Угрюмый герой

Глава 5

Меня слегка пнули под задницу, сопровождая намек на членовредительство ворчливым:

— Чего здесь расселся? Вали в пулеметное гнездо, коротышка!

— Я помог тебе поднять и закрепить твоего железного жука, — раздельно произнес я, глядя в беспредельно наглые желтые глазищи, — Но на этом всё. Если надеешься, что залезу в ту дыру, откуда по чистой случайности совершенно не видно твоего пилотского кресла, наивная красноголовая девочка, то вынужден тебя разочаровать. Я собираюсь сидеть здесь и следить за тобой. Если выкинешь хоть какой-то фокус, я отрежу тебе задницу, а затем сошью из получившихся двух половинок кожи себе кошелек.

Из кубрика, где с великим трудом поместился один орк, донесся ехидный смешок.

— Имей в виду, уродец…, - слегка переварив моё обещание, девушка уперла руки в бока, наклоняясь над сидящим мной, — Мы летим на высоте около километра над землей, и я планирую подняться до двух! Если со мной что-нибудь случится, то вам обоим крышка!

— Тебе в тот момент будет уже всё равно. Доставь нас в Энтигель и мы исчезнем из твоей жизни.

— Я ничего не сделала! — тут же зашипела злобной кошкой полугоблинша, — А вы собираетесь отдать мою жопу военным в рабство!

— У всех в этом мире есть проблемы, — равнодушно отрезал я, — Твои я решать не нанимался. Ты обладаешь роскошным выбором — подарить свою жопу воякам, либо подарить мне новый кошелек. Из нее же.

— Ублюдок! — с немалой долей испуга и бравады охарактеризовали меня, а затем всё-таки вернулись на отлично просматривающееся с моей позиции место пилота.

Это чудесное темпераментное создание, наотрез отказывающееся представляться, достаточно быстро сообразило, в чем её выгода, поэтому, первоначально, вопрос о сотрудничестве не стоял. Шестиногий пулеметный трактор, оказавшийся добром полугоблинши, мы приклепали к днищу дирижабля на специальные зажимы с помощью тросового подъемника и мата, а затем, набрав свежих деревенских продуктов со склада, отчалили в сторону Энтигеля. Жалкая уловка с пулеметным гнездом была первой попыткой слабоодетой девушки оказать влияние на ситуацию.

Кстати, мизер одежки на местной летательнице и водительнице шагающих гробов, был не желанием самовыразиться, а реакцией здорового разумного на работающие кустарные механизмы, выделяющие много тепла. С шагающим трактором пока было непонятно, но в самом дирижаблике, совершенно не «заточенном» на местных здоровенных орков, было дьявольски жарко.

Общение у нас сразу не задалось. Забившемуся в каюту Теовальду было лень разговаривать. Страдающий от жары орк, раздевшийся до исподнего, закрывался в ней с открытым иллюминатором, эгоистично отказываясь делиться свежим воздухом с нами. Волди, также предав общие интересы ради прохлады, тусил с Кринхальзером. Сама полугоблинша периодически «вспыхивала» в моем зрении то агрессией, то страхом, определенно придумывая план, как всех убить и остаться одной, только вот невозмутимо созерцающий её со спины я девушку определенно смущал. Созерцать мне помогал отобранный у начальства револьвер, который я бережно хранил на животе дулом к пилоту.

Между делом я внимательно наблюдал за тем, что эта карликовая орчанка тыкает, дёргает и проворачивает, орудуя на своем кресле. А ведь красивая девушка, даже очень. Не по орочьим, а по человеческим стандартам. Тонкая талия, огромные глаза, кругленькое курносое личико с огромными глазищами. Рот широковат, да и острых зубов там побольше, чем хотелось бы нормальному человеку, но я, к счастью, давно уже не он. Да, почти год воздержания давал о себе знать, но куда слабее, чем можно было опасаться — либидо хазарда оказалось более контролируемо, чем либидо искусственно созданного Богом-из-Машины гнома. В Хайкорте я переспал со всеми гоблиншами Лейлуша Коррадорры ат-Мансипаха, да и про других женщин не забывал, но здесь и сейчас просто любовался молодой неодетой девушкой, откровенно меня ненавидящей и боящейся.

Повезло. Был бы здесь и сейчас старый добрый Магнус Криггс, то у желтоглазки точно бы случился внезапный сексуальный опыт, а на моей совести появилось бы несмываемое пятно насильника.

Шли часы. Я не выпускал полугоблиншу из виду ни на секунду, от чего её периодически клинило на самые настоящие бури из страха и злости.

— Ты меня можешь оставить в покое хоть здесь!!? — наконец взорвалась она, поняв, что дверь в малюсенький тамбур не закрыть из-за наличия моей ноги, — Дай мне облегчиться нормально, гад серый!

— Переживешь, — невозмутимо отбрил её я, — Делай свои дела.

— Что?! Посмотреть хочешь?! Ну смотри!! — взвилась девица, сдергивая с себя шорты вместе с трусами. Правда, вместо того чтобы сесть и зажурчать, уставилась на меня с смесью вызова и отчаяния на лице. Зеленые голые плечики трогательно тряслись. Меня это волновало меньше, чем блохи Волди. Интересно, а у него они вообще есть?

Надо же, действительно красноволосая. Удивительно.

— Чем быстрее всё сделаешь, тем лучше, — вздохнул я, — Прекрати паясничать.

— Думаешь, я что-то могу, когда на меня пялится такой урод как ты?!

— Думаю, да. Ты полукровка на континенте орков, да еще и полугоблин, не меньше. А я гоблинов знаю. Так что уверен, что ты придуриваешься.

— Можешь засунуть свои догадки себе в серую жопу, Должник!! — сказав это, девица всё-таки бухнулась задом на металлический унитаз, начав производить характерные звуки мочеиспускания, но продолжая на меня с вызовом смотреть. Я лишь ласково улыбался в ответ.

Свои догадки я предпочел оставить при себе. Например то, что этот примитивный дирижаблик с чрезмерно вытянутой гондолой по своим внутренним помещениям совершенно не соответствует размерам среднего орка (доказано Теовальдом, еле протиснувшимся до каюты). Сама эта девчушка выше меня лишь за счет своих длинных ног, да и то ненамного. Вопрос в студию — каким образом она на этой далеко не гостеприимной земле смогла сохранить такое богатство как дирижабль и шестиногий трактор, пусть и крайне примитивные на мой взгляд?

Ответ — никаким. Но на воздушном корабле мы вчетвером, если считать и кота. Наталкивает как на догадки, каким образом военные девчонку поймали, так и на новые вопросы о том, что она вообще забыла на пограничном КПП. Всё это очень интересно и требует дополнительного расследования. Сейчас им и займусь.

Доделавшая свои дела девушка была коварно сдёрнута мной со стульчака. Захватив обе её ладошки, я начал сдёргивать собственный ремень. Красноволосая тут же затеяла орать, от чего пришлось несильно стукнуть её лбом в лоб, слегка оглушив. Мне вот обеспокоенного криками начальства, пытающегося ползать по местным коридорам совсем не нужно. Связав ремнем руки владелице дирижабля, я аккуратно положил её набок в коридоре, убедившись, что спущенные шортики и трусы надежно блокируют движения длинных ног. Затем оставалось только воткнуть ей в рот найденную тут же не очень чистую тряпку.

— Так, полежи смирно, — посоветовал я упакованной особе, ныряя в туалетную кабинку с вопросом, — И что тут у нас?

А «у нас» оказалось богато, причем я не про телесные жидкости, тут же спущенные мной в свободный полёт посредством рычажка. Богато было оружия. Под внешним ободом унитаза таилась стальная струна с парой деревяшек на концах — гаррота, моё почтение, но это было лишь начало. Из-под бачка был извлечён на свет уродливый как сама жизнь двуствольный обрез, а в самом бачке к крышке был прилеплен густо обмазанный чем-то жирным малюсенький револьвер, точь-в-точь как тот, что у меня уже имелся.

— Так-так-так…, - укоризненно гремел я всем найденным в руках, поглядывая на мычащую девушку. Угрызений совести она определенно не чувствовала, сверкая на меня глазами и гневно сопя.

— Полежи, я скоро вернусь.

Скорее всего, нормальные орки даже не могли обыскать дирижабль, просто не имея возможности пролезть по некоторым ходам. Зато это мог сделать я.

Обнаружилось в процессе экспресс обыска много чего разного. Коробки, коробочки, ларцы, даже небольшие сейфы, всё это было натыкано везде, где можно и нельзя. Под двумя узкими койками, рассчитанными на существ с меня размером, наблюдались целые сейфы с сотнями закрытых механическими кодами ячеек. Впрочем, меня это всё не интересовало совершенно. Чем бы красноволосая не занималась, это было её личным делом. А вот койки с тощими грязными подушками — совершенно другой вопрос. Тщательно обнюхав лежбища, я озадаченно почесал затылок, а затем вернулся к стреноженной голопопой красотке.

— Я тебя сейчас развяжу, — сообщил я ей благую весть, — Вернешься за штурвал. Попробуешь кричать или громко говорить — дам подзатыльник. Поняла? Хорошо.

Кричать действительно не стала. Лишь шмыгнула носом, натягивая назад шорты, а затем галопом помчалась на рабочее место, не сказав ни слова. Удовлетворенно кивнув самому себе, я снова лег в коридоре с револьвером на животе, уже точно уверенный, что мы с Теовальдом находимся на дирижабле контрабандистов. Это пока было лишь любопытной информацией, никак не влияя на нашу конечную точку назначения. Компас показывал, что слегка опороченная девица везет нас куда нужно, она сама после туалетного происшествия слегка замкнулась в себе, от чего я и занялся делом, требующим тщательного обдумывания — погрузился в самоанализ.

«Нетерпимость законника», что ты, мать твою, такое?

Так, стоит рассуждать последовательно. За пример возьму текущую ситуацию с безымянной зеленокожей девчонкой и её дирижаблем.

— Первое. Никто не скрывал, что девчонку с техникой взяли просто потому, что был издан указ хватать и технику, и пилотов. Проще говоря, несмотря на всё, что я только что увидел на воздушном корабле, невзирая на всю мою уверенность в том, что девчонка контрабандистка и нарушительница законов, на данный момент в моем видении ситуации она абсолютно невиновна. Раз.

— Второе. Затрандские власти, по словам того же Теовальда, изыскивающие все возможные средства бегства с Северной Валты. Легитимен ли учиненный этими орками грабёж? С моей точки зрения — нет, с точки зрения законов Затранды? Да. И вот тут кроется первый дьявол-из-деталей. «Нетерпимость законника» должна, буквально-таки обязана подталкивать меня на исполнение законов страны текущего местоположения, но этого не происходит. Чхать я хочу на всю эту страну и на её законы.

— Третье, что еще сильнее проясняет и так уже прозрачную ситуацию. Теовальд Кринхальзер. Наниматель. Дипломат. Вор. Убийца невинного. Если бы «нетерпимость» работала так же, как и в Незервилле, то я должен был сломать ему руки и ноги. Как минимум. В любом случае, даже если подделка под его брата действительно была злонамеренным шпионом, она бы в моих глазах всё равно оставалась невинно пострадавшей. Однако, этого не происходит. Вместо этого я защищаю орка и беру у него за это деньги. «Нетерпимости законника» плевать.

Вывод? Мой «недостаток» работает как усилитель инерции на внутреннем моральном компасе. Если в Хайкорте я целиком и полностью был сосредоточен на исполнении местного закона (являясь шерифом!), то здесь и сейчас следовать законам, о которых не знаю и с которыми не согласен, я не собираюсь. Следовательно, «нетерпимость» просто раскачивает мою реакцию на наблюдаемые события. Если я нахожу эти события нарушениями своего внутреннего «закона», то ущербная механика заставляет меня реагировать. Исправлять. Компенсировать.

Синдром героя какой-то.

Всхлипывание отвлекло от мыслей. Полугоблинша за штурвалом окончательно расклеилась и теперь горько плакала, прислонившись плечиком к стене кабины. Глядя на неё, я почувствовал соблазн залезть в каюту к Теовальду и вдумчиво спросить орка, не знает ли он о городе, который где-то возник в мире чудесным образом. Дипломат определенно имеет ответ на этот вопрос хотя бы по территории Северной Валты. Затем, вне зависимости от ответа, я роняю орка с дирижабля, убирая ненужного свидетеля, а затем предлагаю красноголовой плаксе посетить другой континент. На её желтой птичке это будет быстро.

Что для меня важнее: деньги, которые не факт, что мне отдадут… или полёт из этих обреченных земель?

Интерлюдия

Когда всё покатилось к демонам?

Вопрос без ответа. Не потому, что его нет, а потому что события, лезущие из памяти, одно за другим претендуют на почетное стартовое место, пока она сидит здесь, в ожидании финиша. Серокожий лысый уродец с черными глазами, лежащий на полу с здоровенным револьвером на пузе — лишь финальная уродливая точка её бесконечно тупой жизни.

«Лоскутик! Соберись, кроха! Сколько можно ныть! У нас ржавчины хватает, знаешь ли».

Да, папа. Хватает. Проржавело всё. Ты мог бравировать сколько угодно, скалить зубы, хлопать её по заднице, но дочке всё равно было кристально ясно видно, что всё у них давным-давно ржавеет. Давно начало, до того, как «Солнышко» первый раз взлетела в воздух. Ты не пережил смерти мамы. А затем не пережил ножей трех ублюдков, когда решил навестить её могилу. А твоя малышка Сти, Стелла, Лоскуток… она теперь не переживёт мордоворотов в Энтигеле.

Гребаный Должник, валяющийся на полу — всего лишь большая жирная точка. От этой твари не скрыться, её не обмануть и не запудрить мозги. Скорее всего, даже не убить. Когда жуткий урод вытаскивал заначенное в сортире оружие, с его лица не сходила пренебрежительная гримаса. Не к ней, Стелле, а имевшимся там пушкам. Только стальную удавку он покрутил в руках с уважением, а с остальным повёл себя небрежно, как с хламом. Ненавидит. Как она ненавидит эту тварь. Военные, взявшие её за зад, когда она, залитая соплями и слезами копала могилу отцу прямо рядом с маминой? Обычные орки. Тупые, грубые, но достаточно душевные, чтобы дать ей доделать начатое.

Это существо?

Стелла даже не могла сказать, во сколько раз серый ублюдок хуже того ублюдка, что засадил её связанную в шкаф. Тот седой орк всего-то хотел выжать из неё содержимое тайников «Солнышка», но слишком уж много было свидетелей ее ареста, чтобы он осмелился предпринять в отношении к пойманной серьезные меры. Посадить в шкаф, чтобы она сидела там и гадила под себя? На этом всё. Стелла не дура, она знает, как нужны сейчас в Затранде пилоты. Орка бы освежевали заживо, если бы он начал её ломать всерьез.

Шанс тогда был. Орчина определенно на чем-то сидел, причем в срочной дозе не нуждался. Он подозревал, что на «Солнышке» есть химия. Правильно делал, мразь. Есть! Если бы Стелла поняла, какая именно, то возможно бы заключила с подонком сделку. Заначка на свободу. Одна из, чтобы не вызывать у него приступа алчности. Сообщения транспортного нет, старый наркоман не дурак, чтобы этого не понимать. Сегодня что потребить у него есть, а через неделю-две? Не лучше ли освободить Стеллу, а затем, взяв шагающий танк в заложники, не дождаться, пока она привезет дури?

…но тут появляется большая шишка в обществе гребаного Должника, от чего у вояки играет очко. А у кого бы не сыграло? Тут либо Стелла с «Солнышком», либо получи себе в ближайшее окружение сраного ребенка Бога-из-Машины, со всеми его возможностями и психозами. Все знают, как Должники не любят ждать — у них вся жизнь в движении!

Что, Стелла Заграхорн? Ты теперь обеспечиваешь движение Должнику. Движение, что неминуемо кончится для тебя конфискацией «Солнышка» и тюремным сроком в пару тысяч лет, которые ты будешь отрабатывать пилотом. Скорее всего, здесь же, на своем бывшем корабле, выстроенном твоим отцом, чье еще теплое тело ты закапывала под орочьими взглядами. Серокожая тварь, неотступно следящая за тобой, неумолима. Ты знаешь о них, о этих ублюдках, достаточно, чтобы понимать, как они ценят свое время. Ему нужно попасть в Энтигель не меньше, чем тебе туда не попадать.

Видят боги, она б нашла в себе мужество даже попытаться соблазнить эту уродливую тварь ради шанса её прибить, только в этих непроницаемых черных гляделках не промелькнуло ничего, пока он любовался на её голую задницу!

За своими горькими размышлениями она потеряла счет времени. Когда пришла в себя, то увидела страшное — до проклятого демонами Энтигеля оставалось три часа! Три! Часа!

Её не отпустят никогда. Со всем хламом, что есть в «Солнышке», Стелла будет в рабстве вечно. Они с отцом заряжали дирижабль на полную, планируя уйти на юг, подальше от всего дерьма, что тут вскоре устроят барджайцы. Хорошо попрощался с мамой, папочка?!

Стелла не хотела ошейник с ядом на шею. Знала, что не выдержит и недели, попытается взломать проклятую штуку, а затем сдохнет от впрыснутого токсина. Она видела клейменых затрандцев, живых и мертвых. Мертвые были синего оттенка и вспухшие, как… разваренные сардельки. И ей, только два месяца как отметившей восемнадцатилетие, вот так вот где-нибудь лежать? Вздуваться до тех пор, пока кожа не лопнет, извергая смесь почерневшей крови с гноем?!

НЕТ.

Рука без всякого мысленного приказа змеей дёрнулась к паре скрытых рычажных скоб. Ей нужно было лишь слегка сосредоточиться, чтобы не сдвинуть сразу обе, хватит только той, дальней. С натугой идёт, стерва, но…

— Эй! — подскочил мячиком на месте что-то почуявший Должник.

Поздно, сука страшная!

Содрогнувшееся «Солнышко» с ужасным скрипом наклонилась вперед так, что сама Стелла со всего размаху клюнула лицом приборную панель, рассаживая себе лоб. Лысому гному пришлось куда хуже — он едва не выбил собой передний иллюминатор на радость слегка плывущей сознанием полугоблинше, но, отскочив от толстого стекла мячиком, был вынужден закатиться ей под ноги, пыхтя и ругаясь, где и завозился, застряв.

Из каюты, где сидел орк, раздался жуткий грохот. Стелла, упираясь руками в штурвал и улыбаясь как дура, вспомнила, что там, в этой «пассажирской» каюте они с отцом держали в верхних выдвижных ящиках запасы вентилей и стальных тросов. Немалая тяжесть, которая сейчас наверняка завалила этого… как его там… Теовальда!

— Ха-ха-ха-! — она попыталась выдавить из себя смех, но получилось довольно жалко. Умирать ей не хотелось, очень не хотелось, только вот дороги назад не было: скобой она распустила задние крепежи, на которых держался шагающий танк и тот сейчас провис на передних, полностью нарушая баланс воздушного судна!

Они идут вниз!!

— Ты что наделала, дура?!

Колено сдавило жуткой болью, заставив поперхнуться смехом. Снизу смотрел он, смешно высунувшийся у Стеллы между бедер. Если бы не было так больно от сдавившей колено руки, то она бы заржала еще громче, а так оставалось лишь оскалиться.

— Я лучше сейчас сдохну! — прошипела она, пытаясь стукнуть урода по носу, — Понял?! Сейчас!!

Без труда уклонившись от её шлепков, Должник вылез из-под панели, удерживая себя на месте за счет вмонтированного в пол кресла пилота.

— Дав…, - он что-то хотел предложить, но в этот момент раздался странный резкий звук, который Стелла так сразу и не смогла определить. Лишь через секунду она догадалась развернуться и уставиться туда же, куда и замерший на одном месте лысый урод.

Кот. Всего лишь кот. Крупный, худой, с слегка свалявшейся бело-рыжей шерстью, он упирался лапами в находящийся под неприятным углом металл палубы и жалобно кричал от боли. Неприятные ощущения животному доставляла вцепившаяся в хвост здоровенная зеленая ручища, крепившаяся к плечу, выглядывающему в коридор вместе с окровавленной орочьей головой, рассечённой аж в трех местах. В глазах придавленного орка было столько паники, что на долю секунды девушка испытала совершенно неуместный приступ жалости.

— Мадре! — прохрипел травмированный орк, продолжая удерживать кота, — Мадре!! Помогите мне! Умоля…

Бах!

Стелла снова ничего не поняла. Оно и понятно, когда ты сидишь в наклоненном дирижабле, ускоряющемся по направлению к земле, но для неё, молодой и наивной, связать звук, раздробленное пулей запястье расшибленного орка и метнувшегося к ним в кабину кота стало делом куда более продолжительным, чем нужно было Должнику.

— Виктор!! Что вы…

— Не нужно было трогать моего кота, господин Кринхальзер.

Голосом Должника можно было заморозить ад, но вряд ли у орка было время на осознание этого. Вторая пуля, вошедшая точно в левую глазницу орка, щедро разбрызгала мозги зеленого здоровяка по каюте.

Стелла почувствовала, что её сейчас стошнит. Правда, у неё ничего не получится, потому как брошенный её на бедра револьвер оставляет круглый ожог на ляжке, а освободившаяся рука гнома плотно сжимает тонкую шею, не оставляя надежды проблеваться, зато предоставляя сколько угодно той же надежды захлебнуться. А заодно привлекая внимания к двум черным непроницаемым гляделкам, в которых нет ничего от нормального разумного существа. Белый шрам, пересекающий левую сторону лица существа, почти её гипнотизировал.

— Теперь нам не требуется в Энтигель, — спокойным тоном сообщил Стелле Должник, — Ты можешь поправить ситуацию с дирижаблем?

«Чтобы ты меня потом убил?» — хотела она спросить, но не могла. Позывы еще заставляли Стеллу содрогаться в спазмах.

— Я тебя не убью, — как-то понял её Должник, — Уже нет никакого смысла. Просто спаси нас, и я уйду. Лучшая сделка в твоей жизни.

Отец учил её, что верить никому нельзя в любой серьезной ситуации. «Всегда нужно думать, Лоскутик», — говорил он, — «За себя в этом мире только ты. Посмотри со всех сторон на предложение. Расчисти себе пути отступить. Подстрахуйся. Жди подвоха. Только так. Здесь, на Северной Валте, для таких как мы — только так. И никак иначе».

А что делать, если ты находишься на падающем корабле, папа? Где здесь взять время? Да и надо ли? Должник — это не яд!

Да и к тому же, она хочет жить. А серому уроду теперь действительно плевать, убивать её или нет.

До поверхности остается километр. Очень мало.

Дёрнуть рычаг экстренного набора высоты, покупая машине и им еще несколько минут жизни. Снова жуткий скрип, плач деформируемого металла, «Солнышко» содрогается, а слетевший с задних креплений танк раскачивается под его днищем. Стелле, внезапно получившей шанс на жизнь, хочется рыдать при мысли о повреждениях её собственности. Нужно компенсировать колебания четкими движениями рулей! Туда-сюда, туда-сюда. Не отвлекаться на горящую огнем ляжку!

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Построенный её отцом дирижабль скрипит, его конструкция на такой дисбаланс веса не рассчитана. Стелла в тщетной надежде дёргает скобу для передних крепежей, но та ожидаемо не поддаётся. Там всё перекосило к такой матери! Демоны! Ладно! Главное замедлить нырок, перевести в планирование, не развалив попутно корабль!

— Чем я могу помочь? — тон Должника, в отличие от его проклятых глаз, почти теплый, почти участливый.

— Бери всё тяжелое дерьмо, — тяжело дышит сосредоточенно манипулирующая рычагами и штурвалом девушка, — и тащи в заднюю часть, к койкам! Понял?! Всё дерьмо! Главное, чтобы пролезло! Мёртвое зеленое дерьмо тащи тоже! И коту скажи там сидеть! Мне нужно выровнять корабль так, чтобы он не разломился, понял?!

Должник убегает, оставив ей револьвер, но в данный момент на оружие Стелле Заграхорн чертовски насрать. Она, напряженная донельзя, аккуратно управляет перекошенным от нагрузок судном, чутко вслушиваясь в каждый звук, издаваемый «Солнышком», дирижаблем, построенным её покойным отцом.