Укус

21

Через некоторое время Снег Снегович громко всхрапнул и проснулся. Закашлялся, прочищая горло, захрипел, заохал, всячески зашумел. Его куртка из дубленой кожи скрипнула, когда он повернулся.

Мы с Кэт молчали.

— Доброе утро, паломники! — громыхнул он наконец.

— Утречка, — тихо отозвался я.

Кэт повернулась в его сторону.

— Спокойно спалось? — поинтересовалась она.

— Не плохо, не плохо. Хорошо везете. У меня прям чувство, что мы не хоронить кого-то едем, а на пикничок выбрались. Такой весь медово-месячный. — Он хихикнул. — Где-то под всем этим соусом точно есть салями, хы!

— Крекеры и сыр точно сыщутся, — сообщила Кэт. — Проголодался — добудь их себе сам.

— Это не завтрак для мужика. Какой, черт побери, час? — И, прежде чем мы успели бы ответить, Снегович изрек: — Без четверти восемь, да.

— Ты носишь двое наручных часов, — заметила Кэт.

— Ну да.

— Зачем?

— Глаза-то у меня тоже два, разве нет?

— Получается, на каждый глаз — по циферблату?

— Истинно так, красотка. Так — и никак иначе. Где мы, кстати?

— Где-то на Четырнадцатой, — подал голос я. — Проехали Мохаве с полчаса назад.

— Полчаса назад, говоришь? Понятно. Конкретики, правда, не достает. — Он выглянул в окно. — А, ну вот и конкретика! Это ж Краснокаменный Каньон!

— Красивый, — заметила Кэт. — Почти как Гранд-Каньон.

Она была права. Я не особо обращал внимание на пейзаж до поры, но теперь заметил, что мы проезжали мимо крутых стен каньона — откосов дивного красного камня, столь ярких и живописных в утреннем солнечном свете. Их появление было столь неожиданным, что, казалось, они просто выросли на наших глазах.

— Мы все еще на правильном пути? — спросил я.

— А?

— Мы не проедем мимо ущелья с Броком?

— Не-а.

— Мы не пропустили поворот?

— Нет. Мы ищем стык с трассой 178. Дороги отсюда — на полчаса, не больше.

— Отсюда — куда? — уточнила Кэт.

— До ущелья Брока, очевидно же, — ответил ей в тон Снег Снегович.

— И где же это?

— Как доедем, так сразу увидите. А пока давайте-ка двигать на Сто семьдесят восьмую. Остановимся где-нибудь в Инокеме или Риджкресте, перекусим.

— Кстати, — сказала Кэт, — я умираю от жажды. Там, у тебя, должно быть несколько бутылок с водой. Наверное, на полу. Там, сам понимаешь, все рассыпалось. Не мог бы ты найти одну и передать мне?

— Ты просишь меня подать воды? — спросил Снег Снегович несколько удивленно.

— Да, ни много, ни мало.

— Хо!

— Хо-хо-хо, — отозвалась Кэт с явным сарказмом в голосе.

— Рад служить, красавица. — Под скрип кожаного жакета Снегович склонился и довольно скоро передал ей пластиковую бутылку. Она поблагодарила его, добавив:

— Можешь и себе взять, если хочешь.

— Не, спасибо. Вода в бутылках — это для богатых жопошников. Не для черни навроде меня.

Мы не нашлись с тем, что ответить ему.

Открутив крышку, Кэт повернулась ко мне.

— Будешь?

— Давай сначала ты.

Приложив горлышко к губам, она откинула голову и глотнула воды. Я смотрел, как ходит ее горло. Пока Кэт пила, один маленький ручеек миновал ее губы и скользнул по подбородку вниз, к шее, под ворот рубашки, оставив после себя влажный след.

— Эй, Сэмми-бой, следи за дорогой! — загудел Снегович.

— Прошу прощения. — Я обратил взгляд вперед.

Напившись, Кэт передала бутылку мне. Если верить этикетке, вода бралась из горного источника. Если судить по вкусу — может, и не соврали. Прохладная, с мягким древесным послевкусием. Может быть, на самом деле это была простая лос-анджелесская водопроводная, выстоянная в дубовых бочках. Не знаю. Но было здорово. Я выпил довольно много, прежде чем вернул бутылку Кэт.

— Так все-таки, — закручивая пробку, спросила она у Снеговича, — до этого вашего Ущелья Расходников далеко? Или это государственная тайна?

— Говорю же, недалеко.

— «Недалеко» было и в прошлый раз, а с того раза мы уже хорошо, если не тысячу миль проехали.

— Повторяю, недалеко.

— Дай хотя бы подсказку, — сказала Кэт. — Мы туда хотя бы сегодня попадем?

— Думаю, да. Если по пути не возникнет проблем.

— Что ж, хорошо, — сказала Кэт.

— Другое дело, что нам, возможно, и не понадобится туда тащиться. Лучше дождаться солнышка в зените. А потом дело за малым — багажник пошире откроем, да и все дела.

— С какой стати?.. — голос Кэт прозвучал ошарашенно.

— Ну, там ему и конец придет, говорю.

— Но…

— Он вампир, не так ли?

— Не знаю.

— Бу, вы оба талдычили мне, что он весь такой реальный и неподдельный вампир. Я видел твои укусы, красавица.

— Да, он кусал меня.

— И пил твою кровь, не так ли?

— Именно так.

— Ну, так значит, он вампир?

Она пожала плечами.

— Думаю, да.

— Сэмми! — громыхнул Снегович в мою сторону. Я чуть вздрогнул.

— Да?..

— Ты же мне сказал, что этот тип — натуральный второй Дракула. Так?

— Да, сдается мне, нечто подобное я и сказал.

— Говорил-говорил, я помню. Ты ж мне не лгал?

— Я полагаю, что он мог быть вампиром, — сказал я. — Он, э-э-э, вел себя, как один из них. Он выглядел, как один из них. В смысле, эти его клыки… да он даже чем-то похож на Орлока из того старого немого фильма.

— Носферату, — кивнул Снегович. — Видел его. Тот парень был уродливее вашего.

— Ну, так или иначе, — резюмировал я, — мы считали Эллиота настоящим вампиром. Посмотри, как мы убили его. Если бы мы думали, что он не настоящий, мы могли просто застрелить его, задушить или…

— То есть, огнестрел-таки при вас?

Кэт покачала головой.

— Нет у нас никакого огнестрела.

— Но Сэм только что сказал…

— Я не имел в виду, что он у нас есть, — попытался объясниться я. — Его у нас нет. Я вот что хотел сказать: мы убили его, используя кол — потому что приняли за настоящего вампира.

— Если бы мы думали, что он обычный человек, — добавила Кэт, — мы бы разделались с ним иначе.

— Или бы вообще не тронули, — добавил я.

— Да… конечно, если бы он перестал меня кусать. Мы должны были убить его как раз из-за вампиризма, а не просто так, убийства ради.

— Значит, не лгали, — миролюбиво подвел черту Снегович.

— Нет, — ответил я.

— И, по-вашему, парень — истый наследник рода Дракулы.

— Быть может.

— Ну так тогда, — голосом триумфатора возвестил Снег Снегович, — мы выставим его на солнце, и, едва лучи коснутся его — выжгут начисто, до пепла! Разве ж не так?

— Предположительно, — протянул я.

— Так бывает в фильмах, — добавила Кэт. — Он ведь может и не сгореть.

— Это легко проверить.

— Мы не собираемся проверять, — объявил Снегович. — Продержим его в темноте и безопасности до самой ночи.

Мы с Кэт переглянулись. Определенно, ход мыслей нашего попутчика был слишком для нас запутан. Какой разновидностью чокнутого является этот парень? — подумал я, читая в глазах Кэт схожую мысль.

— Как скажете, мистер Снегович, — осторожно сказал я. — Дело вот только в том, что до темноты еще часов девять. Многовато для разъездов с трупом в багажнике. И, если честно, мне не кажется, что солнечный свет повредит ему.

— Он вредит всем вампирам, — обрубил Снегович, — что в книгах, что в фильмах. Уж я-то знаю, я — фанат.

— Фанат, значит, — буркнула Кэт.

— Заправский! — кивнул Снегович. — Так вот, стоит выставить вампира на солнечный свет — он бах и сгорает, что твоя спичка.

Я посмотрел на Кэт, она — на меня. Во взглядах — серьезность. Ни тени улыбок.

— Да, по поводу солнечного света все верно — произнес я. — Но как быть с колом в сердце? Не надлежит ли вампиру рассыпаться в прах, будучи пронзенным?

— Некоторым — да, некоторым — нет.

— Эллиот не рассыпался в прах, — напомнила Кэт.

— Это все оттого, сдается мне, что он был еще не старым вампиром. Сколько ему лет-то было?

— Он никогда не говорил мне, — ответила Кэт удивленно. — Вряд ли ему даже сорок есть.

— Ну вот, — кивнул Снегович. — Только по-настоящему древние вампиры становятся прахом после смерти. Если им сотни две лет, или больше.

— Звучит логично, — отметил я.

— А молодой вампир останется цел-целехонек.

— Как Эллиот, — тихо произнесла Кэт.

— Именно.

— Теперь все обретает смысл, — сказала она без улыбки.

— Смотрите, — Снегович подался вперед, — в чем вся соль. Они живут чуть ли не вечно, эти вампиры. Думаю, взаправду вечно, если их не вычисляют и не убивают, или если они не забывают не лезть на солнце и не добавлять в салат чеснок.

— Более чем вероятно, — согласился я. Кэт бросила на меня растерянный взгляд.

— И они, опять же, не стареют. Возьмем этого вашего Эллиота. Он, вполне возможно, пьет кровь из людей уже полвека или что-то около того. Но на свой возраст он не выглядит. Он застрял на том году, в котором стал вампиром.

— Разве он не должен теперь, после смерти, вернуться в истинный возраст? — спросила Кэт.

Снег Снегович ответил не сразу. Судя по всему, он обдумывал парадокс. Наконец, он выдал:

— Поставила ж ты меня в тупик. Не знаю, честно. По фильмам такого не помню.

— Но факт остается фактом: он не постарел.

— Мы еще не видели его при свете дня, — заметил я.

— Вы не увидите его при свете дня. Просто выкиньте идею из головы. Вы же так погубите его.

— Мы уже его погубили. Он мертв.

— Возможно — да, возможно — нет.

— Не вижу никаких таких возможностей, — сказала Кэт.

— Ты, красавица, сразу видно — не фанат. А ты, Сэм?

— Не из больших, — покачал головой я.

Но я понимал, куда он клонит. И, отчасти, я тоже когда-то фанател. Проводил исследования. За рамками кино и книжек.

В старину кол в тела вампиров вбивался не просто так — их, по сути, физически приколачивали ко дну гроба, чтобы удержать от восстания из могилы и буйства.

— А я имею в виду вот что, — сказал Снегович. — Иная история с вампиром начинается как? Правильно: находят тело и вынимают кол, и что вы думаете? Старый Брюс Ли воскресает с тем же успехом, что и молодой.

— Кристофер Ли, — заметил я.

— А?

— Не Брюс Ли. Кристофер Ли.

— Брюс Ли машет ногами-руками, — пояснила Кэт. — Кристофер Ли пьет кровь.

— А, ну да. Пардон. Попутал. Ну так речь о чем: кол не убивает вампира, скорее… сдерживает. Погружает в сон.

— Как отравленное яблоко, — сказала Кэт.

— Что?

— Отравленное яблоко. Я думаю, ты понимаешь, о чем я. Злая ведьма? Кто на свете всех милее? Белоснежка?

— КАК ТЫ МЕНЯ НАЗВАЛА? — взревел он.

Его рука взметнулась над сиденьем и врезалась в голову Кэт. Удар был не такой сильный, чтобы причинить много боли — но явно застал ее врасплох. Ее голова отскочила назад, волосы взметнулись, лицо окаменело от шока.

— Ай! — взвизгнула она и вся сжалась.

Крутнувшись на сиденье, я закричал:

— Не трогай ее!

И его ладонь с размахну впечаталась в мое лицо.

— Вот ведь блядские пустоболты, — пробормотал Снегович, откидываясь на свое место.