В ожидании дождя (СИ)

Глава 9

Я, как и все дни до этого, отправилась за дровами. Ну не могу я унести больше, при условии, что моего из набранного, только двадцать пять процентов. Вот и приходится, каждый день, ходить ровно, за дневной нормой топлива. Думать о зиме, как тогда быть, не хочу. Но мысли упорно лезут в голову. Что из одежды у нас, только то, что на нас же и надето. Одеял нет. Запаса дров, для топки сутками, тоже. Еды, кот наплакал. Прибавить ко всему этому, что мы живем в сарае, где щели, толщиной с палец, хочется выть на луну.

Я знаю поговорку, в которой говорится, что нужно решать проблемы по мере их поступления. Но мои проблемы, кажется, должны были решиться еще вчера. И как с этим быть, просто не представляю. Каждая новая трудность накладывается на предыдущую, и я чувствую, что нахожусь на краю пропасти.

Каждую ночь мне снится кошмар. Будто Рада умерла у меня на руках. Я не знаю, от чего, не знаю, что делала и где была, просто кадр из фильма. Я укачиваю, обнимая со спины уже остывший труп своего ребенка.

Просыпаясь в холодном поту, бегу в лес. Отвлечься. Забыться. Уйти как можно дальше от проблем, прикрывшись делами. Туманной действительностью. И ни думать, ни надеяться, ни верить, ни мечтать. Надежды разъедают душу, как и мечты. Вера убивает тело. Мысли просто мешают и приводят ко всему перечисленному. Нельзя. Сейчас у меня нет на это права. Единственное, что у меня сейчас есть, это пока еще рабочие руки. Вот их и надо напрягать по полной. Я стараюсь сосредоточиться на том, что могу сделать здесь и сейчас. Каждый шаг, каждое движение должны быть направлены на выживание. Я занимаюсь всем, что отвлекает от этих ужасных снов. Важно не дать страху завладеть мной. Я должна быть сильной, даже если внутри все разрывается. Каждая минута, проведенная в работе, — это возможность забыть о том, что может произойти. Я просто не могу, позволить себе слабость.

На обратном пути я застала слет всадников на вивернах. Это зрелище завораживало, но мысли о делах не оставляли меня. В город въезжали повозки, запряженные обычными лошадьми. Я почти сразу догадалась, что в них, хоть они и были накрыты. Совсем вылетела из головы новая поставка животных. А теперь вот — получите и распишитесь. Работы прибавится.

Сдала дрова, забрала свою долю и дома не стала задерживаться. Взяв рабочий инвентарь, я отправилась чистить у медведя. Вот только зря. Зря я поспешила. Хотела как лучше, а вышло через жопу.

— Марк, смотри, какая краля. Детка, ты к нам? — раздался насмешливый голос из загонов. Два молодца, судя по одежде всадники, стояли в проходе и мешали мне пройти.

— Я здесь работаю. Дайте пройти, — ответила я, стараясь сохранить спокойствие.

— Такой красотке не должно чистить дерьмо за проклятыми. Для таких есть и другая возможность заработать, — продолжал блондин, у которого на щеке был шрам. Второй, шатен, был крупнее, но стоял молча, сложив руки на груди.

— Меня все устраивает. Пропустите, пожалуйста, — попыталась я протиснуться, отгородившись от них ведром и лопатой. Но куда там. Блондинчик выхватил черенок из моих рук и отшвырнул его за спину, вглубь амбара. Ведро пнули так сильно, что я, не удержав, выронила его.

— Я же сказал. При мне, ты этим заниматься не будешь. На сегодня, у тебя другие обязанности, — сказал блондин, и силой схватив за мое запястье, зашвырнул меня в один из загонов. От растерянности, я не удержала равновесие и упала, почувствовав, как свезла кожу на руках. Да что ж мне так не везет.

Пытаясь встать, я поняла, что кто-то меня удерживает. Меня дернули за волосы, оттянув голову назад, и я нос к носу столкнулась с тварью, прикидывающимся человеком.

— Давай договоримся. Ты не будешь орать, а как мы закончим, по королевски тебя отблагодарим. Что скажешь? — произнес блондин, его лицо было близко, и я почувствовала его дыхание на своем лице.

— Да пошел ты! — прошипела я сквозь зубы и смачно плюнула ему в лицо.

— Тварь! — он размазал мою слюну по своей физиономии и наотмашь ударил меня в ответ. Я почувствовала, как разбилась губа, и из нее потекла кровь.

Я пыталась сопротивляться, пиналась и кусалась, но что я могла сделать против здоровенного мужика?

— Если я сказал, что сегодня ты, сука, будешь нам служить, как полагается всем бабам, значит, так и будет. Сама виновата, могли бы быть ласковыми, — произнес он с презрением.

— Чтобы у тебя там все отвалилось, дерьма кусок, — ответила я, хотя понимала, что это только усугубляет ситуацию. Я знала, что в таких случаях лучше заткнуться и притвориться бревном. Быстрее все закончится. Но почему-то не могла сдержаться.

Внезапно я снова получила удар — на этот раз в живот. Больно! Как будто воздух застрял в легких, и я не могла вдохнуть.

А потом меня вздернули и поставили на четвереньки, задрав подол платья. Послышался оглушающий треск ткани и звон бляшки ремня. А после, пришла новая порция боли. Я сука, девственница!

— Слышь Марк, да мы походу у нее первые. Вот свезло.

— Ты там не затягивай сильно. Скоро куратор прилетит. Мне оставь.

— А то как же.

Он насаживал меня на себя, будто вбивал биту с гвоздями. Все горело внутри, Слезы лились из глаз, крик из горла вырвался сам собой, пока меня не заткнули другим членом.

— Надумаешь кусаться сука, и от тебя не останется и мокрого места. Наши лошадки, хорошо поедают мясо с костями.

А потом в рот запихнули огромный член, что я почувствовала как уголки губ надорвались. Дыхание вновь сперло от вони не мытого тела и закупорки в горле. Слезы и сопли, смешались и я чувствовала их вкус. Пока они оба вколачивались в меня, с двух сторон.

А я еще боялась, стать вертолетом в таверне. Думала здесь, ничего не случится, кто позариться на грязную уборщицу дерьма. Я сильно ошибалась.

Я надеялась, что кончив по разу, они от меня отстанут. Как же. Будто дорвались. Не успев отплевываться от первого притока спермы, получила в рот другой хрен, с привкусом своей крови.

Меня трахали по очереди, казалось целую вечность. Боль была везде. Лава прошлась по венам и сосредоточилась внизу живота. В какой момент, я перестала сопротивляться окончательно, не знаю. Я просто услышала треск, очередной порванной нити. Нематериальной, у себя в голове. И будто по щелчку, смирилась с происходящим.

— Марк, Эрнол, какого хрена здесь творится? Я вас обоих предупреждал ведь. Вы где должны быть?! — раздался голос третьего, как через толщу воды. А затем меня грубо отшвырнули в сторону, словно сломанную и больше не нужную куклу.

— Мы это. Ну…

— А ну пошли, сукины дети, по местам!

— Да, куратор!

— Так точно, куратор! — я уже не различала голоса, едва улавливала лишь их суть.

Я видела сапоги, что встали у моего тела. Но даже не пыталась рассмотреть новоприбывшего.

— Эй, вот плата. Никому не говори о сегодняшнем. Поняла? — меня пихнули не сильно ногой, и рядом с моим лицом упал маленький мешочек. Я колебалась, стоит ли ему отвечать, но в итоге просто произнесла:

— Поняла, — то ли прошептала, то ли промычала. Но этого оказалось достаточно, и меня оставили одну.

Голос охрип. Пошевелиться было страшно. Пока лежишь неподвижно, боль утихает, но и оставаться тут не стоит. Сейчас завоз. Сюда могут зайти и другие. Я собрала все свои силы. Сейчас. Пять минут, и я встану. И еще пять. Еще бы, но надо. Надо уходить отсюда. Сжав зубы, я встала на четвереньки. Шатаясь и держась за прутья, попыталась подняться в полный рост. Больно. Гребаные твари. Это они прокляты, а не животные.

Подол был порван и в крови. Правый глаз начал заплывать, а губы опухли. Я подняла мешочек и двинулась к выходу, но споткнулась о тяжелый взгляд медведя, который стоял на своем месте, словно каменная статуя.

— Что? Думал, только вам живется хреново? Некоторым людям приходится не намного легче. Спектакль окончен. У тебя уберусь завтра, не обессудь.

Как я доползла до своего сарая, не помню. Шла на автопилоте, но отчетливо слышала шепотки вокруг. Во дворе было много народу, но все они расплылись в неясное серое пятно, как будто я находилась в тумане. Когда я наконец достигла порога, моя дочь не проронила ни слова. Она просто взглянула на меня с тревогой и помогла добраться до лавки, а затем и раздеться. Вода была горячей. Даже обжигающей. Но мне это было необходимо — смыть с себя следы этих отморозков, их грязь и унижения.

— Я сожалею, что тебе пришлось это видеть, — произнесла я, стараясь сдержать слезы.

— Все хорошо, — ответила она, и в ее голосе была удивительная уверенность. — Я видела подобное раньше. Со второй женой отца.

— Ясно, — проговорила я, не зная, что еще сказать.

— Все хорошо, мам. Правда. Я все понимаю. Поплачь. Может, немного станет легче. А потом мы ляжем, и я расскажу тебе сказку. Давай?

— Я только за, малыш. Я очень-очень хочу услышать сказку. Только, если там счастливый конец.

— Конечно. На то она и сказка. Какая же сказка, если конец плохой? Нет. Конец должен быть счастливый. С ярким солнцем или проливным, летним дождем.

— Разве дождь — это счастье? — спросила я, пытаясь отвлечься от своих мыслей.

— Конечно! После дождя радуга и трава растет. После дождя природа начинает петь. После дождя воздух наполнен свежестью и чист от пыли. Дождь — это счастье, мам. Самое большое счастье, о котором все мечтают.

— Красиво, радость моя. Ты очень красиво это описала. Значит, расскажи мне сказку, где в конце непременно пойдет дождь.

— Хорошо. Знаю такую. Мам?

— Да, дорогая?

— А мы увидим летний дождь?

— Обязательно. Обязательно увидим и вздохнем полной грудью, чистый, без пыли воздух. Вот увидишь.

Мы сидели в обнимку. Я в горячей воде, Рада устроившись на полу рядом, поглаживала мою спину, а я в ответ делала то же самое. В этой тишине, каждый из нас мечтал о дожде, о том, как он смоет все печали и принесет свежесть. Я представляла себе, как капли стучат по крыше, как воздух наполняется ароматом земли и зелени. Но в то же время в голове возникал вопрос: дождемся ли мы его, на самом деле?