Uncharted: Четвёртый лабиринт

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Перемена была плавной, почти неуловимой, но сомнений не оставалось: их путь уходил всё глубже в недра земли. У Дрейка крепло ощущение, что они не только спускаются вниз, но и продвигаются всё дальше от крепости. В Египте они исследовали лишь крошечный фрагмент лабиринта, который мог бы раскинуться на целый город. Кносский дворец же насчитывал тысячи комнат, и Дрейк подозревал, что сейчас они очутились в строении не менее грандиозном. От туннелей и коридоров отходили небольшие камеры; одни, по-видимому, служили кладовыми, другие же, похоже, использовались для ритуалов. В нескольких камерах на стенах сохранились фрески. Их стиль не был ни египетским, ни греческим, но представлял собой причудливое слияние обоих. Эти комнаты весьма удивили их, как и вездесущий цветочный мотив, что встретился им у входа и теперь повторялся во многих помещениях.

Однако в самих туннелях не было ни украшений, ни фресок — ничего, что могло бы послужить ориентиром для заблудившихся. Лишь эти боковые камеры могли дать незваному гостю подсказки, но, хотя их убранство могло отличаться, планировка оставалась неизменной.

Трижды они упирались в то, что казалось тупиком, но обнаруживали потайные двери, дважды спускались по секретным лестницам на нижние уровни. Иногда казалось, что они уходят невообразимо далеко от своей исходной точки, а в другие моменты Дрейку представлялось, будто они движутся по всё сужающимся кругам.

Система с ромбами — вернее, с их отсутствием — до сих пор не давала сбоя. Ни разу им не пришлось возвращаться назад. И всё же Дрейк задавался вопросом, вёл ли их путь без ромбов к сердцу лабиринта или он слепо брели в какую-то ловушку для глупцов, возомнивших себя умниками, а в итоге переломавших кости на дне очередной шахты.

Шахт здесь были десятки. Завернув за угол, Дрейк едва не свалился в одну из них. Ему чудом удалось перемахнуть через провал, и после этого они стали проходить повороты с удвоенной осторожностью. Воздух, поднимавшийся из этих провалов, был настолько тёплым, что каждый из них покрылся блестящими капельками пота. Чем глубже они спускались, тем удушливее становился жар.

— Полагаю, вот что бывает, когда «вгрызаешься» в плоть вулканического острова, — пробормотала Джада, когда впервые коснулась стены и резко отдёрнула руку, удивлённая её температурой.

Но это её не замедлило. Если уж на то пошло, данное обстоятельство лишь подстегнуло её, так что половину времени она шагала впереди, хотя её спутники и не позволяли ей уходить слишком далеко. Никогда не знаешь, где может сработать скрытая ловушка.

Они протискивались через серию узких проходов и едва не проскочили поворот, хитро замаскированный кладкой и цветом камня, а потом им пришлось вернуться, когда они поняли, что вошли в туннель, помеченный ромбом. Встав на верный курс, они нашли проход настолько низкий, что им пришлось идти на корточках.

Когда они добрались до места, где снова можно было выпрямиться, то оказались у развилки. Оба туннеля уходили вниз под крутым углом — впервые они столкнулись с таким резким спуском без лестницы.

— Насколько мы глубоко? — спросила Джада, ища пометки внутри каждого из дверных проёмов и светя фонарём в тёмные проходы.

— Хороший вопрос, — ответил Салли, изучая стены внутри левого коридора. — Гляньте-ка сюда.

Дрейк присел, чтобы поближе рассмотреть гравюру. У самого пола, сразу за дверью, был вырезан восьмиугольник в круге, похожий на те, что они нашли в Крокодилополе. Он был только один, что было логично, ведь лишь в верхних камерах они встречали тройной символ, который, казалось, олицетворял три лабиринта Дедала. Но этот отличался и кое-чем другим. Внутри восьмиугольника был вырезан тот же цветочный узор, который они видели здесь повсюду.

— Что это за цветок, чёрт побери? — спросил Дрейк, но это был риторический вопрос. Никто из них не знал ответа.

— Здесь нет ромба, — заметил Салли, освещая камень над дверью.

— Джада, пошли, — ответил Дрейк. — Нам сюда.

Он высунул голову и увидел, что та стоит прямо у входа в правый проход развилки. На её лице было написано недоумение.

— Эй, — крикнул Дрейк. — В чём дело?

Джада посмотрела на него.

— Я слышу воду.

Нейт подошёл к ней, и Салли поспешил следом. Он жестом велел Джаде идти первой, и она повела их, осторожно спускаясь по наклонному туннелю и освещая фонарём пол перед собой, прежде чем сделать шаг. Уклон становился всё круче, и лишь шероховатость поверхности давала им достаточное сцепление, чтобы не соскользнуть вниз, в темноту.

Шум прибоя по мере их спуска становился всё громче, и Дрейк гадал, неужели они могли так далеко уйти от холма. Конечно, деревня Акротири находилась в двух шагах от скал с видом на океан, но как далеко они спустились под землю? Вопрос казался бессмысленным, так как грохот воды всё нарастал.

— Кто-нибудь заметил разницу температур здесь, внизу? — спросил Салли.

— Я имела неосторожность дотронуться до стены, — ответила Джада.

Дрейк проверил, приложив ладонь к камню. Хоть он и не был настолько горячим, чтобы обжечь, температура явно повысилась. Когда пол начал выравниваться, они оказались в небольшой камере, поверхность которой была испещрена круглыми отверстиями. В отличие от шахт, которые они видели на верхних уровнях лабиринта, эти казались естественными. Из отверстий поднимался пар.

— Гасите свет, — велел Дрейк.

Джада бросила на него странный взгляд, но когда Салли выключил свой фонарь, она тоже подчинилась. Он услышал её тихий вздох. Каждое из отверстий излучало тусклое красноватое свечение.

— Мы и вправду на вершине вулкана, — тихо прошептала Джада.

— А ты думала, это городская легенда? — спросил Дрейк.

Она снова включила фонарь.

— Нет. Просто так трудно представить, как кто-то может здесь жить, зная, что всё это может быть уничтожено в любой момент.

— Люди многое отдадут за рай, — пророкотал Салли.

Дрейк взглянул на него.

— Это, пожалуй, самое умное, что ты когда-либо говорил. Серьёзно.

— Под этой суровой внешностью скрывается великий философ, — ответил ему Салли.

— Постараюсь запомнить, — пробормотал Дрейк.

Они прошли через небольшую камеру и попали в серию коротких зигзагов и поворотов; шум воды становился всё громче. Всего через минуту или около того лучи их фонарей поглотила кромешная серая пустота. Салли схватил Дрейка за руку, а Джада поражённо замерла. Они направили свет назад и обнаружили, что обрыв находится в шести футах впереди. Часть лабиринта обрушилась, открыв пещеру тридцатью футами выше и по меньшей мере шестьюдесятью футами в ширину. Каменные блоки и то, что выглядело как остатки стен, расписанных фресками, валялись среди обломков далеко внизу, освещаемые лучами фонарей, пока Салли и Джада их исследовали.

Они были в морской пещере, но свет снаружи сюда не проникал. Возможно, во время отлива здесь и появлялся проход, но вход в пещеру был затоплен. Вода билась о скалы не волнами, а бурлящим приливом и отливом, который напомнил Дрейку дыхание: вдох и выдох, наполнение и опустошение. Если это и был тот самый путь к центру лабиринта и молитвенным камерам, то им явно не повезло.

— Землетрясение, должно быть, разрушило это крыло лабиринта, — заметила Джада.

— Ещё бы, — сказал Салли. — Уверен, их тут была чертова уйма с тех пор, как остров взорвался.

Несколько секунд они просто смотрели на морскую пещеру и солёную воду, омывающую обломки далеко внизу. Дрейку даже показалось, что он может разобрать некоторые детали на разбитых фресках. Там снова были изображения цветов, но другое привлекло его внимание: женщина под вуалью, преклонившая колени перед рогатой фигурой и подносящая чашу. Он бы не смог разобрать изображение, если бы не тот факт, что видел нечто очень похожее в лабиринте Себека. Затем вода нахлынула, взметнув вверх обломки, и он напомнил себе, что, что бы они ни должны были найти, оно будет ждать их в сердце лабиринта.

— Пошли, — сказал он. — Мы теряем время. Не хотелось бы опоздать на такси.

Обратный путь возглавил Салли. Миновав небольшую пещеру с её дымящимися вулканическими жерлами, они начали тяжёлый подъём по крутому туннелю. Сгибаясь от усилий, порой цепляясь руками за скользкий камень, чтобы удержаться на крутом склоне, они медленно карабкались обратно к развилке.

— Чёрт, пора завязывать с печеньками, — пробормотал Дрейк, тяжело дыша за спиной Салли. Жар лабиринта выматывал его всё сильнее, и он горько пожалел, что они не взяли больше воды.

Несколько секунд они поднимались в полной тишине, но тут Джада не выдержала и усмехнулась.

— Ух ты, — сказала она. — У дяди Вика даже нет сил язвить.

— Я выше этого, — устало прохрипел Салли.

Дрейк решил промолчать. То ли они оба действительно были выше этого, то ли оба были слишком заняты изнурительным подъёмом, чтобы препираться. Когда они достигли развилки, где коридор снова выровнялся, Салли наконец с облегчением выдохнул. Дрейк поднял голову. Впереди, в золотистом свете фонаря, стоял Виктор. Его фигура отбрасывала по коридору причудливые, пляшущие тени. И в этот самый миг Дрейк увидел, как справа метнулась ещё одна тень и Салли получил удар по голове.

Он вскрикнул от боли и рухнул на колени, схватившись за голову.

Над ним, с жестокой уверенностью во взгляде, возвышался Тир Хенриксен. В руке он сжимал иссиня-чёрный пистолет. Он отступил ровно настолько, чтобы Салли не мог на него наброситься, но ствол по-прежнему был нацелен ему в затылок.

— Я знаю, что вы вооружены, — произнёс Хенриксен. — Но у меня, так сказать, фора, а пули летают быстро.

Дрейк понял намёк. Держа руки на виду, он выбрался из крутого туннеля. За спиной смутно слышался шум воды, но морская пещера теперь казалась далёкой и прекрасной, как какой-то давно позабытый грот.

— Оставь его в покое, сукин сын, — выплюнула ему в лицо Джада, протолкнувшись мимо Дрейка и бросаясь к Салли. Она опустилась рядом, заслоняя его собой. Хенриксен даже не шелохнулся, чтобы её остановить, но продолжал держать их обоих на мушке.

Из коридоров начали появляться другие. Из соседнего туннеля вышли двое: один низкорослый, но крепко сбитый, другой — наёмник со стрижкой ёжиком и мёртвым взглядом, в котором читалась вся история скверно закончившейся военной карьеры. Ещё трое возникли из того прохода, которым пришли они сами. Судя по их смуглой коже и любопытству в глазах, Дрейк решил, что это местные таланты: доморощенные греческие головорезы. Один, уже седой, с обветренной, смахивающей на кору дерева кожей, и двое других, настолько на него похожих, что он вполне могли быть его сыновьями. Все они тоже были вооружены. Считая Хенриксена, выходило шесть стволов против трёх. Но люди Тира уже держали оружие наготове, что сводило любые шансы на нет.

— Вы следили за нами, — констатировал Дрейк.

— Разумеется, — ответил Хенриксен, слегка пожав плечами. Его голубые глаза холодно блестели в свете фонарей. Несколько его людей тоже включили свои фонарики, и теперь коридор был залит ярким светом. — У вас была возможность поговорить с Уэлчем, прежде чем наши таинственные друзья в капюшонах его утащили. И мы знали, что у вас записки Луки. Госпожа Руссо была очень любезна в Храме Себека, но ей пришлось привлекать других специалистов для расшифровки, а мы не могли одновременно и ждать её, и выслеживать вас. Это был риск, но мы полностью вам доверились.

При виде его улыбки у Дрейка сами собой сжались кулаки.

— Рад, что мы смогли помочь, — процедил Салли, и его голос сочился сарказмом. — Может, теперь уберёшь эту штуку?

Хенриксен взглянул на свой пистолет, словно забыл о нём.

— Эту? Пока нет. — Он сделал жест стволом. — Я бы предпочёл, чтобы вы трое достали своё оружие, положили его на пол и медленно отошли. Не хотелось бы, чтобы кто-то пострадал.

Дрейк нахмурился. Что-то в тоне Хенриксена его поразило — в нём не было угрозы. Быстро оглядевшись, Дрейк заметил расслабленные позы других мужчин. Они, без сомнения, были головорезами, и даже — особенно тот, со стрижкой ёжиком, и коренастый качок — убийцами, но в их позах не было и намёка на готовность убивать. Не в этот момент. Конечно, дёрнись Дрейк за пистолетом, всё бы изменилось, но сейчас эти парни казались слишком спокойными для людей, загнавших свою добычу в угол.

Впервые за всё это время его пронзила мысль: а что, если они с самого начала ошибались?

— Оружие! — повторил Хенриксен, видя, что никто не двигается с места.

Когда Джада осторожно потянулась за своим, Дрейк остановил её, перехватив руку. Все боевики тут же взяли его на мушку.

— Я так не думаю, — произнёс он, изучая лицо Хенриксена. — Если вы всё равно собираетесь нас убить, то можете с этим покончить прямо сейчас.

Хенриксен изогнул бровь.

— Вы загадочный человек, мистер Дрейк. Большинство людей не вызываются добровольцами, чтобы их пристрелили.

— В меня уже стреляли, но я всё ещё жив. Не то чтобы мне это нравится. Еда на этом острове потрясающая, и я сегодня вечером нацелился на фирменного ягнёнка.

С мрачной улыбкой Хенриксен кивнул.

— Звучит соблазнительно. И, по правде говоря, мне претит сама идея убийства. Вы все были так полезны, помогая мне достичь моих целей. Интересно, возможно, вам можно было бы доверить и дальнейшее содействие, но уже на более формальной основе.

— Я лучше умру, — ответила Джада, и на этот раз, когда она потянулась за пистолетом, это было не для того, чтобы сдаться.

Дрейк на секунду сцепился с ней, одним резким движением вырвав пистолет из её руки.

— Эй, эй, — крикнул Салли, вставая и заслоняя собой Джаду, становясь между своей крестницей и смертью. Затем он взглянул на Дрейка. — Какой у тебя план, Нейт?

— Я над этим работаю.

— Ты издеваешься?! — крикнула девушка. — Не над чем тут работать! Этот сукин сын убил моего отца!

Лицо Хенриксена исказилось от этого оскорбления.

— Я не делал ничего подобного.

— Значит, заплатил, чтобы это сделали другие, — сказал Салли.

Боевики расступились, и из темноты левого прохода появилась ещё одна фигура. Оливия выглядела прелестно, как, впрочем, и всегда, её волосы золотились в электрическом свете. Она смотрела на Джаду с выражением, похожим на настоящую грусть.

— Он говорит правду, — сказала Оливия.

— Где, чёрт возьми, ты пряталась? — поинтересовался Салли.

— Здесь немного тесновато, — ответила она и опустила взгляд. — Мне всё это не нравится. Оружие, замкнутые пространства. Это не та жизнь, о которой я когда-либо мечтала.

— Ты была замешана в этом с самого начала! — бросила ей Джада. — Признай! Ты явилась в ресторан в Египте, разыгрывая девицу в беде. Скорбящая вдова…

— Я и есть скорбящая! — выкрикнула Оливия, и слёзы брызнули ей из глаз. Она смахнула их. — Я любила твоего отца. У него были подозрения насчёт этого исследования, и он вышел из проекта. Он мог всё разрушить, я знаю, как это выглядит. Но клянусь, ни Тир, ни я не имеем никакого отношения к его смерти. Да кто так поступает? То, как его изуродовали…

Её голос сорвался. Плечи затряслись в беззвучных рыданиях, и Хенриксен утешающе обнял её.

— Ты сказала нам, что думаешь, будто это Хенриксен его убил, — напомнил Салли.

— Я бы так не поступил, — ответил тот. — А если бы и поступил, зачем бы мне обставлять это с такой жестокостью, а затем оставлять его на виду у всех, чтобы поднять такой шум?

Дрейку не хотелось этого признавать, но кто-то должен был.

— В его словах есть резон.

Джада посмотрела на него так, словно он её предал.

Но Салли кивнул.

— Нейт прав. Не думаю, что Хенриксен позволил бы своему секретному проекту провалиться, но когда пытаешься замести следы, не привлекаешь к себе столько внимания. Кто бы ни убил Луку, они пытались послать сообщение.

— Думаю, мы знаем, какое, — сказал Дрейк. — Мы получили его на парковке у ресторана в Египте.

Джада посмотрела на него, и в её глазах вспыхнуло неохотное понимание.

— «Уезжай домой»…

— В Нью-Йорке мы мельком видели человека, убившего Мейнарда Чейни. Того парня, что прервал видеосигнал, прежде чем сделать своё дело. Он был похож на кого-нибудь из этих головорезов? — спросил Дрейк.

Упомянутые головорезы напряглись, некоторые из них были достаточно умны, чтобы оскорбиться, но Хенриксен жестом велел им не реагировать, наблюдая за Джадой. Дрейк изучал его, зная, что ни у кого не хватит терпения стоять и слушать всё это, если он намеревается совершить тройное убийство.

Джада указала дрожащим пальцем на мачеху.

— Ты сказала нам, что боишься Хенриксена! Сказала, что ты думала, будто это он убил папу!

Оливия, казалось, устыдилась и отвела взгляд.

— Это было моё предложение, — признался Хенриксен. — Мы хотели знать то, что знаете вы. Мы хотели дневник Луки.

Дрейк уставился на него. Он сомневался, что этот человек гнался за ними с намерением убить, но ему с трудом верилось в ту маску невинности, которую пытался на себя нацепить Хенриксен.

— И что теперь? — сказал он. — Мы здесь. Вы здесь. Может, ответы, которые вы ищете, тоже здесь. Возможно, вы сможете выяснить местоположение четвёртого лабиринта — если Дедал вообще его проектировал — и найти сокровище, за которым охотитесь.

Хенриксен нахмурился.

— Сокровище? — Затем он моргнул, улыбнулся, и его глаза загорелись. — Было бы неплохо.

Дрейк покачал головой. Что-то было не так. Он просто не мог понять, что именно.

— Допустим, ты его найдёшь, — вставил Салли. — Что тогда? Попробуешь тронуть Джаду, и я тебя убью!

— Не сомневаюсь, — ответил Хенриксен. — И я даю вам своё слово. У нас нет намерения убивать кого-либо из вас.

Салли взглянул на Дрейка и Джаду.

— Как ни странно, меня это не утешило.

Дрейка тоже. Здесь были части, которые явно не сходились. Люди в капюшонах могли убить Луку и Чейни, могли даже поджечь квартиру Луки. Но фургон, полный парней с пушками, которые пытались убить их всех на месте того пожара в Нью-Йорке? Это был не стиль жутких ниндзя. Совсем нет.

Дрейк взглянул на Джаду, затем посмотрел на Салли, и у него возникло чувство, что они тоже начинают всё понимать. Может, не в деталях, но он полагал, что у них тоже зрели свои подозрения. Никто из них не был настроен объединять усилия с парнем, который послал за ними отряд убийц, не говоря уже о головорезах, пытавшихся похитить Джаду в Египте. Всё это время им был нужен дневник и любая информация, которую Дрейк и Салли помогли собрать Джаде. В конечном счёте, не имело значения, приказал ли Хенриксен убить и расчленить Луку.

— Рад слышать, — обратился Дрейк к Хенриксену. Он улыбнулся Оливии, стараясь, чтобы его взгляд был как можно более холодным. — Дело в том, что нас не интересует партнёрство. Мы делаем это ради Луки. И что бы мы ни нашли в конце пути, это не окажется в твоём кармане.

На долгое мгновение Дрейку показалось, что Хенриксен передумает их убивать. Мужчина напрягся, его улыбка застыла в маске, едва скрывавшей ярость. Но затем Оливия коснулась его руки и погладила его плечо, прежде чем сжать запястье. Головорезы почувствовали напряжение своего босса, и обещание насилия, казалось, пробудило что-то в их глазах.

— Тир, — прошептала она.

Хенриксен выдохнул и расслабился. Теперь головорезы выглядели разочарованными.

— Если это закончится кровопролитием, то не потому, что я не попытался пойти другим путём, — сказал он Джаде. Затем он сосредоточился на Дрейке и Салли. — Вы так хорошо справлялись с прохождением лабиринта до сих пор, — произнёс он, кивнув Виктору. — Спасибо, мистер Салливан, за то, что так чётко пометили путь своими инициалами. Мы могли бы заблудиться, если бы не вы.

— Отвали, — прорычал тот.

Любой след веселья на лице Хенриксена исчез.

— Как я уже сказал, до сих пор вы справлялись хорошо. И я склонен позволить вам продолжить.

Стволом пистолета он указал им на левую развилку, где пол круто уходил вниз, точно так же, как и справа. Боевики отошли в сторону, чтобы пропустить их.

Оливия всё это время смотрела на Джаду, словно надеясь на какое-то признание, но та даже не взглянула на неё.

— Ведите, — приказал Хенриксен.

Дрейк и Салли обменялись мрачными взглядами. Оба понимали: идти вперёд — это их единственный шанс на спасение. Салли направил луч фонаря в круто уходящий вниз туннель, и они начали спуск.

Внезапный выстрел разорвал воздух, прозвучав, словно щелчок кнута. Дрейк, пригнувшись, развернулся и выхватил пистолет, заслоняя собой Джаду и Салли. Из-за развилки позади них донеслись крики. Лучи фонарей заметались, на миг ослепив их. Тени дёрнулись, распались, и взору предстала яростная потасовка, эхо которой заметалось меж каменных стен.

Впереди Хенриксен уже сцепился с фигурой в чёрном капюшоне. Здоровенный блондин впечатал убийцу в стену и вырвал из его рук длинный изогнутый клинок. Луч фонаря осветил спину Хенриксена, и Дрейк увидел, как там расползается пятно крови от ножевого ранения. Теперь здоровяк сполна вернул должок, вонзив клинок в живот человека в капюшоне.

— Я всё думал, когда же эти сукины дети наконец появятся, — пророкотал Салли. Он сжал пистолет и двинулся мимо Дрейка, направляясь к месту схватки.

— Нет, не надо, — крикнула Джада, хватая его за руку. — Это наш шанс!

— Шанс на что? — спросил Салли. — Посмотреть, кто выиграет право нас убить?

Раздались новые выстрелы. Мужчины кричали от боли и кряхтели в напряженной борьбе. Один из греков лежал на полу коридора с перерезанным горлом, и его кровь медленно стекала на камень. Дрейк лихорадочно пытался сосчитать людей в капюшоне, гадая, остались ли у Хенриксена ещё головорезы снаружи. Последовали ли за ними люди в капюшонах, или они уже знали, что лабиринт здесь?

— Нет! — закричала Оливия.

Секунду был слышен только её голос, а затем она появилась впереди, в проёме туннеля, и побежала к ним по крутому склону с фонарём в руке. Свет на мгновение ослепил Дрейка, но когда он моргнул и зрение вернулось, он увидел, как за ней несётся один из ассасинов.

Дрейк поднял пистолет, целясь прямо в переносицу Оливии.

— Ложись!

Она увидела пистолет, прочтя в его взгляде приговор, и в тот же миг рухнула на землю. Дрейк выстрелил. Пуля попала человеку в капюшоне в грудь, остановив его на месте. Он упал поперёк её ног, и они оба заскользили по крутому полу туннеля. Оливия снова закричала, пытаясь высвободиться из-под мёртвого груза.

— Кто, чёрт возьми, эти парни? — прорычал Салли, стряхивая с себя руку Джады.

Он взобрался по крутому склону, опустился на колени и сорвал капюшон с трупа, осветив ему лицо. Глаза мертвеца уже остекленели, навеки уставившись в пустоту. У него были отчётливые азиатские черты, тёмные и миндалевидные глаза. Кем бы он ни был, он не был ни греком, ни египтянином. «Китаец или тибетец», — подумал Дрейк.

— Спасибо, — поблагодарила Оливия, хватаясь за Салли и шатко поднимаясь на ноги.

Тем временем битва в коридоре перед развилкой продолжалась. Прогремел ещё один выстрел, и потасовка, ругань и кряхтение возобновились, но из-за мечущихся лучей фонарей было невозможно разобрать детали. Сражались фигуры и тени, и медный запах крови наполнил воздух, смешиваясь с едким запахом пороха.

Оливия схватила Джаду за руки, не обращая внимания на пистолет в руке девушки.

— Сделайте что-нибудь, — пролепетала она, и её безупречная красота потускнела от отчаяния. — Если они убьют Тира и его людей, мы будем следующими!

Джада толкнула её с такой силой, что Оливия врезалась в стену, и её череп глухо стукнулся о камень.

— Нет никакого «мы», Оливия, — отрезала девушка. — Ты и я — это не «мы».

Дрейк не стал тратить время, чтобы доказывать Джаде, что Оливия в чём-то права, и подозревал, что она бы и не послушала. Но сомнений не оставалось: они влипли по-крупному. Если Хенриксен выживет, в какой-то момент он может ударить их в спину, но если выбор стоял между этим и смертью для него и его друзей в ближайшие девяносто секунд, он предпочёл бы нож в спину где-нибудь в будущем.

— Салли, — крикнул Дрейк.

— Ага.

Низко пригнувшись, чтобы не сорваться с крутого склона, они пронеслись мимо трупа к развилке. Краем глаза Дрейк заметил, как один из людей Хенриксена — тот, что со стрижкой «площадкой» — шатаясь, вывалился из дверного проёма. Из его спины торчала рукоять клинка, а за ним по пятам следовал убийца в капюшоне, готовый довершить начатое.

— Эй! — рявкнул Салли.

Убийца обернулся.

— Это за Луку, — прорычал Виктор, и три пули одна за другой вонзились человеку в капюшоне прямо в грудь.

— Может, ты переборщил? — заметил Дрейк. — Патроны не бесконечные.

Прижавшись спинами к противоположным стенам, они замерли у прохода, держа оружие наготове. Дрейк взглянул на Салли, и в голове мелькнула мысль: сколько раз они вот так стояли, зажатые между молотом и наковальней, в каком-нибудь богом забытом месте? Он не стал считать. И одного раза было бы слишком много.

— На счёт три, — шепнул Дрейк. — Раз. Два…

Но тут крик Оливии, ещё более отчаянный, чем прежде, заставил их обернуться. Она карабкалась вверх по склону, переползая через труп, и в её глазах застыл животный ужас. Джада стояла к ним спиной и её фонарь бил лучом вниз по туннелю. А в этом луче из темных глубин лабиринта, цепляясь за камень, как пауки, поднимались новые фигуры в капюшонах.

— Чёрт! — вырвалось у Салли.

Джада выстрелила в одного, попыталась развернуться, чтобы бежать, но поскользнулась на гладком камне и рухнула на бок. Убийцы ринулись к ней. В свете фонаря Салли Дрейк насчитал четверых, не считая подстреленного. Они пронеслись над своим раненым товарищем, как рой саранчи, даже не замечая его.

— Я думал, они зашли вслед за нами, как и люди Хенриксена, — крикнул Дрейк.

— Так вот оно что. Они обошли нас с фланга, — пробормотал Салли.

Нейт и раньше подозревал, что эти люди знают лабиринт не хуже, чем катакомбы в Египте. Теперь он получил однозначный ответ. Оливия всё кричала, и Дрейк поймал себя на мысли, что готов отдать всё что угодно, лишь бы она заткнулась. Он вскинул пистолет, но Салли тут же заслонил ему цель. Когда Джада была в опасности, Салли превращался в живой щит, и спорить с ним было бесполезно. Нейт понял, что не сможет стрелять, не подойдя вплотную.

С рёвом, в котором смешались ярость, отчаяние и ругань, Салли бросился вниз по склону, выставив вперёд фонарь и оружие. А тем временем один из ассасинов уже занёс над Джадой свой изогнутый клинок. Салли выстрелил ему в голову — это был выстрел наудачу, чистая случайность. Несясь по отвесному склону на такой скорости, он уже ничего не контролировал.

— Салли, нет! — крик Дрейка эхом заметался по туннелю.

Потеряв равновесие, Виктор пролетел над Джадой и врезался в трёх оставшихся убийц. Он снёс их, как кегли. Клубок тел, кувыркаясь, покатился дальше во тьму. Фонарь Салли со звоном разбился, и свет погас.

Из мрака доносились звуки отчаянной борьбы, от которых у Дрейка заледенела кровь.

— Сукин… — начал он.

— Салли! — вскрикнула Джада, зовя своего крёстного.

Дрейк соскользнул к ней вниз, перешагнув через тело и выкрикивая имя Салли, но в ответ он слышал лишь сдавленную возню. Джада вскочила, направила луч своего фонаря во тьму, и там они увидели сплетение тел. Трое людей в капюшонах навалились на Салли, один из них зажимал ему рот. Глаза Виктора были широко раскрыты, дико сверкая в свете фонаря, и Дрейку захотелось отвести взгляд, потому что он был уверен: в следующую секунду изогнутый клинок вспорет его другу горло.

— Здесь! — раздался сзади вопль Оливии. — Их здесь ещё больше!

И в тот же миг низкий голос из темноты у первой развилки позвал:

— Дрейк!

Он не обернулся. Голос принадлежал Хенриксену, и Нейт мгновенно понял, что это значит. Тот был ранен, но жив, и если он, Оливия и остальные — судя по топоту, который слышал Дрейк — уже спускались по склону, значит, там, у развилки, они победили.

— Отпустите его! — взревел Дрейк, обращаясь к людям в капюшонах.

Те не повиновались, но и перерезать горло Салли они не спешили. Вместо этого убийцы потащили его глубже в туннель, исчезая во тьме.

— Чёрт! — рявкнул Дрейк. Всё было в точности как с Уэлчем. Они проиграли бой и отступали, но забирали Салли с собой.

Дрейк развернулся, встречая спускающегося к нему Хенриксена. Он был ранен и лишился пистолета, но всё ещё сжимал фонарь.

— Дай сюда, — потребовал Дрейк.

— Он уже покойник, — отрезал он.

— Нет, — выкрикнула Джада. — Они лишь забрали его! Они не убили Салли!

Дрейк выхватил фонарь у Хенриксена.

— Я за ним.

Он шагнул вниз, в позабытое сердце лабиринта, и когда он почувствовал за спиной Джаду, услышал её шаги и увидел, как луч её фонаря сливается с его, освещая тьму внизу, он не стал спорить. После смерти отца Салли был для них обоих самым близким человеком, заменившим его.

Они спасут его вместе — или погибнут.