В оковах тишины

Глава 17

Рыцари и Рогир обогнали их ещё утром, когда они только собирались в путь. К счастью, Дуфф не стал разыгрывать драму и выяснять отношения с Романом — их группа быстро проехала дальше.

День был свежим и светлым. Кони перешли с тихой рыси на шаг, и Роман спрыгнул с телеги, устав сидеть на одном месте. Сильный ветер подул ему в спину — порывистый и холодный, словно негостеприимный хозяин гнал непрошеного гостя со своих земель. Топая по пыльной дороге, Роман слушал Элис, которая с самого утра делилась самыми разными сказками.

— А потом они все заболели и умерли, — закончила рассказывать очередную вымышленную историю Элис.

— Умерли? — переспросил Роман. — И всё?

— Да, — закивала Элис.

— Грустная сказка, госпожа Элис, — с улыбкой произнёс Роман. — И совсем не детская.

— А она не детская! — возразила Элис. — Мама мне её рассказала! Она сказала, что сказка для взрослых!

— Госпожа Элис, сколько вам лет?

— Семь! — ответила Элис.

— И скоро у вас новый день рождения?

— Мы уже отметили, — погрустнела Элис. — А потом папа взял меня с собой.

«Ей только-только исполнилось семь лет, — понял Роман и вдруг вспомнил о просьбе Заувен: — Надо узнать текущий год. Лучшего момента не предвидится».

— Вы уже взрослая, госпожа Элис, — улыбнулся Роман. — Наверное, даже знаете год, в котором родились?

— Да, — закивала Элис. — Девятьсот пятьдесят восьмой!

«Значит, сейчас девятьсот шестьдесят пятый, — подумал Роман. — Получается, прошло пятьдесят два года, как Заувен покинула Терраю».

Роман понял, что время в двух мирах шло фактически одинаково. Заувен упоминала, что миры связаны между собой — возможно, на Земле пройдёт столько же времени, сколько он проведёт здесь.

— Конгрин, а у тебя когда день рождения? — спросил Роман.

— А я почём знаю? — ответил Конгрин. — Матушка говорила, что в холоднее время родился.

— Холодное время?

— То ли зимой, то ли осенью, — произнёс Конгрин. — Да и Бзагна с ним, с этим днём рождения.

— На кой простолюдинам эти дни знать? — вдруг спросил Хитч. — Только голову захламлять.

— Верно, — согласился Конгрин.

Внезапно раздался громкий шум впереди и фургон наклонило в сторону. Роман услышал вскрики Вианы и Ангэрэт.

— Сто-о-о-й! — закричал Горф, и кони остановились.

Пройдя вперёд, Роман увидел, что из-за неровной дороги сломалось одно из колёс. Из фургона выбрались все пассажиры, и Эвернард, встряхивая штаны от пыли, досадливо выругался:

— Вот же дрянь.

— Да, дела-а-а, — протянул Горф, встав рядом. — Я же говорил, господин Эвернард, что старьё совсем купили.

— Выбора не было, — ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Эвернард. — Долго чинить будете?

— Сейчас разберёмся, — сказал Горф. — Хитч, Конгрин, чего встали? Подставьте что-нибудь, пока всё нахрен не развалилось!

Элис с интересом начала наблюдать за ремонтом, а Роман понял, что он здесь не нужен, и решил осмотреться вокруг — у него было достаточно времени для прогулки. Неожиданно к нему присоединился Галэн. Какое-то время они молча шли рядом друг с другом, будто были старыми приятелями. Казалось, Галэна совсем не смущала компания простолюдина.

— В это время у нас на родине гораздо холоднее, — произнёс Галэн.

— Да?

— В Шуйтере уже должна начаться зима, — кивнул Галэн, а потом посмотрел на Романа и едва улыбнулся. — Думаю, в одной рубахе ты бы там не протянул.

— Может быть, господин Галэн.

Королевство Шуйтера, родина эльфов — одно из мест, которое Роман хотел когда-нибудь посетить.

«Это место, где можно попробовать и узнать много нового, не боясь гнева священников, которые тесно связаны с короной почти в каждом государстве, — как-то сказала Заувен. — Эльфы чтут только знания: их не интересуют ни боги, ни предки».

— Ты не похож на простолюдина, — произнёс Галэн. — Я вижу, с каким трудом ты обращаешься к тем, кто выше тебя по статусу. Вижу, как ты ходишь, как смотришь на других.

Роман встретил пристальный взгляд Галэна и ничего не сказал.

— Я не прошу тебя делиться своей историей. Просто озвучиваю факт.

— Наверное, я не привык жить среди людей, — сказал Роман.

— Но при этом так легко находишь общий язык с остальными? — тихо хмыкнул Галэн, а потом, посмотрев на Романа, добавил: — Не нужно оправдываться. У каждого из нас есть свои секреты.

Галэн опустил голову и многозначительно взглянул на него. Роман не знал, какие цели преследовал Галэн, но за эти несколько дней он успел ему понравиться — эльф был честен и открыт.

— Знаешь, нас ждёт долгий путь, и я лишь хочу найти здесь того, на кого можно будет положиться.

— Можете на меня рассчитывать, — без тени сомнений произнёс Роман.

— Я видел вчера ночью, как Горф пошёл за тобой следом, — сказал Галэн. — Судя по тому, о чём он говорил с господином Эвернардом, ты вызываешь у него подозрения.

«А он наблюдательный», — подумал Роман, но вслух произнёс другое:

— Мы всё уладили.

— Правда? — поднял брови Галэн. — В любом случае, будь осторожен.

— Конечно, господин Галэн.

Роман услышал голос одной из дочерей Галэна:

— Отец! Колесо починили!

— Уже иду, Ангэрэт, — обернулся Галэн. — Похоже, нам пора.

Роман и не заметил, как далеко они успели отойти от обоза. Он кивнул, и они отправились обратно.

Весь день Роман чувствовал постепенно нарастающий жар в груди — к вечеру это уже нельзя было игнорировать. В тот момент, когда он окончательно решил, что во всём виноват Уилсон, жар сменился холодом. Озноб не прекратился, даже когда он развёл костёр во время вечерней стоянки. Пока Роман готовил ужин, Элис крутилась рядом и что-то говорила. Из-за головокружения он не мог сосредоточится и разобрать её слова.

— Ты меня не слушаешь! — пожаловалась Элис.

— Что? — спросил Роман, поморщившись из-за ряби в глазах.

— Ты не слушаешь!

— Простите, госпожа Элис, я… я плохо себя чувствую.

Элис сразу посерьёзнела, насколько это мог сделать ребёнок в её возрасте, и осторожно спросила:

— Совсем плохо?

— Терпимо, — устало ответил Роман.

— Я скажу папе.

— Не нужно, госпожа Элис, — произнёс Роман. — Мне просто надо немного отдохнуть.

Элис была смышлёной девочкой — она понятливо закивала и оставила Романа одного. Он позволил себе тяжело вздохнуть и сесть на траву, пытаясь унять головокружение. Отдохнув несколько минут, Роман разложил еду по мискам, а потом раздал порции у второго костра.

Во время ужина он даже не прикоснулся к своей ложке. Роман знал, что его состояние совсем не было похоже на обычную болезнь.

«Надо попробовать выпустить Уилсона», — решил он после ужина, с трудом домыв грязную посуду.

Роман заметил Конгрина, который копался в своём мешке у телеги, и посмотрел на сидящих невдалеке Горфа, Эвернарда и Хитча. Решив никого не предупреждать о своём уходе, Роман отправился в лес: всё равно никто сейчас не обращал на него внимания.

Ночной лес был тих и пуст. Роман шёл между деревьями и уходил всё дальше от лагеря. Ему нравились тишина и покой, которые царили здесь. Всё, что можно было сейчас услышать — лишь шелест листьев на ветру.

Оглядевшись, Роман убедился, что остался совсем один. Он вытянул руку вперёд и произнёс:

— Выходи, Уилсон.

Как только Уилсон выбрался наружу, Роман в тот же миг ощутил окутавший его холод. Жар в груди никуда не делся, но теплее от этого не становилось.

— Ничего себе, — задрожав, сказал Роман. — Я и забыл, как холодно бывает в лесу. Да, Уилсон?

Довольный Уилсон закружился рядом, а затем взметнулся к небу, оставив после себя пламенный след, который на мгновение отпечатался в глазах тёмным пятном.

— Что-то мне совсем нехорошо.

Роман прислонился к дереву спиной и сел на землю. Он задышал быстро и часто и почувствовал, как что-то большое разрастается внутри. Это нечто начало обжигать лёгкие, и Роман упал набок. Лес перед глазами закружился и превратился в размытую кляксу. Прежде чем потерять сознание, Роман успокоил себя мыслью, что Уилсон не даст ему замёрзнуть.

— Я не ожидала, что это случится так скоро.

Мир наполнился звуками бушующего водопада и светом полуденного солнца. Роман стоял на краю обрыва и смотрел вниз — туда, куда обрушивались стремительные потоки воды, отчего пузырилась и вздымалась вверх мутная пена.

У Романа перехватило дыхание, и он осторожно шагнул назад. Он взглянул на Заувен и спросил:

— Что со мной произошло?

— Пробуждение, — сказала Заувен. — По крайней мере, всё на это указывает. Тебе не стоит тревожиться — к утру всё пройдёт.

— Пробуждение… магии? Моей силы?

— Да, — задумчиво ответила Заувен. — Похоже, твой элементаль ускорил процесс.

— Что вы имеете в виду?

— Что я имею в виду? — усмехнулась Заувен. — Никогда за всю историю ни один из учеников учения Заякнар не впускал в себя элементаля.

— А, — улыбнулся Роман. — Вот оно что.

— Видимо, из-за элементаля ты истощал свои магические резервы и тут же восстанавливал их, — продолжила Заувен. — В любом случае, это мало что меняет: приступишь к практике немного раньше.

— Вы начнёте обучать меня? — обрадовался Роман.

— Да.

Позади Заувен из воздуха образовалась потрёпанная массивная дверь. Заувен толкнула её вперёд и, войдя внутрь, утонула во тьме. Роман глубоко вздохнул напоследок, насладившись ароматом неповторимой свежести, и вошёл следом.

Тьма неожиданно расступилась, и Роман ощутил каменный пол под ногами. Здесь практически не было света, но даже во сне он прекрасно видел в темноте.

— Наш храм, — сказала Заувен. — Такой, каким я его запомнила.

Это место действительно напоминало древний храм: высокий потолок, росписи на стенах, статуи животных и эльзеаров. Посередине купола был вырезан огромный круг, сквозь который сочился лунный свет, освещавший самую большую статую — статую женщины. Роман подошёл к ней поближе и пригляделся. Женщина, запечатлённая в этой скульптуре, выглядела странно: Роман узнавал эльзеарские и человеческие черты лица, но в то же время его не покидало ощущение, что он смотрит на пришельца с другой планеты.

— Это Заякнар?

— Образ, который хотели передать её первые ученики.

— Первые ученики? Это они изображены на других статуях? — Роман обвёл рукой место, где стояли скульптуры женщин и мужчин.

— Да, — кивнула Заувен.

— Значит, никто больше не видел Заякнар кроме них?

— Старые писания гласят, что долгое время она продолжала приходить к своим последователям во снах.

Роман смотрел на застывшее лицо Заякнар и не мог оторвать взгляда.

— Может быть, во снах они видели то, что хотели увидеть, — неуверенно предположил он.

— Может быть, — согласилась Заувен.

— Она приходила к вам хоть раз?

— Нет, — ответила Заувен и улыбнулась. — Но разве это важно?

Какое-то время они молча смотрели на Заякнар, и Роман поймал себя на мысли, что здесь было очень тихо. Ненормально тихо.

— Ни звука вокруг, — прошептал он. — Это… необычно.

— Только истинный последователь тишины способен долгое время находиться в храме, — сказала Заувен. — С этого момента каждую нашу встречу мы будем проводить здесь. Пойдём.

Они прошагали через храмовый зал и прошли сквозь маленькую арку. Это было ещё одно просторное помещение. Роман заметил на полу начерченные круги, по краям которых были выдолблены символы.

— Большой ученический зал, — сказала Заувен. — Место, где новички совершенствуют свою магию.

Некоторые символы чем-то напоминали буквы из эльзеарской письменности, но Роман всё равно никак не мог понять, что они значат.

— Что это? — спросил он, ткнув на один из них.

— Магический алфавит, — ответила Заувен. — Помогает сконцентрироваться на нужных вещах. У каждого из символов своё назначение. Последователи тишины использовали их тысячелетиями, поэтому каждый день они наполнялись всё большей силой.

Заувен пошла по границе круга и, поочерёдно указав на два символа, сказала:

— Безмолвие и Покой.

— И как этим пользоваться?

— Войди в круг, — произнесла Заувен.

Роман послушался и переступил через границу. Он ожидал, что символы загорятся каким-нибудь светом или его наполнит необъяснимая сила, однако ничего не произошло.

— Для начала тебе стоит запомнить простое правило, — сказала Заувен. — Мы способны хорошо видеть и слышать далёкие звуки в ночи. Не в темноте, а именно тогда, когда свет солнца больше не касается земли.

— Значит, если я окажусь в подвале, где совсем не будет света, а в это время на улице будет день, то я ничего не увижу?

— Правильно.

— Вы не говорили об этом.

— Вспомни, что я сказала тебе в тот день, когда ты согласился стать одним из служителей Заякнар.

Роман нахмурился и буквально за несколько секунд восстановил в памяти их диалог.

— «Слова, произнесённые вдали, не будут услышаны при свете дня. Моя стихия — это ночь», — повторил Роман фразу, которую когда-то произнесла Заувен. — Не будут услышаны при свете дня… Я думал, это касается только некоторых ваших способностей. Вы же общались со мной на расстоянии.

— Это относится ко всему, что связано с нашим учением, — улыбнулась Заувен. — Поэтому жрецы и их ученики привыкали спать днём и бодрствовать ночью.

— Как это работает? Почему именно ночью? Что мешает нам просто видеть в темноте?

Заувен искренне засмеялась и сказала:

— Ты любишь задавать простые вопросы, на которые у меня нет ответов.

— Мне же не придётся спать днём?

— Не беспокойся, — ответила Заувен. — Тебе не нужно этого делать. Итак, давай приступим.

Она тоже вошла в круг и встала рядом с ним.

— Первое, с чего начинают ученики — это бесшумный шаг, — сказала Заувен. — Простая техника, которая поможет тебе лучше понять, как работает магия. Используй символ Безмолвия, чтобы сосредоточиться на нужном результате. Воссоздай его перед своим взором и вложи в него нужный смысл.

— Я не совсем понимаю.

— Ты можешь сделать это даже с закрытыми глазами, — терпеливо объясняла Заувен. — Представь перед собой символ Безмолвия — помни, что он означает полную тишину. Реши, какой смысл он несёт для тебя. Не пытайся всему найти объяснение — просто доверься моим словам.

Заувен демонстративно шагнула, и Роман понял, что она сделала это в полной тишине.

— Подождите, но мы же во сне, — сказал он. — Как я пойму, что это не моё воображение?

— Это моя забота, — сказала Заувен. — Сосредоточься на обучении.

Роман резко выдохнул и зажмурил глаза. Он без труда представил нужный символ.

«Безмолвие, — подумал Роман. — Что означает этот символ? Полную тишину. Какой смысл я должен заложить в этот символ? Бесшумный шаг? Хочу бесшумно ходить?»

Роман сделал два шага, и стук его каблуков разлетелся по всему помещению. Он вдруг понял, что впервые во сне с Заувен был обут в тяжёлые туфли.

— Чёрт.

— Продолжай.

«Безмолвие, Безмолвие, — повторял про себя Роман, представляя символ. — Означает тишину. Помогает бесшумно ходить ночью».

Роман сделал очередной шаг и снова услышал шум.

— О чём я должен думать? Дайте мне подсказку.

— Похоже, ты пытаешься всё рационализировать, — произнесла Заувен. — Доверься интуиции, попробуй вложить в символ чувства, ощущения. Найди свой подход.

Роман пробовал разные способы, но звуки никуда не исчезали — каждый его шаг сопровождался отчётливым стуком каблуков. Он даже пытался ходить на носочках, чем вызвал лишь смех у Заувен.

— Это непросто, — пожаловался он после очередной провальной попытки.

— Я и не думала, что для тебя это будет так сложно, — сказала Заувен. — Возможно, ты слишком сильно привязан к прежним ограничениям. Тебе нужно прочувствовать магию, чтобы овладеть ей.

— Легко сказать.

— Практика, Роман, больше практики.

— Постараюсь тренироваться при любой возможности.

Заувен кивнула, а потом с улыбкой произнесла:

— Что ж, начало тяжёлое, но оно положено.

— Мне пора просыпаться, — сказал Роман. — Нужно вернуться в лагерь.

— Иди. У нас с тобой ещё полно времени.

Закрыв глаза, Роман заставил себя проснуться. Он снова чувствовал Уилсона, который поселился внутри. Голова больше не болела, а жар и озноб исчезли. Роман поднялся на ноги и размял затёкшую шею. Время близилось к утру, но солнца по-прежнему не было видно.

— Надеюсь, нас никто не потерял, Уилсон.

Уилсон бодро откликнулся своим теплом, и Роман быстрым шагом пошёл обратно.