В другой раз повезет

ГЛАВА 10 Зоя

Зак беспокоится:

— Ты уверена, что уже дозрела?

— Да ты сам меня постоянно подталкиваешь!

— Это верно. Но я хочу, чтобы все прошло хорошо.

Зоя тоже этого хочет. До настоящего момента общая ее оценка этой затеи — «скорее отрицательная». Она освоила весь этап до первого свидания, от подмигиваний и подначиваний, шутливых записочек со смайликами, ненавязчивых вопросов по поводу семейного статуса до откровенного (порой — слишком откровенного, с приложением слишком личных фотографий) проявления интереса. Надежды расцветали и разбивались. Она уходила с вежливым поклоном, ее преследовали таинственные призраки. Все это дело обычное, заверяли ее опытные ветераны, страшно затратное по времени, да и по нервам тоже.

Но сегодня она ломает печать интернета и выходит из дома ради встречи с предположительно холостым существом мужского пола, ИРЛ (впрочем, она постоянно забывает, как это расшифровывается. В интернет-словаре жаргона на нужном месте оде-лана закладка). Имя существа — Дейв, он — разведенный предприниматель, любитель путешествий.

— Будь что будет, — говорит она.

— Философский подход, — хвалит ее Зак. — Конструктивный. И выглядишь ты — зашибись. Главное — не гони лошадей. И не жди слишком многого.

— Мы просто выпьем вместе, Зак. Даже я знаю, как сделать так, чтобы после посиделок в баре меня не принудили к замужеству, равно как и не прикончили в темном углу.

— Я все равно волнуюсь.

— Очень мило с твоей стороны, но совершенно зря.

— Прямо такое чувство, будто впервые отсылаю свою детку в университет.

— Я, вообще-то, тебя старше.

— Ты у меня молодчина.

— Слушай, Зак, я из-за тебя сейчас окончательно разнервничаюсь. Заткнись, ладно?

Зак провожает ее до дверей квартиры.

— Ни пуха ни пера. Телефон у меня будет все время при себе. Понадобится спасать — шли эсэм-эску, ладно?

— Не забудь, что к половине восьмого придут Уилл с Оскаром. Решите, что заказать, ладно? Если задержусь, напишу.

Она посылает Заку воздушный поцелуй и аккуратно закрывает дверь перед его носом. Они с Дейвом договорились встретиться в баре за углом, так что топать далеко на каблуках не придется. При всей внешней самоуверенности она, если честно, ошарашена тем, что так сильно волнуется. Последний раз на свидание она ходила сразу после тридцати, с Ричардом, а это значит, соображает она, что взрослой она на свидание не ходила никогда. О чем там принято разговаривать?

Она садится за столик у окна, с видом на улицу и на весь бар. Территория под контролем, элемент внезапности исключен: она проводит эксперимент и учитывает все обстоятельства. Заказывает себе выпить.

— Зоя? — К сожалению, учесть появление из ниоткуда беспардонных придурков невозможно. Надо поскорее избавиться от этого типа, ведь того и гляди появится Дейв.

— Простите, пожалуйста, — говорит Зоя, — у меня плохая память на лица. — Это вранье, но удобное. — Напомните: мы с вами знакомы?

— Нет, — отвечает мужчина. — Точнее, пока не знакомы. Я — Дейв. А вы совсем такая же, как на фотографии!

— Ой! — Дейв совсем не такой, как на фотографии. — Ну конечно. О чем я только думаю! Очень рада.

Она встает, они пожимаю друг другу руки. Дейв снимает пальто, садится напротив.

— Вот, — произносит он.

— Вот, — откликается она. — Вот мы и встретились.

Она где-то читала, что определить, привлекает тебя человек или нет, можно за три секунды. Это свидание — ошибка. Но нужно продержаться хотя бы полчаса, иначе невежливо.

Официант приносит ей бокал.

— А вы что будете? — спрашивает она Дейва.

— Мне просто воды.

Приступ паники. Почему он ничего не пьет? Или на первом свидании пить не принято? И она выставила себя дурой? Зачем он тогда предложил встретиться в баре? Или это она предложила? Поди вспомни. А может, ему здоровье не позволяет пить? Он не осудит ее за нечуткость? Не решит, что она пьет к месту и не к месту? А это так? Мозг несется, как белка в колесе. Неужели у нее прямо здесь, в баре, случится паническая атака? И чего она вообще разнервничалась, если ничего к нему не испытывает?

— Давно вы ходите на свидания?

Дейв заговорил, она заставляет себя его слушать.

— Недавно. — Она радуется, что ее голос звучит нормально. — Я несколько месяцев назад развелась.

— А, — говорит он. — И как оно?

— Пока довольно мучительно.

— Поначалу всегда так. Я этим уже два года занимаюсь. Чем дальше, тем проще. — Он улыбается, и она узнает улыбку с фотографий. — Хуже всего то, что надоедает раз за разом выслушивать собственную вступительную речь. Начинаешь думать: моей визави так же скучно, как и мне?

И чего тут переживать? Зоя соображает: свидание по-взрослому — это коктейльный прием на двоих, а уж проболтать полчаса на таком приеме она худо-бедно сумеет. Она подается к нему поближе.

— Вы сказали, что вы предприниматель?

— Точно.

— Какое совпадение! И я тоже. А вы чем занимаетесь?

— Техникой.

— Изумительно! — Зоя начинает гадать, вежливо ли будет ограничиться двадцатью минутами. — А что именно входит в ваши обязанности?

— Организация сборки.

— Сборки чего?

— Заказов.

— Ну, всяко лучше, чем разборки. — Ни он, ни она не смеются. — А каких заказов?

Пора бы и Дейву внести свою лепту в провисающий разговор. Она чувствует, как на лбу выступает пот.

— Я понимаю, что для вас это все в новинку, — изрекает Дейв, — но пока больше похоже на собеседование, чем на свидание.

— Простите, — говорит Зоя. Вообще-то, по ее личному мнению, на сайтах знакомств было бы полезно вывешивать резюме, а не профили. Дейв с его загадочным родом занятий никогда бы ей не глянулся.

— Ничего страшного. Просто я болезненно воспринимаю вопросы о своем роде занятий.

— Это понятно. — Зоина внутренняя тревожная сигнализация верещит во всю мощь.

— А неплохое местечко, — замечает Дейв. — Вы здесь раньше бывали?

— Да. Я живу неподалеку.

— Вот здорово! Жаль, что мне квартира в центре не по карману.

— А мне казалось, вы живете в центре.

Дейв смущается.

— Я это на сайте написал, да? Прошу прощения. Некоторые женщины почему-то придают этому значение. Я не хотел, чтобы меня отметали только за то, что я живу в пригороде.

Зоя, у которой в качестве обязательного требования к кандидату указано: «Проживание в центре», допивает вино и машет, чтобы ей принесли еще.

— Так вы любите путешествовать?

— Обожаю!

— Отлично, — говорит Зоя. — Можете что порекомендовать? Свое любимое место?

— Лас-Вегас. Я туда езжу на машине каждые пару лет.

— Никогда там не бывала.

— Что? Вы многое потеряли! Нужно съездить вместе. — Дейв смеется, пронзительно, гнусаво. — Пока едешь в машине, можно хорошо узнать человека.

— Наверняка. — Зоя не выносит долгие автомобильные поездки.

— Самолеты я ненавижу. В машине совсем другие ощущения.

— Не поспоришь. Но это накладывает определенные ограничения, не так ли?

Она понимает, что голос ее звучит осуждающе, но еще не хватало встречаться с человеком, который ненавидит самолеты. Как же они полетят в Париж? В Камбоджу? На Мачу-Пикчу?

— Ну, разве что за пределы страны не выберешься. С другой стороны, зачем? У нас здесь столько всего интересного, да и паспорт не нужен. — Он берет меню. — Вы хотите что-нибудь съесть?

В смысле — у него нет паспорта? Не может быть. Или может? Она же ничего не знает об этом человеке, да не больно-то и хочется. Ей хочется домой.

— Нет, — говорит она. — Мне скоро на ужин. Не хочу портить аппетит.

Дейв вздыхает, закрывает меню.

— Тогда и я не буду. Мне нужно поаккуратнее с нездоровой пищей. Проблемы с пищеварением. Наследственные. Отцу почти полностью удалили прямую кишку. Ну, так как же получилось, что такая очаровательная женщина осталась одна?

— Меня муж бросил, — сообщает Зоя.

Эта их беседа полностью сбила ее с толку. Нельзя ли уйти прямо сейчас, при этом его не обидев? Очень хочется закрыть глаза и куда-нибудь телепортироваться — куда угодно, только подальше.

Изменял? — спрашивает он.

Зоя кивает.

— Подло, правда? Моя жена ушла к своему тренеру. I — Неожиданно?

— Не то чтобы, — отвечает Дейв. — Мы пять лет не занимались сексом.

— Ой, — говорит Зоя, только чтобы он замолчал.

— И у нее, понимаете ли, вечно были объяснения, почему у нас в спальне не ладится: она переживает из-за налогов, мой аппарат вентиляции легких мешает ей спать, все такое; но в итоге мне пришлось признать, что пламя угасло.

— Мне очень жаль. — Зоя не кривит душой. Ей жаль — и только.

— Да ладно. На все есть свои причины. Если бы нас не бросили, мы бы тут с вами сейчас не сидели, верно?

— Верно, — соглашается Зоя.

Какая же Ричард сволочь, что она из-за него оказалась здесь, в этом баре, с Дейвом.

Так продолжаться не может. Она смотрит в телефон. Прошло двадцать пять минут, пора завязывать.

— Ой, как уже поздно. Простите, что убегаю, но меня ждут на ужин.

— Так скоро? Как обидно. Но я понимаю. Первое свидание не должно быть длинным, так оно всем спокойнее.

— Совершенно верно.

— Когда бы вы хотели снова встретиться?

— Сейчас посмотрю свое расписание.

— Можно проводить вас до дома?

— Нет! — выпаливает Зоя. — В смысле, большое спасибо, что предложили, но я сейчас не домой.

Они уже стоят снаружи, ей ничего не остается, кроме как остановить такси.

— Я вам напишу! — обещает она Дейву и прыгает в машину. Захлопывает дверцу, машет рукой. — Мне совсем недалеко, — сообщает она водителю и показывает, что за угол. — Вы уж меня простите.

Водитель только пожимает плечами.

— Да мне-то что, если вам денег не жалко.

Зак ждет ее чуть ли не у двери.

— Ну, и как?

— Я пока не готова это обсуждать. — Зоя вешает пальто в шкаф и идет на кухню.

— Не отчаивайся. Это был эксперимент, полезный.

— Зак. Сказала же: я пока не готова это обсуждать.

— Что обсуждать? — осведомляется Оскар.

— Сюрприз! — заявляет Уилл. — Мы пораньше пришли. Просим прощения. Ты ведь нас не выгонишь? Еду мы пока не заказали.

— Конечно, не выгоню. — Зоя обнимает Оскара, целует Уилла в щеку. — Я просто не в духе, потому что свидание прошло ужасно. Не обращайте на меня внимания. Я вам очень рада. Пойду переоденусь — сейчас, минутку.

— Изумительно выгладишь, — отмечает Уилл. — Повезло этому, кем бы он там ни был.

— Он считал, что может повезти сильнее, — бросает Зоя. Закрывает дверь в свою комнату, садится на кровать, снимает туфли. Дверь распахивается, входит Зак.

— Если ты хочешь жить в моей квартире, давай установим нерушимые правила, — произносит Зоя. — Я же сказала: не хочу обсуждать.

Зак садится с ней рядом.

— Или тебе все-таки нужно обсудить.

Слезы льются рекой.

— Как я до такого дошла, Зак? Не на такую жизнь я рассчитывала.

Он обнимает ее за плечи, целует в макушку. Она вытирает глаза.

— А кто-то из нас вообще рассчитывал на такую жизнь? — спрашивает Зак. — Я точно нет.

— Ричард меня погубил.

— Не стоит он таких переживаний.

— Я столько времени зря потратила, Зак.

— Но у тебя еще куча времени в запасе. У тебя еще все будет прекрасно, обещаю.

— Только не с Дейвом.

— Понятное дело, не с Дейвом.

— Я в ближайшие месяцы на такое больше точно не решусь.

— Хорошо.

— Напомни мне, если что!

— Обязательно. Пойду еды закажу, ладно?

— Ага. — В телефоне одна за другой вспыхивают эсэмэски. — Я сейчас иду.

Все сообщения — от Дейва, с интервалом в пять минут:

Спасибо за прекрасный вечер!

Вы посмотрели свое расписание?

Очень хочется увидеть Вас снова.

Я что-то неправильно понял? Надеюсь, что нет.

Я что-то не так сделал?

Что на это сказать? Они с Дейвом встретились в мире, с которым она едва знакома. Это она сделала не так почти все: приняла столько опрометчивых решений, что вся ее взрослая жизнь выглядит одной сплошной нелепицей. Почему никто в Сети не признается в одиночестве, тоске, сожалениях? Единственное, что у них есть общего, — это крах, у всех этих разочарованных, надломленных людей, которые пытаются выкарабкаться из-под обломков. Теперь это — ее единомышленники, они члены одной и той же сбродной компании, клуба, в который добровольно никто не вступает. Ко всем ним она испытывает нежность, даже к Дейву с его бодрой, ничего не замечающей несовместимостью.

Она пишет: Вы мне не подходите. Извините. Надеюсь, Вы найдете то, что Вам нужно.

А после этого засовывает телефон под подушку, чтобы больше его не видеть.

Наверное, лучше вообще завязать с этими знакомствами. Лучше завести собаку, очаровательного щенка, которого можно будет брать с собой на работу, в отпуск — вот Зоя и превратится в одну из тех дамочек средних лет из парка, которые носят спортивные костюмы, перед выходом из дома не принимают душ и рассказывают о хворях своих песиков до смерти собеседника. А может, и нет. Зоя вытряхивает из головы пугающий образ самой себя в спортивном костюме, надевает облегающие джинсы, завязывает волосы в хвост.

Входит на кухню.

— Чего есть будем?

— Ни фига себе! — восклицает Уилл. — Зоя, ты совсем такая же, как в студенческие времена. Охренеть.

— Штраф за плохое слово, — тут же говорит Оскар.

— Здесь копилки для штрафов нет, — замечает Зак. — Ты уже большой и знаешь, что твои тетя и дядя сквернословят постоянно. Что у дяди Зака в доме случилось, то там и осталось.

— Это не дом дяди Зака, — напоминает Зоя. — Но тем не менее устраивайтесь поудобнее.

— Будем есть тайскую еду, — заявляет Зак. — Пойду за ней через пятнадцать минут. Проветрюсь.

Зоя садится и чувствует, как день сваливается с плеч.

— Ну, чего у тебя новенького, Оскар?

— Мама стала какая-то странная.

— Ты несправедлив, — возражает Уилл. — Мое появление для твоей мамы — колоссальная перемена, она старается к ней приспособиться. Не будем к ней слишком строги, ладно? — Уилл поворачивается к Зое: — Оскар выразил желание почаще оставаться у меня, мы пытаемся выработать график, который всех устроит.

— Вообще не понимаю, чего в этом такого, — заявляет Оскар. — Она ж не одна дома сидит. От нее теперь Элоиза не выводится.

— А тебе нравится Элоиза? — спрашивает Зоя. — Мне очень. Она ведет мой бракоразводный процесс.

— Элоиза мне нравится, — подтверждает Оскар. — С ней весело. И к нам с мамой она хорошо относится. — Пауза. — Мне хочется, чтобы у мамы в жизни был кто-то кроме меня. Когда мы только вдвоем, вообще не расслабишься.

— Ты за нее переживаешь?

— Иногда. Хочу, чтобы ей и без меня было нормально.

Зоя обнимает его.

— Да твоей маме и так нормально, дружище. Она в последнее время ходит расстроенная, но это пройдет. Она встревожится, если узнает, что ты за нее переживаешь.

— А тебя не напрягает, что твоя мама встречается с женщиной? — интересуется Зак. Зоя очень рада, что не ей пришлось задавать этот вопрос.

Оскар бросает на него испепеляющий взгляд.

— Людям моего возраста это вообще похрен.

— Упс, — говорит Зак.

— Да и вообще, она постоянно твердит: ей все равно, с кем я буду встречаться, с мальчиком или с девочкой, она то и другое перепробовала. — Он заливается краской. — Но мне девочки нравятся.

Зоя напоминает себе: позвонить Беате — как там она. Зое нравится Беата, да и Нина тоже, хотя, если по-честному, у нее с ними мало общего: Беата с двадцати лет возилась с Оскаром, а Нину вообще не поймешь, даже в те редкие моменты, когда она дома. А вот Марианна — это та самая родная сестра, которой у нее никогда не было. До нынешних времен Зое не приходило в голову устанавливать множественные связи с Марианниным семейством, но она не может не осознавать, что после сериала Зака и появления отца Оскара все семейные отношения видоизменились. Она чувствует определенную ответственность за развитие семейной истории. Нужно будет устроить ужин для всех двоюродных, пока Нина опять не уехала.

— Пора за едой, — говорит Зак. — Оскар, пойдешь за компанию?

За ними закрывается дверь, Зоя поворачивается к Уиллу.

— Судя по всему, события развиваются драматично.

— Да, — произносит он угрюмо. — Пытаюсь разобраться, что к чему.

— Как и все мы.

— Я не хочу сказать, что знакомства в интернете такое уж простое дело. Сам пробовал, и не раз, штука мерзкая. Но я, по крайней мере, понимаю правила этой игры. А здесь? Я понятия не имею, куда это все катится.

— Ты про отцовство?

— Про то, как быть отцом подростка, не имея на это официальных прав, притом что его мать в гробу меня видела в этой роли.

— А Элоиза не в состоянии придумать способ угомонить Беату?

— Пытается, но она в сложном положении. Беата видит во мне врага, так что Элоиза не может принять мою сторону.

— Понятно.

— И мне понятно, — Уилл вздыхает. — Хочется как-то понизить градус всей этой ситуации. Не привык я к эмоциональным бурям. У нас в семье было принято сдерживать свои чувства.

— А у Хеннесси как раз наоборот. У нас целый клан экспансивных персонажей, и самая знаменитая — Лидия.

— Вот именно, — говорит Уилл. — Только я — не Хеннесси.

— Твой сын — Хеннесси, так что теперь и ты тоже, по праву родства.

— Не уверен, что мне это нравится, — замечает Уилл.

— Тогда учти: когда ты в этом разберешься, получишь полное право высказывать это сколь угодно громогласно и неуместно.

Уилл смеется.

— Вот уж спасибо.

Зоя похлопывает его по руке.

— Для того и нужна семья.

ГЛАВА 11 Беата

Беата весь день провела в халате. Надела его, когда утром вылезла из постели, и вот солнце уже заходит, а она все еще в нем. И давно уже так хорошо себя не чувствовала.

— Нужно объявить национальный праздник День в Халате, — говорит она.

Только представить себе: люди ведут детей в садик в халатах, сидят на заседаниях в халатах, подписывают договоры в халатах. Живут в мире и гармонии — в халатах.

— А? — Элоиза не слушает. Передвигает фишки для игры в скребл.

— Застряла?

Беата, конечно, не суперчемпионка, но старается играть достойно, а главное — делать ходы вовремя. С Элоизой играть довольно скучно: та долгие минуты подыскивает самую выгодную и впечатляющую комбинацию букв и очков.

Но Беата в халате, так что Элоиза может и не спешить. Они уехали на выходные в СПА-отель. У них особая дата: два года с вечера их знакомства.

Элоиза — из тех, кто следит за такими вещами (например, всякими годовщинами) и вообще направляет все в нужное русло. В последнее время она направляет в нужное русло Беату. Или, говоря точнее, не дает Беате выйти из берегов. Беата и сама понимает, что она не в лучшей форме. Ее мучает бессонница.

— Вот и нет, — отвечает Элоиза, продолжая возиться с буквами.

Беата откидывается на спинку дивана и смотрит в огонь, в руке у нее бокал вина. Здесь и сейчас не о чем тревожиться — даже о том, выиграет она или нет. За первое слово, «мольба», она заработала почтенные двадцать два очка. Она закрывает глаза.

Два года. Как сильно переменился Оскар за это время — из тощего славного мальчугана превратился в огнедышащего тинейджера. Многие — в том числе и ее мать — считают, что она слишком много уделяла Оскару внимания, и теперь естественный процесс перехода к самостоятельности происходит крайне болезненно. Вот только никто из этих людей не был матерью-одиночкой. Тяжко самой принимать все важные решения, зная заранее, что многие из них потом покажутся опрометчивыми. Свой блог она заводила, видя его читательницей саму себя в более ранние годы. Если «Разумное родительство» хоть частично сняло с чьих-то плеч груз страха и одиночества, оно уже того стоило.

Беата и сама изменилась за последние два года. Элоиза понятия не имеет, какой огромный шаг она уже сделала по дороге туда, где есть место романтическим отношениям. Целые годы почти полностью стерлись у нее из памяти — когда Оскар был маленьким, а она училась, потом искала себя в профессии, чтобы зарабатывать на двоих, — годы, когда она вечно недосыпала и почти нигде не бывала. Тогда завести роман для нее было столь же непредставимо, как ограбить банк: строго говоря, лишние деньги пригодились бы ей больше, чем секс. После этого у нее случались интрижки, но ни одна не перерастала в истинные чувства, пока не появилась Элоиза.

А теперь в их былом опрятном мирке на двоих появился четвертый — Уилл Шэннон. Ей очень хочется нажать на кнопку «пауза», дать себе время нащупать почву под ногами. Она прекрасно знает, что перемены — единственная жизненная постоянная, но не могли бы они происходить помедленнее?

Она говорит, не открывая глаз:

— Можешь поменять фишки и пропустить ход.

— Еще чего, — отвечает Элоиза и составляет слово «тоска» — буква «а» на клеточке, за которую полагается удвоение очков. — Девять очков, — произносит она.

Беата ждет, что теперь Элоиза чертыхнется, но та почему-то довольна своим скромным достижением. Беата позволяет себе роскошь не переживать, раз уж сама Элоиза не переживает. Выкладывает свои фишки — «тетя», пять очков. Элоиза выставляет «дубликат», двадцать два очка.

— А там разве в середине не буква «п»? — интересуется Беата.

— Нет, — отрезает Элоиза.

— Ты уверена? — не отстает Беата.

— Представляешь, сколько дубликатов документов о браке проходит через мои руки?

Беата не будет спорить по поводу правописания. Она выставляет «клад», заработав удвоение очков. Элоиза аккуратно добавляет буквы с обоих концов, получается «подкладка», не слишком завидные восемнадцать очков, при этом она упустила возможность утроить очки за слово, которую Беата заметила. Беата составляет «выход». Элоиза — «ухаб», девять очков.

— Так, — говорит Беата, — мне чего-то кажется, что дело тут не в игре.

— Почему ты так решила?

— Ну, ты поставила скромное «е» на клетку, где очки утраиваются. И только что выкинула ценнейшие «у» и «х». Ты о чем-то хочешь поговорить?

— Не знаю, Беата. А ты как думаешь?

— Я думаю, что ты чем-то расстроена.

Это верно. Элоиза весь день ходит мрачнее тучи. Беата до сих пор игнорировала ее угрюмое молчание, постоянно напоминала себе, что Элоиза сама отвечает за свое эмоциональное состояние. Но упускать возможности в скребле? Элоиза явно удручена сильнее, чем представляется Беате.

— Давай мысленно вернемся к вчерашнему вечеру, — предлагает Элоиза.

Беата так и делает. Она завезла Оскара к родителям, забрала Элоизу с работы. Пробок было меньше, чем они ожидали, в гостиницу они приехали задолго до ужина, кстати очень вкусного. В ресторане было разнообразное вегетарианское меню, Беату порадовало, что есть еда и для веганов. Потом они вернулись в номер, разложили вещи. Она приняла ванну, позвонила маме — как там Оскар. После ласк в постели они с Элоизой уснули. Вроде бы вечер прошел невыразимо приятно, как оно кажется Беате.

— Не помнишь, да? — произносит Элоиза.

— Чего я не помню, Элоиза? Ты можешь мне сказать, что тебя гнетет, вместо того чтобы дуться, потому что я сама не могу сообразить?

Элоиза бросает на нее уничижительный взгляд.

— Я тебе сделала предложение, — объявляет она.

— Что-что?

— Спросила, выйдешь ли ты за меня замуж.

Пара, мужчина и женщина в халатах, которые только что вошли в общую комнату, с ужасом переглядываются с Беатой, потом друг с другом, разворачиваются и едва ли не бегут к двери.

— Да не может быть!

— Может.

— И я не спала?

— На этот счет у меня есть определенные сомнения.

— Ужас какой!

— Очень жаль это слышать.

— Да нет, я хочу сказать, что ты сделала мне предложение, а я все пропустила! — Беата берет Элоизу за руку. — Прости, что я так страшно тебя обидела. Прости, пожалуйста.

— А если бы услышала? — Элоиза явно настороже. — Что бы ответила?

Беате очень жаль, что она не может сказать ничего другого, кроме:

— Не знаю.

— Не знаешь? Как я это должна понимать?

— Я бы так ответила с надеждой, что ты примешь мои слова за правду. Я тебя люблю. Но не понимаю, почему вдруг ни с того ни с сего зашла речь о замужестве. Мы до последнего момента вообще никому не говорили, что встречаемся.

— Не говорили по твоей инициативе, не по моей. Мы вместе два года, за это время можно разобраться в своих чувствах.

— Дай отдышаться. — Беата чувствует, как у нее колотится сердце. — Хотя бы минутку. И еще, мне кажется, такие вещи лучше не обсуждать в присутствии посторонних.

Элоиза, похоже, не заметила, что за последние несколько минут в комнату зашли, а потом вышли еще несколько гостей в халатах.

— Может, вернемся в номер?

Они шагают наверх.

— Хочешь, закажу чаю и печенья? — предлагает Беата.

Печенье — Элоизина слабость, а выпечка в гостинице великолепная. Беата звонит портье, а потом они садятся на постель лицом друг к другу. Беата берет Элоизу за руку. Видно, что Элоиза понемногу смягчается.

— А как ты смотришь на то, чтобы съехаться? — спрашивает Элоиза. — В качестве первого шага.

— А потом уже пожениться, — уточняет Беата. — Все равно это огромная перемена. И как быть с Оскаром? Ему и так хватает переживаний.

— Беата, если в этой компании и есть человек, не склонный к переменам, то это не Оскар. Он, как помнишь, по собственному почину нашел своего отца.

Беате не по душе ход разговора. И чего Элоиза сегодня так развоевалась? Откуда эта мысль о замужестве? Элоиза — последний человек, в котором Беата заподозрила бы тайную тягу к законным отношениям.

— А зачем нам замужество?

Элоиза скрещивает руки на груди.

— Ты в принципе против брака или против того, чтобы выходить за меня?

Беата думает о тех людях, которых особенно любит, — странным образом, их же она особенно плохо понимает. Ее родители когда-то были пылко влюблены друг в друга, их объединяла страсть как друг к другу, так и к общественным переменам: мать училась на социолога, отец был молодым стоматологом со своей бесплатной клиникой, существовавшей на гранты и пожертвования. Они вступили в брак, дав клятву, что у них будет нереально прекрасный союз, основанный на равноправии. А потом мама стала знаменитостью, а когда выяснилось, что профессия «вождь революции» оплачивается скудно и нерегулярно, отец сменил бесплатную клинику на частную практику. Потом между ними возникли трения, и с тех пор брак их все дальше уплывает от гавани взаимопомощи по темным волнам разочарования. Беата подозревает, что именно поэтому ей и ее сестрам так тяжело дается семейная жизнь. Марианна — единственная, испытавшая ее на себе, — очень, судя по последнему разговору, удручена своим опытом.

— В моей семье, — говорит Беата, — совсем нет талантов к браку.

— По-моему, это дурацкий стереотип, — отрезает Элоиза. — Не говоря уж о том, что он не содержит ответа на мой вопрос.

Беата стискивает зубы. Она терпеть не может, когда Элоиза ссылается на идеи, почерпнутые у самой Беаты, и использует их против нее, когда они в чем-то расходятся.

В дверь стучат. Элоиза открывает, возвращается с подносом. Недолговременное перемирие, они пьют чай и едят печенье, пытаясь вернуть себе душевное равновесие.

Беата пробует зайти с другой стороны.

— Если даже отбросить все политические соображения против брака, которые я могла бы привести, я почти не видела доказательств того, что он укрепляет отношения. Конкретно о браке с тобой я не размышляла, потому как даже и не задумывалась о нем до сегодняшнего дня, да и вообще не задумывалась о том, чтобы выйти за кого-то замуж. Прошу тебя, не превращай этот разговор в референдум по вопросу о том, серьезно ли я к тебе отношусь. Это будет нечестно.

— Тем более нечестно тратить мое время на отношения, которые ни к чему не ведут, — отвечает Элоиза.

— Понять не могу, как мы до такого договорились, — вздыхает Беата. — А я думала, у нас такой милый романтический уик-энд.

— Я в последнее время много чего не понимаю.

— Например?

— Для начала — зачем ты наврала Оскару про отца. Зачем придумала эту историю с банком спермы? Она ведь глупая. Знала же, что рано или поздно Оскар спросит тебя напрямик.

— Я тебе уже сказала: я просто не заглядывала вперед. Молодая была. Обнаружила, что беременна. С Уиллом мы были почти не знакомы. Никому не сказала, потому что боялась: меня будут уговаривать прервать беременность — не только Уилл, но и друзья и родные. Проще было выдумать историю, которая пресечет все вопросы.

— А когда мы начали встречаться и ты узнала, что я дружу с Уиллом? И не подумала тогда рассказать все начистоту?

— А что я могла рассказать, Элоиза? Я поступила так, как, мне тогда казалось, будет лучше для Оскара.

— Правда? Знаешь, я замечаю у тебя привычку смешивать интересы Оскара со своими собственными.

— Ты меня обижаешь.

— Да? — Элоиза стряхивает крошки с халата. — А мне так не кажется. Зато у меня возникает ощущение, что тебя не очень-то сильно волнуют чужие чувства.

У Беаты перехватывает дыхание.

— Ты говоришь гадости.

— Я говорю как есть. Поскольку так все и есть. Ты мне давала понять, что Оскар будет шокирован, если узнает, что у тебя отношения с женщиной, — ладно, я не настаивала. А потом выяснилось: единственное, что его не устраивает в наших отношениях, — это то, что ты ему не доверяешь и ничего не рассказываешь. И вот теперь я гадаю: ты действительно боялась, что он не так отреагирует, или водила меня за нос, чтобы выиграть время?

— Я понятия не имела, как Оскар отреагирует. Слишком психовала.

— А Уилл Шэннон? Ты без всякого предупреждения обрушила на него это его отцовство, — он, надо сказать, проявляет неслыханные великодушие и здравомыслие. Тебе не кажется, что пора признать: если бы ты в самом начале сообщила ему о существовании Оскара, он бы тебе помог — и лучше было бы вам всем? Я пыталась сохранять нейтралитет, и все же ты, Беата, допустила ошибку и должна ее признать.

— А я не просила тебя сохранять нейтралитет. Элоиза встает.

— Вот как? Потому что я по уши вляпалась в эту твою историю, так что имею право на собственное мнение.

— Тебе никто не запрещает, — скованно произносит Беата.

— Я сама себе запрещала! Постоянно себя останавливала, ходила по битому стеклу, пыталась оставаться участливой подружкой. Все, хватит. Я хочу, Беата, чтобы ты определилась — и в самом ближайшем времени. Потому что пора уже хоть кому-то подумать о том, как будет лучше для меня.