Укус

27

Кэт заглянула в проем между сиденьями.

— Что-то не видно твоего домкрата, — сообщила она. — Ты его, часом, не позабыл там, на дороге?

— Нет, точно нет. Мы его просто завалили. Может, конечно, его Пегги уволокла.

— Не неси чепухи, Сэм. За спину бы она его не спрятала. Упустили бы мы — не упустил бы Снегович. Ей ведь с ее одежкой вообще ничего не спрятать.

— Куда же она тогда дела нож?

— В вырез? — предположила Кэт.

— А спереди он при этом, по-твоему, не выпадет?

— Ты же видел, как она прижимала сумку к груди.

— Может, в нее-то она его и спрятала.

— Домкрат?

— Нож, — поправил я.

— Нет, если она успела пораскинуть мозгами. Сумку-то сразу придется отдать Снеговичу. Будь я на ее месте — и в ее сарафане — я бы спрятала нож в вырез… или за резинку трусов. Впрочем, опять же, ей бы и это не удалось…

Я вопросительно изогнул бровь.

— На ней их нет.

— Откуда ты так уверена?!

— Я наблюдательна.

— Я тоже мух не ловлю, но такого как-то не приметил.

— Мне выпал хороший шанс, Сэм. Я видела, как она забирается в фургон, а платье у нее не из длинных. — Кэт подмигнула мне. — И лифчика нет. Не говори мне, что этого не заметил.

— Да, заметил, — проворчал я, — и то только потому, что из-под ее простыни не торчат бретельки.

— У нее под, пользуясь твоей терминологией, простыней, нет вообще ничего. Когда она наклонилась, передавая пакет, я прекрасно все увидела — от пяток до ножек и выше. Жаль, что ты упустил. Правда, смотреть там особо не на что.

Я поджал губы.

— Тебе не стыдно вот так вот… сейчас?..

Кэт хитро улыбнулась.

— Я знаю, это не совсем правильно. Расслабься.

— С чего ты вообще взяла, что меня волнует, что у нее там под…

— Ты ведь парень. Парни пекутся о таких вещах.

— Она не в моем вкусе.

— Эй, Сэм, не строй из себя невинную овечку! Уж как ты на меня глядел всю прошлую ночь…

— Но ты-то — в моем вкусе! — в моем голосе прорезалось отчаяние.

Кэт внезапно стала тихая и серьезная. Она уставилась на меня. Я главным образом держал взгляд на дороге, но к ней так или иначе оборачивался каждые несколько секунд. И тут Кэт наклонилась и обвила руку вокруг моей шеи. Она притянула меня поближе к себе и, прошептав «Мой хороший парень», — дыхание ее щекотало мне щеку, — поцеловала меня. И еще раз. Рука ее нежно легла на мою грудь.

Я развернулся к ней, желая отыскать своими губами ее.

— Нет-нет-нет, — с легкой улыбкой она отстранилась. — Лучше следи за дорогой. Если мы будем целоваться за рулем, мы непременно вляпаемся. Не забывай, у нас над макушками — проклятие Эллиота.

— Я бы рискнул, — прошептал я — прекрасно при этом понимая, что сейчас для подобных рисков самое худшее время. Покинув пределы Троны, довольно-таки равнинные, мы попали на дорогу, карабкающуюся на вершину горного хребта — с обеих сторон по скалистому обрыву. Стоит заложить неверный поворот — и полет с немалой высоты на недружелюбные каменья обеспечен.

Кэт смотрела на меня со своего места.

А во мне угасали последние робкие надежды на поцелуй.

Но вдруг она сказала:

— Хорошо. Только… недолго.

Наши губы встретились удивительно быстро. Мои — пересохшие и ее — мягкие и теплые. Я почувствовал, как ее дыхание чудесным образом встречается с моим — и сливается в одно.

Когда мой язык очутился за ее зубами, ее рука нежно прижалась к передку моих джинсов. А там уже было тесновато.

Мой выдох обернулся стоном.

Она убрала и губы, и руку. Наши глаза все еще разделяли считанные сантиметры.

— Спасибо, что напомнил, что нужно взять домкрат, — вдруг сказала Кэт.

Сперва я ничего не понял, замет густо покраснел и уставился на дорогу. С дорогой пока что все было в порядке. Менее скалистым пейзаж не стал, но, по моим прикидкам, мы были уже почти на самой вершине перевала.

Кэт подарила мне еще один, уже больше дружеский, поцелуй в щеку, и принялась перелезать через свое сиденье — в заднюю часть машины. Такие трюки легко проделывать детям, но мы с ней для этого были уже явно староваты. Ей пришлось всячески извиваться, вжиматься лопатками в потолок, пытаясь при этом протащить ноги в проем. Скосив глаза в зеркало заднего вида, я имел стыдливое удовольствие созерцать ее бедра. Впрочем, удовольствие продлилось недолго — в следующую секунду Кэт заехала мне ляжкой по уху.

Только после этого она наконец-то протиснулась назад.

— Фух, — послышалось с задних сидений. — Было весело.

Чтобы разобрать скопившийся завал, ей потребовалось время. Сосредоточившись на дороге, я не смотрел, что она там вытворяла. Периодически что-то ударялось об пол, один раз — довольно звонко — о стекло. Наконец, возмущенные «уф!» и «пф!» Кэт смолкли, и она прошептала:

— Попался, мудачье! Ха!

— Поздравляю, — произнес я.

— Правило «лучше поздно, чем никогда» не всегда обязательно срабатывает.

— Ладно, ладно. Хорошо уже то, что мы его не посеяли.

— Не заставляй меня плакать. Вспомни мы о нем вчерашней ночью… Сейчас двое людей находятся на волосок от смерти из-за того, что я полезла за молотком, который нам, оказывается, и не требовался.

— Пока никто не умер, — заметил я.

Не считая Эллиота и твоего мужа, Билла, добавил про себя. Но, справедливости ради, они отбыли в мир иной прежде, чем возникла (не-) надобность полезть в багажник.

— Пока — да, — пробормотала Кэт. — Я не знаю, как, черт возьми, мы собираемся выпутаться из этого дельца так, чтобы хоть кто-то при этом не умер.

— Поживем — увидим, — сказал я.

— Я, наверное, сейчас схлопочу хороший шанс умереть, когда начну протискиваться обратно к тебе.

— О, мой Бог, — пробормотал я, вжимаясь в сиденье.

Перевал вдруг остался позади — и мы будто выехали из туннеля, вырубленного в скале: на нас навалилась громада синего, безбрежного неба. Под нами — далеко-далеко под нами — раскинулась пустынная долина. Фургон был уже на пути вниз — на кривом и узком двухполосном съезде.

— Ух ты! — протянула Кэт из-за спины.

— Лучше сиди, где сидишь, — предупредил я ее.

Дорога выглядела крутой и опасной. Искривленные дуги скалистых обрывов поддерживали дорогу с правой — нашей — стороны; где-то там, внизу, было дно дола. По левую же сторону холм продолжал вздыматься вверх.

Один неаккуратный поворот равен одному долгому свободному падению. Нехитрая арифметика.

Мне не хотелось ехать здесь. Было сильнейшее желание остановиться и развернуться в другую сторону.

Но спуск уже начался.

А на нем места для поворотного маневра просто не осталось. Любой резкий поворот там грозил падением с обрыва.

Мы не могли отступиться. Пойти на попятную значило предать Пегги и Донни.

— Будь осторожен, — сказала Кэт.

— Я постараюсь.

— Боже правый.

— Потому-то эти края и прозвали Долиной Смерти, Кэт.

— Подходяще.

Хоть в салоне и работал вовсю кондиционер, рулевая колонка была вся в мокрых пятнах от моих рук. Да что там темнить — и сам я весь был мокрый, как распоследний лягушонок.

— Не люблю высоту, — пробормотал я.

— Я переношу нормально, — сказала Кэт. — А вот резкие спуски — терпеть не могу.

Стоило ей сказать это, автомобиль заложил кривую быстрее, чем требовалось, и наши шины противно завизжали.

— О-о-ой, — протянула Кэт.

Я принялся топтать педали тормозов, чтобы замедлить наше движение вниз на особо крутых участках. Фургон впереди катился легко и непринужденно, забирая то в одну сторону, то в другую — ничего похожего на наши урывочные маневры.

— Пегги, видать, брала уроки вождения по нестандартной местности, — заметил я. — Если это она сейчас за рулем…

— Если у нее получается — и у нас получится.

— У местных-то оно явно полегче выходит.

— Над ними не висит проклятие мертвого вампира. Слышишь, Эллиот? — повысила Кэт голос. — Если нас подбросит на ухабе и багажник откроется, тебе придется познакомиться с солнцем Долины Смерти. Понял, ублюдок клыкастый? Мы подскочим — ты сгоришь.

Мы обменялись взглядами и улыбнулись.

Дорога неожиданно выровнялась.

Мы добрались до дна.

Я сделал глубокий вдох. И выдохнул.

— Не так уж и плохо мы справились, — сказала Кэт.

— Просто спуск не такой уж и большой. На самом деле, это было ужасно.

На обступила пустыня. Не сильно холмистая — подъемы и овраги встречались, но больше нам не грозила опасность, съехавши не туда, разбиться вдребезги. Ближайшие горы были в нескольких милях левее. Какие-то холмики виднелись и справа, но были они такими далекими и маленькими, что смешно было и думать.

— Вот теперь — можешь лезть вперед, — разрешил я Кэт.

— Сейчас. Тебе здесь точно больше ничего не нужно?

— Думаю, нет.

— Есть что-то стоящее в этом твоем походном мешке?

Я попытался вспомнить, что туда упаковал. Память на сотрудничество идти отказывалась. Отберите у моего сна хоть полчаса — и я уже готов расклеиться; мой котелок не варит так, как надо.

— Посмотри, если хочешь, — сказал наконец я.

— Есть там что-нибудь боевое?

— Да ну. Нет. Сменная одежда, туалетные принадлежности…

— Бритва есть?

— Есть, но она не опасная. Штопор и церковный ключик — и те пострашнее будут.

— Ладно. Я лезу к тебе. Попытаюсь, по крайней мере, пролезть. — Высунувшись в проем между сиденьями, она прислонила свою добычу к приборной доске.

— Вот это я понимаю, — одобрительно кивнул я.

Сняв с домкрата пружинный механизм — толку в ближнем бою от него все равно бы не было, — Кэт оставила внушительный упорный рычаг и по совместительству монтировку. Черную, кривую, тяжелую железную палку с утолщениями.

Сняв правую руку с руля, я взвесил инструмент.

— Этой штукой можно убить, — сообщил я.

— Бери ее себе. Пока сунь куда-нибудь под сиденье.

— Лучше сюда. — Переложив железяку в левую руку, я загнал ее в зазор между дверью и сиденьем, затем отпустил. Она глухо стукнулась об пол.

— Ладно. Я иду, — предупредила Кэт, кладя руки на верхнюю часть спинки моего сиденья. — Когда я была ребенком, я проделывала такой трюк не раз. Было так просто. А вот теперь… м-да, возраст.

— Дело не в возрасте, — покачал головой я. — Дело в габаритах. Ты теперь больше, чем привыкла быть.

— Ну и дела. Спасибо, чего уж там.

— Мой любимый размер…

— Не подмазывайся.

— …прекрасный для чего угодно, но только не для смены мест на полном ходу.

— Так ты хочешь, чтобы я осталась здесь?

— У меня есть план получше. Я приторможу. Ты сможешь выйти и зайти нормально.

— Снегович не взбеленится?

— Мы уложимся в пять секунд. Донни это вряд ли навредит.

Парень все равно обречен, подсказал мой внутренний пораженец.

Ну уж нет, ответил я ему. Мы что-нибудь придумаем. Мы его спасем.

То была, впрочем, скорее робкая надежда, чем убежденная вера.

Я посмотрел в зеркальце. Шоссе за нами пустовало.

— Готова? — спросил я.

— Еще бы.

Я ударил по тормозам. Поскольку скорость наша упала резко, машину повело по гравию. Я вдавил педаль сильнее. Прямо в развороте Кэт распахнула заднюю дверь и выпрыгнула. Чудом удержавшись на ногах, она грациозно отпрыгнула от надвигающегося борта автомобиля, дернула за ручку передней двери и юркнула внутрь. Выровнявшись, я дал по газам, и мы поехали дальше.

— Как по маслу! — выдохнула Кэт. Фургон мы уже почти нагнали.

— Снежная Жопа, небось, и не заметил, как мы остановились.

— Даже если заметил, — отмахнулся я, — что с того? Мы же никуда от него не делись. И не денемся уже.

Кэт наклонилась к сумке и достала банку пива.

— Я возьму одну, — заявила она. — А ты?

— А я за рулем.

— Одна банка пива не выключит тебе мозги.

— Все равно это против правил.

— Как и убийство.

— Ты же говорила, разделаться с вампиром — не убийство.

Хитрая улыбка снова расцвела на губах Кэт.

— Так кто у нас верит в вампиров?

— Снег Снегович, например.

— Но не полицейское управление. В глазах закона мы спланировали и совершили убийство. — Она достала еще банку. — Не дай мне напиться в одиночку. Это не по-джентльменски.

— Мне до джентльмена — как до луны пешком.

— И все равно, ты очень хороший, Сэм. Мой хороший парень. — Она разом открыла обе банки и протянула одну мне.

— Ты меня искушаешь. — Вздохнув, я принял подношение.

— Можешь не брать. Никто не держит тебя на прицеле.

— Эх, вот было бы у нас что-то, из чего имеет смысл целиться…

— Чем богаты — тем и рады.

— Что ж, за нас, — сказал я.

Мы мягко стукнулись пивными банками.

Перед первым глотком, я обшарил глазами окрестности — на предмет машин дорожного патруля. Такой уж я тип — страховщик-перестраховщик. В повседневной жизни я старался нарушать как можно меньше правил и совсем не нарушать законов.

Но, после убийства какого-то незнакомого мне парня, следует, наверное, пересмотреть приоритеты.

Впрочем, со мной этот фокус не проходил. Прихлебывая пива, я все равно чувствовал себя виноватым.

Банка приятно холодила руку. Пиво было холодное. Там, в «Счастливчике», оно точно лежало в холодильнике. Конечно, оно хоть сколько-то, да набралось тепла там, на полу, но кондиционер сберег его от перегрева. На вкус пиво было крепкое и добротно сваренное.

Я глянул на Кэт. Она отняла банку от губ и улыбнулась мне.

— Как, хорошо идет?

— Просто замечательно.

— Согласна. — Она сделала еще несколько глотков. — Не поверишь, как жарко снаружи. В фургоне ребятам явно не сладко.

— От жары? Или от Снега?

— Ух, надеюсь, пока — только от жары. Может, впрочем, и у них есть кондишка.

— Нет ее у них. Они держат окна открытыми. В кабине, по крайней мере.

— Тогда плохи дела. Снаружи печет, как в Аду, а ведь еще только утро. Еще несколько часов и… — Кэт покачала головой. — Что ж, мы им пока ничем помочь не можем, — признала она, — зато можем немного развлечь себя. Как насчет сырных печенюх?

— А сыр в них какой? Чеддар или рокфор?

— Сыр в них синтетический. Ароматизатор.

— У-у-у, так это мой любимый сорт!

— Мой тоже!

Мы обменялись ухмылками.

А фургон вдруг начал подмигивать нам задним габаритным огнем.