В другой раз повезет

ГЛАВА 7 Зоя

Уж точно не апрель. По мнению Зои, февраль самый жестокий месяц. Все вокруг мерзкое, как, по большей части, и ее настроение. Которое уж точно не улучшилось после последнего звонка от Элоизы.

— Ричард от вашего первого предложения отказался, — сообщает Элоиза.

— Вы предложили ему дом?

— Я сказала его адвокату, что вы согласны урегулировать вопрос, передав ему право владения домом, да.

— Чего, интересно, ему еще нужно?

— Доля в вашем бизнесе и текущие выплаты для пополнения его нынешнего недостаточного дохода.

— На какой срок?

— Неопределенный.

— Не дождется!

— Понятное дело, — говорит Элоиза. — Не дождется так не дождется. Но и вы не получите всего, чего хотели бы. Такова суть разводов.

— Почему все так медленно происходит? — интересуется Зоя.

— По меркам этих дел, Зоя, все происходит достаточно быстро. Я перешлю вам его встречное предложение и счет. На следующей неделе у нас с ним запланирован телефонный разговор. Приятных выходных.

После разговора с Элоизой у Зои каждый раз возникает ощущение, что жизнь ее распалась на множество параллельных тропок. Должна где-то существовать альтернативная версия реальности, более приглядная, и в ней она состоит в удачном браке. Или уходит первой. Или и то, и другое.

Понятное дело, никто не выходит замуж с мыслью о разводе. Это она понимает. Кто станет тратить деньги и время, если убежден, что эта затея недолговечна? Кто готов встать перед друзьями, родными, коллегами, какими-то родительскими приятелями и странной девицей, которую приволок брат (не спросив разрешения), и озвучивать все эти обещания? Да никто, вот кто.

Но секрет успеха — так считает Зоя — в качестве исполнения. По собственному скромному мнению, она была образцовой женой. Ходила смотреть гольф, готовила ужины скучным Ричардовым приятелям и пыталась заставить себя видеть в них только хорошее; шлялась на дегустации вин и рассуждала об их минеральности; заплатила целое состояние за абонемент в оперу; подстраивала свои интересы к его интересам, преуменьшала профессиональный успех, болела на стадионе, оставалась в курсе текущих лиц и событий. Не заслужила она развода. А заслужила, блин, медаль.

Она смотрит на часы: днем они договорились встретиться с Марианной. До встречи много часов, но внутренне ежиться она начинает уже сейчас. Как рассказать про Девлина? А если Марианна ей не поверит? Открыть сайт знакомств — пусть сама все увидит? А если Девлин удалил свой профиль? Если так, в силе ли ее обещание Заку все рассказать Марианне?

Зоя никого не судит. Она понятия не имеет, что происходит у Марианны в семье. А что, если Марианна с Девлином достигли договоренности, в рамках которой ему позволено экспериментировать? Может, у Марианны тоже есть профиль на этом сайте. Ее собственный брак был совершенно непрозрачным для посторонних, да и для одного из участников тоже. И если честно, унизительность того, что Ричард ее бросил, слегка смягчается облегчением: ведь больше не надо делать вид, что ей с ним хорошо.

Умалчивание и истина, думает она, совершенно необязательно находятся на разных концах спектра. Порой скрытность — очень полезное свойство. А истина способна разбить сердце.

Но все это не имеет значения, потому как, если Девлин ходит на охоту без дозволения, Зоя не может знать и молчать, пока Марианна ни о чем не подозревает. И точка. Зоя вздыхает и заходит на сайт — убедиться, что Девлин все еще там. Находит его мгновенно, чертыхается про себя.

Зоя пообещала себе, что в рабочие часы не будет проверять пришедшие ей на сайт сообщения, но раз уж зашла, чего ж не взглянуть. Хоть отвлечется от стресса по поводу предстоящей встречи с Марианной. Она открывает ящик со входящими, просматривает сообщения, все сильнее падая духом. Как мало мужчин, способных написать без ошибок даже самые элементарные слова. Как много таких, которые вместо «мне смешно» пишут «ржунемогу». Как плохо, что не вернуть время, уже потраченное на поиски.

Зою тревожит, что в ее либидо могло произойти короткое замыкание. Она не против мимолетных романов, но даже их не случится, если в ней не вспыхнет хотя бы искорка эротического интереса. Нужно поставить систему на ребут, но она не знает как. А что, если вероломство Ричарда и ее собственная глупость сломали ее насовсем? Зоя выходит из почтового ящика и открывает список совпадений, автоматически создаваемый сайтом. Здесь качество на порядок выше, чем в сообщениях, — может, факт этот и имеет значение, но размышлять над ним прямо сейчас ей не хочется. Она прокручивает профили предлагаемых мужчин, и на нее волной накатывает уверенность к себе. Можно послать сообщение любому из них: хирургу, который занимается альпинизмом; архитектору, которые выигрывает спортивные заплывы; менеджеру, который свободно владеет четырьмя языками. Она воображает себе великолепное празднество на озере Комо, где она говорит Амаль Клуни: «Да, мы познакомились в Сети, как и все в наше время. И сразу оба всё поняли». Интересно, как по-итальянски «судьба»?

Звонит телефон, она вздрагивает. Еще полчаса псу под хвост.

— Алло? — Она щелкает мышью и выходит с сайта, в очередной раз поклявшись, что не будет лазать туда днем.

— Зоя?

— Да.

— Это Уилл Шэннон.

— Привет, Уилл, — говорит Зоя. — Сто лет тебя не слышала. Кажется, после рождественской вечеринки у Софи.

— Вроде бы. Ты связалась с Элоизой?

— Да. Она отличная.

— Согласен. А по поводу обстоятельств сочувствую. Как там у тебя дела?

— Все хорошо.

Это неправда, но она знает, что он знает, так что это и не совсем ложь. Зоя гордится, что может сказать «все хорошо», да еще и убедительно. Или сделать так, чтобы это стало правдой. Вот было бы здорово.

— Слушай, очень хотелось бы с тобой пообедать или выпить на этой неделе. Нужно обсудить одну вещь.

— Пообедать я могу сегодня, если тебя это устраивает. Клиент отменил встречу. А потом до пятницы все занято.

— Сегодня? Гм. Минутку. Я тебя поставлю на паузу, ладно?

— Конечно.

Зоя слушает музыку в трубке — низкопробный вариант одной из ее любимых танцевальных мелодий времен студенчества. Похоже, все во вселенной сегодня сговорились и постоянно напоминают, что лучшее ее время уже позади. Интересно, что могло понадобиться Уиллу. Кстати, он холост? А если… Нет. Они с Уиллом знакомы всю жизнь. Он ухаживал за ее лучшей подругой. Не станет он приглашать ее на свидание.

В трубке снова звучит голос Уилла:

— У меня получается. Когда и где?

— Прости?

— Я про обед. У меня тоже окно. Где увидимся?

— А ты где?

— В финансовом районе. «Кливер» знаешь?

— Да, и очень люблю. К полудню успеешь? Потом у меня встреча.

— Успею, — говорит он.

Зоя хватает сумку и выскакивает из офиса, едва не сбив с ног свою ассистентку Кики.

— Дома кое-что забыла, — поясняет она.

— Вы сразу вернетесь?

— Нет. Прямо на обед.

— У вас ничего в обед не назначено.

— Знаю.

— Ладно, — говорит Кики. — Перенести встречу с Гармонией Делакруа?

— Да. Обязательно. — Зоя останавливается, собираясь с мыслями. Нельзя обижать Гармонию. — Скажи ей, что я подыскиваю ей специалиста по связям с общественностью и ответ получу к концу дня. Спроси, можно ли мне зайти завтра, а не сегодня.

— Сейчас ей позвоню.

— Спасибо, — откликается Зоя. — Ты моя спасительница.

Она мчится домой, снимает деловой костюм. Что надеть? Выбирает облегающее платье, вполне в деловом стиле, сапожки на высоком каблуке. Свободный пуховик меняет на приталенный шерстяной тренч. Смотрит на себя в зеркало. Лучше. А выражение лица? Подлаживайся в одежде под работу, о которой мечтаешь, а не под ту, на которой работаешь. Нужно начать одеваться в стиле свободной женщины, ведущей здоровую половую жизнь, — на случай, если подвернется возможность в такую превратиться. И ведь кто знает? Может, она подвернется прямо сегодня.

В «Кливер» она приходит ровно к полудню — Уилл уже сидит за столиком.

— Потрясающе выглядишь, — говорит он.

— Ты тоже.

Так оно и есть. Уилл, как всегда, до безобразия хорош собой, всего-то несколько морщин в уголках глаз и тень седины на висках — никаких иных примет времени.

— Очень хорошо, что встретились.

— Спасибо, что нашла для меня время, — благодарит он. — Закажем еду?

Заказывают.

— Ну, что там у тебя за одна вещь? — спрашивает Зоя.

— Дай расскажу по порядку, — предлагает Уилл.

Зоя улыбается самой что ни на есть обаятельной улыбкой. Никогда она еще не видела, чтобы Уилл Шэннон краснел. Выглядит он очаровательно. Похоже, не все у нее внутри умерло окончательно.

— Помнишь вечеринку, которую ты устроила для Софи и Джесса перед свадьбой?

— Грандиозную, — кивает Зоя.

— Совершенно верно, — соглашается Уилл. — Я там с твоими двоюродными познакомился, помнишь?

— Там все были, — вспоминает Зоя.

Неужели Уилл влюблен в нее с тех самых пор? Было-то это когда — пятнадцать лет назад? Вот если бы он прямо тогда во всем и признался! Может, она бы и вовсе не вышла за Ричарда.

— Так вот: неделю назад пришел ко мне мальчик по имени Оскар.

Зоя не может сообразить, к чему он клонит.

— Да? Так моего племянника зовут. На самом деле он не то чтобы мой племянник, он сын моей двоюродной сестры, но я его считаю племянником. Впрочем, это не имеет отношения к делу. Удивительно, как старомодные имена возвращаются в обиход, правда?

Вид у Уилла удрученный.

— Неловко все как-то.

— Ничего, не стесняйся, — говорит Зоя. — Я очень тронута, что ты меня позвал. А в том, чтобы искать совета и помощи у старых знакомых, нет ничего зазорного.

Ей всегда казалось, что Уилл Шэннон не страдает от недостатка красноречия. Утешительно видеть, что всем тяжело воплощать в слова свои чувства.

Приносят еду, отвлечение как раз вовремя. Зоя берет вилку и собирается есть, но видит, что Уилл не последовал ее примеру.

— Я, вероятно, неясно выражаюсь, — опускает голову Уилл.

— Слежу за твоей мыслью.

— Похоже, нет. Я говорю про Оскара.

— Ну-ну.

— Того самого Оскара, твоего… родственника.

— И что с ним такое?

— Он считает меня своим биологическим отцом. Зоя кладет вилку.

— Ничего не понимаю.

— Вот и я тоже.

— Оскар считает тебя своим биологическим отцом?

Уилл ерошит волосы пятерней.

— Да. Именно это он мне и сказал, когда явился ко мне на работу.

— Бред полный. Ты же даже не встречался с Беатой.

— Встречаться-то не встречался…

Неужели Уилл действительно покраснел?

— Но мы познакомились на той вечеринке, а потом провели некоторое время вместе.

— А, — соображает Зоя, — ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что с точки зрения биологии исключить это полностью невозможно.

— Серьезно? Так вы с Беатой…

— Одна ночь, без всяких обязательств. Это само собой разумелось, и я ее не бросал, если ты что подумала. А если даже я чего не понял, я же все последующие годы никуда не прятался. Работаю в той же адвокатской конторе. У меня тот же электронный адрес и телефон. Если бы она хотела со мной связаться, нашла бы сразу. Значит, не хотела.

— Уилл, я тебя ни в чем не обвиняю.

— Зато я себя — да. — Уилл хмурит брови. — У меня уже пятнадцать лет как есть сын, а я только сейчас с ним познакомился и никак не участвовал в его воспитании. Он всю жизнь прожил без отца, а я где был в это время?

— Но ведь еще не факт, что ты — его отец.

Уилл вытаскивает бумажник, а из него — фотографию, передает ей.

— Вот моя фотография в десятом классе. Отыскал после визита Оскара.

— А. Вопросов нет. — На нее смотрит копия Оскара.

— Зоя, надеюсь, ты ничего про это не знала?

— Не знала, клянусь. Я думала, она воспользовалась банком спермы. Так она нам сказала.

По здравом размышлении, Зою изумляет собственная доверчивость. Зачем двадцатилетней сдался банк спермы?

— О чем Беата думала? — говорит Уилл.

— Знать бы ответ на этот вопрос. Я, честное слово, понятия не имею, почему она так поступила. А как Оскар тебя отыскал?

— По чистой случайности. Провел собственное расследование, и ему повезло. По его словам, мать его в последнее время все время с кем-то беседует за закрытыми дверями, чего раньше не было. Он заинтересовался, воспользовался функцией «перезвонить», попал на администратора моей конторы. Он не смог уточнить, кто из адвокатов ему нужен, тогда администратор посоветовала посмотреть на сайте. На главной странице есть моя фотография. Видимо, он заметил сходство.

— Однако Беата тебе не звонила?

— Нет. Видимо, у нее дела с кем-то из моих коллег. Нас там человек сто. Он ткнул пальцем в небо и случайно попал.

— И заявился к тебе на работу? Просто так, с улицы?

— Вообще-то, он сначала написал мне по электронной почте, но я не знал, как это выглядит с юридической точки зрения, и до сих пор не придумал, как ответить. Он, видимо, потерял терпение. — Уилл улыбается. — Он парнишка настырный. £» — Оскар классный, — соглашается Зоя. — У него сейчас не самый очаровательный возраст, но он все равно мой любимчик. В последнее время ему больше нравится общество моего брата Зака. Видимо, ему сильно не хватает… — Она осекается.

— Отца, — заканчивает Уилл.

— Да.

— Убежден, что ему не хватает отца. Подростку нужен сильный мужчина, которым он может восхищаться, находить в нем сходство с собой и отличия. Понятно, всем нужны такие отношения. Если я его отец… — Уилл трясет головой. — Сложно все это осмыслить.

— Ты злишься.

— Я всякое испытываю, — говорит Уилл. — В том числе и злость тоже.

— И на чем вы с Оскаром остановились?

— Поболтали несколько минут, обменялись телефонами, я сказал, что позвоню ему после разговора с его матерью. А теперь я пытаюсь сообразить, как этот разговор устроить, вот и позвал тебя. — Уилл задумывается. — Стыдно признаться, но я совсем не знаю Беату. Замысловатая у нас состоится беседа — и это еще мягко сказано — и, скорее всего, достаточно неприятная. Может, посоветуешь, как взяться за дело?

Зоя откидывается на спинку стула.

— Да уж, ошарашил.

Уилл смеется.

— Правда?

— Наверное, стоит предупредить ее заранее. Будет хуже, если ты свалишься ей как снег на голову. Она иногда свирепеет, если дело касается Оскара.

— Можешь с этим помочь?

— Теоретически — да. Но мы с Беатой не особенно близки. У меня куда более тесные отношения с ее сестрой Марианной. Хочешь, я поговорю с Марианной и попрошу ее? Если откажется, тогда я сама. Устраивает?

— Более чем, главное — побыстрее. Нечестно держать Оскара в подвешенном состоянии.

— Разумеется. — До нее постепенно доходит масштаб предстоящей семейной драмы. — Моя тетка умом тронется.

Зато, мелькает в голове у Зои, Заку будет чем заняться, кроме устройства ее личной жизни.

— Не хотелось бы.

— Не переживай. Лидия у нас вообще психопатка. Мы все по очереди попадаем под горячую руку. — Зоя улыбается. — Ну, привет-приветик, новый родственничек.

ГЛАВА 8 Марианна

Зоя входит в бар и видит, что Марианна ее уже ждет.

— Прости, — извиняется Зоя, — задержалась за обедом, а потом нужно было кое-что доделать на работе.

— Ничего. Я без тебя начала. — Марианна поднимает бокал и отхлебывает «Совиньон-блан». — Выпьешь?

— А то. После такого-то дня.

— Что у тебя происходит?

— Все сложно.

— С тобой всегда так.

— Будем считать, что это комплимент, — говорит Зоя. — Хочешь, опишу в общих чертах?

— Ну давай.

— Ладно. Скажем так: со мной связался один человек, с которым связался Оскар и заявил, что тот — его биологический отец.

В мозгу у Марианны проносятся тысячи вариантов последствий. Она осторожно уточняет:

— Наш Оскар? Беатин Оскар?

— Твой племянник. Мой… двоюродный племянник?

— Вроде того, — говорит Марианна. — Неужели это правда? Оскар отыскал своего отца? И ты с ним знакома?

— Можно сказать, да.

— А Беата знает, что Оскар его отыскал?

— Спроси чего попроще. Я сейчас пытаюсь сообразить, как мне помочь этому моему знакомому — он порядочный, совестливый человек, да так, чтобы не рассориться ни с Оскаром, ни с его мамой.

— А я-то гадала, когда этот кирпич свалится нам на головы, — говорит Марианна. — Мне не показалось, что Оскар за рождественским ужином нес чушь, но потом я спросила Беату, а она ответила, что он ошибся и все перепутал.

Марианна отпивает еще вина. Трудно поверить, что Беата хранила такую тайну целых пятнадцать лет. Решение Беаты родить в двадцать лет казалось Марианне даже более подозрительным, чем решение воспользоваться банком спермы: первое ей казалось безумством, второе — проявлением здравомыслия. Мать с младых ногтей учила их с сестрами держать под контролем свое репродуктивное здоровье и сексуальность.

— Ну, и кто же отец нашей деточки?

— Уилл Шэннон.

— Этот твой сногсшибательный приятель-юрист? Зоя кивает.

— Ну надо же. А откуда он знает Беату?

— Да он ее, по сути, и не знает. Переспали после вечеринки у меня, примерно шестнадцать лет назад. И с тех пор, похоже, не виделись.

Марианна качает головой.

— А я, честно говоря, всегда думала, что мужики — это не по ее части. Обалдеть можно.

— Вот именно, — соглашается Зоя.

— Мамочка моя с катушек слетит. — Марианна морщится. — И чтобы Зак не смел про это писать.

— Почему все вечно сообщают мне, что Заку позволено, а что нет? Конечно, не будет, но отвечать за это я отказываюсь. Я отвечаю только за то, чтобы помочь Уиллу.

— А ты-то вообще здесь с какого боку? Лично я держалась бы от этой истории подальше.

— Ему нужно связаться с Беатой.

— Судя по твоим словам, при первой встрече он и сам неплохо управился, — хмыкает Марианна.

— Без пошлостей, — обрывает ее Зоя.

Послушай, Зоя, — говорит Марианна, — если два человека друг друга не любят, просто встретились на вечеринке, напились и им приспичило…

Зоя затыкает уши.

— Прекрати. Я серьезно.

Марианна смеется.

— И в чем ему нужна твоя помощь?

— Дело деликатное. Он хочет окончательно убедиться в том, что он отец Оскара. Боится Оскара обнадеживать, да и сам эмоционально в это вовлекаться — вдруг Оскар ошибся.

— Разумно, — комментирует Марианна.

— Вот я и подумала: может, ты ее спросишь?

— С какой радости?

— Ты ее сестра. Чисто биологически имеешь больше прав лезть в ее жизнь, чем я. Она ведь очень тщательно все скрывала — вряд ли такие новости ее обрадуют. Кроме того, она все еще дуется на меня за сериал Зака. Считает, будто я знала, о чем сценарий, и не забила тревогу, а должна была.

— А ты знала?

— Нет, о чем сто раз говорила, но давно потеряла надежду, что мне хоть кто-то поверит.

— Опасное ты мне даешь задание, — произносит Марианна. — Да, я ее сестра, но тут речь про ее ребенка. Ты правильно сказала: у нее были причины скрывать эту историю. Не хочу я попасть под перекрестный огонь и в итоге расплачиваться за то, что в это влезла, на всех семейных сборищах до конца жизни.

— Если Оскар прав, не исключено, что до конца твоей жизни на всех семейных сборищах будет присутствовать Уилл Шэннон, твой пожизненный должник.

— За что мне семейка, которую только в сериалах и показывать? — интересуется Марианна. Опрокидывает бокал, дает официанту знак принести новый. — Ладно. Поговорю с ней.

— Спасибо.

— А ты уверена, что Оскар хочет именно этого?

— Он явился к Уиллу на работу и представился. Без всякой деликатности.

— Ничего себе. — Марианна улыбается краешком губ. — Да уж, в смелости нашему мальчику не откажешь.

Зоя улыбается в ответ.

— А то. Лично я им очень горжусь. — Приносят сырную тарелку, она кладет ломтик в рот. — Так, теперь следующее. Что ты думаешь про работу у Гармонии Делакруа?

— Там полный рабочий день?

— В идеале — да, но, думаю, это обсуждается. Компания растет, о них много пишут в прессе, так что должность, безусловно, предполагает стратегическое планирование. Можешь кого предложить?

— С ходу — нет.

— Да ладно, Марианна. Коллектив необычный, в основном женщины, что такое семейные обязанности, там хорошо понимают. Зарплата отличная. У тебя же куча подруг только что получили отступные.

— Да, конечно, но мои друзья в основном…

— Снобы и интеллектуалы?

Марианна ухмыляется.

— Истинно верующие.

— Сделай мне такое одолжение, поспрашивай, ладно? Бывает, что истинно верующие соглашаются на приличную зарплату, а мир спасают в свободное от работы время.

— Поняла, — говорит Марианна.

Зоя достает телефон.

— Я зарегистрировалась на сайте знакомств.

— Правда? Здорово! Нашелся кто симпатичный?

— Особо симпатичных пока нет.

Марианна смеется.

— А каким прилагательным ты их тогда опишешь?

Зоя делает паузу.

— Женатые, — изрекает она.

— На сайте знакомств есть женатые мужики?

Вот гады.

— Согласна.

— А если тебе подвернется кто из знакомых? Попадешь в неловкое положение.

— Да, — соглашается Зоя. — Я попала в неловкое положение.

— Погоди. Тебе подвернулся кто-то из знакомых? А жене его ты скажешь?

— А ты как считаешь — стоит? — спрашивает Зоя.

— Ты с женой близко знакома?

— Очень близко, — подтверждает Зоя. — Мы двоюродные.

— Двоюродные. — Марианна ставит бокал на стол. — Погоди, как ты сказала — двоюродные?

Марианна пытается вспомнить, какие еще двоюродные есть у Зои и встречалась ли она с ними хоть раз.

— Марианна. — Зоя передает ей телефон через стол. — Смотри.

Марианна берет телефон, переворачивает, находит нужный угол. Перед ней фотография Девлина — голая грудь, темные очки: семейные каникулы в Мексике прошлой зимой.

— Это что такое? — спрашивает она, хотя фотография ей прекрасно знакома. Она сама ее сделала.

— Страничка на сайте. Мужик на фотографии показался мне знакомым. — Зоя говорит неуверенно. — Но он в темных очках, возможно, я просто ошиблась.

— Нет, — говорит Марианна. — Ошиблась не ты. А я.

Ошиблась она капитально. Помнит, как вынула телефон, попросила мужа принять картинную позу, рассмеялась. Они сидели в баре на берегу, пили среди дня — день еще не омрачился семейными склоками. Девлин блистал и заигрывал, а рядом на мелководье плескались девочки. Ей захотелось запечатлеть этот миг для потомства, в качестве гарантии против некрасивого финала: «Вот какими мы можем быть. Запомни».

Гарантии гарантиями, но она уже много лет ждала нынешнего момента. Странно, никакого удивления. Мерзко, конечно, что Девлин воспользовался именно этим семейным артефактом (да чтоб тебя — твои дочери играют вот тут, прямо за кадром!) для обмана и предательства. Но тут никакой злонамеренности. И дело не в том, что она ищет ему оправдания. Еще не хватало. Она знает: он выбрал эту фотографию, потому что на ней он полураздет и выглядит этаким жарким мачо, вот и все дела. Он вечно пресекал ее попытки лезть ему в душу. В итоге оказалось, что там нет ничего сложного.

Она прокручивает вниз, запоминая основные факты, связанные с Горячим Ирландцем. Информацию она усваивает быстро — профессиональное свойство. Подмечает, что альтер эго Девлина на четыре года его моложе и гораздо больше зарабатывает. «Джентльмен из Ирландии ищет раскованную жизнелюбивую спутницу для дружеских и более тесных отношений! Состоявшийся музыкант и антрепренер, путешествую по миру, люблю жить в удовольствие». Да уж, завлекательно. — Она возвращает Зое телефон.

— Ты как там? — спрашивает Зоя.

Мысли мчатся вскачь. Столько всего нужно сделать. С чего начать: самой уйти из дома или вышвырнуть его за дверь? А что будет с домом? По счастью, у них есть брачный договор. Нужно поговорить со страховым агентом, сменить имя бенефициара в договоре. Поменять завещание. Их дети! Он, если что, с ними справится? Нужно немедленно связаться с адвокатом. Расставить приоритеты. Нужно…

— Марианна, прошу тебя, скажи что-нибудь. Ты меня ненавидишь?

До Марианны доходит, что Зоя плачет.

— Нет, конечно, — удивляется Марианна. — Тебя-то за что? Я его ненавижу.

— Чем тебе помочь?

— Можешь дать мне телефон адвоката, который занимается твоим разводом, — заявляет Марианна.

— Ты уверена? Не хочешь подумать? В смысле, ты, наверное, сейчас в шоковом состоянии.

— Вряд ли. Я в состоянии ярости на него и на себя. А в шоковом вряд ли.

— Очень ты, э-э… сдержанно реагируешь.

— Сосредоточенно, — поправляет Марианна. — Это мой подход к проблемам. Девлин превратился в проблему, и я ищу подход к этому подлецу.

— Ясно, — говорит Зоя. — Сейчас пришлю контакты моего адвоката. Зовут Элоиза Эмбри. Да, предупреждаю, она не из жалостливых.

— Вот и отлично, — откликается Марианна. — А сколько она берет?

Зоя рассказывает.

— Убеждения нынче недешевы, — констатирует Марианна.

— Не поняла.

— Скажи Гармонии Делакруа, что я хочу обсудить с ней возможность сотрудничества.

— Ты? Но ты так любишь свое дело! И у тебя в некотором роде слава. Я про тебя в этом качестве даже не думала.

— Я люблю свое бывшее дело, — отвечает Марианна. — Славы моей недостаточно, чтобы прилично зарабатывать, хватает только на то, чтобы меня регулярно троллили. Отступные потрачу на адвоката. В ближайшем будущем мне потребуется приличное жалованье. А спасать мир я буду в свободное от работы время.

Зоя протягивает под столом руку, стискивает ее ладонь.

— Если ты действительно хочешь там работать, я скажу Гармонии, чтобы они взяли именно тебя, — говорит Зоя. — Ей очень понравилось то, что ты про нее написала. Так что, если ты этого хочешь, все так и будет.

— Мне нужна работа. — Марианна встает. — Ладно, я побежала. Дел куча.

— Ты точно в порядке? Хочешь, я пойду с тобой?

— Нет-нет. Все нормально. — Марианна видит, как сильно Зоя встревожена. — Чего?

— Ты уверена, что ты не в шоковом состоянии?

— Мне полагается рухнуть на пол? Я, на твой взгляд, недостаточно расстроена?

Зоя взмахивает руками.

— Может, на такое и существует правильная реакция, но я понятия не имею какая. Просто пообещай, что позвонишь, если тебе понадобится помощь. Мне очень жаль, что с тобой такое случилось. Никому бы не пожелала, уж точно не тебе.

Марианна торопливо обнимает сестру. Ей правда пора. Нельзя терять время. Она выходит на улицу, останавливает такси и, пока оно отъезжает от тротуара, набирает номер Зоиного адвоката. К моменту, когда такси доставило ее домой, она уже договорилась с Элоизой, получила несколько предварительных рекомендаций, попросила мать забрать девочек из детского сада и отвести к себе на ужин. Позвонила слесарю, сделала срочный заказ. Целеустремленность в ней так и бурлит.

Марианна достает из подвала чемодан — тот, с вихляющимся колесом, — и несет его в спальню. Распахивает дверцы шкафа. Одежда Девлина размещена на одной стороне. Ее посещает мысль: способность быстро и сноровисто упаковать вещи мужа-изменника — прямое, хотя и непреднамеренное следствие ее аккуратности. Она действует методично: рубашки, брюки, костюмы, галстуки, исподнее. Бежит вниз за вторым чемоданом. Звонок в дверь — пришла слесарь. Марианна выдает ей указания, она берется за работу.

Обувь, ремни, носки, туалетные принадлежности. Она волочет чемодан вниз, в прихожую. Слесарь демонстрирует ей новый замок, вручает ключи и счет, берет деньги, желает удачи.

Все готово. Она вынимает из кармана телефон, чтобы отправить Девлину эсэмэску, и замирает над фотографией обнявшихся Шиваны и Ионы на экране. Горло сжимается. Сможет ли она? Надо ли? Сумеют ли девочки ее простить? Марианна набирает в грудь побольше воздуха, расправляет плечи, распрямляет спину. Какой она преподаст дочерям урок, если останется с человеком, который ее предал? Они заслуживают лучшего, да и она тоже.

Пишет сообщение: Позвони. Срочно.

Звонок раздается сразу.

— Что случилось? Что-то с девочками?

— С ними все нормально, — отвечает она. — Ты где?

— В баре с Джаредом.

— Где?

— Марианна, да чтоб тебя. Чего там такого срочного?

— Все. Срочнее для тебя, чем для меня. Тебе нужно искать новое жилье. Я сменила замки.

— Не имеешь права. Я еду домой.

— Вещи твои на крыльце. Я все сложила. Ужинать буду у мамы, в это время и можешь их забрать.

— Марианна, что происходит?

— Нашла твою страничку на сайте знакомств. И больше терпеть не собираюсь.

Долгая пауза — ей кажется, он отсоединился.

— Ты меня слышишь?

Он аккуратно подбирает слова.

— Я сейчас могу что-то сказать, что заставит тебя передумать?

Нужно отдать ему должное: держится он отлично. Ей приходит в голову: наверное, он ждал такого звонка. Делает вид, что протестует, но кривит душой. Душа его в другом месте.

— Нет, — говорит она. — Решительно ничего. Совсем.

ГЛАВА 9 Беата

Беата выходит из массажного кабинета, закрывает за собой дверь. Рина, администратор, подзывает ее к себе.

— Звонила твоя мать, — сообщает она. — Дважды. Во второй раз заставила меня пообещать, что я тебе это передам.

— Считай, что передала.

Дверь открывается вновь, появляется клиентка. Беата окидывает ее взглядом.

— Хороший результат, — говорит она одобрительно. — Смотрите, как опустилось плечо, и осанка лучше. Как вы себя чувствуете?

— Вы прямо волшебница, — восторгается клиентка. — Слышала про вас, но не очень верила. В чем секрет?

Беата улыбается.

— Никакого секрета. Просто я, наверное, внимательнее других.

— Я сто лет хожу на массажи, и мне никто не сказал, что у меня искривлен позвоночник.

— Искривление несильное, — успокаивает ее Беата, — оно у многих есть. Но чтобы напряжение в плече не вернулось на следующий же день, начинать нужно с позвоночника. Делайте упражнения, которые я вам показала, — сразу почувствуете себя лучше. Рина может вас записать еще раз через неделю.

В вестибюль выходит Кларисса, тоже массажистка.

— Еще одна довольная клиентка?

Беата трясет головой.

— Она два года ходила к физиотерапевту по поводу болей в плече, а тот так и не определил, что у нее сколиоз. Полное отсутствие профессионализма. Один сеанс краниосакральной терапии — и ей уже полегчало. Вот только уважения от официальных медиков мы все равно не дождемся.

— Борьба продолжается, — замечает Кларисса. — Будем и дальше вести ее так же самоотверженно.

— Кстати о борьбе, — говорит Беата. — Ты не думала о том, чтобы завести блог?

Беата пытается уговорить нескольких коллег из Клиники нетрадиционной медицины, тех, у кого есть маленькие дети, взять на себя «Рациональное родительство».

— Я, в принципе, не против. А ты уверена, что больше не хочешь им заниматься? Это ж твое детище.

— Мое детище — огнедышащий тинейджер, — поправляет ее Беата. — А блог — всего лишь хобби.

Звонок матери она откладывает до того момента, когда вернется домой и уютно устроится на постели.

— Ты уже слышала? — осведомляется Лидия.

— О чем я слышала?

— Твоя сестра вышвырнула своего мужа из дома.

— Марианна вышвырнула Девлина? — Беата, которая постоянно наблюдала за тем, как ее сестра с каждым годом делается все угрюмее, считает, что это не такая уж скверная новость. — Бедная Марианна! Она, полагаю, сильно расстроена.

— Что-то непохоже. Я бы даже сказала, она держится неуместно бодро. Я переживаю за Шивану и Иону. Надеюсь, Марианна знает, что делает.

Для феминистки-активистки с пожизненным стажем взгляды Лидии на семью и материнство удивительно непредсказуемы — это Беата выяснила в ранней молодости, при памятных обстоятельствах.

— Мам, Марианне самой решать, что делать. Ты же считаешь, что женщины должны самостоятельно распоряжаться своим браком, верно?

— В данном случае я говорю как встревоженная бабушка, — уточняет Лидия.

— Ну, если тебе тревожно за девочек, может, возьмешь их к себе на выходные? Уверена, что Марианна будет очень признательна.

— Ты хоть раз с ними пробовала посидеть? Они настоящий бедлам в доме устраивают. А у нас с твоим отцом много собственных дел.

— Это я знаю. Но Марианне нужна наша поддержка.

— Я всегда поддерживала своих детей, — заявляет Лидия. — Но поддержка не отменяет моих собственных приоритетов. И вот прямо сейчас мне нужно бежать готовиться к интервью с «Гардиан». Потом поговорим.

Беата открывает в компьютере приложение для медитаций и выбирает двадцать минут любви и доброты. С возрастом она все отчетливее понимает, что ей неподконтрольно почти ничто, кроме собственных намерений, чувств и поступков. В итоге она стала менее амбициозной. По большей части даже просто быть доброй — и то непростая задача. Особенно если речь о матери. Или о сыне. Она слышит, как открывается дверь, раздаются знакомые топот и грохот, возвещающие о прибытии Оскара: Оскар сбрасывает огромные кроссовки и рюкзак и швыряет их в прихожей; Оскар гремит дверцами шкафов на кухне, отыскивая что повкуснее; Оскар скачет через ступеньку вверх по лестнице. Она вытесняет его из сознания, сосредоточивается на Марианне. «Пусть она будет счастлива, пусть она будет здорова, пусть не ведает горя, пусть живет хорошо. Пусть она будет счастлива, пусть она будет здорова, пусть не ведает горя, пусть живет…»

— Мам! — Оскар под дверью ее спальни. — Мам!

— Иду! — Беата закрывает приложение, встает, открывает ему. — Привет, лапуля.

С Рождества в доме так и висит напряжение. Гнев Оскара не стихает, порой не переходя обычных границ для подростка, которому не на кого его выплеснуть, порой вздымаясь до пугающих пределов. Беата пытается проявлять благоразумие. Узнает его заново.

— Можешь на кухню спуститься? Я друга привел, он хочет с тобой познакомиться.

— Замечательно. Я с удовольствием познакомлюсь с твоим другом.

Оскар довольно давно не приводил никаких друзей. По поводу личной жизни он вообще скрытничает. Утверждает — по мнению Беаты, совершенно безосновательно, — что она не уважает его личные границы. Да, в ранние годы существования «Разумного родительства» она черпала материал — порой слишком щедро — из собственного опыта матери-одиночки. В одном она не может себя упрекнуть: она всегда выслушивала обоснованные жалобы Оскара и реагировала на них. Она больше не делится личными зарисовками с его участием — тому уже сколько месяцев. Она с одобрением и даже с восхищением относится к тому, что Оскар научился использовать в противостоянии с ней ее же собственные приемы, — и все равно это перетягивание каната сильно раздражает.

Она заходит на кухню и слышит слова Оскара: Это Уилл.

Ее будто бы обдает холодом. Узнать его нетрудно. Не очень-то он изменился, да и вообще она все эти годы следила за ним в Сети, хотя и украдкой. Странное дело — а она-то думала, что этот день никогда не настанет. Теперь ей ясно: это было неизбежно, и вот она стоит в собственной кухне, глядя на отца своего сына, ощущая, как победоносно сияет Оскар у нее за спиной.

«Ты прочитала статью, которую я тебе послал?» — спросил Оскар примерно за месяц до Рождества. «Какую статью?» — уточнила она, хотя прекрасно знала какую. О правилах пользования банками спермы. «Ту, про доноров спермы и конфиденциальность», — пояснил он. «Я ее, видимо, пропустила, — соврала она. — А там про что?» — «Про то, что ребенок, рожденный от донора, имеет право позвонить в банк и заявить, что хочет с ним связаться. Большинство банков после этого связываются с донорами и узнают, согласны ли они на встречу. Мы можем узнать — твой банк спермы это сделает?» — «Боюсь, он давно закрылся», — сказала Беата. «Все равно их бумаги должны где-то храниться, — не отставал Оскар. — Так в статье сказано». — «Ладно. — Беата старалась сохранять спокойствие. — Я и название-то сейчас не вспомню. Посмотрю в старых документах, хорошо?» Оскар промолчал, а через неделю она застукала его, когда он выходил из ее домашнего кабинета. Она-то прекрасно знала, что никаких бумаг нет в природе, однако сразу сообразила, куда ветер дует: Оскар взял дело в собственные руки. Пока еще есть время придумать, как лучше сказать ему правду, решила она. И не предусмотрела одного — такое поди предусмотри: что он, вопреки всем вероятностям, отыщет своего отца, про которого никто ничего не знал, быстрее чем за три месяца. Намерения у нее были самые лучшие, но она безнадежно все испортила, от начала и до конца.

— Прости, — произносит она и понимает, что добавить нечего. Она того и гляди грохнется в обморок или выскочит из кухни.

По лицу Уилла трудно понять, о чем он думает.

— Беата, — говорит он. — Как мы давно не виделись. Можем поговорить?

Она кивает, опускается на стул. Уилл поворачивается к Оскару.

— А с тобой мы все это потом обсудим, Оскар. Я же совершенно ясно дал тебе понять, что не хочу никого загонять в угол. Некрасиво ты поступаешь. Очень некрасиво.

Оскар заливается краской.

— Мам, ты в порядке?

— Более или менее.

— Принеси маме, пожалуйста, воды, — просит Уилл. — И салфеток. Может, что-то еще, Беата? Чего покрепче? Я вина прихватил.

— Мама не пьет, — сообщает Оскар, наливая воды в стакан.

— Вина выпью с удовольствием, — говорит Беата. — Спасибо.

Она сморкается, отпивает. Дыши, командует она самой себе, дыши.

— Оскар, ступай наверх. Я хочу поговорить с мистером Шэнноном наедине. И не спорь, пожалуйста.

Оскар — вот чудо — уходит без всяких препирательств.

Уилл садится лицом к ней.

— Судя по твоей реакции, Оскар не ошибся? Я — его биологический отец?

— Да. — Можно, конечно, отпираться, изображать смятение, изобретать причины своей скрытности. Но это только затянет мучения. — Других кандидатов просто нет. У меня долго никого не было к тому моменту, когда мы… если хочешь сделать тест для проверки, я не возражаю. Но у самой у меня сомнений нет. — Она трет лицо ладонью. — А вот как он это выяснил, понятия не имею. Я никому ничего не рассказывала.

— Я, в определенном смысле, рад это слышать. Было бы весьма обидно, если бы кто-то об этом знал, притом что я был не в курсе.

— Ты, наверное, очень на меня сердишься. — У Беаты кружится голова.

— Да, — говорит Уилл. — Сержусь. Какого черта ты мне ничего не сказала?

— Тому очень много причин, Уилл, — отвечает она.

— Хотелось бы их услышать.

Беата смотрит ему прямо в глаза.

— Мне было двадцать лет. Случайный перепих на вечеринке. Мы друг друга почти не знали. Я ничего от тебя не ждала. А еще понятия не имела, во что ввязываюсь. Сейчас я понимаю, что поступила безответственно. — Беата молчит, вспоминает. — А потом родился Оскар, все стало до боли реальным, столько на меня сразу навалилось — просто не было душевных сил позвонить тебе и рассказать про ребенка. Я довольно долго собирала себя в кучку, а когда собрала, мы с Оскаром уже крепко сжились, и у меня не возникало ощущения, что нам кого-то не хватает. Сказать честно? Мне и в голову не приходило — до этого года, — что я чего-то лишаю его или тебя. А потом я просто не знала, как из этого выпутаться. Прости меня, Уилл. Ты не представляешь, как мне стыдно.

Уилл прокашливается.

— Понимаю, я тогда не создал у тебя ощущения, что готов брать на себя ответственность. Жаль, что ты не дала мне возможности ее проявить. Но вот теперь я здесь, и Оскар хочет, чтобы я занял определенное место в его жизни, и я собираюсь это сделать.

Беата чувствует, как у нее напрягается живот — будто чтобы защитить ребенка от опасности. Материнское тело — мощная боевая машина, думает она, причем этого не понять ни одному мужчине. Уилл, припозднившийся на пятнадцать лет, хочет занять свое место в жизни Оскара, вот только понятия не имеет, что под этим подразумевается. А Беата имеет. Она знает, каково это — сидеть долгие ночные часы, укачивая младенца, который не может заснуть. Знает, каково читать «Бобик спасает положение» двадцать пять раз подряд. Знает, что такое домашние задания, футбольные матчи, дни рождения, синяки и ссадины, сотрясения и швы. Знает все про стрижку волос, уколы и простуды.

— В твоих намерениях я не сомневаюсь. Но разбираешься ли ты в детях, Уилл? Знаешь ли, каково это — воспитывать подростка? А если реальность не совпадет с твоими ожиданиями? Я не хочу, чтобы Оскар обрел отца, который его потом отвергнет.

Уилл ставит бокал на стол.

— Беата, я пытаюсь рассуждать честно и конструктивно. А ты меня испытываешь. Тебе, разумеется, неизвестно, каким я окажусь отцом, причем по одной причине: я до сих пор не имел такой возможности из-за твоего решения. Меня обижает намек на то, что я якобы создал у Оскара какие-то завышенные ожидания за короткий срок нашего с ним знакомства. Меня обижает твоя уверенность, что я его отвергну. Я не полный козел, хотя ты и считаешь меня таковым.

— Я просто беспокоюсь за Оскара. Я его мать, это моя обязанность.

— Твои побуждения мне понятны, Беата. Но хотелось бы, чтобы ты смотрела на вещи здраво. Оскар меня отыскал, и вот я здесь. Я не специалист по семейному праву, но в нашей конторе есть прекрасный адвокат, которая наверняка подтвердит, что Оскар уже в том возрасте, когда он имеет право решать, общаться ли ему с отцом.

— Ты мне угрожаешь?

Ничего подобного. Просто объясняю, что мнение Оскара следует учитывать, а он однозначно дал мне понять, что хочет видеть меня рядом с собой. Я прошу тебя уважать его желания, равно как и мои, и предлагаю выработать соглашение, которое ты сочтешь приемлемым.

Беата пока думает лишь об одном: вот бы вернуться во времени вспять и воспользоваться этим выдуманным ею банком спермы, создать новую жизнь, в которой Оскар — ее, и только ее сын. В этой жизни она все сделает правильно, ничего не упустит, и Уилл Шэннон не будет сидеть у нее на кухне в этом его костюме, с дипломом юриста, не будет этак-очень-порядочно просить дозволения разбить сердце ее сыну. Вот такое соглашение с реальностью кажется ей вполне приемлемым.

Звенит звонок.

— Прости, — говорит Беата.

Идет открывать. На крыльце стоит Элоиза.

— Элоиза, ты не вовремя. Просто совсем не вовремя.

— Так, может, я войду и помогу?

— Не получится. В смысле, помочь. Ты мне не поможешь. И войти я тебе тоже не позволю. Тут с Оскаром история.

— Элоиза? — Уилл вышел в прихожую. — То-то мне послышался твой голос.

— Уилл? Ты что тут делаешь? Беата, чего ж ты мне не призналась, что вы с Уиллом знакомы? Я сколько раз тебе про него рассказывала. Помнишь — мой коллега по работе? С которым я играю в теннис?

— А ты что тут делаешь? — интересуется Уилл. — Занятно, а я только что про тебя упомянул. — Он поворачивается к Беате: — Элоиза — наш специалист по семейному праву.

— Знаю, — говорит Беата.

Оба смотрят на Беату очень пристально.

— Да что здесь происходит? — спрашивает Элоиза. — Беата?

Вот и тут я капитально ошиблась, думает Беата. Она с самого начала своего романа с Элоизой знала, что может последовать такое развитие событий. Поначалу даже пыталась прекратить их отношения, не дать им перейти на серьезный уровень, но Элоиза проявила упорство. А Беата влюбилась — и в результате унеслась в мир фантазий. А что, разве нельзя до бесконечности выдумывать предлоги не ходить на их дурацкие корпоративы? Разве трудно научиться никак не реагировать, когда Элоиза упоминает имя Уилла в разговоре? И вообще, кто знает, что ждет в будущем? Вдруг у них с Элоизой еще не сложится. Момент истины можно отложить — на неопределенное время.

Теперь ей ясно, как это было глупо. Она произносит:

— Уилл — биологический отец Оскара.

— Ты это что, серьезно? — недоумевает Элоиза.

— А это кто? — интересуется Оскар, спускаясь по лестнице.

— Ступай обратно наверх, — командует Беата.

— Оскар и есть тот мальчик, который приходил к нам в контору? — обращается к Уиллу Элоиза. — Ничего себе.

— Вот именно, — соглашается Уилл.

— А я-то хороша — не узнала Беатиного сына. Ну и ситуевина. — Элоиза поворачивается к Беате: — Беата, почему я не знаю, как выглядит твой сын?

— Я тебе фотографию показывала, — напоминает Беата.

— В солнечных очках!

Беата никогда еще не слышала, чтобы Элоиза повышала голос.

— Оскар, пожалуйста, иди наверх, — просит Беата. — Немедленно.

— Не пойду, — упирается Оскар. — Мне там все равно слышно.

Элоиза протягивает Оскару руку.

— Мы не знакомы, Оскар, — говорит она. — Я — Элоиза, у нас с твоей мамой роман.

— У вас роман, — повторяет Уилл. — А то все было недостаточно сложно.

— Элоиза! — выпаливает Беата.

— А ты мне твердила, что не хочешь ни с кем встречаться, — возмущается Оскар. — Что у тебя нет на это времени.

— Оскар, моя личная жизнь — мое личное дело, — отрезает Беата. — Я просто пока не готова была поставить тебя в известность — Элоиза это прекрасно знает.

— Спрашиваю из чистого любопытства, — говорит Уилл. — А вы давно вместе?

— Два года, — отвечает Элоиза.

— И сколько из этих двух лет ты, Беата, знала, что я работаю в одной фирме с твоей подругой?

— Почти с самого начала.

— И тебя ни разу не посетила мысль, что стоило бы со мной связаться?

Тут не перекрестный допрос, — напоминает Беата.

— По сути он самый, — возражает Уилл.

— Ты о чем думала, Беата? — осведомляется Элоиза.

— Пыталась защитить своего сына.

— Я возмущен, — заявляет Уилл. — До глубины души.

— Я тоже, — присоединяется Оскар.

— Оскар, это взрослый разговор. Уйди отсюда, — велит ему Беата.

— Это мне уйти? — вскидывается Оскар. — Разговор-то как раз про меня. Ты меня защищала? Пошла ты, мам. Тебе на меня наплевать. Ты только тем и занимаешься, что защищаешь саму себя от собственных глупостей и вранья.

Ответить она не успевает — Оскар выскакивает на улицу и захлопывает за собой дверь.

— По-моему, — говорит Уилл, — он в принципе прав.

— Безусловно, — соглашается Элоиза. — На все сто.