В этих гнилых стенах

Глава 19

Раздался тихий стук в дверь, который я мог бы узнать из тысячи. Ее тонкая рука с несколькими мелкими шрамами на запястье настукивала наш тайный шифр. Едва я открыл дверь, девушка быстро вошла, бесцеремонно скинув сумку с плеча.

– Ришель, – обнял я гостью. Сердце мое радостно сжалось, когда она обняла меня в ответ. – Я так рад, что ты пришла.

Как я уже говорил ранее, ее относительно спокойная жизнь заканчивалась, когда в нее врывался я. Поэтому ее появление на пороге после таких ссор всегда было для меня на вес золота.

– Я хочу тебе кое-что рассказать. – Я радостно потянул ее к столу, чтобы угостить любимым ягодным чаем. Я терпеть его не мог, но покупал для подруги, даже когда денег почти не оставалось или я не был уверен в ее приходе. Хотя сейчас, благодаря работе в мастерской, в квартире появились деньги на еду, и этим нельзя было не похвастаться. Поэтому сегодня к чаю я подал на стол угощение.

– Я скоро познакомлюсь с Аней! Представляешь? И мы сможем уйти.

– Мы никуда не пойдем, Дюк, – отрезала она в ответ.

– Почему? – Я резко развернулся с чайником в руках. – Разве ты не этого хотела?

Я так радовался, что сделаю хотя бы раз в жизни то, чего хочет Ришель.

– Я бы и рада, Дюк. И все еще хочу. Но мы не сможем.

Я не поверил этим словам, отчасти из-за того, что они были произнесены шепотом. В ответ на мой вопросительный взгляд девушка молча протянула мне свой телефон. Я сел напротив и нехотя нажал на Play. Заставка утренних новостей разразилась громкой мелодией на всю квартиру.

«Нам стали известны новые шокирующие подробности самоубийства, а вернее, убийства Роберта Мищука», – начала телеведущая. Новость была из списка срочных, о чем говорила красная полоса внизу экрана. Следом замелькали дрожащие кадры личного видео.

«Он жив! Он придет за мной! Я не хотел! Не хотел его убивать! Машина не слушалась!» – Смазливый парень, сбивший меня, ревел в камеру своего телефона, а после оставил аппарат на столе и судорожно перелез через окно балкона.

«Эти кадры могут повергнуть вас в шок. Они были в памяти личного телефона жертвы. Сейчас Роберт уже мертв, но расследование продолжается. Прокуратура решила просмотреть более ранние видео в доме молодого студента. Вот что им удалось найти». На экране я появляюсь из толпы и замираю у входа. Я задумался тогда, какая же это будет ирония: помириться с Ришель, наконец‐то завоевать ее доверие и быть пойманным тут. Цвет волос стал светлее всего за миг до того, как я натянул капюшон на голову. Хорошо, что я не повернулся!

«На видео нет лица преступника, но хорошо видно, как перед входом в здание его цвет волос изменился, а на шее появились отверстия. В это сложно поверить, но это мутация, вызванная МОР-I. И это не единственное нападение этих агрессивных существ. Они очень опасны, и они среди нас! Если вы обладаете какой‐либо информацией о мутантах, немедленно сообщите об этом властям. Их надо призвать к ответу!»

Я посмотрел в лицо Ришель: аккуратные хмурые брови, черные серьезные глаза. Ты злишься? Или тебе на самом деле все равно?

– Они не найдут нас. – Я был абсолютно спокоен и только махнул рукой. – Тетя наверняка уже обо всем позаботилась, смысла дергаться нет.

– Тетя! Конечно, панацея от всех бед! – Девушка недовольно цокнула язычком. – Ты вообще видел, что она сделала? Твой визит к Кире выставили как нападение! Там такую шумиху после ухода подняли! Николь приписала это невинному мутанту! Да признай ты – мы тут не одни такие, Дюк, – серьезно ответила девушка.

– Нас не так много. Все мы тут, во втором, может, немного в первом. Про нападение… Смотреть скорее надо на то, что я натворил. Она лишь пытается помочь! Его же обвинили в нападении после публичной казни.

Девушка только набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула, прикрывая глаза. О чем ты сейчас думаешь, Ришель? Что ты представляешь? Наверняка сейчас в твоих мыслях нет для меня уютного уголка. Я склонил голову набок, рассматривая ее длинные ресницы.

– Ришель, мы просто уйдем. Пусть и другие валят из бетонного горшка. Просто выбирают изгнание.

– Нет, Дюк. Никого не отправят в изгнание. Ты думаешь, я просто так испугалась? Пока ты был мертв, Лиса показала мне кое-что. То, что они называют «изгнанием», будет распространяться только на людей. На мутантах готовятся ставить опыты. Они могут отпустить мутанта, если с ним идет человек, но потом обязательно найдут его! И разберут по молекулам! Неужели ты не понимать этого?! Как ты можешь спокойно бросить тут всех, заварив все это?

Дрожь пробежала по моему телу, все внутри застыло. На минуту я даже перестал дышать.

– Если все сказанное тобой – правда, то я совершил идиотскую ошибку, – растерянно произнес я. А ведь действительно, я никогда об этом не задумывался, хотя все факты лежат на поверхности.

– Единственная твоя ошибка в данном случае – это то, что ты не сказал мне: «Не ной, возьми себя в руки!» Дюк, как ты вообще мог позволить мне так размякнуть!

Она злилась, всерьез злилась, напомнив мне маленького котенка, которого дернули за хвост. Вот она – моя злая Ришель.

– И что ты предлагаешь?

– Давай монетку? – вздохнула она, протянув заветную мелочь. – Реверс – перевернем тут все к чертовой матери!

– Мне страшно, Ришель. Я наивно верил в свои «человеческие права», но мои шрамы говорят о том, что это все детские сказки.

– Осталось только то, что ты делал всегда. Разрулить это своими силами. Ты согласен? – Девушка приготовилась кидать монетку.

– Да случится чудо, – торжественно прошептал я, протянув руку.

– Чудес не бывает.

– Если не бывает, то почему я еще жив?

Она не смогла ничего ответить, только улыбнулась. Еще раз взглянув на нее, я подбросил монету, сулившую нам смерть или победу. Мы затаили дыхание, пока она переворачивалась в воздухе, а когда монетка опустилась в мою ладонь, с надеждой даже непонятно на какой результат посмотрели друг на друга.

– Звони Лисе, – выдавил из себя я, глотая страх и примеряя на себя ответственность за все, что натворил.

Квартира не подходила для обсуждения подобных вещей, поэтому мы договорились встретиться в доме. Район Мари-Вулл не был райским уголком, напоминая скорее зону отчуждения. Здесь действовали свои законы, и выживал только тот, кто их придерживался. Дом купила Кира на отложенные нами деньги по удивительно низкой цене, собираясь сделать мне подарок. Конечно, она не могла знать о репутации этого района, да и низкая цена вполне объяснялась пейзажами вокруг – они казались жительнице элитного района пятого сектора просто невообразимыми. Когда я узнал, куда она потратила накопленные деньги, то только рассмеялся, а потом еще долгое время подкалывал ее, называя бесстрашной госпожой района Мари-Вулл. Мы решили, что продадим его сразу, как только там закончат ремонт. И договорились, что в следующий раз будем принимать решение о подобной покупке вместе.

Продавать дом больше не хотелось, но и находиться в нем тоже. Каждый его кирпич напоминал мне о ней. Внешне он был совсем чуть-чуть отремонтирован: мелкие трещины, заделанные белым грунтом, заметно выделялись на сером фоне, фасад выглядел неопрятно, а ступени крыльца были выщерблены настолько, что я споткнулся, когда впервые поднимался по ним. Панорамные окна – единственная яркая деталь, именно из-за них Кира и выбрала этот дом. Она обожала панорамные окна. Только вот не учла, что выходили они не на зеленые лужайки, как было в ее доме, а на заброшенный завод, напоминавший мертвого гиганта, упавшего от ветхости на колени.

Внутри же царил уют. Уют от Киры, от моего Космоса. Дом был маленький, но нам двоим вполне хватало места. На первом этаже располагалась небольшая кухонька, совмещенная с гостиной: граница там, где белый кафель переходил в белый линолеум с рисунком паркета, который Кира урвала со скидкой. Небольшой стол и дешевый диван – единственная мебель в гостиной, притягивающая к себе всю пыль. Я провел по спинке дивана рукой и подумал, что Кира бы расстроилась, узнав об этом.

Все в мире относительно. Стыдно признаться, но, когда началась охота на таких, как мы, находиться в доме стало проще. Личные проблемы отодвинулись на второй план, давая место мыслям о том, как же исправить все, что я натворил. О нас поговаривали и до охоты, но подобные разговоры всегда заканчивались фразами типа «А вы верите в их существование?» Теперь‐то да, как не поверить, подал им все на блюдечке, дурак.

Мир сразу раскололся на тех, кто все еще думал, что это монтаж, и «благожелателей», которые сразу же попытались сдать своих врагов, соперников и конкурентов. Поначалу власти реагировали на любую информацию, и даже если указанный был обычным человеком, нервы трепали ему всерьез. Да и известность была обеспечена.

Новостные репортажи с документальными съемками о задержаниях заполонили телевидение. Вскоре дошло до того, что начали рушиться семьи, отношения людей. Спецотряды Жнецов в домах, магазинах и на улицах стали обычным делом. Следующие позади операторы уже наловчились забираться в разбитые окна, запрыгивая туда прямо с камерой на плечах. Каждый день проходили десятки арестов, их трансляции должны были мотивировать людей продолжать отлавливать мутантов.

Загнанные в угол жители первого и второго куполов все чаще пытались обороняться. Чем угодно: ножами, вилами, битами, самодельными пистолетами, – это подлило масла в огонь. Но Мира была непреклонна, и спустя всего несколько дней в воздухе остро запахло расколом общества. Да и то, что настоящих мутантов выловили считаные единицы, вовсе не добавляло положительного отношения к Первой Леди и ее отрядам псов. В конце концов был отдан приказ стрелять в неподчиняющихся. Что повлекло за собой кучу смертей под эгидой всевластия.

«Белый Демон!» – кричал один из парней. Я обернулся к телевизору, застыл на долю секунды и присел на диван рядом с Ришель.

«Это ведь был ты? Исправь все!» Парень не оборонялся. Он плакал. Просто плакал. Вокруг него собрались зеваки. Одна девушка с ребенком на руках выделялась из толпы. Выделялась даже не тем, что была по-домашнему одета, не тем, что Жнецы вытянули ее из дома насильно. Она кричала… скорее, даже билась в истерике, прикрывая младенца рукой. «Я люблю тебя», – выкрикнула она перед тем, как раздался выстрел. Все смотрящие понимали, что этот молодой пацан никак не был настроен на агрессию, что он вот только стал отцом. Ришель вытирала слезы, поскрипывая зубами от злости. Банка газировки в ее тоненькой руке превратилась в лепешку, смятая будто гидравлическим прессом.

После жертв из первого и второго купола начали мелькать жертвы из третьего. Они сменялись в лице, стали моложе. Среди них были дети. Наверное, только тогда люди поняли, что натворили. Они убивали детей. Своим страхом они убивали детей.

Все собравшиеся у меня наблюдали за происходящим. Эфиры шли во всех куполах, как по личным телевизорам, так и с огромных экранов на стенах зданий.

– Но откуда их столько тут? – недоумевала Марго.

Последней каплей стало дело давно минувших дней. «Николай Тивде», – прозвучало из динамика телевизора, отчего Ришель заметно вздрогнула, кожа ее покрылась мурашками, а дыхание участилось.

«Мужчина был известен как серийный убийца в детском доме, убивший десять детей. Напоминаю, тела некоторых до сих пор не найдены. Стало ясно, что он еще тогда пытался предупредить нас о мутантах и угрозе, исходящей от них. По подтвержденным данным, все его жертвы были из числа мутантов, вследствие чего было принято решение наградить Николая Тивде посмертно орденом Героя!»

Уголок побледневших губ Ришель задергался, руки затряслись. Мне были понятны эти эмоции: страх при воспоминании о том, что именно этот мужчина чуть было не убил ее. Эта тварь рубила живых детей топором, и Ришель ждала та же участь.

– Малая, – прошептал я, выводя подругу из ступора.

– Ты слышал? Слышал?! – закричала она.

– Конечно, я же рядом сидел, – так же тихо ответил я.

– Герой! Дюк! Герой! Он убивал детей! Он кромсал их! Дюк! – кричала она и била меня кулаками в грудь, пока я прижимал ее к себе.

– Мы все исправим, ладно? Мы сделаем все как надо.

Последними прибыли Николь, Лиса и совершенно незнакомый мне человек, представившийся как Виктор.

– Он имеет доступ ко всем трансляциям, – отрекомендовала его Николь. – Думаю, было бы неплохо отвлечь Миру историей о мутантах, а заодно показать правду народу. После этого ее никто даже слушать не станет.

– Очертенеть! – выкрикнул парень, поправляя очки. – Вы настоящие!

Он бросился пожимать мне руку, на что я лишь недовольно поморщился. Его поведение было более чем странным. Столько радости я не видел на лице Рише даже в день рождения.

– Вся эта показуха – твоих рук дело? – Ришель кивнула в сторону телевизора.

– «Рук дело», – передразнил он. – Нет, не моих. Это заслуга Жнецов. Я лишь мелкий работник, нажимающий кнопку трансляции. И это, прошу заметить, я предложил идею рассказать народу историю одного из вас. Все для того, чтобы познакомиться с тобой, Белый Демон.

Меня перекосило. Этот парень был похож на сумасшедшего фанатика. Теперь‐то о Белом Демоне знали все пять куполов. Его начали «узнавать», стали вспоминать его «подвиги» даже в тех куполах, где я никогда не был. Но, думаю, будь этот парень опасен для меня, Николь бы его не привела.

– Так, и чего вы задумали? – Я решил резко сменить тему, пытаясь не показывать своей неприязни. Отвратительное чувство: ты – причина массовых убийств, а тобой восхищается тот, чья жопа в безопасности.

– Решили… – начала Ната, явно краснея за гостя. – Сейчас карту покажу.

Она ловко выудила из сумки планшет и бросила ее на угол стола. Небрежно расположив планшет на хлебных крошках, оставленных Марком, она совершила пару движений рукой, но безрезультатно. Надув щеки, жалостно глянула на Николь.

– Он разрядился и не включается, – расстроенно пролепетала девушка.

– А ты не знаешь, когда его зарядить надо? – удивленно сказала Марго.

Я понял, что речь идет не о планшете, а о протезе.

– Он сломался. Питание на кисть идет неровно, из-за чего он вообще словно с ума сошел. То работает три пальца, то два.

– Давай я гляну, – протянул руку Айзек.

– А гарантия не слетит? – поинтересовалась Марго. Уверен, она, как истинный житель муравейника, побаивалась предлагать помощь. Сейчас Рита наверняка беспокоилась, что Лиса позже может в чем‐то обвинить Айзека и потребовать денег за окончательно сломанный девайс.

– Он давно слетел с гарантии, я его сама пыталась разобрать. Собрать так же не получилось.

Лиса расстроенно вздохнула, подошла ко мне, молча сняла заколку-невидимку с головы и протянула ее, уверенная, что я знаю, что дальше делать. Она повернулась спиной, и все присутствующие застыли в ожидании, с интересом наблюдая за происходящим. Я ловко поддел застежку, и она со щелчком освободила руку девушки. Та поспешила снять протез и раскатать рукав своей джинсовой куртки, прикрывая культю.

– Для проекции плана нужно потушить свет. Я думаю, мы пока можем обсудить какую‐то часть теории, – начала Николь. – Айзек?

– Я весь внимание, – ответил парень, принимая от Марка маленький набор отверток. Все присутствующие знали, что Марк постоянно таскал их с собой, и каждый из нас подозревал, что он часто использовал их в незаконных целях. Пока Айзек раскручивал винты и вскрывал девайс, я вспомнил, как его будущий шурин на прошлой неделе вскрывал украденный электросамокат и пытался вывинтить оттуда GPS-навигатор.

– Начну с того, что у нас полный контроль над системой безопасности здания. То есть я могу вам гарантировать, что большинство солдат будет на вашей стороне. Вы переоденетесь в солдатскую форму и спокойно промаршируете до Наташи. Оттуда – до Миры. Желательно поймать ее где‐нибудь в коридоре. Никак не в президентском кабинете! Он отделен от здания и содержит в себе массу ловушек, за которые не отвечает система безопасности купола.

– Поэтому туда иду я, так? Бессмертный солдат, – вмешался я.

– Демон, – восторженно поправил меня Виктор.

– У тебя все равно будет подстраховка. Но да, свой козырь ты и сам знаешь, – кивнула Николь.

– О, вот! – победно воскликнул Айзек. – Тут провод отходит. Паяльника у меня с собой нет, тащите изоленту.

– Нет тут изоленты. Дом пустой почти, – ответил я, и мне показалось, что этот ответ всех разочаровал. Соблазн глянуть, что же там, внутри, был велик. Я заглянул краем глаза: куча проводов, уже и так перемотанных в нескольких местах изолентой, и залитый термоклеем краешек схемы управления.

– Сейчас не смогу, – пожал плечами Айзек. – Загляни сегодня к нам на чай, припаяю.

Я усмехнулся, глядя на рвение товарища. Айзек аккуратно утрамбовал все кишки протеза и собрал его обратно. Лиса понуро натянула протез на культю, закрывая ее. Николь поспешила выключить свет и, вернувшись к столу, взмахнула руками, раскрывая карту – 3D-модель здания. Я немного завис, наблюдая за кончиками ее пальцев. Она использовала ту же смесь, что и Кира, для управления новыми технологиями. Как же я был к этому близок – и одновременно далек.

– Итак. – Женщина склонилась над столом. – Вот ее кабинет. Еще раз повторяю, ради всего святого, ни в коем случае не суйтесь туда!

Я послушно кивнул головой.

– Мира такой же человек, как и мы. – Наташа резко замолчала. – Почти. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Ната хочет сказать, что, скорее всего, если ей пустить пулю в лоб, она умрет и больше не сможет кому‐либо навредить, – уточнила Николь.

– Да, я понял. – Такого толстого намека на свое воскрешение я еще не слышал.

– Второй плюс ситуации – это возможность отвлечь как Миру, так и людей трансляцией. Они вполне адекватно воспримут чью‐то историю, – наконец‐то продолжила тетя и задумчиво посмотрела на Марго. – Вот у нее милое личико. Сразу видно, и мухи не обидит. И не ест нормально.

Марго растерянно захлопала своими длинными ресницами.

– Я против! – вскочил Айзек. Таким я его еще никогда не видел. – Если она покажет свое лицо, то окажется в опасности! Особенно если все сорвется! Я сам! Я сделаю все что надо, что скажете! Но ее не трогайте!

– Согласен! Марго не втягивать, – поддакнул молчавший до этого момента Марк.

– Тогда что она тут делает? – Ната склонила голову набок, оценивающе рассматривая девушку.

– Я в целом не против… – пролепетала она.

– Нет, я согласен с парнями, – возразил я. – Марго нельзя светиться. Ей можно доверять, но на дело она не пойдет.

– Но… – попыталась вставить та.

– Согласна. Должен же кто‐то нас похоронить. – Ришель подмигнула подруге, улыбнувшись.

– Вы отсеяли меня как бесполезное звено! – возмутилась девушка.

– Рита, пожалуйста, подумай о Тае, – поставил точку в обсуждении Марк. Так я узнал, что в его лексиконе, оказывается, есть слово «пожалуйста».

– Хорошо, к этой части мы еще вернемся, – кивнула Николь. – У нас пока достаточно времени. Всем составом вас тянуть туда нельзя, да и курировать кто‐то должен. Давайте прикинем. Получается, я и Наташа физически должны будем находиться на нужных местах, так?

– Нет, – вмешалась Ната. – Я настаиваю на том, чтобы ты находилась дома. Если мы умрем, тебе предстоит начать все заново. Захочешь умереть следом, этот вариант все равно подходит. Если же у нас все получится, я хочу, чтобы народ думал, что ты не принимала участие в революции. Это поможет тебе завоевать доверие. Не «злостный узурпатор-революционер», а светлый кандидат на должность помощника управляющего куполами.

– Издеваешься?! Я этого слишком долго ждала! – возмутилась женщина, явно не привыкшая, что ей перечат.

– Согласен с Натой, – вклинился я. – Я буду соблюдать условия и придерживаться плана, но ты, пожалуйста, не влазь. Это единственное, о чем я прошу.

Я бросил ей вызов. Первый раз за все время я решился поставить условие. Мне не нравилось, что с момента знакомства с тетей в моей жизни случилось слишком много совпадений. Доверия к Николь у меня не было от слова «совсем», и я не хотел держать ее рядом в такую минуту. Тетя недовольно нахмурила брови и всем своим видом изобразила грозную женщину-воина.

– Ох, славная Валькирия, вознеси нас в Вальхаллу. Мы заслужили, – пролепетал я, чем вызвал всеобщий смех. Если нам суждено вскоре умереть, я бы хотел, чтобы они запомнили меня таким.

– Хорошо, – сдалась она, подозрительно разглядывая меня. А я‐то до последнего был уверен, что слушать нас она не станет. – Но ровно до того момента, когда все пойдет не по плану.

– Ну, ребята, я договорился для вас о местах в самом желанном раю для воинов! Не подведите! – победоносно воскликнул я.

– Шутки в сторону. Арестовать только Миру недостаточно, тем более, в обычной солдатской форме просто так к ней не подобраться. У нее есть последователи, тепло устроившиеся в этом гнезде.

– И что ты предлагаешь? – спросил Виктор. Видимо, до этого места план они еще не обсуждали.

– Мы арестуем и их тоже. Вы должны будете изучить их досье. Да так, чтоб посреди ночи могли рассказать без запинки. Чтоб знали каждую морщинку на их лживых лицах!

– Несложно, – фыркнул я.

– Это не все. Видишь план здания? – сурово спросила тетя. – Ты должен и его знать наизусть. И предупреждаю всех вас: среди них есть старый военный, который не просто так медали на грудь навешал, а поднялся до звания Маршала на поле боя!

– Мы либо справимся, либо умрем быстро, – вздохнула Ришель, слушая грозные указания Николь.

– А кое-кто еще потом и оживет, – усмехнулся Марк, на что я только закатил глаза.

– Марк и Митя могут сопровождать тебя. Митя вообще суперсолдатом скоро будет! – хвастливо произнесла Ната, гордясь успехами парня.

– Марку я бы и волос со своей головы не доверил. С ним я не пойду.

Тот лишь недовольно фыркнул. Мы встретились взглядами. Мой был полон презрения, а его – обиды и уверенности во всем, что он делал. Сейчас нам не хватало нашей воспитательницы Ляли, чтобы она в очередной раз умерила его пыл и напомнила, что он поступает неразумно. Хотя, думаю, сейчас она бы сказала это каждому, кто находился в комнате.

– Ладно, все это можно решить и позже. Но нам нужен куратор. Тот, кто выучит местность и будет направлять остальных, – продолжила тетя.

После недолгой паузы все взглянули на Ришель.

– Да я только за! – азартно усмехнулась та, словно делала ставки в казино и точно знала, что сейчас сорвет большой куш.

– Будешь моим личным солдатом? – улыбнулась Наташа, наклоняясь к Ришель и намекая ей на работу под прикрытием. Ришель закинула руку на плечо девушки и, наклонившись к ее уху, прошептала так, что услышали все:

– Буду охранять твое прекрасное тело.

– Кхем… У нас остается один весомый вопрос, – резко вклинилась Николь. – Я бы предпочла максимально взять ситуацию в свои руки и обезвредить оружие солдат. Для деактивации оружия по отпечаткам пальцев мне нужен допуск начальника охраны. Мне нужна его рабочая магнитная карта. Ее нужно украсть. Я сделать этого не смогу…

– Я смогу, – перебила ее Ришель.

В способностях этой милой француженки я никогда не сомневался и вам не советовал бы.

Она могла передвигаться как тень, не оставляя за собой никаких следов. Любимым ее делом в детском доме было подходить со спины и молча ждать, пока на нее отреагируют. Именно подходить! Ей даже не надо было красться, она делала это с такой легкостью и так незаметно, что позавидовать мог самый опытный охотник. Ее спокойствие всегда менялось улыбкой, когда жертва в испуге пятилась назад, наткнувшись на нее взглядом.

Я всегда думал, что из нее вышел бы идеальный спецагент, ведь, ко всей своей ловкости, она была еще и замечательной актрисой, весьма умной, хитрой и находчивой. До моей смерти она редко проявляла сильные эмоции, постоянно находясь настороже. Ришель не раз пыталась давить на жалость, пуская слезу, но в следующее мгновение на меня обрушивалась тонна безразличия. Я никогда не верил ее слезам, и это самая главная причина, по которой мы уже ни при каких обстоятельствах не будем вместе. Я не верил ей, ни одной ее эмоции – ровно до тех пор, пока не узнал, что она принимает успокоительное. Но было уже поздно, теперь и она не верила мне.

В определенный период жизни она ловко обворовывала кошельки людей из других секторов. Все они были случайными гостями в нашем куполе. Она знала: у местных нечего воровать, да и найдут ее легко, наткнись она на паренька из местной банды.

Со временем она начала подрабатывать, как она называла это, частным детективом. Ей ничего не стоило проследить за чужим мужем или женой, вызнать их сокровенные тайны – и получить за это вознаграждение.

Я был против всего этого, но она всегда разворачивалась и молча уходила. О, эти бесчувственные большие черные глаза!

Ее безразличие всегда было настоящим.

«Я выхожу на охоту», – писала она мне после долго молчания. Ни «Привет», ни «Как дела?». А просто: «Выхожу на охоту» – перед тем, как пойти воровать или следить за кем‐то. Мне ничего не оставалось, кроме как следовать за ней по ее запланированному маршруту. Она прикрепляла его к сообщению. На карте было место и время, когда она там будет. И, словно верный пес, я шел следом.

Не зря. Никогда ничего не было зря. Я мог часами находиться в паре метров от нее, сидевшей на автобусной остановке рядом с жертвой. Я знал, что в ее белых проводных наушниках не играла музыка, а в телефоне был включен диктофон. И так она смогла разоблачить не одну измену. Я бы называл это благим делом, если бы следом она случайно не сталкивалась с жертвой, после чего та лишалась телефона или бумажника. Ее ни разу не поймали.

Но я был нужен не для этого. Ярким примером необходимости моего присутствия была попытка изнасилования смазливой воровки разбушевавшимся «клиентом». Она якобы заинтересованно на него посмотрела, и он начал действовать. Схватив девушку за бледное, тонкое запястье, он поднял ее, словно перышко, и притянул к себе. По тому, как морщилась подруга, было понятно, что разило от него знатно. Неверный муж решил проявить себя прямо тут, давая понять, что его жена точно не ошиблась.

Ришель в свои шестнадцать лет не смогла бы дать отпор. Для этого ей нужно было прежде всего начать нормально питаться. А мне достаточно было просто замахнуться первым, что попалось под руку. Мой маленький бесстрашный французский разведчик всячески пытался отбиться от своей же жертвы, пока я не подоспел на помощь, сжимая в руке пустую бутылку. Подскочив к мужчине со спины, я размахнулся и ударил его по голове. Бутылка разлетелась вдребезги, а мужчина просто осел на скамейку, потеряв сознание. По виску потекла тоненькая струйка крови.

– Празднуешь день зарплаты, да? – произнесла Ришель, трясущимися руками доставая из его кошелька всю наличку. – Это – моральная компенсация. Урод!

Пнув его напоследок, девушка, тяжело дыша, бросила пустой кошелек в мусорный бак, и мы растворились в толпе. Грязь таких вечеров не смывалась гнилой водой, и я был благодарен судьбе за то, что они были крайне редки, а потом и вовсе прекратились. Хотя фраза «Давай украду» при взгляде на интересную безделушку у какого‐нибудь прохожего проскакивала в диалогах до сих пор…

Не стыдится воровать, но так ненавидит насилие. И так больно стучит кулачками по моей груди в знак протеста. Ведь воровство для нее – нотка авантюризма в жизни, а мой метод поиска справедливости – бесчеловечное варварство.

– Да, она справится, – решительно сказал я и почему‐то не подумал, что это может быть опасно. Я был абсолютно уверен в ней.

– Она‐то, может, и справится, но мы не знаем, что может пойти не так. Снайпер, например… – встряла Наташа, желая вернуть нас на землю.

– Нет, снайпер для нападения, а не для защиты. Он не успеет, если даже его и привлекут, – возразила Николь. – Но я молю тебя: не суйся к ней в кабинет! – Женщина посмотрела на меня, в ответ я просто кивнул головой, даже не вникая в ее слова.

Общий план был понятен, оставались организационные вопросы, которые нужно будет решать ближе к началу самой революции. А революция начнется тогда, когда Ришель будет чувствовать себя уверенно в пятом куполе, знать его как свои пять ловких пальцев. Тогда мы соберемся и обговорим все еще раз.

– Украсть для тебя что‐нибудь? – это были последние слова, которые я услышал от нее перед тем, как наши пути разошлись на долгие месяцы, а в какой‐то момент казалось, что вообще навсегда. И при встрече после такой долгой разлуки все, что я получил, – отпечаток ее ладони на моем лице.