В другой раз повезет

ГЛАВА 18 Беата

— Ты уверена, что готова? — спрашивает Беата.

— Я давным-давно готова, — отвечает Элоиза.

— Намерения у них самые добрые, но они люди с широкой душой. Моя мама слов не фильтрует. Не принимай ее реплики на свой счет, договорились?

— Твою маму зовут Лидия Хеннесси. А это означает, ей позволено говорить все что угодно.

Оказалось, что Элоиза — горячая поклонница Лидии Хеннесси. Беата пока не поняла, как к этому относиться.

— Не надо так говорить. А то всякое может выйти.

— Я каждый день встречаюсь с выдающимися людьми, но никто так меня не воодушевил, как твоя мать. Я готова многое ей простить, — говорит Элоиза. — Давай лучше обсудим, как сделать так, чтобы ты сохраняла спокойствие.

— А я совершенно спокойна, — сообщает Беата. — Мне вообще присуще спокойствие. Так что не напоминай мне про спокойствие. — Звонят в дверь. — Ах ты господи. И зачем нам все это понадобилось?

Элоиза вздыхает.

— У нас с тобой серьезные отношения, мне давно пора познакомиться с твоей родней.

Беата идет к двери.

— Ну, я тебя предупредила, — произносит она. — Привет-приветик!

В квартиру толпой вваливаются Голдштейн-Хеннесси.

— Элоиза! — Лидия Хеннесси заключает Элоизу в объятия. — Я Лидия Хеннесси. Просто счастлива познакомиться. А это Марвин, Марианна и Нина.

— Здрасьте, — говорит Элоиза.

— Не наваливайтесь на нее разом, — предупреждает Беата.

— Ничего мы не наваливаемся, — отрезает Лидия. — Что за глупости, Беата. Не сломаем мы ее. Одного не могу понять: с какой радости моя дочь держала ваши отношения в тайне.

— Я очень рада, что мы наконец-то познакомились, — говорит Элоиза.

— Взаимно, — откликается Лидия. — Беата, спроси у Нины, чего у нее новенького.

— У тебя новости? — удивляется Беата. — Да, кстати, нет никакой необходимости стоять у двери. У меня есть гостиная.

— Я подписала годичный контракт с клиникой «Вестерн-дженерал», — сообщает Нина по пути из прихожей.

— А я думала, ты так и останешься на подхвате у своего приятеля в клинике до очередного отъезда за границу, — говорит Беата.

В Беатином семействе принято перекрикивать друг друга, вставить хоть словечко не так-то просто. Тем не менее Элоиза предпринимает такую попытку.

— Я правильно понимаю, что вы сотрудничаете с «Врачами за мир»? — обращается она к Нине. — Они делают отличное дело. В прошлом году была у них на мероприятии по сбору средств.

— Спасибо, что поддержали, — говорит Нина. — Да, я последние пять лет с ними сотрудничала, но сейчас решила сделать перерыв.

— На год? — уточняет Беата.

— На неопределенный срок.

— А как там поживает мое здание? — интересуется Марвин, не давая Беате возможности отреагировать на реплику Нины. — Всем по душе холодильник из чистого золота? Уму непостижимо, сколько в наши дни стоит бытовая техника.

— Твое здание подросло в цене с тех пор, как ты два месяца назад поставил там этот холодильник, — отвечает Беата. — И ты это прекрасно знаешь. Не брюзжи.

Марвин улыбается, что в последнее время с ним бывает редко.

— Брюзжание — одна из привилегий стариков, доченька. — Он гладит ее по коленке. — Ты у меня молодчина.

— А вам известно, что я выступала на одном из первых митингов в защиту сексуального разнообразия? — поворачивается Лидия к Элоизе.

— Да, конечно. Я, собственно, несколько раз бывала на ваших выступлениях, еще в студенческие времена.

Лидия улыбается.

— Выходит, мы уже давно знакомы. — Она наклоняется ближе. — Для пущей ясности хочу подтвердить, что мы решительно ничего не имеем против того, чтобы Беата встречалась с женщиной.

— а тут, мам, и так все ясно, — вклинивается Марианна. — Лучше подумай вот о чем: Беата не рассказывала тебе про Элоизу только потому, что не хотела, чтобы ты устроила из этого спектакль.

— В каком смысле? Когда это я устраивала спектакли?

— Признаться честно, никогда не понимал, как можно испытывать тягу и к мужчинам, и к женщинам, — заявляет Марвин.

— Тут я с вами совершенно согласна, — кивает Элоиза.

— Ладно. — Беата встает. — Давайте приведу Оскара, пусть поздоровается. Элоиза, поможешь мне принести выпить?

— Конечно. — Элоиза поднимается с дивана и выходит вслед за Беатой.

— Ты как там? — интересуется Беата, убедившись, что их не слышат. — Родственнички у меня те еще, это я знаю.

— Прекрасно, — говорит Элоиза. — Даже распрекрасно. Похоже, твоей маме я понравилась. Сходи за Оскаром, а я разолью вино, ладно?

— Как скажешь.

Беата зовет Оскара, он появляется без препирательств и без задержки, вприпрыжку вниз по лестнице и прямо в гостиную.

Лидия принюхивается.

— Оскар, ты что, одеколоном надушился?

— Это туалетная вода, — поправляет Марианна. — Сейчас все мальчики-подростки ею душатся. Все же чуть менее противно, чем запах пота.

— А ты в курсе, что существует генетическое объяснение того, почему мальчишки в подростковом возрасте такие вонючие? — вставляет Лидия. — Таким образом природа борется с инцестом.

— Что, правда? — спрашивает Марианна.

У Оскара на лице ужас.

— Элоиза, Беата нам сказала, что вы адвокат по бракоразводным делам, — говорит Нина.

— Не только по бракоразводным, — отвечает Элоиза, наполняя бокалы. — Я занимаюсь еще и браками, ну и усыновлениями. То есть вообще семейным правом.

— А сами вы не подумывали о том, чтобы выйти замуж?

— Мам! — обрывает ее Беата.

— Если честно, — говорит Элоиза, — я бы с радостью когда-нибудь вышла замуж.

— Очень хорошо, — одобряет Лидия.

— Пора накрывать на стол, — говорит Беата. — Элоиза, поможешь?

— Марианна, давай ты поможешь, — предлагает Лидия. — Мне хочется пообщаться с Элоизой.

Марианна встает, выходит вслед за Беатой на кухню.

— Вряд ли стоит пытаться их развести, — говорит она. — Элоиза вполне способна за себя постоять.

От Марианны несет сандаловым деревом, на запястье намотаны четки.

— Как тебе работается в «Ярмарке красоты»? — интересуется Беата.

— Сносно, — отвечает Марианна.

— Ты бы поговорила про это с Ниной. Насколько мне известно, незадолго до того, как ты туда устроилась, она участвовала в какой-то акции протеста против них. Она — волонтер в организации «Врачи против шарлатанов».

— Нина состоит во «Врачи против шарлатанов»? Они же там вроде как все больные на голову.

— Кто тебе такое сказал? Организация маленькая, но толковая. А некоторые высказывания «Ярмарки красоты» по поводу ее собственной продукции если не вопиющие, то близко к тому.

— Странно от тебя такое слышать. — Марианна морщит лоб. — Ты же за естественные средства.

— Только за те, которые работают, — уточняет Беата. — Отнесешь салат на стол? — Сама она идет следом с еще одним блюдом. — Эй, народ! — зовет она гостей. — Давайте, садитесь.

— Оскар! — подзывает Лидия, занимая свое место. — Садись поближе, расскажешь мне потом про отца. Мне пока о нем вообще никто ни слова.

— И тому, как ты прекрасно знаешь, есть причины, — не удерживается Беата.

— Его зовут Уилл, — докладывает Оскар. — Он адвокат. Работает в той же фирме, где и Элоиза.

— А сам-то он какой? — не отстает Лидия.

— Здоровский, — говорит Оскар.

— А вы с ним хорошо знакомы, Элоиза? — спрашивает Марианна.

— Да. Уилл мой близкий друг. Отличный парень.

— Нам очень хотелось бы познакомиться с джентльменом, подарившим нам внука, — объявляет Лидия.

— Давай я его приведу, — вызывается Оскар.

— Оскар и Уилл пока не очень близко знакомы, — вставляет Беата.

— Мы же не кусаемся, — говорит Лидия. — Правда, Элоиза?

— Я не заметила, — поддакивает Элоиза.

— Ваше здоровье, — произносит Беата, поднимая бокал.

Ей нужно отвлечь мать от этой темы. Оскар звонко чокается с ней. Она замечает, какие огромные у него руки. Когда он успел вырасти?

— Не так сильно, — просит она.

Оскар закатывает глаза.

Все же план ее срабатывает — гости начинают болтать между собой о том о сем, но не про Уилла Шэннона. Ближе к десерту Беате даже начинает нравиться это сборище.

— Если мне дадут несколько минут, — начинает Лидия, вставая с места, — я сообщу вам одну важную вещь.

Голос звучит серьезно, Беата ловит себя на том, что затаила дыхание. Только бы новости были хорошие, думает она. Только бы не оказалось, что у мамы или папы что-то со здоровьем. Она видит, что на лицах у сестер, сидящих напротив, то же смятение.

— В октябре, — продолжает Лидия, — прямо тут, в нашем городе, состоится одна из самых масштабных феминистских демонстраций в истории — а на нашей памяти уж точно.

— Мам, ты меня напугала, — говорит Марианна.

— И меня, — подхватывает Беата.

— И меня тоже, — подает голос Нина.

— У вашей матери особый дар производить драматический эффект, — заявляет Марвин.

Лидия хмурится.

— Это, девочки, потрясающая новость. Организаторы по всей стране собирают «сестринские колонны», во главе каждой пойдет видная представительница движения феминизма. Самое масштабное выступление ожидают у нас. И возглавить его доверили мне.

— Браво! — восклицает Элоиза.

— Ничего себе, мам, — говорит Марианна.

— Поздравляю, — добавляет Беата.

— Очень надеюсь, что вы все примете участие. Прежде всего ты, Оскар. Мужчины твоего поколения должны стоять плечом к плечу со своими сестрами в борьбе за равенство.

— Обязательно придем, — обещает Нина.

— Расскажите поподробнее, — просит Элоиза.

— Я на этой неделе была на заседании оргкомитета, — говорит Лидия. — Группа достойнейших активисток, у них далекоидущие планы. Они предложили мне участвовать в их встречах в качестве опытного старшего товарища.

— Дураками бы они были, если бы не воспользовались возможностью у вас поучиться, — изрекает Элоиза. — В смысле, вы же не первый десяток лет участвуете во всех важнейших феминистских выступлениях.

— Ну, не во всех, — скромно поправляет Лидия.

— Пойду займусь десертом, — говорит Беата.

Выходит на кухню, прислоняется лбом к холодильнику. Родня провела у них всего час, а она уже обессилела. Открывает холодильник, чтобы достать мороженое, оборачивается и вздрагивает, увидев Нину.

— Не хочу тебя пугать, — говорит Нина, — но, пожалуй, тебе стоит поторопиться.

— Держи торт. Я сейчас, скоро.

— Вы ей идеально подходите, — обращается Лидия к Элоизе. — Мы полностью вас поддерживаем. Вперед.

— Что тут происходит? — осведомляется Беата.

— Да ничего такого, — отмахивается от нее Ли-дия. — Ой, красота какая! Ради такого торта и согрешить не страшно.

Беата нарезает торт.

— Пап? Хочешь торта с мороженым?

— Беата, — произносит Элоиза, вставая и подходя к ней. — Я тоже хочу сделать важное заявление. Я тебя люблю, и если ты не против, я хотела бы стать членом твоей замечательной семьи.

— Да! — выпаливает Лидия.

«Нет-нет-нет», — проносится у голове у Беаты.

Элоиза опускается на одно колено.

— Выходи за меня замуж.

ГЛАВА 19 Зоя

— Чем сегодня займемся? — спрашивает Зак у Зои. — Распакуем еще пару-тройку коробок?

— Лично я погуляю с Мавис. И отключусь на пару часов.

— В смысле, отключишься?

— В смысле, выключу телефон. Уйду из соцсетей. Окажусь вне зоны доступа.

— С какой радости?

— Мы с Марианной записались на онлайн-курс, так выглядит одно из домашних заданий.

— На какой еще курс?

— Обещаешь не смеяться?

— Да.

— Курс счастья.

— Типа, теория счастья? — уточняет Зак.

— Скорее, психология. Точнее — практические советы, как стать счастливой.

— Зоя, этот твой курс явно ведут какие-то жулики.

— Существует множество достоверно работающих стратегий поднятия уровня внутреннего счастья вне зависимости от внешних факторов, таких, как отношения, — сухо заявляет Зоя. — В рамках курса раз в неделю рассматривается очередная стратегия, а на дом задают испробовать ее на практике.

— И кто именно предлагает такой курс?

Зоя слегка краснеет.

— «Ярмарка красоты» осваивает рынок душевного здоровья.

— То есть предлагает не Гарвард.

— Пошел ты, Зак. Обещал же не смеяться.

— Прости. И что ты пробуешь на этой неделе?

Мы с Мавис двигаемся, наслаждаемся природой, забыв про гаджеты.

— Мавис тоже поднимает уровень счастья?

— Так ты присоединяешься или нет?

— А то.

— Ладно. — Зоя вытягивает руку с телефоном. — Три, два, один.

— Они разом отключают аппараты. Ее пробирает непривычная дрожь. Редкостное состояние — ты недоступен.

— Пошли.

— Куда?

— Пусть Мавис решает. Она у нас умная.

— Ты это постоянно твердишь, — ворчит Зак.

У подъезда Мавис останавливается, принюхивается.

— Показывай дорогу, Мавис, — приказывает Зоя. Мавис трусцой устремляется к северу. На первом же углу сворачивает налево, чтобы вспугнуть стаю голубей, и дальше они двигаются на запад.

— Долго Мавис будет за нас решать, что мы сегодня делаем? — интересуется Зак.

— Пока не появится вожатый получше. Кстати, день просто замечательный.

— Ну, рассказывай, как там у тебя на личном фронте, — просит Зак.

— Ничего сколько-нибудь подходящего, — отвечает Зоя.

С тех пор, как они с Уиллом опять стали просто друзьями и типа-как-родственниками, она вновь вернулась к онлайн-знакомствам. Зарегистрировалась на четырех сайтах, вывесила там четыре разные версии себя (все настоящие: она вообще разносторонняя личность): бодрая экстравертка — любительница ночных развлечений; целеустремленная руководительница; ценительница дружеских и семейных связей, которой приятнее всего проводить вечера в кругу близких людей, и поклонница изящных искусств. Каждая ее личина порождает одинаково безнадежные отклики — случается, что одни и те же. Мужчины, циркулирующие на сайтах знакомств, самым печальным образом напоминают фруктовый кекс, невкусный, неудобоваримый, из года в год передариваемый с одного сайта на другой. Она коротала вечера с Эриком, инженером-проектировщиком, обладателем четверых детей от двух жен и дыхательной аллергии; Сумулом, рентгенологом, поклонником странной музыкальной формы под названием маткор — с точки зрения Зои, в этом слове есть нечто матерное; Брайаном, пилотом, который живет в другом городе и даже в другой стране, но везде, куда приводят его дружелюбные небеса, жаждет общества блистательной спутницы; Фернандо, чрезвычайно тревожным руководителем маленькой и (читаем между строк) загибающейся театральной труппы, и Тайлером, автором психотренингов и мотивационных бесед — он обрел своего рода местную славу, когда прыгнул голышом в бассейн с акулами, откуда его потом выудила охрана. Все это изматывает и приносит куда меньше радости, чем следовало бы, — вот почему она и согласилась пройти с Марианной курс счастья.

Они шлепают к западу этак полчаса, причем Мавис не сбавляет темпа, пока они не оказываются на большом продуктовом рынке.

— А как ты думаешь, весело было бы торговать едой с фургона? — интересуется Зоя.

— Я до нынешнего момента об этом не думал, — признается Зак, — но раз уж ты спросила — нет. Не весело.

— Ну не знаю, — возражает Зоя. — Представляешь, тебе открыты все пути. Только ты и твой фургон, все, что нужно, чтобы заработать на жизнь, прямо под рукой. Никаких офисов, никаких осложнений.

— Единственное осложнение — пахать круглыми сутками в вонючем перегретом фургоне. Искать, где бы припарковаться. И общаться с клиентами. Терпеть не могу клиентов.

— Словом, это не твой путь, — заключает Зоя. — Понятно.

— И не твой тоже. Нет на свете ни одного продукта, который ты любила бы настолько, чтобы возиться с ним с утра до ночи.

Зоя пытается что-то придумать — не получается.

— Да, ты прав.

— Спасибо.

— Ты знаешь, что мама собирается устроить предсвадебную вечеринку в честь Беаты и Элоизы? — интересуется Зоя. — Говорит — потому, что Лидия страшно занята этим предстоящим Маршем женщин, а она хочет сделать все, чтобы Беатина свадьба не сорвалась.

— Пассивная агрессия?

— Мне кажется, мама хочет этим что-то доказать, но вряд ли Лидия этот ее маневр вообще заметила. По маминым словам, это прекрасная задумка и Беате наверняка понравится.

— Я ведь не обязан туда ходить? — спрашивает Зак.

— Наверное, не обязан. Полагаю, все будет по старинке, только для женщин.

— Всей душой поддерживаю такое решение, — говорит Зак.

Зоя смеется.

— А как там, по твоему мнению, Оскар? Он тебе что-нибудь сказал? С виду нормально, но настоящего разговора у нас не было.

— В смысле, как он справляется с ситуацией «моя мама два года встречалась с другой теткой, мне ничего не сказала, а теперь они хотят пожениться, и еще у меня появился папа, про которого я раньше знать не знал»?

— Да. Типа того.

— Ну, не то чтобы мы глубоко и прочувствованно обсуждали эту тему, но у мужчин это вообще не принято.

— Мне интересно, как ты видишь ситуацию?

— Я вижу, что в ней нет ничего страшного. Некоторое время будет психовать, как положено подростку, — все мы такими были.

— Беата за него тревожится.

— А когда она за него не тревожилась? Тряслась над ним с самого дня его рождения. Он имеет полное право дуться, держать дистанцию и разговаривать односложными словами еще несколько лет. Древняя традиция. Большинство знакомых тебе мужчин в его возрасте именно так и поступали.

— Большинство знакомых мне мужчин — полная жуть.

— Только, пожалуйста, давай обойдемся без этих выпадов, — одергивает ее Зак. — Так вот, Беата забыла, что, когда ей было столько же лет, сколько Оскару, мать доводила ее до ручки. Помнишь, как она передразнивала Лидию?

Зоя улыбается.

— Забыла, но ты напомнил. Обалденно выходило. — Улыбка гаснет. — Но это было до рождения Оскара.

— Да. — Зак вздыхает. — Кто бы мог подумать, что из нее получится такая зубодробительная мамаша?

— Я тогда плохо понимала, каково ей: родить ребенка, жить с родителями, вернуться к учебе.

— Зоя вспоминает, как ее тогда ужаснул этот поворот в личной истории Беаты. Ей вдруг становится ясно, что Беата наверняка замечала тогда и ее смущение, и отсутствие желания помочь.

— Мы вели себя как козлы.

— За себя говори. Я, в отличие от всех вас, Беату не тюкал. И был самой любимой ее нянькой, чтоб ты знала. — Зак садится на скамейку и жестом предлагает Зое присоединиться к нему. — Если бы еще она перестала на меня сердиться за этот сериал.

— От того, что вы с Куртни пару лет были самым лакомым блюдом всех таблоидов, ей легче не стало.

Бурный роман Зака с Куртни Маркус, актрисой, которая сыграла Беату / Бетани в сериале, добавил налет инцестуальности к и без того неаппетитной публичной стирке семейного грязного белья.

— В сериале все вымысел, — отмечает Зак. — Я не списывал Бетани с Беаты. Почему никто не в состоянии этого понять?

— Потому что сериал был про знаменитую феминистку, во многом похожую на Лидию, и ее детей.

— Я могу целый день перечислять отличия между этим вымышленным семейством и семейством Лидии.

— Тем не менее, — говорит Зоя. — Существует определенная черта, ты слишком близко к ней подступился. А перешел или нет — это уже вопрос толкования. Марианна считает, что нет, Беата и Лидия убеждены, что да. Имеют полное право. Ты же знал, что идешь на риск.

— А что думает Нина?

— Не знаю, — отвечает Зоя. — У нее в сериале нет альтер эго, да и если моя догадка верна, она бы не сильно расстроилась, даже если бы и была. Хотя — кто знает? Ее поди раскуси. Либо она живет на другом конце земного шара, либо пашет с утра до ночи. Помнишь, я пыталась собрать нас всех пятерых на ужин? Я четыре раза предлагала по несколько дат, и ей ни одна не подошла.

— Возможно, она меня избегает.

— Сомневаюсь, что она о тебе вообще думает.

— Может, и так, — соглашается Зак. — Неплохо для разнообразия. А чем она вообще занимается? Я думал, она уже опять уехала.

— Марианна сказала, что она на год устроилась в реанимацию «Вестерн-дженерал». Похоже, решила передохнуть.

— Тут я ее понимаю, — говорит Зак. — Хотя лично я на такую работку бы точно не вызвался. У Нины, похоже, стальные нервы. — Он указывает на передвижной лоток. — Хочешь такое?

— Больше всего на свете, — признается Зоя.

Они встают в очередь.

Зоя уже сто лет не была на продуктовом рынке. У них с Ричардом было в свое время заведено ходить в такие места каждые выходные, девять месяцев в году. Кроме того, у них было заведено устраивать изысканные ужины, пить хороший кофе, посещать музеи и выставки. Сейчас ей кажется, что то были довольно хлипкие основания для брака. Она-то в свое время считала, что все эти увлечения таят под собой более глубинное сходство: «Мы из тех людей, у которых заведено интересоваться искусством. Мы из тех людей, у которых заведено поддерживать отношения с друзьями. Мы из тех людей, которые способны оценить риск и свободу самовыражения в творчестве». На деле же, осознает она с мучительной отчетливостью, их объединяла любовь к качественному сыру, кофе и пустопорожней болтовне — и почти ничего больше.

— Ты какой будешь? — интересуется Зак. — Я угощаю.

— Один с курицей, один с креветками. Пойду займу местечко вон там, на скамейке.

Зоя сидит на солнце и вспоминает, какие ужины устраивала для друзей, когда была замужем. Ричард, человек крайне предсказуемый, всегда настаивал, чтобы гости попробовали эспрессо из его кофеварки. А она говорила: «Если случится пожар, он бросится спасать эту машинку. Он любит ее сильнее, чем меня». А Ричард отвечал: «Еще бы!» И все смеялись, как от них и ожидалось. Но когда брак дал трещину, она перестала так шутить. Стало не смешно. Ведь это оказалось правдой: Ричард ее не любил.

Подходит Зак с такосами.

— Если будет пожар, что ты спасешь? — спрашивает она.

— Где будет пожар?

— Ну, видимо, у нас дома.

— Тебя, — отвечает он. — Мавис. — Наклоняется, чешет собачке за ушами. — Хотя она постоянно пукает.

— А еще что?

— Наверное, фотоаппарат? — размышляет он вслух. — Блокнот, который лежит у кровати, — я туда по ночам записываю интересные мысли. — Он передергивает плечами. — Но, скорее всего, у меня вообще не хватит присутствия духа ничего спасти. Я из тех, кто к приезду пожарных стоит голышом снаружи. Я не из героев. А что спасешь ты?

— Когда я вышла замуж, я держала под кроватью коробку с вещами, которые буду спасать. Свадебные фотографии, памятные вещицы, билеты на концерты — всякое такое. Вся суть моей жизни.

— А теперь она где?

— Когда мы переезжали, я пересмотрела содержимое и все выкинула. Начаться пожар с нее мог запросто, а вот спасать ее от пожара мне бы вряд ли захотелось. — Зоя угощает Мавис своим тако. — Кто тут у нас любит курочку?

— Вот теперь понятно, почему она пукает, — заключает Зак.

Мавис виляет хвостом.

— Ты по нему скучаешь?

— По Ричарду?

— Нет. По Уиллу.

— Про это никто не должен знать.

— Мы оба знаем, что я знаю. Но никому не скажу, просто спрашиваю, как оно там.

— Мне грустно, — говорит она. — Оно случилось не вовремя, и тем не менее. Потенциал имелся.

— Мне казалось, вам хорошо вместе.

— Ага.

— При разводе ты лишаешься не только семьи. Лишаешься уверенности в себе, лишаешься кучи людей, не обязательно лучших друзей, скорее знакомых, но весь ландшафт твоей жизни меняется — и взгляд на мир тоже. Сбиваются ориентиры.

Она умолкает, чешет Мавис под подбородком.

— Когда появился Уилл, мне показалось, что во всем этом был смысл, понимаешь? Что все эти ужасы были прелюдией к важному событию. А теперь мне так же гнусно, как после ухода Ричарда, но оптимизма по поводу будущего еще поубавилось. Я словно топчусь на месте. А это унизительно.

— А ты вообрази, что о твоей личной жизни кричат все таблоиды во всех супермаркетах страны. Я — олимпийский призер по унижениям.

— Зак откидывается на спинку скамьи, подставляет лицо солнцу.

— Ты не топчешься на месте, Зоя. Просто твоя история в середине. Может, тебя ждут неприятности, но если двигаться вперед, все кончится хорошо.

— А если я забреду туда, где мне совсем не понравится?

— Поступишь, как я сейчас, — пожимает плечами Зак. — Разберешься, где напортачила, и откроешь новую главу.

ГЛАВА 20 Марианна

— Марианна, — зовет Гармония, — не могли бы вы зайти ко мне в кабинет?

— Конечно, — говорит Марианна и смотрит на часы. Конец рабочего дня, а у нее сегодня свидание.

С тех пор, как она выставила Девлина за дверь, свиданий у нее было раз-два и обчелся, причем почти все завершились на самой первой стадии (ни к чему не обязывающая чашка кофе или бокал вина). Но нынче ставки повыше, и опаздывать ей не хочется.

— Вы только подумайте, — начинает Гармония, не вставая из-за стола, — вы у нас проработали уже целый месяц.

На самом деле Марианна думает об этом постоянно. «Ярмарка красоты» чем-то напоминает Алисину Страну чудес. С момента поступления на работу Марианна поменяла гардероб, пищевые привычки и отношение к спорту, не говоря уж о жизненных целях. Клацанье клавиатуры в редакции, запах застоявшегося кофе и несвежего воздуха, всплеск адреналина — нашлась замечательная цитата — все это выцветает в памяти, как лист старой газеты.

— Он очень быстро пролетел, — говорит Марианна — и в этом ничуть не кривит душой.

— Я сегодня проверяла описания продукции на сайте. Я правильно понимаю, что их вывесили на прошлой неделе?

— Совершенно верно. Мы немного задержались: долго согласовывали формулировки с юристами.

— Очень печально, что пришлось привлекать юристов.

— Да? — Марианна начинает гадать, не переживает ли Гармония за лишние издержки. При этом она готова поклясться, что ей было дано распоряжение проконсультироваться с юридическим отделом.

— Они вечно представляют всю продукцию в таком непривлекательном виде.

— Это я заметила. Мы с ними это долго обсуждали.

— Марианна, я вот что пытаюсь сказать: я ожидала, что вы сделаете описания нашей новой продукции несколько более завлекательными. Вот, давайте возьмем эфирные масла. — Гармония что-то набирает на клавиатуре, поворачивает экран к Марианне и читает вслух: — «Обратитесь к сути матери-Земли, попробовав наше эфирное масло, в состав которого вошли малина, клевер и невзрачница полевая — растения, традиционно ассоциирующиеся с плодородием. Масло не предназначено для приема внутрь, идеально для использования с нашим Распылителем». — Гармония поджимает губы. — А куда девалась формулировка, которую мы согласовали? «Масло „Мать-Земля“, созданное нашими специалистами-натуропатами, естественным образом регулирует репродуктивную функцию, поскольку вобрало в себя древние целительные свойства малины, клевера и невзрачницы палевой — лечебных трав, которыми издавна пользовались повитухи».

— Она юристам не понравилась, — сообщает Марианна. — Слишком похоже на обещание неподтвержденного лечебного эффекта. Кроме того, они боятся, что профессиональная организация акушерок может подать на нас в суд.

— А наши медные браслеты, «идеальный аксессуар для любого времени года, естественным образом снимающий воспаление»?

— К идеальному аксессуару у них претензий нет, а к снятию воспаления есть.

— Вот бред! — фыркает Гармония. — А чай «Борец»? Мы, кажется, собирались сказать, что он вобрал в себя все силы природы для борьбы с раком, поскольку содержит смесь трав-антиоксидантов и фруктовых экстрактов, причем его сила доказана учеными?

— Она учеными не доказана, и если мы такое напишем, мы можем непреднамеренно помешать клиентке, испытывающей соответствующие симптомы, вовремя обратиться к врачу.

— Марианна, говорит Гармония, — будущее нашей индустрии связано с заботой о здоровье. Собственно, нашим потребителям нужны натуральные, привлекательные продукты, помогающие лечиться от болезней в спокойной домашней обстановке.

— Гармония, компания растет, а это значит, что, как бы ни было вам это неприятно слышать, за ней теперь наблюдают гораздо пристальнее. Ведь именно ради этого вы, в частности, и взяли меня на работу. Я должна следить за тем, чтобы наши публичные заявления оставались доказательными.

Гармония закрывает глаза и делает несколько глубоких успокоительных вдохов.

— Мне нужно время, чтобы это осмыслить, — заявляет она.

— Конечно, не спешите, — соглашается Марианна. — Мне пора идти, но завтра я весь день у себя.

— Еще одна вещь. К нам обратились с просьбой оказать спонсорскую помощь — весьма значительную — одному мероприятию, назначенному на осень. Вы, возможно, слышали, что планируется Марш женщин?

— Да, я про это слышала.

— Оргкомитет прислал нам предложение по поводу денежного вклада, я серьезно об этом задумалась.

— Я буду очень рада, если мы поддержим это начинание, — говорит Марианна. — Событие ожидается очень яркое. Можете поговорить с Дарией о том, как оно повлияет на наши внешние отношения. А я со своей стороны позабочусь, чтобы наше участие было должным образом освещено в прессе.

— Состав выступающих пока не объявлен, но мне птичка принесла на хвосте, что немаловажную роль будет играть ваша мама. — Гармония смотрит на нее выжидательно.

— Я тоже что-то такое слышала.

— Вот я и гадаю вслух, Марианна, нельзя ли привлечь ее к сотрудничеству с нами? Она очень влиятельная и цельная женщина. Да и собой хороша.

Марианна чертыхается про себя. Очень непросто быть дочерью Лидии Хеннесси.

— Сомневаюсь, что мама имеет какое-то отношение к сбору средств на этот марш. Так что не знаю, как именно может выглядеть наше сотрудничество.

— Пока ничего конкретного, — говорит Гармония. — Я лишь хочу сказать, что с деловой точки зрения вкладывать в эту историю деньги имеет смысл только в случае, если мы получим хоть какую-то встречную выгоду. Например, ваша мама станет лицом нашей линии «Красота в любом возрасте»? Или хотя бы позволит использовать свой образ по ходу кампании, связанной с самим маршем.

— Гармония, это очень интересные идеи, и я, конечно же, не стану отвергать их с ходу. Но сейчас мне нужно идти на встречу. Вернемся к разговору завтра?

— Как скажете, — отвечает Гармония, складывая руки на груди. — Всего самого лучшего.

Марианна пулей вылетает из офиса, прыгает в машину. Разговор с Гармонией вывел ее из равновесия. Кроме того, она уже опаздывает. Глубокий вдох, по примеру Гармонии, потом она вспоминает нынешний свой подход к свиданиям: каждое из них — лишь тренировка для некоего будущего свидания, которое оправдает сегодняшний ее ничем не оправданный оптимизм. Может, выбор романтических отношений и выглядит небогато (да таков он и есть), но она просто учится: главное, что от нее требуется, — являться на каждую встречу должным образом одетой, причесанной, приукрашенной и вооруженной несколькими словесными уловками — так она и станет постепенно двигаться к цели (в неопределенном будущем попасть на свидание, которое не окажется тошнотворным). Странно, как они с Зоей поменялись точками зрения: Зоя за последние два месяца сильно разочаровалась в знакомствах, а Марианна как раз наоборот.

Сегодня, впрочем, Марианна все-таки нервничает, ведь у нее свидание с Тимом Карвером. Начнем с того, что она не вполне уверена, свидание это или нет: пока у них была единственная встреча, и на ней они прилюдно скандалили. С тех пор, однако, они продолжали переписываться, и все это в форме дружественных, слегка игривых (или ей только так кажется?), порой задиристых словесных перепалок. Кроме того, она не уверена, что правильно оделась: ее наряд (льстящие ее фигуре джинсы, которые помогла выбрать Зоя, и богемная блузочка с низким вырезом, продукция «Ярмарки красоты») явственно говорит о том, что она пришла на свидание, но если это не так? А ведь в доцифровые времена у людей вроде как и вовсе не было таких проблем. И последнее: она не уверена, что сумела обуздать свои неврозы настолько, что они укроются от взгляда специалиста.

Звонит телефон.

— Привет, Зоя, — говорит Марианна. — А я тут как раз про тебя думала. Еду на свидание.

— Свидание? И кому нынче так повезло?

— Не поверишь: Тиму Карверу.

— Тиму, который выступал на том вечере для одиночек? Семейному психологу? Ничего себе — вы встречаетесь?

— Да, тому самому Тиму. Нет, мы не встречаемся. Просто у нас сегодня встреча. Я так думаю. Пока не знаю.

— А тебе хочется с ним встречаться? Мне тогда показалось, что он тебе не очень понравился.

— С этим мы разобрались. Теперь обмениваемся эсэмэсками.

— Ничего себе. Ну, тогда ладно. Я просто хотела спросить, не приедешь ли ты ко мне посмотреть кино про женщин.

— Давай в выходные, если у тебя нет других планов?

— Нет у меня планов, — говорит Зоя. — На свидания я забила.

— Почему? — Марианна пытается понять, не скрывает ли Зоя чего важного.

— Надо иногда устраивать перерывы. Слишком я привязалась к своему последнему.

— А он кто такой? По-моему, ты мне про него не рассказывала.

Что это за тип так вывел Зою из равновесия?

— Как-нибудь в другой раз расскажу, — увиливает от ответа Зоя. — Удачного тебе свидания. До выходных еще созвонимся.

Марианна ставит машину, идет к ресторану. Тим подходит к дверям одновременно с ней.

— Вы здесь раньше бывали? — спрашивает он, — У них там есть отличный внутренний дворик.

— Не бывала, — говорит она. — Но посидеть на воздухе будет замечательно. Вечер великолепный.

Они выбирают столик в саду, Марианна заказывает большой бокал довольно крепкого вина.

— Не место, а просто находка.

— Отличное, правда? Я сюда уже сколько лет хожу. Приносят спиртное, они чокаются.

— Я расстроился, узнав, что вы ушли из газеты. То, что печатному изданию не по средствам содержать столь талантливого сотрудника, говорит о том, что дела в прессе совсем прискорбны.

— Вы мне льстите.

— Я говорю правду, — отвечает Тим. — Очень многие любимые мои авторы ушли в частный бизнес. Как вам новая работа, кстати?

— Зарплата мне нравится, — отвечает Марианна. — И график тоже. Но я испытываю ностальгию — подходит здесь это слово? Редакция, даже в самом урезанном виде, — необыкновенное место. — Она делает глоток из бокала. — А как вы решили стать семейным психологом?

Вы слышали про «Лав-лаб»?

— В Университете Вашингтона? Мы про них писали несколько лет назад. Они нашли способ предсказывать, сохранится брак или нет, правильно?

— Совершенно верно. Я там некоторое время работал, когда собирал материал для докторской. Очень интересно было. Поначалу я намеревался заниматься наукой, но потом понял, что брать у супругов интервью мне нравится больше, чем обрабатывать данные.

— Ая и не знала, что за вашими теориями о здоровых отношениях стоят научные исследования, — удивляется Марианна. — Тем сильнее мне хочется попросить у вас прощения за то, что в тот раз вступила с вами в спор.

— Ну да, и тем не менее сам я развелся, — сухо объявляет Тим. — Не хотите спросить почему?

— Вопросы о разводе я обычно начинаю задавать на более поздней стадии свидания, — поясняет она.

Тим склоняет голову набок, у нее сердце уходит в пятки.

— Если только у нас свидание. В чем я не уверена. Свидание? — Ей хочется рвануть к выходу.

— Нет, — отвечает Тим. — Хотя по одной-единственной причине: я не хожу на свидания с женщинами, которые в разводе менее двух лет.

— Никогда?

— Никогда с тех самых пор, когда на горьком опыте понял, что это необходимая мера защиты собственного рассудка.

— А если вам встретится идеальная спутница, которая развелась полтора года назад? — Любопытство перевешивает желание сбежать.

— Такого еще не было, но если случится, я объясню ей свое правило и выражу надежду, что за полгода она никуда не денется.

— По-моему, вы больной на голову, — высказывается Марианна.

— Очень может быть, — соглашается Тим. — В конце концов, я же психолог.

— Я, например, с мужем покончила бесповоротно, а до двух лет еще жить и жить.

— Никак не могу понять, почему все разведенные, с которыми мне приходится иметь дело, убеждены, что к ним эти стандартные вехи не относятся. Вы сколько в разводе — полгода?

— Четыре месяца.

— И зачем вы пытаетесь ускорить процесс? — интересуется Тим.

— Больно уж процесс мучительный, — отвечает Марианна.

Тим смеется.

— Может, поговорим о другом? О книгах, театре, спорте?

— Хорошо. Кто ваш любимый писатель?

— Чехов.

— Чехов? Серьезно? Вы не шутите?

— А чем вам Чехов не пришелся? Он гений.

— Да его персонажи только и делают, что сидят, пьют водку и рассуждают о том, что жизнь бессмысленна. Что, разумеется, никому не запрещено, но и пример с них брать не хочется.

— А кто ваш любимый писатель? — спрашивает Тим с ноткой обиды.

— Джейн Остин, — отвечает Марианна.

— Ее персонажи только и делают, что сидят, пьют чай и рассуждают о том, что жизнь бессмысленна.

Марианна хихикает.

— А кино? Какие фильмы вам нравятся?

— Про супергероев. Любые, даже самые нелепые. Такой ответ вас устраивает?

— Да, — говорит Марианна. — При условии, что вам нравятся не только супергерои, но и супергероини.

— Понятное дело. Пожалуй, героини нравятся мне даже больше.

Марианна откидывается на спинку стула.

— А ваше правило предполагает, что нельзя дружить с человеком, который в разводе меньше двух лет? Потому что мне очень кстати был бы друг, который любит фильмы про супергероев.

Тим улыбается.

— К вопросам дружбы я подхожу гораздо гибче. Особенно если речь идет о человеке, с которым, когда придет срок, я с удовольствием стану ходить на свидания.