В этих гнилых стенах

Глава 17

– Пуля в лоб – это довольно быстро.

– Сомневаюсь, что нас с тобой ждет пуля в лоб… – горько вздохнув, ответила девушка.

«Не спеши», – говорил голос подруги в моей голове, когда я смотрел, как Аня с Эриком возвращается домой. Я не знал, как начать наше знакомство, хотя уже несколько дней обивал пороги Аниных подъезда и школы, наблюдая за ней. Однажды наткнулся на девушек, поджидающих ее после школы явно не для душевного разговора, и, проведя «дисциплинарный разговор», почувствовал себя ее тайным ангелом-хранителем.

Не придумав ничего лучше, я решил обратиться к Айзеку. Не только потому, что доверял ему больше, чем остальным, но и потому, что из всех друзей он был единственным, кто все еще адекватно воспринимал меня и мои слова.

Я досконально изучил биографию Ани и обратил внимание на то, что ее привезли издалека. Покопавшись, узнал подробности: генерал Слот, позже удочеривший Аню, провел операцию по спасению людей из дальних районов бывшей России. Шел напрямик, словно именно за ней. Все спасенные в этой операции люди были размещены в первом и втором куполах.

Айзек поправил очки и уткнулся в клавиатуру. Спустя полминуты постукивания по клавишам на мониторе открылось другое окно: досье на Мишу Слота.

– Официально лишен звания Маршала страны, понижен в должности. После разбирательства заморожен в звании Генерала.

– Что это значит?

– То, что выше звания у него уже быть не может.

– А что он сделал‐то?

– Спас людей вопреки желанию Миры. Первый и второй купол были предназначены под снос. Слот заселил их.

– Да ты врешь! – Я наклонился к экрану, дрожь сотрясала мое тело от увиденного. – Черт! Ты хочешь сказать…

– Мы живы только благодаря ему.

– Быть того не может. Мира бы не оставила этого просто так.

– Он почетный военнослужащий. Никто бы не простил его убийство Мире. Человек не одну войну прошел. Посмотри, сколько у него званий и наград! Все логично. Убей его Мира, и никто из ее армии не чувствовал бы себя в безопасности и не поддержал бы ее. Да и говорить, что она не хотела их спасать… Репутация – дело такое… Ты знал, что она была «голосом народа»?

Я только отрицательно помотал головой. Осознавая все сказанное, произнес:

– Да-а-а, этот мужик мне уже нравится!

– Главное, чтобы ты ему понравился, – усмехнулся Айзек, потягивая энергетический напиток из банки.

Что еще я узнал об Ане? Проблемы с контролем гнева. Укусила преподавателя за руку – сделали прививку от бешенства, сломала нос однокласснице – отстранена от занятий, и на десерт: была попытка суицида, за что ее отправили на принудительное лечение. Вообще, судя по записям в досье, этот одуванчик – частый гость психиатров. Я был не на шутку удивлен, и знакомство с ней теперь казалось мне не самой лучшей идеей. Но выбора у меня не было.

– Одну тарелку никак не могу найти, – задумчиво протянула Рише, обводя взглядом квартиру.

– Я ее разбил случайно, – ответил я, лежа на столе и глядя, как ее топ приподнялся, когда подруга пыталась дотянуться до верхней полки. Все как раньше, словно не было никакой Киры, никакой смерти. Только теперь я здесь вне зависимости от настроения Рише, ведь квартиры у меня больше нет. И меня официально больше нет. Никакой работы, забот, долгов. Чистый лист. Человек-пустышка.

– Будешь бить мою посуду – откушу тебе ухо.

– Марго заходила, встала на колени и начала просить прощения. Я от неожиданности тарелку разбил, не со зла.

– О, так в чьих‐то головах еще остался здравый смысл?

– И зовут этого кого‐то Рише, да?

Она улыбнулась, понимая, что Марго упомянула ее в разговоре.

– Она и Айзек предложили помочь мне познакомиться с Аней, хотели обсудить пару идей. Но я пока не в состоянии, – сказал я. – Кстати, мы с Айзеком кое-что раскопали о ней.

– Мы? – приподняла бровь Рише.

– Вот обязательно тыкать меня в то, что я не во всем спец? Хорошо, Айзек раскопал, если тебе так хочется.

– Не кипятись. И что там с этой Аней?

– Она болеет. По-моему, у нее непорядок с головой.

– Насколько сильно?

– Если я правильно понял то, что прочитал, то абсолютная клиника.

– Она же такая же, как мы? – уточнила подруга, протягивая мне тарелку овощей. Горячий пар неприятно обжег лицо.

– Она проходит курсы лечения в психиатрической больнице. Две недели раз в полгода. Когда я виделся с ней еще… еще при Кире… Черт… – Я вспомнил, как Кира тогда говорила о семье, и в горле встал ком, такой большой, как никогда раньше. Вот она плачет в больнице, бьется в истерике, ее душераздирающий визг врезается в уши. Вдох, вдох, вдох… И я не могу выдохнуть!

– Дюк! – Рише схватила меня за лицо. – Смотри на меня, смотри на меня!

Я оттолкнул ее, упал на пол. Чертовы панические атаки, они вернулись. Выдох. Ришель бросилась ко мне и обняла. Но тут все в глазах поплыло. Я не мог сказать ни слова, затем белая пелена перед глазами – и пустота.

– Ничего, слышишь? Ничего, все будет хорошо, – повторяла Рише, гладя меня по волосам.

Все давно изменилось. Раньше, когда разница в росте и весе не была такой большой, она успокаивала меня, не беспокоясь, что я могу ей случайно навредить. А теперь? Эти теплые руки не раз доставали меня со дна. Сколько раз еще ты готова это сделать, Рише? Будешь ли ты рядом в следующий раз?

Крики и визги Киры заполнили всю больничную палату. Она кусает себя, бьется в истерике. Кричит, чтобы я не уходил.

Проснулся я опять ранним утром. Сердце стучало, будто в него влили ведро адреналина, я с трудом перевел дыхание. И хотя я привык к тому, что такие эмоциональные сны снятся мне почти каждую ночь, в этот раз было особенно тяжело.

Тетя объясняла все повреждением мозга, заставляла пить таблетки, которые принесла непонятно откуда, и обещала, что скоро это закончится.

Трещины на потолке сливались в один узор ровно до того момента, как стрелки часов дошли до цифры восемь. К этому времени я должен был выспаться и быть готовым к важному дню. Сегодня я шел устраиваться на работу – туда, где работал Эрик, сводный брат Ани.

– Ну, Дюк Арон, теперь у тебя есть диплом о среднем образовании и специальность автослесаря, – торжественно объявил Айзек. Сейчас только шампанского не хватало, чтобы толпа, теснившаяся в комнате, отпраздновала мой новый диплом.

– Э-э-э… Зачем? – удивился я, ведь Айзек с огромным энтузиазмом взялся за работу, так и не объяснив, что они задумали.

– Сводный брат Ани работает механиком в сервисе. Он немного младше тебя и тоже Скорпион! – усмехнулся Айзек.

– Какая прелесть, – я не разделял его радости, лишь внимательно вчитывался в биографию этого парня, который тоже, видите ли, Скорпион. Ничего интересного, пай-мальчик. Ну еще бы. Сын военного, да еще такого. – Я ни черта не понимаю в машинах, меня даже не возьмут. А если и возьмут, то через час раскусят и вышвырнут.

– Мы поднатаскаем тебя немного по машинам, на всякий случай, хотя ремонтировать тебе их не придется.

– Ага, а держать меня там будут за красивые глазки?

– Ты будешь отвечать за ПОА.

– ПОА? – переспросил я. – Это на каком языке?

– ПОА – это программное обеспечение автомобиля, или, как его называют в простонародье, «Аврора».

– Ты уверен, что я справлюсь?

– О, да брось, это не сложнее, чем переустановить ее на ПК.

– ПК? – опять переспросил я. Компьютером я пользовался крайне редко, а мое желание понять в нем хоть что‐то осталось далеко позади, на развилке выбора образования.

– Понятно. Работы с тобой много… Но не волнуйся, я все объясню. Сможешь выдать им такое, что даже у бывалых программеров глаза вылезут из орбит.

И Айзек не соврал. Работы действительно было много. Он очень старался вдолбить в мою не слишком здоровую голову элементарные знания по пользованию компьютерными технологиями, обучая до глубокой ночи, пока символы на мониторе не начали сливаться в большие черные пятна.

Сектор, где жила Аня, с гордостью можно было назвать «золотой серединой». Тут не было такого пафоса, как в пятом, где на всем идеально белом и мраморном я чувствовал себя грязным пятном, но и торчащей арматуры на детских площадках я не видел. Он сохранил в себе все лучшее, что осталось у человечества: уют и природу. Вечно гниющие растения в моем куполе и идеально зеленые, выстриженные под фигуры животных деревья в пятом не шли ни в какое сравнение с естественными дубами, тополями и ивами в парке, раскинувшемся передо мной во всей красе. Аккуратные цветные трех- и пятиэтажные дома в спальном районе создавали впечатление, что дружат тут семьями. Вот о чем говорила Кира. Она хотела жить тут.

– Сегодня приедет военная машина, если сервис справится с ремонтом – они подпишут хороший договор, – звучал голос друга-хакера в моем bluetooth-наушнике.

– И на кой черт пятому сектору ремонтировать технику в третьем?

– Спроси у своей тети.

Я усмехнулся. Куда же без нее.

– Она сказала, что там работает лучший мастер по ИИ.

– Она, конечно, тебя имела в виду, да?

Он только посмеялся в наушник.

– Я на месте, друг.

– Тогда вперед. Удачного тебе собеседования! Машина будет через час.

– О! – шепотом воскликнул я. – Я вижу ее брата.

– Значит, с местом не ошибся. Уже хорошо.

– Я волнуюсь, – процедил я. – Не хочу туда идти.

– Ого! Дюк официально признал, что имеет ранимую душеньку и волнуется как восьмиклассница?

– Иди к черту! – воскликнул я.

– Извини. Давай как учила Рише? Представь, что через пару часов все закончится и ты будешь дома. С новой работой. Все будет хорошо, а?

– Она тебя укусила, что ли?

В ответ раздался беззаботный смех.

– Привет, я Дюк, – протянул я руку брату Ани, который, видимо, вышел на крыльцо подышать свежим воздухом. Он смерил меня недовольным взглядом, хмыкнул, но здороваться не спешил.

– Чем обязан?

– Я на работу пришел устраиваться.

– Эрик, черт возьми, ты где? Проведи контроль над Ноем по чек-листу, – окликнул его кто‐то из помещения.

– Ща! – крикнул он, отворив дверь. Затем, вспомнив обо мне, бросил через плечо:

– Тебе на второй этаж. Спроси Элю.

– Элю? – тупенько переспросил я.

– Ни с кем не спутаешь, – пробурчал он и скрылся за дверью.

Поспешив следом, я погрузился в невероятную атмосферу: мастерская с искусственным желтым освещением, повсюду темные пятна мазута и масла, запах металла и гари, куча всевозможных машин: разобранных, целых, побитых, шестидверных, гусеничных – и даже аэроавтомобилей. Завораживающий процесс работы мастеров своего дела заставил меня немного повеселеть. Один из них, ловко подбросив гаечный ключ в руках, подошел к раскуроченной машине и, спрятавшись под капотом, стал что‐то быстро раскручивать. Через несколько секунд, выкинув через плечо деталь, присвистнул, ловко нащупал рукой замену на верстаке рядом с ним и резво начал вкручивать ее. Я полюбовался этим какое‐то время, затем, спохватившись, шагнул к лестнице, ведущей наверх.

Поднявшись на второй этаж и обойдя уютную обеденную комнату с диваном и телевизором, я нашел дверь офиса. Несложно было понять, почему я не должен был ни с кем спутать Элю. Она была тут единственной девушкой. Радостно встретила меня, опросила, дала застиранную форму и попросила помочь Эрику. Испытательный ремонт.

– Это твой вступительный экзамен, – лучезарно улыбаясь, сказала она.

Подтянутый, крепко сложенный и молчаливый Эрик был образцовым сыном знаменитого военного. Черные кудрявые волосы гармонировали со смуглой кожей на заостренном лице, прицельный взгляд карих глаз будто пытался разглядеть тебя настоящего за оболочкой тела… или хотел быстро определить, в каком кармане у тебя кошель. Мне хотелось назвать его цыганенком, но, пожалуй, начинать с этого дружбу было так себе идеей. Хотя я знал случаи, когда люди становились лучшими друзьями после серьезной драки при первой встрече.

– Дюк, ты туда постоять пришел? – выругался в наушник Айзек, когда Эрик махнул рукой на мою помощь и попросил просто не мешать.

– Ну, а что мне делать? Я эту машину впервые вижу! – прошептал я в ответ, понимая, что кто‐нибудь может в любой момент обратить внимание на мои разговоры с самим собой.

– Эрик сейчас копается в военной машине? Попроси его дать попробовать тебе.

– И что я должен там увидеть?

– Проси давай! – настаивал друг. Я сдался.

– П… привет еще раз. Давай я все же помогу? – выпалил я, надеясь на ответ «нет», но Эрик только молча протянул мне пульт управления диагностической доской. Так же нехотя, тяжело вздыхая, я улегся на аэродоску и плавно проехал на ней под военный автомобиль. Он был расположен наискось, потому что правая сторона автомобиля была приподнята специальными ступенями.

– Дюк, по сторонам дна должны быть петли, – прозвучало в наушнике. – Видишь?

– Да.

– Смело хватайся!

– Зачем? – недоверчиво прошептал я.

– Схватился?

– Да, – осторожно ответил я, справедливо подозревая приятеля в глумлении надо мной – с такими‐то дурацкими указаниями. Тут же раздался рев мотора. Военный автомобиль завелся и поехал. Не останавливаясь, снес двери мастерской, но испугаться как следует я не успел. Автомобиль заглох и, проехав по инерции еще несколько метров, остановился, пощелкивая железными внутренностями. Вокруг нарастал гул голосов.

– Боже мой! Какой ужас! Молодой человек, вы в порядке?! – кинулась ощупывать меня Николь. Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться ей в лицо.

– Что не так с машиной? – возмутилась Эля. – Какого черта она сама поехала?

– Это я у вас хотела спросить! Сначала надо было проверить ИИ! Это что, первая машина у вас в ремонте? – возмущенно заголосила Николь. Как же мне стало стыдно за этот театр!

– Нет, но жалоб на ИИ у вас не было. Жалоба была на звуки двигателя. Его и проверяли, – так же недовольно отвечала ей Эля, протягивая планшет с заявкой.

– Как, не было?! – Николь взяла планшет, внимательно вчитываясь в текст. – И правда… Что ж, кого‐то ждет немаленький штраф… В любом случае, как мы можем вам доверять машины, если вы даже продиагностировать их не можете? О каком контракте идет речь?

– Мы сделаем это обязательным условием. Вот молодой человек как раз сейчас и займется ею. Он наш новый специалист по части ИИ, лучший в нашем секторе. – От вранья и растерянности щеки Эли покраснели, а взгляд молил: «Не подведи».

Николь молча кивнула ей, пряча ухмылку.

Все, что мне осталось, по-умному и официально, со всеми документами о неразглашении попросить Николь передать мне информацию об ИИ в этих автомобилях. Айзек объяснил мне, как сделать диагностику, и вручную внес придуманную им же ошибку, якобы оправдывающую такой поступок «Авроры», в систему. Спектакль удался, никто ни о чем не догадался.

На прощанье тетя задорно мигнула мне и прислала СМС с текстом: «Тебе очень идет этот комбез. Выглядишь умопомрачительно:)». Ну, блин, затейница…

Помещение сервиса манило меня своей атмосферой, но я чувствовал себя не на своем месте. Ришель бы спросила: «Тебе везде сложно, где не надо махать кулаками, да?» Нет, мне сложно везде, где надо общаться с людьми!

– Рыжий, ты хоть что‐нибудь в машинах понимаешь? – недовольно проворчал пожилой работник с пузом наперевес. – А то вел себя как придурок у машины.

– Отстань от него, у него первый день, волнуется парень, – заступился за меня Эрик. Мужик что‐то пробубнил себе под нос, ушел, а Эрик, протянув мне банку газировки, кивнул головой в сторону выхода. – Пойдем, подышим воздухом.

Я не стал сопротивляться. Денек был не из легких, да и после такого спектакля хотелось покинуть это место побыстрее.

Через дорогу от мастерской была детская площадка. Парень сразу двинулся к ней и со вздохом облегчения плюхнулся на одну из скамеек. Позднее он расскажет мне, что это его любимое место во всем секторе.

– А теперь серьезно. Ты что‐нибудь понимаешь в машинах?

Этот парень не просто так показался мне неглупым. Наоборот, что‐то в его взгляде было такое, что заставляло меня думать о том, что любую ложь он раскусит моментально. Это пугало меня в нем уже тогда.

– Ну… Честно говоря, в самой механике мало что, я сюда пришел как специалист по ИИ.

– Обычно ответвление по ИИ – это дополнительное образование. Ты должен хотя бы гайку от винта отличать в машине.

– Гайку‐то я отличу, – засмеялся я.

– Где ты работал до этого? – голос парня был монотонно-спокойным, и я уже пожалел, что согласился выйти с ним. Он задавал вопросы с такой интонацией, что ей могли бы позавидовать лучшие дознаватели куполов.

– У… у себя в секторе.

– Это в каком же?

– Во втором, – почти прошептал я. От его прицельного взгляда пересохло во рту.

Парень о чем‐то задумался, несколько раз прищурившись. Затем отвернулся в сторону, словно наблюдая за детьми, и будто невзначай проговорил:

– А я слышал, ты там был лучшим. В прошлой мастерской.

– Да. Там, где нет работы, сложно что‐то запороть, – улыбнулся я, гордясь такой крутой отговоркой.

– Странно это все… – задумчиво произнес он и вновь поднял на меня взгляд.

– Что именно? – встревожился я.

– Договор с охраной купола пятого. Чего у них там с мастерами? Ты странный. Ты понял, что было с автомобилем?

– Нет. А что было?

– Хорошо, спрошу по-другому. Ты знаешь, в чем была причина поломки?

– Нет…

– А что было в жалобе?

– Не-ет, – протянул я, понимая, что уже оступился.

– Как же ты шел чинить такую технику, если даже не предполагал, в чем причина? Что ты там пытался найти? – нахмурил он свои густые брови. Я даже подумал, что проще его вырубить и где‐нибудь закопать, чем спалиться в первый же день.

– Я переволновался, – неуклюже ответил я и услышал в гарнитуре облегченный выдох Айзека. Стояла невероятная тишина, и я был уверен: скажи Айзек сейчас что‐нибудь – Эрик бы его непременно услышал.

Коллега осмотрел меня и тяжело вздохнул, принимая мои странности как должное.

– Ладно. Жалоба была на шум двигателя. Если быть точным, на тиканье. Так для неопытных людей звучат загребные щеточки, бьющие в корпус бачка. Это значит, что в нем не хватает масла. А масла не хватает, когда кто‐то забыл его залить либо специально слил. Ну, а поскольку машина военная, я сильно сомневаюсь, что ее не перепроверили перед выездом с базы. В остальном с машиной все было в порядке… Ровно до того момента, пока под нее не залез ты.

Я услышал тихое хихиканье в наушнике и страстно возжелал, чтобы они отключились и этот гад перестал нас подслушивать. Следующий вопрос Эрика прозвучал быстро и резко:

– Так почему именно к нам? И почему из почти сотни мастерских ты выбрал нашу?

В целом все, что я отвечал до этого, казалось весьма уместным и даже походило на правду. Но что ответить сейчас – я не знал. Возможно, будь я умнее, я понял бы, что это, скорее, был риторический вопрос. Эрик увидел смятение на моем лице, взгляд у него снова стал прицельным. Я открыл рот, собираясь наплести какую‐то чушь про близость родственников или что‐то еще, но взгляд зацепился за воздушный шарик в форме сердца в руках проходящего мимо ребенка, и ответ сорвался с моих губ будто сам собой:

– Любовь. – А про себя подумал: «Вот же кретин…» И, словно в подтверждение, в наушниках недоуменно икнул Айзек.

– Что? – недоуменно переспросил Эрик.

– Я… я по уши влюблен в Элю. Я увидел ее случайно – и влюбился. Когда увидел второй раз, понял: это судьба. Я выследил, где она живет, работает, что любит есть на завтрак, какие любит цветы…

Я потупил взгляд, изо всех сил стараясь выглядеть стеснительным.

Эрик строго посмотрел на меня, набрал в грудь воздуха и… неожиданно расхохотался. Я облегченно выдохнул, стараясь сделать это незаметно.

– Вот оно что… – вытирая выступившие от смеха слезы, сказал Эрик. – А я‐то думал, так только в кино бывает. Что ж, тогда, наверное, я тебя огорчу, парень. Ты опоздал лет на пять. Она замужем.

– Я знаю… – икнул я, понимая, каким идиотом сейчас выгляжу в его глазах.

– И у нее есть ребенок.

– И это знаю… – пролепетал я и услышал до боли знакомый громкий смех. Рише все это время находилась рядом с Айзеком. А мне пришлось резко закашляться, чтобы ее не услышал Эрик.

– Не умирай, – усмехнулся он, похлопав меня по спине. – Ты в целом парень неплохой. Надеюсь, сработаемся. – Он поднялся и потопал обратно. Почему‐то моя отмазка внезапно заставила его смягчиться.

Я брел домой со смешанными чувствами. Сегодняшний день был полон неожиданностей и азарта. Я был доволен своей игрой. Но прямо на пороге меня ждала Ришель.

– Собирай вещи, Дюк.

– Ч… что? Что случилось?

Она молча протянула мне свой телефон. Я тупо уставился в экран, где грузился какой‐то видеоролик, и отметил про себя, что этой паутины трещин на нем утром не было. Наконец значок загрузки исчез, и после секундного шипения раздалось:

«Стало известно, что сегодня в больнице скончался Роберт Мищук. Напоминаем, что недавно он выпрыгнул из окна своей квартиры, находящейся на двадцать пятом этаже жилого комплекса. Ему удалось выжить, однако он был доставлен в клинический центр с тяжелейшими травмами и находился в искусственной коме до сегодняшнего дня. Врачи пытались спасти его, но после очередной остановки сердца реанимировать парня не удалось. Ведется следствие для выяснения причин этого поступка. Отрабатывается версия душевной травмы и последующих угрызений совести: как стало известно из надежного источника, тридцатого марта Роберт не справился с управлением автомобилем и въехал в витрину магазина на центральной улице, из-за чего погиб прохожий».

Я широко раскрыл глаза. Парня я не узнал. Он, словно мумия, был обмотан с головы до ног и обставлен наикрутейшей медицинской аппаратурой пятого сектора, о предназначении которой я мог лишь догадываться. Но его имя крепко врезалось мне в память.

– Рише, это не я… Я тут ни при чем.

– Я не верю тебе, Дюк, – в голосе ее слышалось рычание, свойственное только озлобленной Ришель. – Не верю ни одному твоему слову! Вот ключи. От старой квартиры, тебе ее вернули. И ключи от дома, который вы с Кирой хотели выкупить. Передала твоя тетя. Уходи!

Я упал на колени перед ней, потому что стоять сейчас не было сил.

– Ришель, я молю тебя! Поверь мне! Я и пальцем его не тронул! Я был там, да! Я видел его! Он сказал, что не справился с управлением! Но я не трогал его! И не выбрасывал из окна!

– Уходи! – закричала она.