В дерзновенном полете

Сигнал SOS принимает Россия

В конце января 1928 года на страницах советских газет в потоке иностранной информации мелькнуло немногословное сообщение: «Ленинград, 27 января. Итальянский консул в Ленинграде получил сообщение, что перелет генерала Нобиле на Северный полюс состоится во второй половине апреля».

Появлявшиеся изредка после этого газетные строчки с такой же предельной краткостью освещали основные этапы подготовки дирижабля «Италия», начало и ход перелета вплоть до того трагического дня 25 мая, когда радиостанция воздушного корабля замолчала, и замолчала надолго.

Советская общественность довольно сдержанно отнеслась к готовившемуся арктическому путешествию. Оснований для такой сдержанности было больше чем достаточно.

Начать хотя бы с того, что экспедиция организовывалась Италией — первой страной фашизма. Ее субсидировали главным образом фашистские газеты, безудержно рекламировавшие предстоящий перелет. Правда, сам Нобиле всячески подчеркивал научный характер своего предприятия. И в самом деле, он уделял научной стороне много внимания, имел обширную программу исследований. Но независимо от его замыслов фашистское руководство, санкционируя перелет, преследовало вполне определенные политические цели. Режим Муссолини, переживавший немалые трудности внутри страны, нуждался в рекламе любыми путями и средствами.

Сумасбродные и нелепые по сути своей притязания итальянского фашизма едко высмеял Михаил Кольцов в одном из фельетонов, опубликованных тогда в «Правде»: «Итальянцам, изволите ли видеть, надо закрепить свои права на полюс. Не может их правительство обойтись без полюса. Не так воспитаны.

Что до того, что в Италии и снег-то выпадает раз в десять лет. Что до того, что из Рима хоть три года скачи, ни до какого севера не доскачешь. Если голландской королеве принадлежит остров Ява под тропиками, почему бы итальянскому королю не иметь колонии на Северном полюсе и не вставить этот полюс в виде какой-нибудь дополнительной алмазно-ледяной шишки в герб Савойской династии?»

Муссолини вынашивал замыслы о возрождении «Великой Римской империи». Сколько раз с балкона Венецианского дворца в Риме он вещал об этом! Если бы удалось для начала открыть в безбрежных просторах Ледовитого океана какой-нибудь клочок земли, какой-нибудь захудалый островок… Его, конечно, назовут «Землей Муссолини», и тень фашистской свастики протянется от Средиземного до арктических морей.

Фашистские газеты проговаривались иной раз о притязаниях правительства чернорубашечников на Землю Франца-Иосифа. Существование этой земли впервые предположил русский моряк Николай Шиллинг, который еще в 1865 году писал о том, что между Шпицбергеном и Новой Землей находится еще не открытая земля, которая простирается к северу от Шпицбергена и удерживает льды за собой. Несколько позднее такую же мысль высказал известный географ, революционер, один из теоретиков анархизма, Петр Кропоткин.

Это предположение, основанное на изучении течений в Ледовитом океане, подтвердилось австро-венгерской экспедицией в 1873 году. Открытый ею архипелаг получил название Земли Франца-Иосифа. Экспедиция снаряжалась Б Триесте, который в 1919 году отошел к Италии. Вот откуда шли притязания итальянских фашистов.

Не очень большой популярностью пользовалась у нас в то время фигура Умберто Нобиле, молодого итальянского генерала, стоявшего во главе экспедиции.

В нашей стране его знали главным образом по знаменитому полету Амундсена на дирижабле «Норге-1» в 1926 году. Амундсен пригласил тогда полковника Нобиле, конструктора дирижабля, выполнять функции технического руководителя полета. Все знали о разногласиях, возникших между Амундсеном и Нобиле. Все знали о том, что участие Нобиле в успешной экспедиции Амундсена использовалось итальянским фашизмом в чисто пропагандистских целях. Нобиле, обласканный дуче, стал генералом.

Это не помешало Институту по изучению Севера предоставить итальянцам по их просьбе некоторые материалы, относящиеся к тем районам, в которых экспедиция Нобиле действительно намеревалась осуществить научные изыскания.

Думается, что генерал Нобиле 1928 года и Умберто Нобиле наших дней — это в значительной мере разные люди. После 25 мая 1928 года, когда произошла драма в Ледовитом океане, он прошел через такие тяжкие испытания, каких хватило бы с избытком на нескольких человек.

Гибель семнадцати человек — восьми членов экипажа и девяти спасателей, и в их числе самого Амундсена. Вероломство правительства дуче по отношению к Нобиле. Фашистам нужен был триумфатор, а не жалкий обломок кораблекрушения. Последовал трибунал — скорый и неправый. И блистательный вчера генерал превращен в козла отпущения и разжалован. Для Нобиле не могло пройти бесследно спасение его экспедиции именно советскими людьми.

Потом последовали годы работы в нашей стране в области дирижаблестроения[2]. На его глазах был сокрушен фашизм. Только после всего этого Умберто Нобиле мог стать и действительно стал депутатом Учредительного собрания Италии по списку коммунистической партии (в качестве независимого).

Но все это впереди.

15 апреля 1928 года «Италия» стартовала из Милана. На своей основной базе — в Кингсбее она оказалась 5 мая. Здесь, у Шпицбергена, находилось ее вспомогательное судно «Читта ди Милано». 11 мая дирижабль сделал пробный вылет. 15–18 мая экипаж совершил почти трехсуточный полет в районе Земля Франца-Иосифа — Северная Земля — Новая Земля. А 23 мая «Италия» взяла курс на Северный полюс. 24 мая в 0 часов 20 минут она достигла полюса и принялась описывать над ним круги, снизившись до 150 метров.

Первоначально предполагалось высадить на полюсе на несколько дней небольшую группу ученых. Сильный ветер не позволил этого сделать. Покружившись над вершиной планеты около двух часов, сбросив фашистский флаг, флаг города Милана, и крест, освященный папой римским, экипаж дирижабля взял курс на юг по 25-му восточному меридиану.

Тут-то и началось самое трудное. Редкий поначалу туман стал сгущаться, а встречный ветер — крепчать, все время снося дирижабль на восток от взятого курса.

…25 мая, 10 часов 30 минут. Идет тридцать второй час полета от полюса. Корабль приближается к Северо-Восточной Земле (это восточная часть архипелага Шпицберген). Внезапно «Италия», летевшая на высоте всего лишь 300 метров, стала круто снижаться, попросту — падать. Причина так и осталась невыясненной. Но очевидно, прав был Чухновский, когда он еще до установления связи с экипажем сказал в беседе с корреспондентом «Известий» 2 июня: «Я допускаю следующие случаи, возможные с дирижаблем «Италия» по возвращении его с Северного полюса: первое и весьма вероятное — это обледенение всех частей дирижабля, принудившее его к вынужденной посадке. Затем возможна порча рулей управления, каковая уже была с «Италией» при полете ее над Германией».

На борту «Италии» находился чешский физик Франтишек Бегоунек. В книге «Трагедия в Ледовитом океане» он дал точную картину катастрофы.

О ее начале возвестил испуганный возглас старшего механика Чечиони: «Дирижабль отяжелел!» Нобиле подскочил к высотомеру: стрелка падала к нулю. Включили третий мотор; это не помогло, лед стремительно приближался, и скорость становилась опасной. Раздалась команда: «Стоп моторы!» Впереди, прямо по курсу, штурвальный увидел острые торосы. Нобиле бросился к штурвалу, пытаясь предотвратить катастрофу. Но прежде чем ему удалось схватить штурвал, задний мотор ударился о лед, моторная гондола оторвалась и моторист Помелла погиб.

Корма поднялась, а командирская гондола, налетев на ледяную глыбу, подскочила. Ветер с грохотом поволок ее по снегу. Цепь гайдропа заклинилась в торосах, остатки командирской гондолы оторвались от корпуса. Десять членов экипажа вместе с мертвым мотористом были выброшены на лед. Облегченный дирижабль поднялся вновь. Ветер погнал его на восток вместе с шестью остальными членами экипажа— Алессандрини, Чокка, Каратти, Понтремоли, Лаго и Ардуино. Вскоре он исчез из виду, чтобы потеряться навсегда в холодной пустыне.

Выброшенные на лед кое-как поднимались, с трудом приходя в себя. На льду остались изувеченный Нобиле и Чечиони с переломанными ногами, мертвый Помелла. Вокруг них сгрудились Бегоунек, Вильери, Цаппи, Мариано, Биаджи, Трояни и Мальмгрен, испытывавший невероятную боль в сломанном или вывихнутом плече.

Прекращение связи с дирижаблем 25 мая, отсутствие каких бы то ни было радиосигналов с борта воздушного корабля в последующие дни (во всяком случае, они не были приняты) поставили мир перед фактом катастрофы, разыгравшейся где-то на севере, скорее всего, как предполагалось по некоторым данным, в районе Земли Франца-Иосифа. Вспомогательное судно «Читта ди Милане» в Кингсбее во главе с капитаном Романья стало основной итальянской спасательной базой.

В нашей стране уже 26 мая стало известно о предполагаемом бедствии экспедиции Нобиле. Наркомпочтель и Центральное гидрографическое управление оповестили все радиостанции, находящиеся на побережье Ледовитого океана, о случившемся и предложили непрерывно слушать позывные дирижабля.

Такое же распоряжение передал Осоавиахим[3] своим радиостанциям и местным отделениям: «Необходимы попытки связи с дирижаблем по радио. Любые сведения сообщайте: Москва, Осоавиахим».

Академия наук срочно известила свои северные и сибирские экспедиции об исчезновении экспедиции. Ленинградские коротковолновики ввели круглосуточное дежурство лучших радистов в эфире.

29 мая президиум Осоавиахима образовал Советский комитет по оказанию помощи «Италии». Его председателем стал Иосиф Станиславович Уншлихт — заместитель председателя Реввоенсовета республики и заместитель председателя Осоавиахима. В состав комитета вошли редактор «Известий» И. И. Скворцов-Степанов, Михаил Кольцов, заместитель нарком-военмора С. С. Каменев, заместитель начальника Военно-Воздушных Сил РККА Я. И. Алкснис и другие товарищи.

Комитет создан советской общественностью. Он включал хорошо известных и авторитетных в стране людей. Не будучи формально правительственным, он благодаря своему составу обладал всеми необходимыми полномочиями для принятия самых действенных мер, мог использовать все те средства, которыми располагала тогда страна.

На первом же заседании комитет обратился к правительствам ряда капиталистических стран с предложением координировать действия по розыску «Италии».

Ни на этот призыв, ни на другие не последовало отклика. На Западе очень многие, особенно в правящих кругах, всерьез считали, что Советский Союз не имеет необходимых для сложнейшей операции спасения в условиях Арктики технических средств и знающих людей, и вместе с тем опасались, что в случае успеха советских спасателей большевики заработают на этом деле громадный политический капитал (как оно потом и случилось в действительности).

Этого боялись, пожалуй, больше всего. Когда «Красин» спас всех потерпевших, американские газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» и «Сан», сообщив о самом спасении и прокомментировав его, не назвали спасителей.

Не ожидая ответа, комитет сразу приступил к организации поисковых работ. Единственное готовое в ту пору к немедленному отплытию судно «Персей» (обычный деревянный корабль, имевший лишь несколько укрепленную дубовой обшивкой носовую часть да паровую машину в 250 лошадиных сил) сразу вышло из Мурманска в море. Команде поручили обследование морской зоны от Земли Франца-Иосифа до Новой Земли.

Вместе с этим без промедления началась подготовка ледокольных пароходов «Малыгин» и «Седов» для участия в более основательных поисках.

12 июня «Малыгин» из Архангельска отправился к западным берегам Новой Земли. Одновременно развернулось бешеное по темпам снаряжение самого мощного в мире ледокола «Красин».

К тому времени «Читта ди Милано» установила связь с Нобиле и его группой (после того, как наш радиолюбитель-коротковолновик Николай Шмидт поймал сигналы аварийного передатчика «Италии»). И советский план розысков оформился окончательно.

Были определены два района поисков — восточный и западный. В первом из них «Малыгину» предстояло возможно дальше пройти во льдах на север восточнее Шпицбергена и оттуда, используя самолет, выйти на группу Нобиле. Этот отряд возглавил известный полярник В. Ю. Визе, участник экспедиции Г. Седова. Судном командовал Д. Т. Чертков. Руководил летной группой опытнейший полярный пилот М. С. Бабушкин.

Поиск северо-западнее Шпицбергена предстояло осуществить «Красину».

Подвиг «Красина» начался у причалов Ленинградского порта, точнее, у угольной пристани, куда его отбуксировали к вечеру 12 июня.

То был действительно подвиг, ибо ледокол уже полтора года находился на консервации и команда составляла лишь четвертую часть необходимого для плавания состава.

Для снаряжения «Красина» комитет установил невероятный срок — трое суток.

За эти дни предстояло полностью укомплектовать команду и погрузить на судно все, что требуется для 136 человек (именно столько оказалось на борту судна, когда оно отправилось в поход) из расчета на год.

А что нужно? Буквально все: продовольствие, одежда, обувь, научное оборудование, полярное снаряжение, оружие и даже канцелярские принадлежности. Кроме того, пресная вода — почти 800 тонн, 2500 тонн угля, трехмоторный самолет «Юг-1» с разнообразным авиаимуществом, еще тысяча и один предмет.

Экспедицией на «Красине» руководила специальная тройка — Р. Л. Самойлович, его заместитель и комиссар П. Ю. Орас и Б. Г. Чухновский, начальник летной части экспедиции. Командовал судном капитан Карл Эгги.