроили крылатому менталисту что-то вроде экзамена, демонстрирующего «случайным свидетелям» разумность очередного «посла роевого разума». Для этого перебрались на прежние места, расположились поудобнее и отыграли небольшой спектакль.Первую реплику выдала ученая, устало откинувшись на спинку кресла и вымученно улыбнувшись:— Определенно, мысленная визуализация сложных понятий завязывает мозги морским узлом.— Дело привычки… — философски заметил я и повернулся к крылатому авторитету:— Гамаюн, ты хоть немного устал?Услышав слово «устал», птица отрицательно покрутила головой.— Зато, наверняка проголодался. Что будешь есть, соленый арахис или дона шурак?Это задание было посложнее, так как требовало выбрать одно из двух знакомых словосочетаний и кивнуть нужное количество раз. Но эйдетическая память и желание полакомиться мечтой всей жизни не подвели: филин кивнул два раза и нетерпеливо переступил с ноги на ногу.Я достал из сумки контейнер с солеными косточками абрикоса, положил на стол и пожелал Дичку приятного аппетита, а он благодарно ухнул и забыл обо всем на свете. Что позволило обратить внимание и на второго союзника:— Злат, пряники будешь?Это слово кошечке нравилось как бы не больше, чем «рыба» или «мясо». Так что ее морда мгновенно оторвалась от моего бедра, а во взгляде появилась ничем не скрываемая радость.Я выложил на ладонь несколько штук, невольно улыбнулся, услышав довольное урчание, и повернулся к Елизавете Дмитриевне, не удержавшейся от комментария:— Вот так, со стороны, они кажутся очень большими, очень сильными, невероятно одаренными, но все-таки зверями. Однако стоит вдуматься в их поведение, как осознание их разумности сводит с ума!Я отправил на гарнитуры Дичков команду «Обида!», придуманную Олей как раз под этот случай, и подсветил Златке Строганову зеленым кантиком. Дички не подвели: крылатый оторвался от орешков, посмотрел на женщину укоризненным взглядом и «насмешливо» ухнул, а хвостатый, поймав взгляд опешившей дворянки, «недовольно» фыркнул и снова ткнулся в мою ладонь.— Я не имела в виду ничего плохого! — покраснев до корней волос, затараторила она. — Мне просто сложно справиться с привычным восприятием действительности. Но я обяза-… Я начала не с того. От всей души прошу прощения. Была неправа. Больше такого не повторится.Златка среагировала на очередную зеленую подсветку, покосилась на нее и посмотрела на меня. Ибо услышала в гарнитуре «Ты моя хорошая…» А Гамаюн подал «Голос!», коротко ухнув.— Они понимают. И не обижаются… — «перевел» эти действия я, а Ольга, судя по эмофону, с трудом сдерживавшая смех, продолжила веселиться:— Яромир Глебович озвучил не весь ответ. На самом деле госпожа Злата заявила, что им тоже было сложно смириться с тем, что некоторые люди — не еда, а существа, обладающие разумом, несгибаемой волей и достоинством, заслуживающим уважения.— В данном контексте она употребила слово «достоинство» в варианте «черта характера», а не «часть тела»! — внесла свою лепту и Рюриковна, явно рассчитывавшая меня смутить.Строгановы одинаково закусили губу, чтобы не заржать, но стоило Оле расхохотаться, как закатились вместе с нею……Мы свалили из городского поместья Еремея Даниловича сразу после приземления, хотя он и предлагал заглянуть в гости, чтобы ополоснуться, заказать себе свежую одежду, переодеться и все такое. Повела, конечно же, Софья. Что интересно, не в сторону Императорского дворца, а по направлению к площади фельдмаршала Святополк-Мирского. А для того, чтобы не палить филина с его низкоранговым отводом глаз перед многочисленными уличными камерами, еще на борту конвертоплана «показала» ему место встречи.Откровенно говоря, когда Гамаюн сорвался с моего плеча и взлетел в ночное небо, я распереживался. Ибо понимал, что многомиллионный город — это не Дикий Лес, так что птичка может потеряться. Однако мои опасения не подтвердились — буквально через десять минут я засек крылатого менталиста обнаружением жизни, а еще через полторы запрыгнул на информационный стенд, нащупал пернатого друга, переместился на тротуар и аккуратно посадил филина на левое плечо.Убедившись в том, что «потеряшка» занял законное место, Рюриковна подошла к служебному входу в самую обыкновенную высотку, вжала ладонь в терминал СКД, вбила какой-то буквенно-цифровой код в появившееся окошко и задвинула дверь в стену… ручкой вперед. Хотя я был уверен, что эта створка должна была открываться наружу, поворачиваясь на петлях!Как оказалось, столь нестандартный вариант использования двери был выбран не зря — как только мы скользнули в темный коридор, в пяти метрах от нас ожила фальшь-панель и, сдвинувшись в сторону, открыла взорам еще один терминал. Но куда более технологичный.Перед ним Черная Мамба зависала секунд на двадцать-двадцать пять. Само собой, уже без отвода. А после того, как прошла комплексную проверку, резко ускорилась, практически добежала до очередной «фальшь-панели», на мой взгляд, мало чем отличавшейся от двери в какое-нибудь банковское хранилище, и хлопнула ладонью по ничем не примечательной части стены.Судя по тому, что после этого касания ей пришлось приложить себя исцелением, этот хлопок помог сдать на проверку кровь. И эта часть проверки, устроенная артефактной системой защиты, оказалась не последней — большую часть из следующих двух минут мы «пробивались» сквозь всевозможные препоны. Зато потом спустились на лифте на о-о-очень приличную глубину, сели в пневмопоезд, состоящий всего из двух небольших вагонов, с солидной перегрузкой влетели в тоннель и через какое-то время высадились на перрон перед круглой бронедверью диаметром метра в три и толщиной в два!Перед ней Великая Княжна повоевала еще с одним терминалом, пройдя куда более серьезную проверку, чем все предыдущие, вместе взятые. Потом втолкнула нас в открывшийся проход, дождалась возвращения створки на место, в два прыжка преодолела довольно длинный коридор, а после того, как оказалась возле самой обычной двери, спохватилась и повернулась к нам:— Все, мы в запасном командном пункте Рюриковичей. За этой дверью — операционный зал, и я в нем сейчас потеряюсь… эдак до двух часов дня. А вы можете занять любую из комнат отдыха и продолжить заниматься обучением нашей птички. Эти комнаты находятся справа, если смотреть от вас.— Может, сначала ополоснешься? — хором спросили мы.— Надо… — после недолгих раздумий вздохнула она и нехотя поплелась к нам: — Ладно, уговорили. Во, кстати, чуть не забыла — я ж карман открыла! Во время перелета. У меня в него вилка провалилась!!!— Поздравляю! — улыбнулся я, посторонился, дав ей возможность первой войти в комнату отдыха, и легонечко поддел: — Все, сейчас я поделюсь с тобой вкусняшками, Умница отдаст твое шмотье, и ты о нас забудешь.— Ага, щаззз!!! — воскликнула она, чмокнула подругу в щеку, повисла у меня на шее и дурашливо захлопала ресницами: — Говорят, что ты мужчина с та-а-аким достоинством, что нет слов. Ну, и куда я, по-твоему, от тебя денусь?Тут женщины расхохотались, почти одинаково показали мне языки и свалили мыться. А я оглядел довольно большую гостиную, обставленную в крайне минималистичном стиле, определился с местом наиболее комфортной дислокации, затем оглядел себя критическим взглядом и решил, что ложиться на диван, затянутый светлой и, вероятнее всего, натуральной кожей в не самом стерильном комбезе будет неправильно. Поэтому подошел к стеклянному журнальному столику, хлопнул по его поверхности и попросил Гамаюна перебраться на него.Филин деловито спрыгнул с плеча на новый насест, расправил крылья так, как будто тянулся после долгого сидения в неудобной позе, покрутил головой и моргнул. Четыре раза подряд. Тем самым, сообщая, что хотел бы со мной «переговорить».Я прервал процесс стягивания комбеза, опустился на колени и уставился ему в глаза. А через пару минут, поломав голову над последовательностью увиденных образов, пришел к выводу, что Дичок интересуется, как долго мы будем находиться в этой «пещере». Понимая, что он не привык бодрствовать сутками напролет, я объяснил, что порядка четверти суток, а потом предложил на выбор два варианта времяпрепровождения — сон и продолжение обучения под восстановлением и очищением разума.Испытав на себе действие двух последних навыков, птица как-то уж очень возбудилась и дала понять, что была бы не против ими обзавестись. Я, естественно, пошел ей навстречу, вытащил из пространственного кармана нужные средоточия и протянул крылатому собеседнику.О необходимости подождать четверть часа он уже знал, так что моргнул еще четыре раза и с грехом пополам «объяснил», что хотел бы понять, каким образом Златка так точно реагирует на любые изменения в моем настроении.Я восхитился его наблюдательности, вспомнил процесс магического импринтинга и с третьей попытки смог описать, чем нас с кошкой одарил этот процесс. Забавно, но филин счел наличие эмоциональной связи очень нужной штукой и захотел «при первой же возможности» заглянуть в гости к патриарху ирбисов, дабы с его помощью разжиться аналогичной связью. За обещанием организовать такой визит дело не стало, и я воспользовался возможностью, чтобы показать крылатому собеседнику КТС-ку и продемонстрировать часть возможностей, которые можно получить, установив в глаза линзы.Просмотрев мои воспоминания, Гамаюн почему-то решил, что мы друг друга не понимаем. Но стоило мне вернуться в реальность, подозвать Златку и показать линзы в ее глазах, как филин практически потребовал такие же. Я кинул на пол коврик для медитаций, сел, обнял кошку, чтобы не заскучала, снова поймал взгляд крылатого менталиста и «сообщил», что КТС-ок под его глаза у нас пока нет. Но будут. После того, как мы «поохотимся на врагов, уничтоживших дом с окном, за которым стояли шкафы с рыбой и солеными орешками».Дичок обжег мое сознание злым предвкушением, дал время избавиться от головной боли и «заявил», что жаждет разобраться в ситуации. В смысле, понять, по какой причине мы прилетели в большой город, зачем спрятались в эту пещеру и как пребывание в ней поможет с охотой на наших общих врагов.Я почесал затылок, прикидывая план объяснений, затем услышал шелест открывающейся двери и попросился в реальность. А через мгновение, увидев распаренных женщин, облачившихся в домашние халатики и закрутивших волосы полотенцами, нашел идеальный выход из ситуации:— Соф, ты ведь намылилась работать, верно?Рюриковна утвердительно кивнула.— Тогда я припашу Олю. Солнце, я жажду ополоснуться, а Гамаюна вдруг потянуло на философские беседы. Можешь ему объяснить, что мы делаем в этой «пещере» и как именно собираемся охотиться на уродов, уничтоживших стратегические запасы соленого арахиса и рыбы?